10 лет назад
— Я не знаю, что ей сказать, — тихо призналась Рейнира Деймону, сидя рядом с ним на золотистом диване в гостиной. Диван был старым, большим и таким мягким, что она в нём утопала. Девушка подобрала под себя ноги и села по-турецки. Её правая коленка уткнулась в бедро дяди. — Даже когда я пытаюсь быть вежливой, она ничего не слышит. Только то, что сама хочет, а хочет она тишину. Делает вид, что меня нет. — Но ты есть, — возразил Деймон. — И никакое её желание не сотрёт твоего присутствия. — Она боится меня, — горько усмехнулась Рейнира. — Ей неловко смотреть мне в глаза, зная, что она сделала с моим отцом. Ей по возрасту бы быть моей сестрой, а не мачехой. — Ей в любом случае далеко до тебя. Девушка улыбнулась, склонив голову к плечу мужчины. Её висок легко уткнулся в него, светлая завеса волос упала ему на локоть. — Ты такой подлиза, — дразняще прошипела Рейнира. По комнате мимо них прошла женщина, меняющая старые цветы в вазах на новые. Прислуга бросила на двоих непонимающий взгляд. Рейнира почувствовала прилив самодовольства: её забавляло недоумение людей, когда они слышали, как она и дядя говорили между собой на валирийском. Его резкие звуки пугали тех, кто не знал язык, но ещё сильнее пугала невозможность узнать смысл слов. Она вытянула руку вдоль спины Деймона, чувствуя прикосновение его длинных волос и тепло тела. Подняла ладонь, чтобы зарыться пальцами в светлые пряди. Он ей не мешал и вообще никак не реагировал на действия племянницы: его глаза были прикованы к ноутбуку на его коленях. Он что-то печатал. Девушка придвинулась ближе и наклонилась, закрывая ему обзор и заглядывая в экран. — Что ты делаешь? — спросила она. — То, что сделает безумно счастливым твоего отца, — работаю. Если ты, конечно, позволишь, — ответил Деймон ей в затылок. Рейнира ощутила тепло его дыхания на своих волосах. Отстранилась. Прислонилась к его плечу и вздохнула. — Когда ты уезжаешь на Ступени? — В субботу рано утром. — И сколько тебя не будет? — Не знаю. Ни я, ни Веларионы не любим затягивать дела, но это может растянуться на пару месяцев. Если повезёт, не на полгода. — Пару месяцев, которые я буду заперта в этом доме с Алисентой, мелким братом и ещё одной плачущей пиявкой, — пробурчала Рейнира. От одной мысли, что дядя скоро уедет и оставит её один на один с мачехой и её разрастающимся детским садом, становилось трудно дышать. — Попробуй полюбить их за это время. Она нахмурилась и внимательно посмотрела на Деймона. Его пальцы продолжали летать над клавиатурой, набирая какое-то очень важное письмо кому-то не менее важному. — Не шути так. Его сосредоточенное выражение несколько дрогнуло, и она увидела улыбку. Конечно, он над ней издевался. — Пока мужчины Веларионов в отъезде, они оставят здесь дочь. Лейна твоего возраста, составьте друг другу компанию. — Как будто у меня есть выбор, — хмыкнула Рейнира. Она откинула голову на мягкую спинку дивана и посмотрела на потолок с лепниной и тяжёлой кованой люстрой, висящей прямо над ними. Девушка представила, как эта огромная люстра падает и навсегда запирает её и Деймона в клетке из своих изогнутых отростков. Не самая худшая участь, если подумать. — Если собираешься жаловаться, практикуй при этом язык, — сказал дядя и наконец оторвался от своего ноутбука. Посмотрел на Рейниру. В его глазах она нашла всё понимание, что ей было нужно, а также знание, которого ей явно было не достичь. Порой в своих излияниях она забывала, насколько Деймон старше её. — Я хочу, чтобы к моему возвращению ты умела переводить Шекспира на валирийский. Он усмехнулся, однако Рейнира знала, как важно для него учить её языку их