Old flames

Кто-то из гостей помолвки Лейнора и Кварла не упустил возможности поговорить с прессой — и уже на следующий день все интернет-издания подхватили историю с Веймондом. Была даже пара фотографий с лежащим на полу Веларионом и Деймоном, схватившим его за пиджак. Заголовки выбирались самые кричащие. Раскол в некогда дружных семьях! Старые обиды! Триумфальное возвращение Порочного Принца! Поруганную честь Рейниры обсуждали в сообществах и блогах, и женщина боялась представить, какие выводы делают люди из этой новости. Когда она развелась с Лейнором и призналась в романе с Харвином, как её только не называли! Тогда Рейнира была ещё глупой и читала чужие комментарии в поисках поддержки и понимания. Но людям плевать, кто ты и что чувствуешь. Люди хотят горячую новость, чтобы вылить на тебя собственный негатив. После публикации ей позвонили, кажется, все знакомые — от Визериса до Лейны Веларион, желающей выразить сочувствие и извиниться за недалёкого родственника. И, конечно, звонили репортёры. Рейнира наивно надеялась, что за годы тишины они забыли её номер, но, видимо, он всегда был у них на быстром наборе. Появились папарацци и у её дома. Они фотографировали её, когда она шла в магазин, и просили дать комментарий даже её детей, когда те отправлялись в школу. Чтобы хоть как-то оградить Джейса и Люка от этих стервятников, Рейнира начала отвозить их на машине лично. Деймон тоже позвонил и предложил помощь. По его спокойному, даже несколько расслабленному голосу женщина поняла, что он не жалеет о том, что разбил Веймонду лицо. Впрочем, она не жалела тоже. Рейнира так и не смогла придумать, как Деймон мог бы ей помочь, не совершая новую скандальную выходку, чтобы отвлечь прессу. В итоге они договорились на выходных отвезти детей к Визерису и отправиться вдвоём в Драконий Камень: отдохнуть от чужого внимания — и выполнить поручение отца. Визерис попросил брата и дочь отобрать несколько картин из загородного дома, чтоб повесить в особняке. Отличное занятие, чтобы успокоиться. Деймон заехал за Рейнирой и детьми рано утром, когда журналисты ещё не проснулись — или наконец решили оставить Таргариенов в покое. Вручив полусонных мальчиков Визерису и Алисенте, двое отправились в путь. За городом стоял лёгкий туман. В машине было так тихо, что можно было услышать шорох колёс, скользящих по дороге. Рейнира прижалась щекой к стеклу и закрыла глаза, то ли возвращаясь к недосмотренному сну, то ли просто медитируя наедине со звуком работающего двигателя. После их с Деймоном разговора на парковке что-то изменилось. Неловкость ушла, не считая редких мгновений, когда от близости Деймона у Рейниры бежали мурашки. Они разговаривали друг с другом, как взрослые люди. Они помогали друг другу. Даже начали строить планы вроде сегодняшнего, и это было так естественно и правильно, что на душе становилось спокойно. Вместе им было комфортно. Надёжно. Огромный прогресс, учитывая, как проходили их первые встречи после его возвращения и как Рейнира годами клялась себе, что никогда его не простит. Видимо, простить Деймона оказалось не так сложно, как она думала. Женщина на миг открыла глаза и взглянула на своего водителя. Вид у него был безмятежный, мужчина внимательно смотрел на дорогу. Почувствовав её взгляд, он улыбнулся — краем губ, как будто они играли в игру, где она хотела заставить его засмеяться, а он пытался остаться серьёзным. Рейнира тоже улыбнулась. Всё было в порядке. Они ещё не были в Драконьем Камне вместе после их первой встречи за десять лет. В прошлый раз Рейнира была в бешенстве от мысли, что Деймон забрал её шарф, а теперь невесомая голубая ткань снова обвилась вокруг её шеи. И Деймона пригласила она сама. Чего только не бывает в жизни! Когда они вошли в дом, мужчина остановился в холле. Задрал голову, рассматривая высокий потолок и тяжёлую блестящую люстру. Рейнира затормозила позади, снимая верхнюю одежду. — Последний раз, когда я на неё смотрел, она была вся в паутине, — сказал Деймон, разглядывая лампочки на люстре. Сейчас они не горели, и в дневном свете холл