Old flames

— И люди будут на тебя злиться? — спросил Люк. — Им будет нелегко принять, что мы с Деймоном влюблены друг в друга, — объяснила Рейнира. — В чужих глазах мы всё ещё близкие родственники, даже после того как это оказалось неправдой. Они сидели в детской, освещённой одной настольной лампой: дети — на своих кроватях, мать — на стуле в центре комнаты, прижавшись грудью к его деревянной спинке и сложив руки сверху. Она доверительно смотрела на сыновей. Был майский вечер, тёплый и уютный. Идеальные время и место, чтобы поговорить по душам с детьми и попытаться донести до них правду, которая давно ждала своего часа. Ещё никому Рейнира не рассказывала об отношениях с Деймоном — Джейс и Люк были первыми. — Вот почему он приходил так часто, — понял Джейс. Вид у него был серьёзный, брови нахмурены: он активно обдумывал то, что рассказала мать. — Чтобы увидеть тебя. — И вас тоже, — улыбнулась Рейнира и протянула Джоффри плюшевого зайца. Младший сын, может, и не понимал, какие сложные вещи обсуждали остальные, но слушал внимательно. Он взял игрушку, глядя на мать широко распахнутыми глазами. — Деймон хочет наладить с вами отношения, так как знает, что вы моё всё. — И даже дедушка не поймёт? — уточнил Люцерис. — Это же любовь. — Ты прав, это любовь. Но чем взрослее становятся люди, тем сложнее им бывает разглядеть настоящие чувства за стоящими перед ними препятствиями. К сожалению, наше с Деймоном препятствие действительно серьёзное. Очень серьёзное. — Но ты этого хочешь? — спросил Джейс. Рейнира кивнула. — Я верю, что у меня и Деймона есть все шансы, чтобы стать счастливыми. Верю, что мы сможем создать вместе нечто очень особенное. Но перед этим... Нам придётся пережить много шума. Возможно, будет ещё сложнее, чем в прошлом году, когда стало ясно, что его усыновили. Люди станут говорить обо мне и Деймоне плохие вещи. — Мы не боимся! — воскликнул Люк. — Мы будем защищать тебя! В горле у женщины встал ком. Она улыбнулась сыну, чувствуя прилив сильной, горячей любви, а затем перевела взгляд на Джекейриса. Он молчал, всё ещё обдумывая её слова. Взгляд его был мрачен — конечно, как самый взрослый, он понимал больше других и представлял, как может усложниться их жизнь. К счастью, искренность в голосе матери и хорошие отношения с потенциальным отчимом оказали эффект — прервав воцарившуюся тишину, старший сын кивнул: — Мы с тобой. Мы хотим, чтобы ты была счастлива. — А я хочу, чтобы были счастливы вы, — прошептала Рейнира и, встав со стула, обошла сыновей, подарив каждому крепкие объятия. Ей хотелось расплакаться от эмоций. Она взъерошила кучерявые волосы Джоффри и вдохнула его запах. Чмокнула в макушку. — Я очень вас люблю, — сказала она. — Вы моя сила, и так будет всегда. Погасив свет и закрыв за собой дверь, женщина вышла из комнаты. Прислушалась: Джейс и Люк всё ещё перешёптывались внутри, и она не стала им мешать. Пусть как следует всё обдумают. Она готова была ответить на любые их вопросы, чтобы между ними не осталось ни сомнений, ни страха. Их маленькой семье нужно быть единой, когда откроется правда и случится шторм. С приближением лета каждый день казался особенно спокойным и тихим — точно природа и люди решили замедлиться и расслабиться перед тем, как в одночасье накинуться на Рейниру и Деймона. Или так ей казалось через призму ожидания и взвинченных нервов. Она чувствовала себя ужасно уставшей, особенно в последнее время. Ей снова снились драконы. Эти сны были ярче, чем когда-либо прежде, и она часто ворочалась в постели, сражаясь за право поспать. Рейнира жалела, что рядом нет Деймона: в его присутствии ей становилось спокойнее. Весна подходила к концу, и они стали видеться чаще. Внимание прессы из-за новостей об усыновлении