Old flames

Вся семья прошла в столовую, которая находилась в задней части дома. Окна в этой комнате с высоким потолком и золотисто-коричневыми стенами открывали вид на яблоневые деревья, которые росли во дворе. Сейчас их ветви склонились под весом льющейся с неба воды. Тяжёлые крупные капли стучали по стёклам. Рейнира подошла к окну и прикоснулась к его холодной поверхности, проследив кончиками пальцев скользнувшую с другой стороны каплю. Ей захотелось открыть окно и вдохнуть свежий запах влажной земли. Вместо этого она повернулась к семье. Та разбрелась по столовой, каждый выбирал себе место за длинным овальным столом из дуба. За такими грубыми, громадными столами ели короли, когда-то довольно сказал ей и маме Визерис. Эймма понимающе улыбнулась ему. Она всегда знала о стремлении мужа быть видным правителем корпорации и семьи и прощала ему тот факт, что, гоняясь за величием, он уставил дом довольно вычурными предметами интерьера. К сожалению, теперь о первой жене Визериса напоминал только её портрет — он скромно висел на стене, зажатый между двумя буфетами. Рейниру всегда удивляло, что Алисента не избавилась от него. Может, ей помешал муж. Отец дошёл до своего места во главе стола и, опустившись на стул, сразу протянул руки к Джоффри. Тот неуверенно шёл к деду, его придерживала Хелейна. Вошедший следом Эйгон, который был на голову выше сестры, одарил её и маленького племянника холодным взглядом. У Эйгона были светлые волосы до плеч, сухие и волнистые. Он едва ли походил на красавицу-мать — но и отца напоминал не слишком. Рейнира с юношеских лет была уверена, что в младшем брате проступили черты кого-то из предков Таргариенов, и предок этот был не из приятных. Ткнув мнущегося у стола Эймонда в спину, Эйгон занял свой стул. Алисента улыбнулась ему. Рейнира взглядом указала Джейсу и Люку на их места. Она всё ещё была раздражена тем, что сыновья оставили младшего с почти незнакомым им Деймоном. Конечно, в этом не было ничего ужасного, тем более что рядом с Джоффри всегда был кто-то из прислуги, но... Рейнира хотела, чтобы всё прошло не так. У неё перед глазами стоял образ Деймона, улыбающегося её младшему сыну, и Джоффри, который радостно протягивал ему свою игрушку. Красивая картина — только женщине не хотелось её допускать. Она должна быть в одной команде со своими детьми. Все почти расселись, когда порог столовой наконец пересёк Деймон. Он, как и Рейнира, некоторое время наблюдал за всеми со стороны, прислонившись плечом к косяку. На нём была темно-фиолетовая рубашка и чёрные брюки, на запястье поблёскивали часы. Подойдя к столу, он скользнул рукой по высокой спинке стула Визериса, а затем остановился у пустого места рядом. Оглянулся на племянницу. Внезапно она поняла, что за столом осталось только два пустых стула — оба справа от Визериса, рядом друг с другом. Ей нужно было сидеть бок о бок с Деймоном. Поджав губы, она молча ответила на приглашение дяди и, подойдя ближе, отодвинула стул, что был дальше от отца и ближе к детям. Пригладив платье на бёдрах, села. Деймон устроился рядом. От него пахло всё тем же парфюмом, что она учуяла в Драконьем Камне, — тёплые ноты, кожа и... древесина? Довольно приятный аромат, от которого по рукам побежала мелкая дрожь и поднялись волоски на коже. Рейнира отвернулась, не желая заглядывать Деймону в глаза. — Как хорошо всех вас видеть сегодня, — счастливо вздохнув, начал Визерис. На коленях у него сидел Джоффри, задумчиво оглядывая малознакомую комнату и целый десяток лиц вокруг. — Мы давно не собирали детей вместе. А