выглядел, как всегда, покинутым и холодным. И всё же Рейнира любила это место. — Ты был здесь всего несколько недель назад, — скептически заметила она. — Я имею в виду другой день. Вспомнив их последнюю поездку сюда перед его исчезновением, женщина поджала губы. — О, — только и ответила она. Оставив верхнюю одежду в небольшой комнате справа от входной двери, Таргариены вошли в гостиную. Это помещение, тщательно вычищенное и обставленное новой мебелью, теперь выглядело куда современнее, чем раньше: большой ковёр песочного цвета, два пухлых светлых дивана, телевизор и новая каменная кладка вокруг камина в красноватых оттенках. Идеальная комната из каталога. В этот образ не вписывалась только стопка картин, прислонённых к стене. Рейнира направилась к ним, закатывая рукава бордовой водолазки. Деймон всё ещё оглядывался по сторонам, как будто у него не было такой возможности во время прошлого визита. Видимо, в тот раз он не пробыл в доме долго: приезд Рейниры помешал его экскурсии. — Что папа сказал тебе насчёт картин? — спросила она, сев на корточки и начав перебирать холсты в деревянных рамах. — Какие ему нужны? — Замки, драконы, воины и прочий фольклор, — ответил Деймон. Он медленно приблизился к женщине, рассматривая картины сверху. На нём были джинсы и тёмно-серый пуловер, а на правой руке тускло блестело старое кольцо, которое он так любил. Взглянув на него, Рейнира подумала, что уже видела это кольцо на руке драконьего наездника с одной из картин, и подавила улыбку. Деймон обожал семейное наследие не меньше брата. Она протянула ему узкую картину, изображающую башню и беловолосую женщину в окне. Мужчина повертел рисунок, придирчиво рассматривая его. Отставил в сторону. — Кстати насчёт фольклора, — начал он. — Что ты сделала с Сиракс? Рейнира удивлённо посмотрела на него. — Сиракс, — повторил Деймон. — Валирийская кличка. Лошадь, которую я подарил тебе на день рождения. — Я помню, — ответила она, вызывая в памяти образ соловой кобылы, когда-то принадлежавшей ей. — Я её отдала. Передарила одной из девушек, живущих в деревне. А её сестра забрала твоего Караксеса. Хотя прошло столько времени — ты, наверное, и не помнишь, как выглядел тот конь. — Я помню, что он был рыжим и ржал не так, как другие лошади, — холодно сказал Деймон. — Я ещё не настолько старый, чтобы забывать такие вещи, Рейнира. — Ах да, ты же скучал по дому всё это время, — с напускной небрежностью ответила женщина, разглядывая новый рисунок: скалы, закат и большой красный дракон, греющийся в лучах солнца. — Лелеял каждое воспоминание. Особенно последние. Она повернулась к Деймону и, приподняв бровь, выразительно на него посмотрела. Тот усмехнулся её ироничному тону и скрестил руки на груди. Прислонился к стене. — Не пытайся меня смутить — ничего не получится. — Кто, я? — притворно удивилась Рейнира. — И в мыслях не было. — Рад слышать. Потому что я действительно вспоминал нашу последнюю поездку сюда. Я, ты, — его голос звучал легко, но за словами таилось прошлое, — и, конечно, Лейна Веларион. Рейнира вздрогнула. Отдала мужчине картину с красным драконом. — Надеюсь, мы не травмировали её навсегда, — задумчиво продолжил Деймон. — Я видел её на помолвке Лейнора, и она с нас глаз не сводила. — Мы давно не виделись, — объяснила женщина. — С ней. Видимо, она хотела узнать, что произошло, пока её не было. Смотрела, как мы держимся. Для того, кто знает нашу тайну, мы, должно быть, очень увлекательный объект для изучения. Деймон фыркнул. — Моя личная жизнь не объект. — Тогда тебе следовало сказать это Лейне, когда была возможность, — заметила Рейнира. — Может быть, но я был слишком занят: доносил свою позицию до её дяди. Что, кстати, связано с твоей личной жизнью. Кажется, я что-то перепутал! Женщина улыбнулась его нагловатому, но добродушному тону. Деймон наблюдал за ней с огоньком в глазах, как будто его работой было смотреть на неё, а не на картины. От этого внимания внизу живота становилось тепло. Даже щёки начинали гореть. — Наши жизни вообще как следует перепутаны, — пробормотала она. Смакуя