зависимость

Беременность проходила тяжело. Иван старался быть рядом, насколько это было возможно, помогать, баловать, но это не особо скрашивало тягучие дни. Сашу мутило, у него всё болело, а когда ребёнок дорос до того момента, когда смог пинаться, он не прекращал это делать. Плакать хотелось, и Саша плакал, под действием гармонов или просто от ситуации, уткнувшись в Ивана или в подушку. Он ждал, когда начнутся роды, но боялся этого до одури сильно. — Всё будет хорошо, Саш, — Иван аккуратно гладит чёрные волосы, болгарин ещё вздрагивает от всхлипов, но вроде успокаивается. — Я буду рядом. Иван идёт на такие жертвы вполне осознанно, не бросать же ему родного любимого в такой сложный час одного. Саша сейчас был совсем на себя не похож. Боевой и гордый балканец стал усталым заплаканным мальчиком, и Брагинскому было физически тяжело его таким видеть. — Омеги умирают в одном из двадцати пяти случаев, по статистике… — Статистика врёт. Не забивай голову, — Иван мягко целует того в макушку, а Саша судорожно выдыхает. — Я переверну весь мир, но тебя не отдам. Всё будет хорошо. Веришь же мне? — Верю, — слабо и на выдохе, глаза прикрыв, тянет Ганев. — Вот и хорошо, — Иван руку чужую берёт в свою, чуть поглаживает пальцем кольцо на чужой руке и к губам подносит, целуя костяшки. Всё хорошо, они справятся. Иван в этом так непоколебимо уверен, что когда слышит от врачей «Мы сделали всё, что было в наших силах. Приносим свои соболезнования», то сперва несколько минут просто смотрит перед собой, пытаясь понять, а потом срывается на отчаяный крик. Наверное, штраф выпишут огромный за порчу имущества больничного, но боль в груди невыносимая, и Брагинский просто уничтожает всё, что попадается под руку, а после просто падает на колени и также отчаянно плачет. Ребёнок выжил, но приходится просить помощи, потому что ещё месяц Иван оказывается просто не в состоянии даже быть рядом. Коля вышел слишком похожим на Сашу, и глаза, и волосы, от того сердце щемит вдвойне сильнее. Он обещал быть рядом и не смог его спасти. Даже много лет спустя, отпустив скорбь и занявшись воспитанием сына, Иван не сможет себя простить. И забыть не сможет. И эта боль никогда не пройдёт.