теперь с нами даже те, кого мы и не мечтали снова увидеть за этим столом. Отец довольно посмотрел на Деймона, который сдержанно улыбнулся и кивнул брату в ответ на это обращение. — Надеюсь, мы ещё не раз соберёмся в этом доме, празднуя наши победы и достижения и наблюдая, как растут дети, — Визерис махнул рукой в сторону Эйгона, Хелейны и Эймонда, а затем указал на сыновей Рейниры, — и внуки. Он передал Джоффри подоспевшей Дженни, которая уже держала пакет с игрушками, и та отнесла мальчика на софу в углу столовой. Джоффри что-то пробормотал и махнул собравшимся маленькой ручкой, как будто прощаясь. Эймонд помахал ему в ответ. На столе в еле заметном облаке пара стоял целый молочный поросёнок, а к нему — гарниры в виде печёного картофеля и зелёного горошка. Также можно было увидеть нарезанную ветчину и куриный рулет. Дети оживлённо потянулись к своим приборам, высматривая наиболее аппетитные куски всего и сразу. Визерис протянул Деймону бутылку дорогого вина. — Я хочу, чтобы ты открыл её вместо меня. Как почётный гость. Я очень рад, что ты вернулся, брат мой. Деймон посмотрел на него серьёзным, долгим взглядом, то ли подбирая слова, то ли так и не найдя нужных, и в итоге взял бутылку молча. Привычным движением откупорил её. Эйгон заёрзал на месте, но Алисента твёрдо положила руку ему на плечо и остановила сына внимательным взглядом. Эйгон сник. — Ты будешь вино? — спросил Деймон у Рейниры, разливая тёмно-алый напиток с заметным цветочным ароматом по бокалам брата и его жены. — Это мой подарок Визерису из Италии. — И долго ты готовился преподнести этот подарок? — негромко спросила, прячась за шумом тарелок, бокалов и металлических приборов. Накрыла свой бокал ладонью. Деймон отставил бутылку. — Некоторое время. — Значит, это не спонтанное возвращение? Он внимательно посмотрел на неё. — Мне пришлось много чего обдумать, прежде чем решиться на него, — ответил он. Рейнира почувствовала удовлетворение от смятения, мелькнувшего на его лице. — А как же тоска по дому? — ещё тише сказала она, не отрывая от него взгляда. — Мой отец уверен, что именно она привела блудного сына за этот стол. — Я скучал по дому, Рейнира, — улыбнулся Деймон, рассматривая её в ответ. — Больше, чем ты можешь себе представить. — Почему же тогда отказался жить здесь и остался в отеле? Улыбка мужчины стала ещё шире. — В этом доме слишком много привидений. Наших предков, моих... и твоих тоже. Таких, которые мешают спать по ночам. — Не думала, что твой сон настолько хрупок, дядя, — с усмешкой ответила Рейнира и, смерив его небрежным взглядом, отвернулась к сыновьям. Вскоре все тарелки наполнились, и семья занялась ужином. Еда была горячей, вкусной, и тишину иногда прерывала чья-нибудь похвала, обращённая в адрес повара Таргариенов. Когда количество пищи в тарелках и вина в бокалах уменьшилось, гости вернулись к разговорам. Рейнира краем глаза следила, как Алисента шёпотом ругает Хелейну за пятно на платье, и слушала рассказ Джейса о школьном кружке моделирования. Кажется, любовью к этому делу старший сын пошёл в дедушку. — Отто взял на себя часть моих обязанностей, — рассказывал тем временем Визерис Деймону. — Когда эта жуткая простуда свалила меня весной, мы решили, что моё рабочее время можно урезать без вреда для бизнеса. Я всё ещё езжу туда пару раз в неделю, чтобы всё проконтролировать, но в остальном решаю проблемы по телефону. Сейчас век технологий! — Старина Отто всегда порывался тебе помочь, — хмыкнул Деймон, откинувшись на спинку стула. Бокал с вином покачивался в его руке. — Его