сошло на нет, Таргариены вернулись к обычной жизни, и ничто не служило для Рейниры и Деймона лучшим прикрытием, чем уверенность мира в том, что ничего не происходит. Они собирались скоро рассказать о своих отношениях — так какой смысл продолжать игнорировать друг друга? Деймон приехал и на следующий день. Он знал, что Рейнира поделилась их планом с детьми, и настоял на том, чтобы появиться перед мальчиками. После завтрака они столпились в гостиной, ожидая, пока мужчина выйдет из коридора и окажется перед ними, готовый к любым детским суждениям о нём как о парне их матери. Рейнира немного нервничала — но ещё ей было весело. Она прислонилась к дверному проёму кухни, наблюдая. Спрятала улыбку. Деймон, в джинсах и белой футболке с изображением подвесного моста, остановился перед детьми. Люцерис ему улыбнулся — а Джейс нахмурился. Он смотрел на Таргариена снизу вверх, но взгляд у него был серьёзным, как у взрослого. — Привет, — сказал Деймон. — Видимо, вы хотите о чём-то со мной поговорить. Дети переглянулись, явно думая, с чего начать после вчерашнего признания матери. Тишина затянулась. — Если ты обидишь маму, тебе это с рук не сойдёт, понял? — внезапно выдал Джейс. Рейнире оставалось только догадываться, в каком фильме сын подслушал эту фразу. Деймон удивлённо посмотрел на мальчика, а затем кивнул. Окинул его внимательным взглядом с ног до головы. Сын Рейниры доставал ему до пояса, но компенсировал это грозным видом: Джекейрис считался одним из самых сильных и смелых ребят в своём классе. Мамина гордость. — Договорились, — сказал Таргариен. — Вы поженитесь? — спросил Джейс всё тем же требовательным тоном. Мужчина невольно улыбнулся, и они с Рейнирой обменялись понимающими взглядами. — Пока что мы это не обсуждали, — ответил он. — Чтобы можно было говорить о свадьбе, нужно сначала помирить нашу семью с тем, что мы встречаемся. Подумав, мальчик ответил: — Хорошо. Мы за вас. — Спасибо, — улыбнулся Деймон и, подмигнув сияющему, как рождественская гирлянда, Люку, добавил: — Это очень важно для меня и твоей мамы. Тут Люцерис не выдержал. — А ты будешь продолжать дарить нам подарки? — выпалил он. — Раз теперь ты парень мамы, ты должен хорошо о нас заботиться! Рейнира закатила глаза, стараясь не рассмеяться от того, какие деловые переговоры вели с Деймоном сыновья. Она хлопнула в ладоши и, отстранившись от дверного проёма, подошла к своим мужчинам. — Так, в этом доме никто не будет ни у кого вымогать подарки. Понятно, Люк? Опустив руки мальчикам на плечи, она посмотрела на Деймона. Он всё ещё улыбался, расслабленный и довольный тем, что разговор с её маленькими чертенятами прошёл удачно. Однако когда его и Рейниры взгляды встретились, она заметила в его глазах что-то ещё. Искру. Он выразительно поднял бровь. — Нам нужно поговорить, — сказал Деймон. — Насчёт интервью. Рейнира медленно выдохнула, решая, стоит ли сыновьям слышать этот разговор. В нём не было ничего криминального, и всё-таки она не хотела, чтобы дети наблюдали, как взрослые плетут интриги — особенно такие. Она подтолкнула мальчиков к выходу из комнаты. — Берите Джоффри и идите к себе. Люк что-то недовольно пробормотал, но подчинился, и они с Джейсом, подняв маленького брата с дивана, повели его в детскую. Некоторое время до гостиной ещё доносился их разговор, но затем дверь детской закрылась, и стало тихо. Рейнира отошла от Деймона, чтобы прислониться к спинке дивана. Таргариен шагнул следом. Остановился перед ней, высокий и сосредоточенный — её удивило, как он посерьёзнел за мгновение. — Я связался с одним старым другом, — начал Деймон. — Когда-то он был рядовым репортёром, но за последние годы поднялся и теперь пишет для по-настоящему авторитетных изданий. Он меня не