приятное воспоминание о расправе над Веймондом — и не только его, пара продолжила работать молча. Они рассматривали картины, многие из которых передавались от поколения к поколению десятки лет. Здесь были и изображения каменных стен, увитых цветами, и зарисовки героических подвигов — от дуэлей за сердца прекрасных дев до жестоких сражений, на которых хлестала кровь. Часто встречались и драконы. Обычно они охраняли замки или кружили вместе с Таргариенами в небесах. Рейнира смотрела на картины с любовью, вспоминая детские поездки в Драконий Камень, когда она заворожённо разглядывала эти рисунки на стенах. Визерис рассказывал ей истории, запечатлённые на них. А Деймон... Она помнила благоговение в его глазах, когда он смотрел на карту древней Валирии, висевшую в кабинете. Дядю всегда тянуло вернуться туда — не только на саму землю, но и в прошлое, во время, когда поднимался их род. Когда их силу и кровь ковали лучшие из Таргариенов. Деймон достал эту карту из стопки картин — некогда она казалась большой и величественной, но спустя столько лет превратилась в обычный кусок бумаги, на котором художник сухо изобразил детали из древних легенд. Мужчина улыбнулся, стерев тонкий слой пыли со стекла, за которым находился рисунок. — Я помню её, — сказал он. — Как отец рассказывал нам с Визерисом сказки о Валирии. Кажется, он был последним из Таргариенов, которые действительно верили, что мы могли летать на драконах. — Папа бы с тобой не согласился. — Рейнира поднялась, чтобы тоже рассмотреть рисунок. — Он всегда старался сохранить память предков и их веру. — Мы уже не живём во времена веры, — покачал головой Деймон. — Мы больше ни во что не верим. — Какой мрачный взгляд на жизнь. — Разве это не правда? Мы больше не боги и не всадники драконов. Всего лишь богатое семейство, мозолящее людям глаза со страниц таблоидов. Он горько усмехнулся и поставил раму с картиной к тем, что они уже отобрали. Отряхнул руки от пыли. Рейнира смотрела на него печально, с тревогой, и едва ли могла сказать что-то, чтобы поспорить с его утверждением. Вместо этого она попыталась затронуть нечто другое: — У меня получилось отойти от камер и обложек, знаешь? Со временем. Может, и ты сможешь, если захочешь. Он повернулся к ней, внимательно глядя в её светлые глаза. — Мне всё равно, сколько людей смотрят на меня, — ответил он, — пока я делаю то, что считаю правильным. Я собираюсь вернуться к работе на корпорацию. Быть с братом и помогать ему и наследию Таргариенов, когда во мне есть нужда. Я не уйду. В его словах не было упрёка, но Рейнира всё равно его услышала. Или он шёл откуда-то изнутри неё. Она поёжилась и обняла себя руками. — Я делала для нашего наследия всё, что могла, — едва ли не воинственно сказала она. — Годами работала не покладая рук. Но... Усталость накапливается, знаешь ли. В какой-то момент семья стала так важна, что меня перестало хватать на работу. А потом Харвин... погиб в огне. Лейнор уехал, папа был болен. Мальчики остались на мне, и я... Руки задрожали, и женщина прикусила губу, чтобы сдержать зазвучавшую в голосе слабость. Она не думала, что решение Деймона работать на семейном предприятии её заденет, — вернее, её задела его готовность делать это, несмотря на внимание к своей персоне. Сама Рейнира так не могла. Больше нет. Она усмехнулась собственным оправданиям. — Я ни в чём тебя не обвиняю, — ответил Деймон. Он смотрел на неё внимательно и явно заметил её смятение. — Меня не в чем обвинить, — бросила женщина. — Это моя жизнь. И едва ли моё отсутствие сильно сказалось на семейном бизнесе. — Не преуменьшай свой вклад. Ты была одним из лиц корпорации, притягивала молодёжь, напоминала людям... О чём ты там им напоминала? Деймон улыбнулся, и Рейнира невольно засмеялась в ответ. — Я отвечала за диалог с организациями по охране природы. Рассказывала, что новое поколение Таргариенов заботится о здоровом будущем планеты. Ну, пока за моей спиной старшее поколение вредило ей, добывая полезные ископаемые. — Ты сохраняла баланс, — заметил мужчина. — И кто теперь занимается этим