преданность тебе вызывает восхищение. Сарказм в этих словах не услышал бы только глухой, подумала Рейнира. С чего бы Деймону интересоваться семейным предприятием спустя столько лет? Может, поначалу — после своего побега — он и улаживал какие-то дела Таргариенов за границей, но точно не в последнее время. Что бы он там ни думал об Отто Хайтауэре — что бы она ни думала об Отто Хайтауэре! — за годы своего отсутствия Деймон стал для семьи не сильно лучше него. У Рейниры зачесался язык сказать об этом, но она ограничилась холодным взглядом в сторону дяди. Вид у него был расслабленный. Он хорошо выглядел, с досадой поняла женщина: не набрал веса, не заработал синяков под глазами, и даже курящим она его пока не видела. Раньше он много курил. Она помнила, как он стоял среди этих самых яблонь за окном в рубашке с короткими рукавами и задумчиво затягивался сигаретой, выпуская из рта дым. Юная Рейнира смотрела на него из окна и думала о том, что нарисовала бы дядю, если б могла. Вместо этого она запоминала каждую его черту — от падающей на лоб пряди волос до изгиба локтя, когда он подносил сигарету ко рту. Она была влюблена в него. Долго, наивно и мучительно. — Если хочешь что-то сказать, просто сделай это, — почти неслышно прошептал Деймон, внезапно повернувшись к ней. Рейнира часто заморгала, поняв, что задумалась, уставившись на него. Отодвинулась, чтобы их плечи не соприкасались. — Мне нечего тебе сказать, — пробормотала она. — Рано или поздно придётся, — так же тихо сказал он и с улыбкой повернулся к Визерису, который, отвлечённый Алисентой, даже не заметил диалога между братом и дочерью. Ужин закончился около восьми — сначала первый круг блюд, затем был черёд десертов. Рейнира покопалась вилкой в своём куске пирога. На вкус он показался ей картонным, но вины повара в этом не было. К счастью, её пропавшего аппетита никто не заметил. Детям надоело сидеть за столом, они расшумелись и отправились играть к Джоффри и в коридор. Постепенно, частями семья вернулась в гостиную. За окнами стемнело, так что прислуга опустила шторы и зажгла кованую люстру под потолком. Алисента настояла, чтобы Визерис подложил под поясницу подушку, и нависла над ним, как прилежная медсестра. Рейнира отлучилась в ванную комнату и, вернувшись, застала Деймона и Джейса за разговором. Они стояли у каминной полки, и мальчик о чём-то серьёзно расспрашивал мужчину. Издалека она слышала голос сына, но не могла понять, что он говорил. Женщина медленно приблизилась — Деймон стоял к ней спиной. — И сколько лет ты здесь жил? — интересовался Джейс. — Все тридцать. С самого рождения. — А теперь тебе сорок, — добавил мальчик. — Всё так. — Почему ты уехал? Деймон усмехнулся, и Рейнира знала этот смешок. Обычно он значил, что Деймону есть что сказать, но, если он скажет это, кто-то придёт в ярость или рухнет на пол с остановкой сердца. — Это сложный вопрос, парень, — ответил Деймон. — Спроси что-нибудь попроще. — Ты знаешь мою маму с детства? — Верно. — Она никогда не говорила о тебе. Мгновение Деймон молчал, а затем пожал плечами. Рейнира пожалела, что не видит выражение его лица. Впрочем, на нём наверняка отразилась очередная многозначительная гримаса. При всей честности этого человека он умел изворачиваться как уж и доводить этим до белого каления. — Мы отдалились друг от друга перед моим отъездом. Перестали быть... друзьями. И я думаю, что она обиделась, когда я уехал, не предупредив её. — Если вы больше не были друзьями, зачем обижаться? — резонно спросил Джейс. Со своего места Рейнира видела пристально