подведёт. — Интересно, почему ты так в этом уверен? — вкрадчиво спросила Рейнира. — Потому, что он твой друг, или потому, что со старых времён у тебя на него что-то есть? Мужчина тихо засмеялся. — После фальшивых документов я в твоих глазах навсегда злодей? — Чрезвычайно находчивый злодей, — поправила она. — Которого я не осуждаю, пока он играет на моей стороне. — Нет, это просто проверенный друг, — ответил Деймон. — У меня на него ничего нет, а даже если и есть, то я не собираюсь никому об этом рассказывать. Так вот, у него есть возможность написать о нас так, как мы хотим. Сдержанно и честно. Его статью прочитают все, кому захочется копаться в нашем грязном белье, но они не найдут ничего лишнего. — И когда мы дадим это интервью? — В любой момент, когда скажешь. Я уже намекнул ему, что у меня есть жутко спорный материал, который необходимо подать самым мягким из возможных способов. Рейнира вздохнула и, сложив руки на груди, задумалась. Время настало — не хватало только одной детали. Если это можно было назвать деталью. — Сначала мы должны рассказать отцу. Деймон опёрся о диван, поставив руки по обе стороны от Рейниры, и склонил голову. Она знала, о чём он думал. Они уже неоднократно это обсуждали, и, кажется, каждый остался при своём мнении. — Иначе нельзя, — тихо сказала она, стараясь убедить его. Ей хотелось, чтобы он поднял голову, посмотрел на неё и кивнул. Хотелось увидеть в его глазах не просто смирение, а понимание. — Мы не можем просто бросить в него эту бомбу и сбежать в Драконий Камень, пережидая взрыв. Мы должны всё ему объяснить. — Хотел бы я посмотреть, как это будет! — фыркнул Деймон. — Ты сама говорила, что книги «Папа, я сплю с твоим братом» не существует. Да, технически мы теперь лишь дальние родственники, но я не уверен, что твой гипноз для Визериса сработал. Он человек старой закалки, он держится за то, что знает. И уж конечно, псевдоинцест брата и дочери не относится к вещам, которые он примет с распростёртыми объятиями. Этот разговор только тебя расстроит! — Но если я не поговорю с ним, расстроится он! — возразила Рейнира. — Конечно, ему придётся мириться с этим долго и тяжело, но я хотя бы буду рядом с ним в самом начале. Я смогу убедить его, что мир не рушится. Что я и ты — всё ещё его семья. Деймон покачал головой, по-прежнему не глядя на неё. Тогда женщина мягко опустила руки ему на плечи и большими пальцами заставила поднять подбородок. Его глаза смотрели недоверчиво. Устало. Он тоже знал, что этот спор повторялся у них как минимум в третий раз за месяц. — Мы почти подняли его на ноги, — сказала Рейнира. — Я хочу быть рядом с ним, чтобы подставить ему плечо, когда он услышит правду. Чтобы он не упал снова. — Не думаю, что он позволит тебе дотронуться до него, когда всё узнает, — тихо ответил Деймон. Она вздрогнула от правды в его словах. Они прозвучали обидно и резко, но сейчас было не до тактичности — у них оставалось всё меньше времени, чтобы принять решение. Рейнира зажмурилась на мгновение и, распахнув глаза, твёрдо произнесла: — Но он узнает это от меня. Строить планы с учётом реакции Визериса было невозможно: она в любом раскладе оказывалась негативной. Так что Рейнира решила отправиться с детьми в Драконий Камень в первую же неделю лета, сразу после того, как она и Деймон дадут интервью его другу. А за два дня до интервью было решено отправиться в особняк Таргариенов. Они специально выбрали время, когда Эйгон, Хелейна и Эймонд ещё были в школе, чтобы дети не стали свидетелями скандала, который вот-вот должен был разразиться. Когда Деймон и Рейнира подъезжали к дому, сердце женщины колотилось как бешеное. Ладони вспотели, её немного мутило. С утра её вырвало от нервов, и Деймон хотел тут же