вместо тебя? — Думаю, Алисента. Я знаю, что она посещает какие-то мероприятия из моего старого расписания. Деймон презрительно фыркнул: — Ну конечно, и как я не догадался! Рейнира пожала плечами, всё ещё чувствуя, как вина комом подкатывает к горлу. Усмехнулась, стараясь скрыть своё состояние, хоть это и было глупо: дядя видел её насквозь. Он шагнул к ней, и она подняла голову, встречаясь с ним взглядом. — Я живой человек, — честно сказала она. — Когда мне стало слишком тяжело, я пожертвовала работой ради семьи. — И кто может тебя винить? — откликнулся Деймон. Рейнира выдохнула, и тогда его руки притянули её ближе. Слегка удивлённая, женщина не сразу ответила на прикосновение — но в итоге обессиленно уткнулась лбом в плечо Таргариена. Её стены упали, стоило им почувствовать его близость и тепло. Может, она и правда устала. Чертовски устала, и никого не было рядом слишком долго — достаточно, чтобы к этому привыкнуть. — Ты никому ничего не должна, помнишь? — сказал Деймон, склонив голову, чтобы губы говорили ей на ухо. Его знакомый голос, звучащий мягко и убедительно, навевал спокойствие. И что только на неё нашло? Рейнира ухватилась за кофту мужчины, неловко обнимая его. Она вдруг показалась себе такой слабой, что впору испытать к себе отвращение, но вместо этого она просто замерла, прерывисто дыша ему в плечо, смаргивая слезы и набираясь сил от того, что он держал их обоих. Возвращал ей её равновесие. Женщина снова уловила аромат его парфюма — и ещё один, свежий и мятный. Наверное, шампунь. Невольно подняла голову, чтобы потянуться к его лицу и волосам и вдохнуть его запах. Он смотрел на неё понимающе. Рейнира вздохнула, чувствуя, как руки Деймона ободряюще скользят по её плечам, чтобы согреть и убедить, что всё хорошо. Боже, она изголодалась по этим ощущениям. По его присутствию рядом. — Не думай, что я сдалась, — сказала она, и голос, окрашенный непролитыми слезами, прозвучал сипло. — Только потому что не вернулась, как ты. — Я и не думаю, — ответил он. — Ты дракон. Всегда им была и всегда будешь, в плохие времена или хорошие. Это у нас в крови. — Лейнор говорит, что у меня проблемы с доверием, — хмыкнула Рейнира. — Что я прячусь от людей, даже от самых близких. Залезаю в свою скорлупу. Пальцы Деймона сжались на её плечах. — Интересно, кто в этом виноват? — выдохнул он. Рейнира усмехнулась. Конечно, они оба знали, кто и когда пошатнул её доверие к миру, но что теперь с этим поделаешь? Прошлого не вернуть. Из него можно только вынести урок... или извлечь выгоду. — А вот ты мне должен, — сказала она внезапно. Её голос окреп и зазвучал насмешливо, вкрадчиво. — И этот долг не отработаешь за один день, знаешь ли. Она подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. Красивая, взрослая, уверенная — о таком взгляде и такой стойке её юная версия могла только мечтать. Нет, Рейнира определённо не была слабой. Сломанной? Однажды. Уставшей? Может быть. Но теперь в её руках был контроль, и она могла им воспользоваться. — Вот как? — спросил Деймон, отпуская её. Годы спустя ему всё ещё нравилась её близость, она это видела. — Мой долг, значит? И как ты хочешь, чтобы я его отработал? Рейнира посмотрела на него чуть свысока, точно дразнила. Сделала вид, что задумалась, и отступила на шаг. — Для начала принеси что-нибудь, чтобы протереть картины. Деймон тихо засмеялся от такой несерьёзной просьбы. — Как будет угодно, мэм. От этого официального обращения женщина закатила глаза — и не смогла сдержать улыбки. Покинув её, Деймон вернулся через пару минут с двумя влажными тряпками и встряхнул их так, что на Рейниру брызнули холодные капли. — Как по-взрослому! — прокомментировала она, забирая ткань из его рук. — Будут ещё пожелания? — спросил он. Его глаза задорно горели. — Не сейчас. Несколько минут они потратили на то, чтобы протереть запылившиеся рамы картин и стёкла, охраняющие некоторые из рисунков. Рейнира едва не посадила себе занозу о старую древесину, но Деймон вовремя перехватил её руку и ловко вытащил щепку. Она даже не поняла, как он сделал это так