сощуренные глаза сына, и это тронуло её сердце: маленький человечек явно пытался раскусить самого Порочного Принца — так его когда-то называли. Деймон вздохнул. — Дело в том, что связи между людьми никогда не рвутся, Джекейрис, — сказал он. — Как бы сильно ты не хотел забыть кого-то или разлюбить, сердце так просто не отпускает. Или мозг — в зависимости от того, что у тебя главное. — У тебя главным не было ни то, ни другое, — вмешалась Рейнира, обогнув Деймона и положив руки на плечи Джейса. Серьёзно посмотрела на своего дядю. — Я боюсь представить, что становилось причиной твоих действий. Думаю, я так никогда этого и не узнаю. — А можно посмотреть твою комнату? — внезапно спросил Джейс, продолжая заинтересованно глядеть на мужчину. Пальцы матери крепче сжались на плечах сына. — Твоя мама предпочла бы, чтобы ты остался здесь, — честно ответил Деймон. — Но я хочу знать, как ты жил в то время! У тебя есть фотографии? Ты собирал модели самолётов, как дедушка? — Нет, у меня были другие увлечения, — со смехом ответил Деймон. — Уличные драки и синяки под глазами — это ближе. — Круто! — выдохнул мальчик. — Джейс! — предупреждающе окликнула его Рейнира. — Давай, прощайся с Деймоном и иди к братьям. Нам скоро уходить. — Но я хочу посмотреть на его комнату! — громче повторил сын. На этот раз его слова привлекли внимание Люка, который подошёл, чтобы послушать их разговор, и Визериса. — Чью комнату? — спросил отец Рейниры со своего места на диване, вытянув шею. — Деймона! — оживлённо ответил Джейс, вывернувшись из-под руки матери и подойдя к деду. Всем своим умоляющим видом мальчик настаивал на этой просьбе. — Ну, если он сам согласен, — сказал Визерис и поднял глаза на брата. Тот же смотрел на Рейниру. Она прекрасно чувствовала его взгляд, но отвечать не хотела. Загнанная в тупик всем этим вниманием, она устало дёрнула плечами — и отступила. — Хорошо, только быстро, — сказала она, с трудом скрывая досаду. Только этого ей сегодня не хватало — возвращения в старую спальню Деймона, где она не была десять лет. Это место в её памяти представлялось чем-то чёрным и удушающим, как клуб дыма размером с комнату. — Зайдём, осмотримся и выйдем. Джейс радостно побежал вперёд, за ним — Люк, которого скорее заразил энтузиазм брата, чем заинтересовало обычное помещение на третьем этаже. Рейнира поспешила за ними в коридор, Деймон неторопливо шёл следом. Его настойчивого, хоть и невидимого присутствия за спиной она старалась не замечать. Они поднялись по лестнице, преодолели второй этаж и остановились на третьем. Здесь было темно, и мальчики в нерешительности замерли, держась за перила. Рейнира ободряюще прикоснулась к детям. Деймон поднялся самым последним. Он щёлкнул выключателем где-то в коридоре, и гладкие, отделанные деревом стены осветил ряд шарообразных ламп. На стенах узкого коридора висели наименее любимые Визерисом картины — натюрморты и простые сельские пейзажи, никак не связанные с преданиями о древней Валирии. Трое двинулись следом за Деймоном, который уверенным шагом преодолел расстояние до своей комнаты и открыл дверь. Джейс и Люк осторожно заглянули внутрь. Деймон включил свет. Рейнира медленно подошла сзади и тоже посмотрела на комнату. Сердце до боли сжалось, как от встречи со старым другом, — но затем она вспомнила, сколько слёз пролила в этом месте. Воспоминания нахлынули, как волны. В горле встал ком. В комнате Деймона время будто остановилось. Всё тот же широкий подоконник, на котором удобно сидеть. Шкаф с тремя полками для книг по бизнесу, мировой классики и