Безумный уикенд

Доктор выбежал первый. Он старался быстрее покинуть Тардис, словно играл «наперегонки». Ривер лишь снисходительно улыбнулась и пошла следом. Но стоило ей выйти наружу, как дверь будки захлопнулась, и «Старушка» стремительно исчезла. «Не может этого быть!» — панически подумала женщина, взглянув на свое запястье. Ведь впервые за долгое время, она не надела манипулятор временной воронки. Браслет остался там — внутри Тардис, в северной части гардеробной. — Черт, — вслух выругалась Сонг, осознавая, как неудобно она одета для опасных приключений. Конечно, ее ничто не смущало, она ведь специально выбрала самый красивый наряд, подчеркивающий ее сексуальность. Золотистое шелковое платье длины макси с глубоким декольте и вырезом справа до самого бедра. Правда она надеялась на мирные и романтические выходные, хотя на всякий случай и снарядила сумку со сменной одеждой, оружием и прочими важными атрибутами. Только вот беда была в том, что она не успела захватить сумку с собой. Вскоре отсутствие Тардис заметил и Одиннадцатый. — Она что, издевается? — обиженно воскликнул он. Ривер лишь пожала плечами. И только сейчас галлифреец осознал, что оказался посреди неизвестного ему дикого леса, где вокруг сплошные древние деревья. В кармане у него была лишь отвертка, совсем непригодная с деревом. Но самое страшное было, что он заметил: у Мелоди нет ни бластера, ни манипулятора, ни психобумаги. «Мы в ловушке!» — подумал Доктор и схватился за голову. — Не паникуй, сладкий, мы разберемся, для начала стоит выяснить, что это за планета, какие тут аборигены, какая живность и нет ли ядовитых растений? — спокойным тоном протараторила Понд. Затем она сбросила свои кремовые лодочки на шпильках, почувствовав себя более удобно, далее укоротила длину платья до колен, a так же порвала и левый край материи, сделав его узкий низ просторным, хоть и более сексуально откровенным. Следующим пунктом было разуть Доктора и оставить его в одних носках. И хотя таймлорд сопротивлялся этой процедуре, выбора у него не было. Его удобные кожаные ботинки надела Ривер, и хотя эта обувь была слегка велика ей, женщина все равно почувствовала удобство. — А вдруг нам придется бегать, по этим джунглям, — пояснила свои действия она. Но судя по возмущенному выражению лица, этот аргумент не сильно убедил галлифрейца. Однако самой болезненной и страшной процедурой стало изъятие бабочки. Ривер насильно сняла ее с него и использовала эту важную вещь лишь для того, чтобы связать свои волосы в хвостик, дабы они не мешали ей в беготне. Нет, он конечно обожал ее кудри, но увольте не настолько, чтобы жертвовать своим самым главным и наикрутейшим аксессуаром. Проще всего Одиннадцатый пережил, когда она конфисковала его сорочку, чтобы не обгореть на солнце и не замерзнуть в тени, в конце концов, у него ведь еще твидовый пиджак был, и он этим не рисковал. Так таймлорд и остался в одном пиджаке на голый торс, серых носках и до колен закатанных штанах. Ривер сама согнула ему брюки, чтобы в случае чего было безопаснее бежать. Только вот, галлифреец лишь убеждал себя, что сорочку ему было легче снимать, чем бабочку. А на самом деле, когда руки Мелоди касались его, он внутренне содрогался от реакции своего организма на ее прикосновения. Тело предавало Доктора и жаждало дополнительных ласк, чем просто мимолетный контакт, хотя было не время и ни место. Вскользь и исподлобья взглянув на свою жену, Одиннадцатый подумал, что она еще никогда не выглядела роскошнее. Его обувь вовсе не смотрелась на ней нелепо, подумаешь разница лишь в два размера, напротив, все вылилось в гармонично-смешанный стиль. Спортивный с классическим. Небрежно завязанные кудряшки все время выбивались из хвоста, серая сорочка контрастировала с золотистым отливом платья. А само платье, хоть его уже сложно было назвать платьем, тем не менее, провокационно оголяло некоторые части ее тела. Особенно ноги и грудь. Доктор тяжело вздохнул, пытаясь: избавиться от дурмана ее запаха и отвернуться от лицезрения ее прелестей. «Да что со мной такое?» — внезапно мысленно возмутился он, думая о том, что возможно на этой планете были какие-то испарения, лишающие его воли или хуже того, толкающие на безумия. — Надеюсь ты не думаешь, что мы займемся этим прямо сейчас, прежде, чем узнаем где мы? — нахмурилась Ривер. — Займемся чем? — сильно покраснел галлифреец, пытаясь дышать спокойнее, чтобы скрыть свои домыслы о желанном занятии. — Выяснением отношений, конечно, — парировала Сонг и только сейчас заметила, что у мужа крайне пунцовые щеки. — Доктор, в чем дело? — обеспокоенно добавила она. — У тебя жар? — с этими словами Понд подошла поближе и приложила к его лбу ладонь. Таймлорд отпрянул от нее, как ошпаренный, покраснев еще больше. — Ты весь горишь, — сердито изрекла Мелоди, и с беспокойством приложила губы к его слишком наморщенному лбу. Температура его кожи была немыслимо повышенной, глаза блестели, ладони увлажнились, а все тело напряглось. Ривер уже думала, что он заболел чем-то экзотическим: Силурианским бешенством, Далековской целеустремленностью, Харкнессовской озабоченностью. Никак иначе она не могла назвать его недуг. Ведь Доктор буквально набросился на нее со страстным порывом, повалил на землю и начал неистово целовать. Будто моряк после годового плаванья, будто преступник в течение многих лет заключенный в одиночной камере, будто монах успевший распробовать грех перед постригом и, внезапно, увидевший в самый разгар весны голую женщину. Галлифреец сходил с ума от желания и, поскольку, обычно их супружеская жизнь шла по сценарию «соблазни строптивого девственника», и Ривер каждый раз приходилось долго за ним бегать, чтобы заманить в спальню, логично было предположить, что Понд забеспокоилась. Правда вскоре, беспокойство сменилось истомой и жаждой сроднения, и женщина забылась в объятьях мужа…