всё отменить, но она не поддалась на его уговоры и, снова умывшись и почистив зубы, отправилась переодеваться. Раз она решила рассказать отцу всё сама, значит, так и будет. Им открыла Дженни, прислуга. Совсем ещё молодая, в веснушках, она улыбнулась гостям, но те не нашли в себе силы улыбнуться в ответ. Вид у обоих был серьёзный и решительный, как будто они пришли дать бой врагу, а не поговорить с человеком, которого оба любили. Дженни сказала, что Визерис в библиотеке, а Алисента наверху. Она хотела было позвать хозяйку спуститься, но Деймон ледяным тоном заявил, что он и Рейнира пришли только к Визерису. Они миновали лестницу и оказались в библиотеке. Солнечный свет щедро озарял эту большую комнату. Отец сидел в кресле и читал толстую книгу в тёмно-зелёной обложке, на носу у него были округлые очки в тонкой оправе. Увидев вошедших, он радостно улыбнулся и отложил книгу на подлокотник. Поднялся с места. — Вы меня заинтриговали! — заявил он, подходя, чтобы обнять дочь. Теперь он всё чаще ходил без трости и, к его гордости, стал двигаться гораздо быстрее. — О чём таком вы хотели со мной поговорить? Надеюсь, всё в порядке? — Не совсем, — выдавила Рейнира, неловко обнимая его. Она искренне хотела улыбнуться в ответ, но губы не слушались. Лицо словно одеревенело, и малейшее движение, включая попытку взглянуть на отца, вызывало дискомфорт. В какой-то момент сердце забилось так отчаянно, что женщине показалось, что оно застряло где-то в горле и вот-вот выпрыгнет, как рыба из воды. — Никто не умер, но тебе лучше сесть, — холодно сказал Деймон, не глядя на брата, и двинулся к окну, подальше от Визериса и Рейниры. Та кивнула отцу, призывая послушаться. Она тоже отошла от него, и все трое образовали неровный треугольник, где каждый угол находился в смятении — и одиночестве. В недоумении Визерис вернулся к своему креслу и опустился в него. Перевёл взгляд с брата на дочь. — Да что такое случилось? — спросил он. — Вы выглядите так, будто сбили кого-то по дороге сюда. — Мы должны тебе кое-что рассказать, — начала Рейнира, едва узнавая свой голос. Он звучал отстранённо и сдавленно, как будто вырывался из груди против воли. — Что-то, что может заставить тебя... очень разозлиться. Деймон хмыкнул, но ничего не сказал. Визерис продолжал вопросительно смотреть на дочь. — И это может тебя шокировать, — добавила Рейнира, отойдя к столу и схватившись за него для опоры. Древесина была гладкой, твёрдой, и держаться за неё было приятно — но этого было бесконечно мало, чтобы исправить кошмар, в который собирался превратиться этот разговор. — Но я хочу, чтобы ты знал, что я и Деймон — оба взрослые люди, которые знают, чего хотят. И мы много думали над тем, что произошло. Мы пытались делать вид, что всё это нам только кажется, что всё можно исправить временем или расстоянием, но... — Мы всё решили и теперь рассказываем тебе, — твёрдо закончил за неё Деймон, обернувшись лицом к брату. — Чтобы ты узнал до того, как об этом напишет пресса. Потому что мы с Рейнирой больше не собираемся прятаться. Визерис нахмурился, пытаясь понять, о чём они говорят, но его лицо всё ещё выражало растерянность. Он взмахнул руками. — Вы вдвоём что-то сделали? Что-то, что повредит репутации семьи? Или это всё та же история с усыновлением? — Это не она, — откликнулся Деймон. — Тогда что? Говорите прямо, я не понимаю ваших загадок. Рейнира вздохнула, закрывая глаза, и мысленно попрощалась со своей нормальной жизнью на весь следующий год, если не навсегда. — Мы встречаемся! — громче, чем собиралась, выпалила она. В комнате воцарилась тишина. Женщина не сразу открыла глаза, давая себе несколько бесценных секунд, чтобы запомнить момент, когда всё ещё было хорошо. Но открыть их всё-таки