триллеров. Всё та же жёсткая кровать с изогнутым изголовьем. На графитовых стенах — белые полки, на которых стояли мелкие трофеи, привезённые из поездок: стеклянные шары, декоративные свитки под старину, коллекционные фигурки и металлические конструкции непонятного назначения и смысла. Рейнира знала, что дядя не был привязан к безделушкам как таковым — ему лишь нравилось, что они отражали места, где он был, и напоминали о пережитых приключениях. Это был его опыт. Мальчики разбрелись по комнате. Люк — сразу к полкам, а Джейс отошёл к письменному столу. — Такой древний, — он показал пальцем на громоздкий компьютер, давно вышедший из моды. Деймон кивнул, засунув руки в карманы брюк. — Это бывший компьютер Визериса, он перенёс его сюда, пока меня не было. А здесь мой старый ноутбук. Мужчина пересёк комнату и, отодвинув ящик стола, продемонстрировал Джейсу серый лэптоп. — Сейчас всё снова становится больше, — сообщил ему мальчик. — Ещё десять лет назад люди хотели иметь самый маленький телефон, а теперь у них такие огромные экраны! — Это верно, — согласился Деймон. — Думаю, этими экранами люди заполняют дыры в своей жизни. Джейс засмеялся. — Мам, ты давно здесь не была? — спросил он, не оглядываясь. Рейнира всё ещё стояла в дверях, не решаясь переступить порог. Взгляд её светлых глаз блуждал по гладким стенам и вещам, которые за эти годы, кажется, так и не переставили. Она надеялась, что здесь хоть что-то изменилось. В идеале всю комнату вообще нужно было отдать под склад для отцовского хлама. — Мама поссорилась с Деймоном, — напомнил Люк, который, оказывается, слышал тот разговор внизу. — Ей здесь не нравится. — Это всего лишь комната, — быстро ответила она. — Тогда почему ты не заходишь? — спросил Деймон. Его голос прозвучал ниже обычного, и в почти белом свете лампы, обнажающей каждую черту его лица, он выглядел как выдумка. Если бы не суетящиеся в комнате дети, Рейнира подумала бы, что мужчина ей мерещится. Так уже было, когда она, восемнадцатилетняя девчонка, плакала, сидя на этой самой кровати, и надеялась, что тот, кто уехал, вот-вот откроет дверь и войдёт. — Потому что нам пора домой, — сориентировалась она и махнула рукой, призывая мальчиков выйти в коридор. — Уже стемнело, и Джоффри нужно покормить. Давайте, вы уже увидели то, что хотели. — Но, мама! — громко возразил Люк, пытаясь дотянуться до модели Эйфелевой башни на средней полке. Модель была сделана из многократно согнутой проволоки и тускло блестела. — Вот держи, — сказал Деймон, взяв башню и протянув её Люку. — Очень похоже на серьги твоей мамы, правда? Ребёнок закивал. — Возьми её с собой, если хочешь. — Деймон, — тихо сказала Рейнира. — Это подарок. Джейс, хочешь тоже что-нибудь взять? Старший сын осторожно посмотрел на мать, предчувствуя её недовольную реакцию. Но та лишь вздохнула и пожала плечами. — Только выбирай быстрее, нам нужно идти. — Здорово! — воскликнул мальчик и быстро утащил с одной из полок лакированный деревянный корабль с острым носом и парусами. — Спасибо! Взбудораженные подарками, дети вышли в коридор. Рейнира потянулась за ними, но внезапно Деймон схватил её за руку и затянул в комнату. — Не дадите нам пару минут? — спросил он у мальчиков и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь. — Какого чёрта? — прошипела женщина, стараясь, чтобы не услышали дети. Она отшатнулась от Деймона, схватившись за запястье, к которому он прикоснулся. Его пальцы оказались на удивление холодными, и по всему её телу прошёлся ток. Мужчина поднял в воздух руки, как будто сдавался. — Нам нужно