быстро. Благодарно улыбнулась. Его пальцы были тёплыми и немного шершавыми — от их прикосновения кожа моментально согревалась. — Вот видишь, оплата моего долга складывается из сотен маленьких вещей, — заметил Таргариен. Было непонятно, шутит он или всерьёз. — Для полного прощения понадобится что-то покрупнее, — цокнула языком Рейнира и бросила ему свою тряпку. Деймон, в свою очередь, бросил обе на кофейный столик. — Что теперь? — спросил он. — Каков следующий пункт искупления? Рейнира притворилась, что перебирает в голове варианты, но вскоре улыбка на её лице растаяла по-настоящему. Когда женщина в следующий раз посмотрела на Деймона, вид у неё был серьёзный. — Рассказать правду, — ответила она. Тонко уловив перемену в её настроении, посерьёзнел и он. Кивнул. — Что ты хочешь знать? Рейнира замялась, подбирая слова. — Перед тем как уехать, — начала она, — ты отказался встретиться со мной в последний раз. Хорошо, это я могу понять. Но ты не позвонил и даже не написал, не считая ответа на мой вопрос, вернёшься ли ты. Ты намеренно выставил себя ублюдком? Деймон опустил голову, рассматривая деревянный пол под ногами, и решая, как ответить. На его лице замаячил призрак улыбки, но она вышла грустной. — Мне нравится, что ты думаешь, что это было намеренно. — Но ведь было? — Да. Я знал, что нет хорошего пути для нас, чтобы расстаться. Любые бы слова вызвали боль, и так я только растянул бы твои и мои страдания. Так что я решил, что молчание скажет всё за меня — и не добавит ничего лишнего сверху. — Очередная гениальная идея от Деймона Таргариена, — прокомментировала Рейнира. Его ответ, как она и ожидала, вызвал воспоминание о старой боли, ноющей и тупой. — Я всегда был немногословным человеком. — Скорее, человеком, не способным на здоровое взаимодействие, — поправила она. — И ты всегда выводила меня на чистую воду, — тепло ответил мужчина, подняв голову и заглянув ей в глаза. На мгновение ей показалось, что перед ней всё тот же беспечный Порочный Принц, который баловал её в детстве, а затем делил с ней переживания юности. — Злилась на меня и требовала, чтобы я остался и всё тебе объяснил. — Я думала, это было тебе в тягость. — С тобой — ничуть. — И всё же в конце концов ты сбежал. — Чтобы снова вернуться к тебе. После такого многозначительного ответа Рейнира неловко усмехнулась и, обуреваемая чувствами, обняла себя руками. Ей тоже захотелось поделиться с ним правдой. Другой, своей. — Мне не хватало тебя все эти годы, — после короткого молчания призналась она. — Твоей дружбы. Твоей поддержки. Ощущения, что ты всегда на моей стороне, что бы ни происходило и кто бы ни нападал на мою семью. Знаешь, часть меня всегда верила, что будь ты рядом, то заступился бы за меня. С Лейнором и Харвином. — Тут ты ошибаешься, — не согласился Деймон. Его взгляд потяжелел, и она увидела, как его пальцы нервно сжались в кулаки. Голос зазвучал холодно. — Если бы я был рядом, ни Лейнор, ни Харвин никогда бы не появились. Рейнира вздрогнула. Посмотрела ему в глаза. В голове пронеслись десятки мыслей, но в итоге осталась одна: он был прав. — Так что моё отсутствие пошло тебе на пользу, — сказал Деймон. — Тебе нужна была своя жизнь, свой опыт. Ты получила своих сыновей, которых, я уверен, ни на что не променяешь. Она медленно кивнула, но в груди заныло новое чувство. Неудовлетворённость. Он был прав: она готова была умереть за Джейса, Люка и Джоффри — но от мысли, что Деймон тоже представлял их совместное будущее, ей стало дурно. Потому что она хотела это будущее. Хотела альтернативную жизнь, чтобы прожить с ним вместе, не теряя десяти лет. Кажется, в глубине души она до сих пор оплакивала их утраченное время. — Моя жизнь превратилась в фарс, когда ты ушёл, — возразила Рейнира. — И если бы не дети, я не знаю, какой ты нашёл бы меня, когда вернулся. — Интересно, что ты тогда думаешь о моей жизни? — с внезапной резкостью спросил Деймон. — Думаешь, я был счастлив и безмятежен? Она развела руками. — Я почти ничего о ней не знаю. — Тогда не считай, что тебе одной было плохо. Женщина горько усмехнулась, кусая