предков. Хотя Таргариены и были во многом связаны с Валирией, в её доме и среди знакомых на валирийском почти не говорили. Только Деймон позволял себе целые монологи на нём — и только с Рейнирой. Ей было приятно чувствовать себя избранной им с самого детства — избранной, чтобы поделиться чем-то личным. — Я прочитаю Шекспира специально для тебя, — довольно хмыкнула она и толкнула его в бедро. Деймон положил руку на её коленку — на ней были фиолетовые шорты и спортивный топ с кардиганом, — и от его прикосновения по коже побежали мурашки. Глаза девушки распахнулись шире. Дядя наклонился к ней и невесомо прислонился лбом к её лбу. Его глаза смотрели внимательно, и под этим взглядом она всегда чувствовала себя крошечной. Огоньком в темноте, к которому были прикованы его глаза. — Ты переживёшь это, — сказал он. Это не было убеждением или попыткой её успокоить — всего лишь констатацией факта. — Занимайся учёбой, веселись с подругами и не думай о том, что Хайтауэры хотели бы, чтобы ты делала. Ты им не принадлежишь. Ты не принадлежишь никому, Рейнира. Когда это говорил Деймон, ей хотелось верить. Пожалуй, она действительно верила. — Возвращайся скорее, — тихо попросила она, протянув руку и сжав его пальцы на своей коленке. Он перевернул ладонь и пропустил её пальцы через свои. Рейнира закрыла глаза, наслаждаясь этой близостью столько, сколько могла.***
Ночью она спала плохо. Ей снились драконы — самые настоящие, громадные, как Драконий Камень, покрытые грубой чешуёй, похожей на металл. Они дышали огнём, и по лицу Рейниры тёк пот от этого жара. Жёлтый дракон сидел перед ней, а она — мелкая белая точка на раскалённой чёрной земле — кричала ему не сжигать её на валирийском. Но жёлтый дракон всё равно раскрыл зубастую пасть и издал оглушающий рокот. А затем женщина увидела, как за её спиной мелькнула длинная красная тень, и поняла, что второй дракон приблизился сзади. Вдвоём они окружили её. В темноте ночи она увидела, как их толстые хвосты сплелись. После этого снова раздался рёв — и огонь заполонил всё. Рейнира проснулась с гулко колотящимся сердцем. Её спальня была погружена в синий полумрак, штора слабо шевелилась от сквозняка, но Рейнире было жарко, как будто она стояла у печки. Она откинула одеяло и села на кровати. Влажная от пота сорочка пристала к спине. Волосы тоже были мокрыми и липли к вискам и шее. Женщина потянулась к стакану воды, который оставила вечером на тумбочке у кровати. Обычно она этого не делала, но уж слишком взвинченной она была накануне и, видимо, хорошо осознавала риск плохо выспаться. Рейнира мысленно поблагодарила себя за предусмотрительность — но похвала вышла вялая. В голове всё кипело. Ей было интересно, что именно она кричала драконам на валирийском. Она уже много лет ни с кем на нём не разговаривала. Конечно, такие знания не стираются полностью, но меньше всего она ожидала их возвращения в диком сказочном сне. Да уж, та ещё сказочка. Кожа всё ещё горела. Рейнира рухнула обратно на кровать, прямо поперёк матраса. Полупустой стакан остался в руке, и, кажется, немного воды расплескалось. Плевать. Она начала дышать глубоко и медленно, мысленно представляя себе квадрат с движущимся по краям шариком: каждый раз, когда шарик доходил до угла, она задерживала дыхание, а на следующем углу выдыхала. Кто-то в интернете написал, что это помогает прийти в себя. То ли при панических атаках, то ли при обычной тревоге. — Я не умею говорить на валирийском, — прошептала она, глядя в потолок. Плевать, что это не было правдой. Время до пятницы неслось так стремительно, что Рейнира еле успевала жить. Её привычная размеренная жизнь будто