пришлось. Деймон по-прежнему стоял у окна, выпрямившийся и напряжённый, как струна, и хищно смотрел на Визериса. Отец по-прежнему сидел в кресле. Руки на подлокотниках, непонимающий взгляд. Он чуть наклонил голову к Рейнире, как будто пытался услышать эхо её слов, витающее в воздухе. Прищурился, и на его тонких губах мелькнула улыбка. — Кто с кем встречается? — спросил он. Повернулся к Деймону, ища у него ответа. Тот был мрачнее тучи, кулаки сжаты; грудь вздымалась от дыхания, которое он пытался контролировать. — Я ничего не понял. — Я и Рейнира, — тихо сказал Деймон сквозь зубы. — Мы уже некоторое время вместе. Как пара. Визерис заметно дёрнулся. Тишина в библиотеке стала такой тяжёлой, что не вздохнуть. Рейнира поняла, что стиснула столешницу так, что заныли пальцы, но разжимать их было слишком страшно. Она не чувствовала себя такой уязвимой уже много лет. — Скажи что-нибудь, — попросил брата Деймон. Тот опустил голову и теперь смотрел в пол, как будто в комнате больше никого не было. Его руки рассеянно сжимались и разжимались. Он молчал. — Папа... — нервно начала было Рейнира, но Визерис прервал её. — Что это значит? — спросил он. — Мы с Деймоном... любим друг друга, — выдохнула она. — Не как семья. Отец дёрнулся снова, и его рука потянулась к трости, которой не было рядом. Глаза всё ещё не отрывались от пёстрого ковра. Казалось, часть его сознания отключилась или ушла так глубоко, что не достать. — Как это случилось? — после долгого молчания спросил он. В глубине его груди, откуда шёл голос, что-то клокотало, точно он пытался сдержать какую-то силу. От этого голоса бежали мурашки по коже. — Мы начали общаться после того, как я приехал, — ответил Деймон. — Обсуждали моё происхождение. Затем стали встречаться как друзья, а потом... Он помедлил. Каждое слово, казалось, резало уши собравшихся — в особенности Визериса, хотя тот и не прерывал брата. — Деймон никогда не был для меня дядей, — вмешалась Рейнира, наконец отступив от стола и сделав шаг по направлению к отцу. Его молчание было для неё возможностью объясниться. — Я никогда не любила его как родственника. Ты знаешь это, правда? — Правда... — тихо протянул Визерис. — Что такое правда? Видимо, я больше не знаю значения этого слова. Иначе как объяснить, что люди, которым я верю, как себе, оказываются способны на такое?! Его голос подскочил от бормотания к почти звериному рыку, и Рейнира вздрогнула. Сердце разбилось, в ушах зазвенели осколки. Она знала, что так будет. Она представляла эту реакцию уже много месяцев — даже лет, если считать прошлое десятилетней давности. Этот день и эта минута были неизбежны. И всё равно ранили. — Я не хочу этого понимать! — взмахнул руками Визерис и рывком поднялся из кресла. — Я не буду это слушать! Это... Это абсурд! — Папа... Но тот резко повернулся к Деймону и ткнул в его сторону пальцем. — Как ты мог так со мной поступить? Как ты мог только позволить себе мысли о моей дочери, не говоря уже о действиях?! У тебя нет ничего святого? — Отец! — воскликнула Рейнира, быстро приближаясь к нему. Она встала между Визерисом и Деймоном как препятствие, хоть мужчин и разделяло несколько метров. — Я тоже в этом участвую! И тоже этого хочу! Это наше общее решение, двух взрослых и здоровых людей! — Здоровых? — выдохнул Визерис. — В этом нет ничего здорового! Дочка, ты слышишь себя? Вы жили в одном доме, он видел, как ты росла! Это... Это... — Извращение? — вкрадчиво подсказал Деймон. В его голосе звучала горечь. Он тоже сдвинулся с места и направился к брату, но Рейнира вытянула руку, чтобы не подпустить его ближе. — Сумасшествие? — Инцест! — выплюнул Визерис, глядя на брата и дочь дикими глазами. В них плескалась такая живая боль, что сжималось