губу. Внутри кипели эмоции, которые она едва могла отделить друг от друга: злость, смущение, ревность и наивная, как ребёнок, надежда. Ей нравилось, когда Деймон говорил о том, что с ним было все эти годы. Нравилось, что он признавал: без неё всё стало не так. Рейнира заслужила эти признания за годы боли и неведения. Она отвернулась от него, сжав пальцы в кулаки. Отступила к дивану и опустила руки на его мягкую спинку, держась за неё крепко, как будто могла упасть. От этого простого прикосновения стало чуть легче, но сердце всё равно стучало в груди как отбойный молоток. — И что ты сделаешь теперь? — спросила Рейнира, не оборачиваясь. — Мы снова вместе, в одной комнате, и в доме, кроме нас, больше никого нет. Что ты сделаешь? Ты скучал по мне. Ты любил меня. Но теперь всё закончилось? — Ничего не закончилось, — ответил Деймон у неё за спиной. Его тяжёлый голос звенел от напряжения, и она услышала в нём рычащие нотки. От этого звука волоски на коже поднялись, сигнализируя об опасности. — Никогда не закончится. — Ты больше меня не сломаешь, — задумчиво сказала она. Голова стала тяжёлой, будто заполнилась дымом. В ней вспыхивали красные, как огонь, мысли; всё стало красным. — Я теперь взрослая. Знаю, как защитить себя, стою на своих ногах. И пережила уже столько дерьма, что перестала ему удивляться. — Это правда, — ответил Деймон, и она поняла, что он приближается. — Всё изменилось. — Теперь всё гораздо проще, — заметила Рейнира. — Не считая того, что я всё ещё твоя племянница. Она напряглась, прислушиваясь, чтобы уловить его шаги. Но вместо них была тишина — настолько легко он ступал. Тихо и медленно, как зверь на охоте. — Я давно к этому привык, — его голос прозвучал ещё ближе. — Думаю, мы оба. — И ты не сбежишь снова? — спросила она, подняв бровь. По коже бежали мурашки от того, куда вёл разговор. — Даже если я окажусь слишком близко или надавлю сильнее? Деймон тихо рассмеялся, совсем рядом, и она ощутила его тёплое дыхание у себя на затылке. Он стоял у неё за спиной и касался её одежды своей. Выжидающе смотрел на неё, покорно играя в их маленькую игру без конца и начала, и надеялся выиграть. Она тоже надеялась. Но каков был приз? — Я хочу, чтобы ты надавила сильнее, — ответил он. Тыльная сторона его ладони невесомо скользнула по её длинным серебристым волосам, и Рейнира почувствовала это прикосновение каждой клеточкой тела. Ей стало тепло — а потом жарко. Она повернула голову вправо, пытаясь уловить движения Деймона краем глаза. Он тенью стоял позади, высокий и всё ещё невыносимо красивый. Его пальцы опустились на её левую руку, лежащую на спинке дивана, и Рейнира тихо выдохнула. Они играли в эту игру снова. Она на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь бархатистым прикосновением его ладони и пальцами, перебирающими её пальцы. Повела плечом. — Докажи мне, — выдохнула она. Деймон оставил лёгкий поцелуй на её макушке — точно прикосновение воздуха. Как будто это было нормально, как будто в порядке вещей. — Что захочешь. — Докажи, что я не одна, — ещё настойчивее сказала Рейнира и наконец обернулась, с лёгким разочарованием выпуская его руку. Он стоял в паре сантиметров от неё. Его взгляд был изучающим и глубоким и наполнил её уверенностью. — Докажи, что ты будешь рядом. То, что спало у неё внутри десять лет, теперь командовало всеми её чувствами. Драконья кровь, чующая собрата, пела и раскалялась, притягивая Таргариенов друг к другу, как было испокон веков. Деймон прищурился, встречаясь с пламенем в глазах Рейниры. На миг он показался ей... удивлённым? Смущённым? Взволнованным? Она наклонила голову, наблюдая, как меняются оттенки эмоций на его лице. — Если осмелишься, — добавила женщина. Деймон отстранился. А затем пристально оглядел её, точно желал знать, что за человек стоит перед ним. Он, очевидно, не сразу поверил в тот смысл, который она вложила в свои слова, — но вот на его губах мелькнула улыбка. Знакомая, смелая. Та, которую она видела, когда они проводили свой последний уикенд в Драконьем Камне. Та, что он дарил ей до