ужалась, и теперь дети возвращались из школы через минуту после того, как она отправляла их туда, завтраки, обеды и ужины сливались в один приём пищи, а важные дела решались всего парой слов и одним кликом компьютерной мыши. К концу этой гонки, который настал днём в пятницу, Рейнира казалась себе загнанной лошадью. Она дёргалась даже от звонка микроволновки и проверила приготовленную к ужину одежду три раза. Её пальцы нервно барабанили по туалетному столику в спальне, где она красилась к семейному ужину. Прошло уже некоторое время с тех пор, как Рейнира и её дети делили стол не только с Визерисом, но и с Алисентой, Эйгоном, Хелейной и Эймондом. Не говоря уже о Деймоне. Она знала, что после такого сборища у неё будет болеть голова. До ужина дети обязательно захотят поиграть, показать друг другу свои комнаты или что их ещё интересовало — а значит приехать нужно пораньше. Женщина подкрасила ресницы, припудрила лицо и легко прошлась по губам помадой кораллового цвета. Алисента неоднократно намекала, что её падчерица похожа на бледную моль, но Рейнира не любила наносить боевой раскрас и играть в светскую львицу. Тем более сегодня, когда взгляд Деймона будет преследовать её весь вечер. Она нервничала, думая о нём, и это злило. Как будто она всё та же восемнадцатилетняя девчонка, льнущая к нему, смотрящая ему в рот. Рейнире больше нравилась её текущая версия, апгрейд — независимая и уверенная в себе женщина, которая с готовностью отвернётся, если Деймон посмотрит на неё. Он придумал позвать её на этот ужин — пусть получает то, что заслужил. Она надела тёмно-серое платье до колен, сдержанное, но подчёркивающее её фигуру, сапоги на толстом каблуке и длинные серьги, похожие на маленькие Эйфелевы башни. Оставила волосы распущенными, но соединила две крайние пряди в маленькую косу сзади. — Ты очень красивая, мама, — сообщил ей Джейс, когда она вышла из комнаты. Рейнира улыбнулась и потрепала его густые каштановые волосы. — Бери Люка, одевайтесь и ждите меня у двери, — сказала она, а сама направилась к маленькому Джоффри. Стены детской были покрашены в светло-голубой цвет — но не потому, что у Рейниры родились мальчики, а потому, что ей понравилась идея нарисовать на стенах белые облака и зелёные деревья. Так что основной голубой цвет символизировал только небо. Она подняла с пушистого белого ковра плюшевого медведя, положила его в специальную корзину и приблизилась к Джоффри. Тот недавно поел и теперь спокойно сидел на кровати, скатывая разноцветные шарики по желобам в подаренной дедом конструкции. Ему очень нравилась эта игрушка. Мальчик внимательно наблюдал, как очередной шарик съезжает с верхнего этажа конструкции к его ногам, а затем поднимал его — и начинал всё сначала. — Нам пора ехать к дедушке, — сказала ему Рейнира, положив руки на перила кровати. — Возьмём шарики с собой? Джоффри едва посмотрел на неё, скатывая сразу два шара по изогнутому красному жёлобу. Он явно был очень увлечён своим делом. Женщина устало улыбнулась, вспомнив, что и Джейс, и Люк тоже были такими в его возрасте: серьёзными и ответственными, даже если их ответственностью была бессмысленная игра с пластмассовым динозавром или пожарной машиной. Отвлечь их от любимого занятия было трудно. — Мы точно возьмём шарики с собой, — заключила Рейнира и потянулась за выходной одеждой сына. Вчетвером они покинули квартиру в половину шестого, и на этот раз дорога до особняка Таргариенов заняла почти час — многие возвращались с работы, и дорожный поток превратился в медленную сигналящую гусеницу. Вдобавок зарядил дождь. По стеклу лились потоки воды, и картина за окном превратилась в