зависимость

Несколько минут Саша просто пытался всё осознать. Конечно, другого и быть в данном случае не могло, но вот так… Он всё ещё был неготов. В своих планах у него было хотя бы семью нормально завести, а в итоге оно вот как. Пьянки с Брагинским зашли слишком далеко, а нынешние отношения с ним не давали болгарину никакой уверенности. Десять тестов подряд не могут быть бракованными. Он точно ждёт ребёнка, и точно от Ивана. И кроме дикого страха ничего не испытывает. Разве что замешательство, тошнит ли его поэтому или из-за беременности? Ивану нужно было сказать. Во всяком случае, поможет сделать аборт, если будет против ребёнка, Ганев не потянет воспитание в гордом одиночестве. «Приходи.» Часы томительного ожидания после короткого «Ближе к вечеру» выводят Александра из равновесия. Он готовит себя к тому, что Иван откажется, но как же страшно услышать это. Как же страшно его потерять. Ведь это Саша виноват, что не проконтролировал всё, как Брагинскому держать себя в руках при течном омеге, так отчаянно желающем, чтобы его взяли здесь и сейчас? Конечно, никак. Потому только Ганев и виноват, и ему эту ответственность нести. — Чего ты? — Иван спрашивает с порога, вручает Александру шоколадку и две бутылки пива, отчего тот расстерянно моргает, а потом уходит на кухню молча. — Саш? Трясущимися руками болгарин ставит всё на стол и смотрит в окно, поджав губы. Тут у него тест, но сейчас он прячет его в ладонях, чтоб Иван не увидел раньше времени. А может, не говорить? Может, само как-нибудь?.. — Саш? — обеспокоенный голос Брагинского приятно греет душу, и Ганев тает в его объятьях, от поцелуев в шею прижимаясь к мужчине сильнее. — Что случилось? — Вань, я… — дрожащим голосом тянет, а потом молчит раздражающе долго и всё-таки показывает в ладонях спрятанный тест с двумя полосками. Глаза жмурит, сжимается весь, вот-вот сознание потеряет. А Иван молчит. Молчит и молчит, и Александр уже готов расплакаться от всего этого душу скребущего и накатившего. — Значит, зря второе пиво брал. Как чувствовал. Шоколадку ешь тогда. — Ч… что? — неверяще спрашивает, оборачивается, смотрит глазами влажными от невыступивших слёз, а Иван только улыбается снисходительно и, обхватив лицо чужое руками, наклоняется и целует. — Сходим в больницу завтра. А потом подадим заявление на роспись. Должна быть семья у ребёнка, не думаешь? Саша молчит, не верит, глаза распахивает широко и рот почти раскрывает от удивления, а потом не выдерживает и плачет, громко, вцепившись в Брагинского, как в спасательный круг. — Эй, ну ты чего? — Иван спрашивает с улыбкой, отстраняясь, чтоб посмотреть болгарину в лицо. Слёзы вытирает заботливо. — Думал, я брошу тебя что ли? Мне почти тридцать, я хочу семью. Я буду о вас заботиться, обоих, честно. Целует болгарина снова куда-то в лоб, обнимая и успокаивая. Всё будет хорошо. Всё правда будет хорошо.