появления Лейны Веларион. Он протянул ей руку. — Всё, что захочешь, — повторил Деймон. Рейнира не думала о том, что делает, — она следовала инстинктам. Взяв мужчину за руку, она забыла о гостиной и картинах, видевших не одно поколение Таргариенов. Может, они были безумны, как говорила молва, а может, в них действительно текла драконья кровь, не подчиняющаяся человеческим правилам. Рейнира потянула Деймона за собой. Вдвоём они вышли в холл и начали подниматься по лестнице, обмениваясь говорящими взглядами. Реальность? Неважно. Сон? Пусть так. Слёзы, которые она едва не пролила внизу в объятиях Деймона, высохли, как будто их и не было. Женщина чувствовала, как под кожей поднимается температура, подталкивая её к действиям, и в голове всё стало просто и ясно. Она дракон. И он тоже. Оказавшись на втором этаже, Рейнира развернулась к Деймону, не отпуская его руки, и они столкнулись. Она подняла на него глаза, наивные и пытливые. Он посмотрел на неё чуть сверху. И поцеловал. Поцелуй вышел глубоким и горячим — как естественное продолжение пламени, разгорающегося внутри. Руки Рейниры вспорхнули в воздух, и она обхватила мужчину за плечи, сминая его губы и с готовностью раскрывая свои. Закрыла глаза. Всё это неважно. Последствия, глубинные смыслы, прошлое — всё. Здесь были только он и она, одни в Драконьем Камне, который всегда был их королевством. Его руки сжались на её талии, а затем быстро скользнули вниз — и подняли её в воздух. Рейнира обвила Деймона ногами, позволяя ухватить себя за бедра. С губ сорвался громкий вздох. Таргариен держал её крепко и уверенно — и без слов понёс в сторону хозяйской спальни. Там они провели свою последнюю совместную ночь, но на этом, как видно, история не кончилась. Дверь комнаты распахнулась, ударив о стену. Деймон и Рейнира не слышали и не видели ничего вокруг. Они продолжали целоваться жадно, используя языки и сминая губы друг друга, когда достигли большой белой кровати — и Деймон бросил на неё Рейниру, совсем как когда-то. Она выгнулась на сером покрывале, глядя на него снизу вверх, и стянула с себя водолазку. Мужчина уже расстёгивал джинсы. Они замедлились, только когда остались в одном белье и он накрыл её тело своим. Прикосновение кожи к коже пустило по конечностям дрожь. Рейнира прикусила мочку его уха, зарываясь пальцами в светлые волосы Деймона, а затем лизнула место укуса. Руки Таргариена скользили по её обнажённой коже. Она знала, что так он вспоминал её тело — заполняя любые пробелы и заменяя старый образ в памяти новым, — и с радостью позволяла это. Тишина в комнате стала оглушающей — громче было только их прерывистое дыхание. Как будто они не могли напиться кислородом, когда были вдвоём. Рейнира откинула голову, глядя на Деймона новыми глазами. Он смотрел на неё так же, хищный и околдованный. — Ты уверена? — тяжёлым шёпотом спросил он. Жар в его глазах и изгибы тела гипнотизировали. — А ты уверен? — выдохнула Рейнира на валирийском и оттолкнула его, чтобы он лёг на спину. Мужчина откинулся на подушки у изголовья кровати. Оседлав его, женщина сжала его бёдра своими и упёрлась руками ему в грудь. В груди у неё клокотали тоска и желание, страсть и любовь, но важнее было другое. — Я спрошу тебя один раз, — сказала она, и каждое её слово звенело. — Ты — мой? Он улыбнулся, красивый и напряжённый, как зверь, выжидающий момент для атаки. Мышцы лениво перекатывались под его белой кожей. — Пока смерть не разлучит нас, — ответил Деймон. Рейнира склонилась над ним, целуя долгожданные губы. Он обхватил руками спину женщины, приподнявшись, чтобы не уступать её натиску. Расстегнул её белый бюстгальтер. Они отбросили его в сторону, снова перекатившись на кровати, и на этот раз сверху оказался Деймон. Покрывало смялось, и Рейнире было неудобно на нём лежать — но она не замечала ничего, кроме своего возлюбленного. Они переплели пальцы, крепко и сильно. Он наклонился, чтобы поцелуями пройтись от её напряжённой шеи до высоко вздымающейся груди — та стала больше с последнего раза, когда он видел её обнажённой. Твёрдые розовые соски хрупко