сплошные блики от фонарей, фар и мерцающих вывесок магазинов. Стеклоочистители работали без остановки. Наконец заехав за ворота особняка, Рейнира приказала Джейсу и Люку сразу бежать внутрь, а сама вынесла Джоффри. Мужчина из числа прислуги вышел помочь ей и раскрыл над ними фиолетовый зонт. Чудом не промокнув, семья оказалась в тёплом помещении, и входная дверь захлопнулась за ними, отрезав шум льющейся с неба воды. — Рейнира! — раздался громкий голос, не успела женщина снять куртку. — Как вы добрались по такой погоде? Алисента выглядела роскошно в своём поблёскивающем тёмно-зелёном платье с золотым поясом. Её пышные рыжеватые волосы, закреплённые сзади, крупными локонами спадали на плечи, и большие глаза блестели в тёплом свете ламп. Она подошла к падчерице и её детям и сцепила руки в замок, вежливо наблюдая, как те раздеваются и отдают прислуге верхнюю одежду. — К счастью, мы выехали до того, как начался дождь, — ответила Рейнира. Осмотрев мальчиков, она подтолкнула их в сторону ванной комнаты. — Вымойте руки и помогите Джоффри. — Идём со мной, — сказала Алисента и кивнула молодой девушке из числа прислуги. Кажется, её звали Дженни. — Их проводят в гостиную. Её официальный тон вызвал у Рейниры желание усмехнуться, но она лишь сдержанно улыбнулась мачехе и позволила взять себя за талию. Они прошли мимо лестницы в противоположную сторону от той, где находился кабинет Визериса, и оказались в просторной гостиной. Здесь не было дверей — только тяжёлые бордовые портьеры, сейчас раздвинутые и связанные толстыми золотистыми шнурами с бахромой на концах. Стены были обшиты бледно-розовой тканью с изображением виноградной лозы, вьющейся вдоль всей комнаты, и мебель была таких же неярких цветов. Три больших окна выходили в сад. В гостиной, сидя на диване цвета фрез, их уже ждал Визерис — в руке трость, но на губах счастливая улыбка. Вот кто явно ждал этого ужина больше всех. Он встал, когда вошли женщины, и протянул Рейнире руку, желая обнять её. Дочь обхватила его за спину и на мгновение положила голову ему на плечо. От вида счастливого отца ей стало спокойнее. — Как твоя поясница? — спросила она, отстранившись. — В эти дни не лучшая погода, чтобы быть здоровым. — Я борюсь, как лев, — засмеялся Визерис и снова сел. Алисента обогнула его и Рейниру и села слева от мужа, положив руку на спинку дивана. — А когда вся семья собирается вместе, грех думать о старых болячках. Рейнира опустилась на золотистый диван напротив и невольно оглядела его, вспоминая дни, которые проводила на этом самом месте за чтением или просмотром телевизора. Тогда пухлый диван казался ей большим — но спустя столько лет он словно ужался. Сидя на нём теперь, она чувствовала себя странно костлявой. Алисента обратила внимание на её скользнувший по обивке взгляд и громко сказала: — Такая рухлядь, верно? Я понимаю, этот дом хранит множество воспоминаний, с которыми тяжело расставаться, но нужно и меру знать. Некоторые из этих вещей, — она крутанула пальцем в воздухе, — давно пора заменить. — Пожалуйста, не начинай этот разговор сегодня, — взмолился Визерис, с досадой отмахнувшись от жены. — Мне нравится, что всё остаётся, как было. И Рейнире тоже приятно вспомнить детство, правда? Дочь неловко улыбнулась. Она бы тоже не отказалась выбросить пару вещей из этой картины прошлого, но этот дом больше не принадлежал ей. И, конечно, у них с Алисентой были разные причины для ремонта. — Где Деймон? — спросила она, стараясь звучать равнодушно. — Он наверху, — ответил отец. — Я предложил ему съехать из отеля и пожить здесь, как в старые времена, но он отказался. Сейчас, наверное, предаётся