поговорить. — Не знаю, понял ли ты это с тех пор, как приехал, потому что я старательно намекала, но я повторю: я не хочу говорить с тобой! — громко прошептала Рейнира. Была бы она диким зверем, то непременно зарычала бы на него. — Я пытаюсь сделать всё правильно, — явно пытаясь звучать убедительно, сказал Деймон. Вид у него был серьёзный. — Я не хочу воевать с тобой из-за того, что произошло десять лет назад. — А чего ты хочешь? Дружить семьями? Совместные обеды по выходным? Что тебе может быть нужно? — Я хочу, чтобы всё осталось в прошлом. Вся та боль и недоразумение... Он ещё не договорил, но Рейнире уже захотелось разорвать его на части. В пылу гнева она грубо ткнула его рукой в грудь. Мужчина не отстранился — только остановился, слушая её. — Ты использовал меня и выкинул! Ты разрушил всё, что было хорошего между нами, и все пути, по которым мы могли бы вернуться к началу. Я не хочу тебя видеть, Деймон! Она даже не заметила, как перешла на валирийский, но слова сошли с её языка легко, как дыхание. Точно кто-то внутри заговорил через неё — и говорил только правду. — Я надеялась, что ты никогда не вернёшься, чтобы мне больше не пришлось смотреть тебе в глаза! — выплюнула она и отвернулась, пытаясь сдержать рвущуюся наружу обиду. Её пугал этот огненный шар в груди, который раскалился добела всего за пару мгновений, стоило Деймону завести этот разговор. Недоразумение? Вот как он назвал всё, что было? — Я знаю, что ты не примешь моих извинений, — сказал он ей в спину, так же легко перейдя на новый язык. Его голос был тихим, но каждое слово — тяжёлым, как металл. — Но я никогда не хотел причинить тебе боль, даже если в итоге мне пришлось это сделать. — Не говори, что ты был вынужден, — прошептала Рейнира, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Ей стало трудно дышать. Вся сила утекала, как вода сквозь пальцы, и в ней заговорила та юная девушка: — Всё могло бы быть по-другому, если бы ты остался. Признавать то, что она этого хотела, было невыносимо. Она почувствовала его руку на своём плече и не смогла сбросить её. Вместо этого её плечи поникли, как под многотонным грузом. Она пыталась не заплакать и сомневалась, что устоит, посмотрев Деймону в лицо. — Если бы я остался, ты была бы разрушена, и вся вина была бы моей. Я не хотел этого для тебя. — Но так всё и случилось, — выдохнула Рейнира, стирая выступившие слёзы и собирая себя по кускам. Было грустно и чертовски больно. — Ты разрушил меня, Деймон. Я любила тебя, а ты меня сломал. И справляться с последствиями пришлось мне одной. Сделав глубокий вдох, она обернулась, и её блестящие глаза встретились с его. Она не знала, что он чувствовал — вину или неловкость, обязательство или сочувствие, но это было неважно. Важно было то, что чувствовала она. — Тебе не хватило сил вынести то, что ты сам устроил, правда? — спросила она и улыбнулась. Её улыбка была смелой и горькой. — Так что не пытайся наладить со мной отношения. Я — это то, что ты оставил. Я — твоё преступление. И ты никогда этого не исправишь. Несколько долгих секунд он молчал. Она видела, что ему тяжело, но не хотела его понимать. Больше нет. — Мне очень жаль, Рейнира, — наконец тихо сказал Деймон и отступил, открывая ей путь к выходу. Его рука соскользнула с её плеча, и мужчина отвернулся. Возможно, теперь и он смог понять: иногда прошлое слишком велико, чтобы его забыть. Женщина вышла из комнаты. Джейс и Люк смотрели на неё растерянно, но Рейнира лишь подтолкнула их в сторону лестницы. — Пора домой, — пробормотала она. — Мы уже задержались.