сердце. — Это преступление, в котором веками обвиняли наших предков, и мы оправдывали их как могли — ради чего? Ради того, чтобы моя родная кровь сделала это снова? Без стыда и совести! — Хватить навешивать ярлыки, брат! — яростно бросил Деймон. В его глазах горел огонь. — Ты прекрасно знаешь, что Рейнира и я являемся родственниками не больше, чем Рейнира и Лейнор, но никто не был против их брака! — Вы и об этом думаете? — опешил Визерис, отшатнувшись, но женщина шагнула следом и крепко взяла его за плечи. С укором взглянув на Деймона, она заставила отца посмотреть на себя. — Ни о чём таком речи не идёт, — сказала она. — Никакого брака нет, слышишь? Сейчас мы здесь, перед тобой, и всё, чего мы хотим, — это чтобы ты понял, почему мы так поступили. Понял, что мы любим друг друга, как обычные люди, и просим тебя не отказываться от нас. Мы всё ещё твоя семья. Те, кого ты знал всю свою жизнь. — Мне трудно в это поверить, Рейнира, — выдохнул Визерис. От потрясения и боли он на глазах становился всё более сгорбленным и маленьким, и его дочь поняла, что, несмотря на лечение, он всё ещё слаб. Если вообще можно быть сильным в такой ситуации. — Я смотрю на тебя и не узнаю. Как и не узнаю его! Рука Визериса протянулась к Деймону, указывая на него. Тот прикрыл глаза и отвернулся, стараясь совладать с эмоциями. Воздух в библиотеке точно трещал, насыщенный электричеством и непониманием между всеми, кто находился внутри. Рейнира взяла отца за руку и стиснула её. Прижала к груди, чтобы он почувствовал биение её сердца, отчаянное и живое. — Папа, ничего не изменилось, — сказала она, умоляюще глядя в глаза Визериса. — Я всё ещё здесь. И Деймон всё ещё здесь. Мы любим тебя и сделаем всё, чтобы ты был в порядке. — Но не прекратите это безумие, — откликнулся тот, тяжело дыша. Его взгляд нервно метался между лицами брата и дочери, точно мог наказать их обоих. — Я люблю её, — твёрдо произнёс Деймон, снова повернувшись к Визерису. Весь его вид говорил о том, как он серьёзен. — И я буду любить её, согласен ты на это или нет. — Ты предал меня, — с презрением прошептал Визерис. Его глаза влажно блестели. — Всю семью. — Ошибаешься, брат: я по-прежнему предан семье — так же, как и тебе. Всегда был. Но сейчас ты не хочешь это увидеть. — Хватит! — бросила Рейнира Деймону, оглянувшись на него через плечо. — Мы хотим заставить его понять, а не разозлиться! — Он уже зол, не видишь? — возразил тот. — Это было неизбежно. Единственное, что мы сейчас от него услышим, — это ругань и проклятия. Нам не стоило приходить сюда, рассчитывая на что-то иное. Визерис вырвал руку из хватки дочери и заковылял к столу, чтобы взять прислонённую к нему трость. Схватившись за неё, он стукнул ей по полу, а затем поднял и указал концом поочерёдно на Рейниру и Деймона. — Этого разговора не было! — заявил он. — Я хочу, чтобы вы оба ушли и обдумали, что значит для вас слово «семья». Не кровь, не бумаги с какими-то доказательствами, а семья! К сожалению, я не смогу забыть то, что вы попытались заставить меня одобрить, но надеюсь, что к вам вернётся рассудок. Окатив их последним горящим взглядом, Визерис направился к выходу. Его плечи были напряжены так сильно, что фигура казалась перекошенной, но сила в его голосе и гнев в глазах не дали Рейнире двинуться следом. Дверь библиотеки захлопнулась. Они с Деймоном остались внутри одни, оглушённые и переполненные эмоциями, которые сдавливали грудь. Женщина подошла к креслу, где ранее сидел отец. Медленно опустилась в него. Руки и ноги обмякли, как у тряпичной куклы; голова склонилась к груди, став слишком тяжёлой. На глазах выступили слёзы. Она не стала им мешать. Рейнира заплакала, и Деймон склонился над ней, пытаясь хоть немного унять её боль.