воспоминаниям. — Я не думаю, что Деймон из тех, кто предаётся воспоминаниям, дорогой, — мягко возразила Алисента, положив ладонь на руку мужа. — Почему вы не хотите верить, что он скучал по дому? — понизив голос, спросил Визерис и нахмурился. — Сначала Рейнира, теперь ты! В моём понимании, это единственная причина, по которой мой брат вернулся спустя столько лет. К вашему сведению, у нас был прекрасный разговор обо всём, что случилось за это время. Я хорошо его понял! — И я рада за тебя, папа, — попыталась успокоить его Рейнира. — Но его не было так долго... и он уехал так внезапно, что это кого угодно запутает. Деймон всегда был себе на уме, ты же знаешь. Ты первый, кто всегда на это жаловался. Визерис махнул рукой. — С годами учишься понимать, что действительно важно, — это семья, близкие. Я не из тех, кто откажется наладить отношения, если представился шанс. И я действительно верю в его искренность. — Тогда мы тоже верим, — заключила Алисента. Рейнира подумала, что «мы» — это слишком громко сказано, но она не собиралась расстраивать отца. Если чего-то она и хотела от этого ужина, так это сделать Визериса счастливым. — А где же мои внуки? — спросил он, оглядываясь. — Я давно не играл с Джоффри. Рейнира поднялась, растерянно выглядывая из гостиной. Дети уже должны были прийти, но, судя по доносящимся до комнаты голосам, застряли где-то в коридоре. Затем она расслышала ещё несколько голосов, более взрослых. Все они что-то активно обсуждали. — Они с Эймондом и Хелейной, — поняла Алисента, прислушавшись. — Я их позову, — сказала Рейнира и вышла в коридор. Джейс, Люк, Эймонд и Хелейна кучкой стояли у окна и смотрели на банку в руке Хелейны, которую девочка протянула к свету. Подойдя ближе, женщина увидела, что в банке на обломке веточки сидит большой чёрный паук и медленно перебирает длинными лапами. По её позвоночнику пробежала дрожь отвращения — но, судя по широко распахнутым глазам Джейса и Люка, им паук нравился. — Идите поздоровайтесь с дедушкой. — Рейнира мягко похлопала по спинам сыновей и улыбнулась светловолосым брату и сестре: — Привет. Эймонд и Хелейна поздоровались в ответ. — Какой огромный! — с горящими глазами воскликнул Джейс, еле оторвав взгляд от питомца Хелейны. — А где Джоффри? — спросила Рейнира и тревожно огляделась. В коридоре младшего не было. — С кем вы оставили Джоффри? — Он с Дженни и Деймоном, — спокойно сообщил ей Люк, глядя на мать снизу вверх. — Джейс достал из твоего пакета шарики, они рассыпались, и Деймон помог их собрать. Он играл с Джоффри, когда пришла Хелейна с пауком. Мгновение женщина молча смотрела на сыновей, а затем быстро двинулась в сторону лестницы. Меньше всего она ожидала, что дети познакомятся с Деймоном в её отсутствие — и тем более оставят самого младшего на его попечение! С ними же осталась Дженни, о чём она думала? Рейнира затормозила у лестницы, прислушиваясь. Ладони невольно сжались в кулаки от напряжения. Голос Деймона донёсся из библиотеки. А ещё... женский смех? Быстрым шагом Рейнира пересекла прихожую и, влетев в комнату, сразу наткнулась на взгляд дяди. Он сидел на низком бордовом диване у окна, и за его спиной горел высокий торшер для чтения. Рядом с мужчиной сидел Джоффри. Малыш широко улыбался и протягивал Деймону жёлтый шарик. На коленях у того стояла полусобранная конструкция, в руке он держал один из желобов, по которым нужно было катать шарики, и явно думал, куда его подсоединить. Рядом стояла Дженни. — Привет, — сказал Деймон, глядя Рейнире в глаза. — Я тут познакомился с удивительным молодым человеком, знаешь? Джоффри заливисто рассмеялся, как будто прекрасно понял его слова.