выделялись на нежной коже. Рейнира вздрогнула, когда Деймон мягко коснулся одного из них губами. Взглянул на неё. Усмехнулся и пытливо провёл кончиком языка вдоль всей ареолы, чтобы затем взять бусину соска в рот и согреть. Холодно и горячо. Комната ещё не отапливалась, но кожа Деймона была обжигающей, как лава. И Рейнира плавилась под его телом. Она заёрзала под его поцелуями и руками — он крепко сжал её грудь, играя с её ощущениями и терпением. Шершавые и влажные прикосновения языка и пальцев чередовались, доводя Рейниру до исступления. От этого у неё внутри разгорался пожар. Она качнула бёдрами, показывая Деймону, что хочет перейти к главной части, и его рука немедленно легла ей между ног, поверх трусиков. Рейнира громко вздохнула. Там было горячо и приятно — она чувствовала, как пульсирует под его пальцами клитор. Он погладил её сквозь бельё, медленно и нежно, внимательно наблюдая, как агрессивное желание на её лице перетекает в истому. Спустился ниже, покрывая лёгкими поцелуями живот. — Я хочу тебя, — Рейнира перешла на шёпот и, кажется, забыла английский язык. — Я хочу тебя... Он стянул с неё трусики и раздвинул ей ноги. Сел перед ней, такой открытой и возбуждённой, покорно ожидающей то, что он собирался дать. Медленно провёл большими пальцами рук по её разведённым в стороны бёдрам, намеренно лаская их внутреннюю, самую уязвимую часть. Рейнира вздрогнула, когда его холодное кольцо коснулось её чувствительной кожи. Это было слишком хорошо, чтобы происходить на самом деле, — но это происходило. Кажется, в их игре можно было победить. И они получали приз. Деймон стянул с себя боксёры, не отводя от неё взгляда: её длинные светлые волосы растрепались, она тяжело дышала и смотрела на него влюблёнными глазами, призывая продолжать. Он провёл ладонью по уже вставшему члену, размазывая по нему капли выступившей от возбуждения смазки. Рейнира стиснула зубы, чтобы не застонать. Внутри у неё всё сводило от жара, и Деймон был ей нужен. Здесь, сейчас — и навеки. Она потянулась к нему ещё раньше, чем он, мягко погладив её вход, оказался внутри. Там было влажно и достаточно узко, чтобы с губ Деймона сорвался не то вздох, не то стон, и он упёрся рукой в матрас, чтобы привыкнуть к ощущениям. Рейнира двинулась ему навстречу и обняла за шею. Так он вошёл в неё на всю длину, уверено и медленно, и они на мгновение замерли, наслаждаясь друг другом — и тем, что обрели всё это снова. Деймон поцеловал её в лоб. Рука Рейниры скользнула по его шее, цепляясь за короткие белые волосы. С новым толчком они оба выдохнули, возвращаясь к прежнему активному темпу. Таргариен уложил Рейниру на спину, чтобы видеть её перед собой всю, как картину: его руки заскользили по её плечам и ключицам, по чувствительной груди и мягкому плоскому животу с бледно-лиловыми следами растяжек. Она и была картиной. Всей историей Рейниры Таргариен, написанной на белой коже. Женщина изучала его наготу в ответ, вздрагивая и раскрываясь перед ним, когда их тела двигались в одном ритме. Это было естественно. Так, как и должно было быть. Десять лет назад или сегодня — всё одно. Когда волны удовольствия стали сильнее, чем можно вынести, Деймон и Рейнира снова прижались друг к другу. Поцелуи стали неумелыми, краткими. Она вжалась в него, невольно царапая ногтями широкую спину, и застонала, когда ей стало слишком хорошо от ощущений внутри. Мужчина двигался всё быстрее. Оргазм пронзил её тело, как электрический ток, и она выгнулась на кровати. В ушах загудела кровь. Рейнира притянула Деймона к себе и в поцелуе прикусила его губу, напоминая им обоим о том, как это реально. Спустя ещё несколько толчков он со стоном излился в неё. Они оставались в постели ещё полчаса, сбросив покрывало на пол и закутавшись в белые простыни. Голова Рейниры лежала у Деймона на груди. Они оба смотрели в комнату. Здесь было много пространства, и дневной свет из окон щедро заполнял его, разбрасывая блики по зеркалам, будто это была не спальня, а бальный зал. Подходящее место для последней ночи вдвоём — и весьма неплохое для воссоединения.