Непревзойдённым запреты неведомы

Призрак чьих-то идей, Страшный сбывшийся сон, Шёпот мёртвых теней.

      Юноша в белом одеянии, слишком сильно выделяющийся на фоне одетых в замызганные и дешёвые тряпки горожан, неторопливо прогуливался по торговой улочке захудалого городишки. Его стать и гордая красота, подчёркнутая дорогими, хоть и чуть старомодными одеждами, привлекали множество взглядов. Люди, не привыкшие наблюдать в своих краях кого-то, имеющего столь благородный вид, и не обременённые знанием этикета, без зазрения совести глазели на чужака.       Что было удивительно — этот юноша, явно молодой господин какого-то богатого дома, шёл в полном одиночестве. Путешествовать в одиночку, без свиты и охраны, да ещё и так открыто выставлять собственное положение, было опасно. Однако юноша не показывал и капли беспокойства — только красноречиво придерживал покачивающиеся при каждом его шаге великолепные ножны, из которых выглядывала искусно украшенная рукоять меча. При взгляде на его изящное, но почему-то излучающее силу тело, не возникало никаких сомнений — мечом он владеет мастерски. Наверняка молодой заклинатель какого-нибудь древнего клана, неизвестным чудом оказавшийся в их тихом городке.       Так, собирая по пути взгляды всех оказавшихся рядом, юноша дошёл до единственного в городе трактира. Едва он зашёл, несколько самых приличных столов тут же опустели, хотя ещё недавно и были заняты. Хозяин трактира, взбаламученный визитом столь видного гостя, со всех ног бросился наводить порядок, протирая столы и шикая на помощницу, чтобы поспешила зажечь самые лучшие благовония. Помощница же, молодая девушка с довольно симпатичным, но совершенно простым лицом, стала больше мешать и болтаться под ногами, бросая на молодого гостя заинтересованные взгляды, даже не пытаясь их неуклюже скрыть.       Юноша холодно улыбнулся девушке и уселся за столом в углу, из которого можно было без труда охватить взглядом весь зал, да ещё и частично видеть происходящее на улице. Свой меч он положил рядом, и только дурак бы не догадался, что в случае чего молодой господин успеет им воспользоваться. Впрочем, не было похоже, что кто-то бы рискнул напасть: другие посетители трактира то и дело косились на него и шушукались, но враждебности от них не исходило. Скорее, обычное любопытство простого народа.       — Чего желаете, молодой господин? — хозяин трактира отвесил низкий поклон.       Юноша ответил, лишь закончив осматриваться.       — Принеси лучшего вина, что у вас есть, — он перевёл холодный, цепкий взгляд на хозяина. Затем достал из рукава ханьфу тонкий золотой слиток.       Глаза трактирщика заблестели, и он споро бросился выполнять заказ. Юноша же, сохраняя холодный вид, вновь осмотрелся. Он явно заметил, как много внимания привлёк, но это внимание его не смущало — сразу было видно, что внимание ему привычно, — однако и удовольствия не приносило. Он чуть нахмурился и скрестил руки на груди, принимая вид ещё более холодный и отчужденный. Другие посетители, однако, не поняв чужого настроения, продолжали с любопытством на него таращиться.       Вскоре с улицы донеслась тихая музыка, а с ней — чьи-то выкрики. Гомон стоял такой, что различить, что же кричат люди, было решительно невозможно. Однако шум приближался, и молодой господин нахмурился сильнее, обратив теперь взгляд в сторону выхода.       Там, за порогом трактира, собралась целая толпа людей, с громкими криками, улюлюканьем и пением продвигающаяся по улице. По всему выходило, что в городе происходит какое-то празднование, хотя когда юноша шёл по улочкам города, не видел совершенно никаких украшений.       Он не успел погрузиться в размышления, как вернулся хозяин трактира. Тот с огромным почтением вновь поклонился и поставил на стол поднос с кувшином вина и на удивление чистую для такого богами забытого места чарку.       — Не угодно ли молодому господину что-нибудь ещё? — спросил хозяин. В тоне его проскальзывали заискивающие нотки, но они тонули в явно искреннем уважении. Юноша чуть заинтересованно склонил голову к плечу.       — Расскажи-ка, что за шум на улице?       Трактирщик улыбнулся чуть неловко, потёр левой рукой висок и отвёл взгляд.       — О, люди возносят благодарности Белому Ирису. Наш градоначальник это не очень одобряет, но не решается запретить. И не нужно запрещать!       На лице юноши отразилось явное замешательство.       — Знаю, как это звучит, — понизив тон, ответил хозяин. — Обычно демонам не поклоняются, но это особый случай. Его Превосходительство Белый Ирис освободил город от большой напасти, мы только недавно начали оправляться. Конечно, людям хочется поблагодарить спасителя.       Ответ, однако, ещё сильнее удивил молодого господина. Так и не притронувшись к вину, он весь подобрался и протянул:       — Поклоняются демону? Кто же этот Белый Ирис, о котором вы говорите? И от какой такой напасти он вас освободил?       Ответить хозяин не успел. В трактир вдруг зашёл немолодой мужчина, сохранивший, однако, твёрдость походки. На лице его застыло чуть суровое выражение. Быстрым взглядом окинув зал, он решительно подошёл к столу, за которым сидел молодой господин. Мужчина коротко тронул трактирщика за плечо — тот поспешно ретировался, — а затем поклонился гостю.       — Я не одобряю празднование не потому, что считаю зазорным поклоняться демону, — он заговорил низким, уверенным голосом. От него ощущалась сила, присущая лидерам, хотя до «ауры правителя» она и не дотягивала. Заинтересованный таким ответом, юноша махнул рукой, приглашая мужчину сесть напротив. — В конце концов, он не единственный демон, которому поклоняются люди, так что такого?       — Правильно ли я понимаю, что вы и есть тот самый градоначальник? — полюбопытствовал молодой господин. Мужчина коротко кивнул. — Чем я заслужил внимание столь занятого человека?       — Моя фамилия Сюэ, — представился градоначальник. — У нас нечасто бывают гости, подобные вам. Надеюсь, молодой господин не примет такое внимание к своей персоне за оскорбление.       — Меня зовут… Хуа Се, — чуть поколебавшись, ответил юноша. Собеседника это заявление явно удивило, однако он ничего не сказал. — Мне показалось, градоначальник Сюэ, вы хотели объяснить мне, как же так вышло, что в вашем городе поклоняются демону.       Мужчина помолчал, глядя на собеседника внимательным взглядом. В отличие от других горожан, он смотрел не с праздным любопытством, а будто хотел увидеть подтверждение каким-то своим мыслям. Наконец, он чуть нахмурился и заговорил.       — Вам всё верно сказали, люди возносят благодарности демону Белому Ирису за избавление от напасти. И я действительно не считаю зазорным благодарить демона — коль скоро небожители не посчитали важным обратить внимание на мольбы тех, у кого не хватает средств даже на собственное пропитание, не говоря уже о том, чтобы купить хотя бы палочку благовоний для божества. Когда вам помогают, стоит вознести благодарность за помощь.       — О? Градоначальник Сюэ, мне кажется, у вас сложилось ложное впечатление обо мне, — похолодевшим тоном отозвался «Хуа Се». — Смею предположить, вы решили, будто я имею отношение к Небесной столице? В таком случае спешу вас заверить, что я ничем не связан с небесными чиновниками и не являюсь одним из них, и уж точно не стану докладывать им о том, как и кому поклоняются незнакомые мне люди. Мне всего лишь любопытно, что же такого мог сделать демон, чтобы заслужить почитание среди людей.       — В этих землях не принято врать, поэтому я поверю вашим словам, господин Хуа Се, — заметно смягчившись, градоначальник, однако, остался так же серьёзен. — Я не одобряю этот шум только потому, что не хочу докучать Белому Ирису излишним вниманием. Насколько я могу судить, он не слишком любит быть в гуще событий.       — Так кто же таков этот Белый Ирис? — повторил вопрос юноша.       — Известно о нём совсем мало. Впервые он появился чуть меньше сотни лет назад, после падения Юнъани. Никто не знает, как он выглядит — почти все, кому случилось увидеть его вживую, мертвы. А кто выжил, говорили лишь о молодом мужчине в белоснежных одеждах, напоминающем прекрасный цветок. Известно, что он является к отъявленным лжецам и обманщикам, а особенно суров с предателями. Он всегда убивает, пронзив сердце своей жертвы мечом, однако делает это так, что смерть каждого становится ужасающе мучительной, хоть и скорой.       — Если его никто толком не видел, откуда такая уверенность в его существовании? — усомнился «Хуа Се». — Может быть, кто-то выдумал его образ, чтобы творить бесчинства и прятаться за громким именем.       — Признаться честно, многие даже не верят в его существование, — согласился градоначальник Сюэ. — Однако вы не правы, господин Хуа Се. Имя Белого Ириса не такое уж и громкое, мало кто наслышан о нём, потому что напоминает он о себе крайне редко. И легко подумать, будто образ его выдумали, чтобы прикрыть свои тёмные делишки. Однако больше, чем лжецов, Белый Ирис ненавидит только тех, кто рискнул совершить подобное. Известно несколько случаев, когда люди, нечистые совестью, после убийства недругов пытались выставить всё так, будто это Белый Ирис явился по их души. Однако каждый из них поплатился за обман сторицей. Сейчас уже мало кто решился бы спихнуть на него собственную вину. К тому же, я догадываюсь, кто же мог обратиться столь могучим демоном. Так что в его существование я верю.       — Вот как? — Хуа Се удивлённо выгнул бровь. — Неужели он не скрывает собственного происхождения?       — Это было бы глупостью со стороны демона, — сдержанно отозвался градоначальник. — Прошу простить мою самоуверенность; на самом деле, это только мои догадки, но у меня есть для них основания. — Его собеседник сделал приглашающий жест рукой. — Мои предки когда-то жили в ныне позабытом государстве Сяньлэ, и кое-какие рассказы до меня дошли. Кому же быть могущественным демоном, облачённым в белое, ненавидящим лжецов и предателей, как не последнему наследному принцу Сяньлэ, Его Высочеству Се Ляню? Белый Ирис и появился впервые вскоре после того, как пала Юнъань, и я почти уверен, что Его Высочество поспособствовал её уничтожению. И причины стать демоном у него были: он был предан и покинут самыми дорогими людьми, а собственный народ обратился против него после неудачной войны с той самой Юнъанью.       — Его Высочество был небожителем, — улыбнулся Хуа Се. Градоначальник Сюэ едва заметно побледнел, но больше ничем беспокойства не выдал. — Вы правда думаете, что небожитель мог обратиться демоном?       Градоначальник помолчал, буравя собеседника отнюдь не скромным взглядом. Смущения, однако, тот не чувствовал, только продолжал смотреть безмятежно и легко, почти ласково улыбаться. Хуа Се словно готовился выслушать сбивчивый рассказ ребёнка — проявить внимание, но и только. Этот почти беззаботный вид на удивление легко вязался с юным обликом, однако совсем не скрывал скрытой в каждом движении мощи. Немудрено, что при виде его сама собой напрашивалась мысль о божественной сущности юноши.       — Был, конечно. Но за попытку помочь своему государству он был сброшен с Небес. Буду честен: пережив такое головокружительное падение, я бы немедля обратился самым свирепым демоном и спуску не дал своим врагам, — выпалил, наконец, градоначальник Сюэ. — Я бы не посмел сравнивать себя с кем-то такого статуса, не подумайте. Просто мне кажется, для принца такой удар стал слишком сильным, чтобы просто закрыть на это глаза. Уничтожение Юнъани тому свидетельство. В конце концов, человеком Его Высочество был поистине выдающимся. А сейчас память о нём почти канула в небытие. Зато его самые близкие подчинённые ныне почивают на Небесах, пожиная плоды его к ним милости. Тоже достаточная причина для злобы. И если вспомнить, что люди Юнъани много лет преследовали членов бывшей династии, смерть его явно не была простой.       — Его Высочество наследный принц, несомненно, имел все основания ненавидеть Юнъань, — вкрадчиво проговорил Хуа Се, подавшись чуть ближе. Затем улыбнулся шире, обнажая белоснежные зубы. Почему-то казалось, что его клыки несколько больше, чем должны быть у человека. — Однако вы не правы. Юнъань уничтожила сама себя. Что до подчинённых… Едва ли его сильно волнует, что стало с такими людьми. Как и вряд ли его волнует судьба людей вообще — разве не должен был Его Высочество разочароваться в людях после таких событий?       — Вы, кажется, знакомы с этой историей куда лучше меня, — заметил градоначальник и покачал головой. — Потому я и уточнил, что это лишь мои домыслы. Я всего лишь любил слушать рассказы своего дедушки. А тот, в свою очередь, слушал рассказы своей матери. Многие детали до меня явно не дошли, а если и дошли, то изменились до неузнаваемости.       — Вы так и не рассказали, из какой же беды этот демон вас выручил, — напомнил Хуа Се с мягкой улыбкой, меняя тему чересчур резко. В глазах его сверкали искры любопытства и чего-то ещё. — Думается мне, демон, тем более с такой подноготной, какую вы ему приписываете, не стал бы тратить время и силы на то, чтобы помочь людям.       Градоначальник помолчал, вновь уставившись собеседника странным взглядом. Видно было, как он хочет что-то спросить, но не решается — то ли из нежелания посвящать чужака в дела города, то ли подбирая слова.       Ведомый любопытством, юноша всё-таки не настаивал на ответе, лишь смотрел выжидающе да потягивал своё вино — кувшин почти закончился. Заметив досаду, на мгновение отразившуюся на лице гостя, градоначальник Сюэ чуть нахмурился и взмахнул рукой. Тут же к их столу просеменила фигурка хозяйской помощницы, которая, продолжая смущённо улыбаться, принесла ещё два кувшина и дополнительную чарку.       Всё время, пока она возилась, за столом царила тишина. Даже когда девушка, засмотревшись на гостя, неловко покачнулась и едва не опрокинула один из кувшинов, тот, нисколько не изменившись в лице, легко вскинул руку, подхватывая сосуд раньше, чем из него выплеснулась хоть капля.       Лишь когда покрасневшая до самой шеи девушка скрылась из виду, а последние остававшиеся на местах посетители харчевни поспешили выйти, даже не скрывая спешки, градоначальник Сюэ выдохнул.       Он налил вина в свою чарку, бросил вопросительный взгляд на собеседника и, дождавшись, кивка, подлил и тому. Наконец, опрокинув в себя всю чарку, он выдохнул.       — Всё дело в прошлом градоначальнике, — заговорил он с лёгкой задумчивостью. — И его ближайшем сподвижнике, псе Чане. Второй, обладая немалыми богатствами, часто позволял себе творить… самые разные непотребства, — он чуть сжал в руке чарку и нахмурился. — Многие горожане пострадали из-за него и, разумеется, пробовали обращаться к градоначальнику. Но тот не только не спешил приструнить своего друга, но и всячески ему потворствовал и скрывал злодеяния.       — Не столь уж редкая история, — как бы между прочим отметил Хуа Се, потягивая вино.       Он словно не задумывался о том, что описываемые события происходили с простыми людьми, у которых не было никакой защиты от чужого произвола. Впрочем, несмотря на его уверенные слова, сама собой напрашивалась мысль, что сам он едва ли когда-то сталкивался с подобными проблемами. Либо же... что ему дела нет до проблем простых людей.       — Историй таких и впрямь немало, и, конечно же, не все они заканчиваются кровью. Однако псу Чаню стало мало быть самым приближённым градоначальника да прятаться в его тени, так что он вознамерился занять место товарища. Убил его ударом в сердце, да ещё бросил рядом с трупом цветок белого ириса. И мы и впрямь поначалу поверили, что от градоначальника избавился Белый Ирис — всё-таки этот человек лгал так много и так вдохновенно, что трудно сказать, было ли в его речах за многие годы хоть единое слово правды. Однако не прошло и пары дней — Чань даже не успел наложить лапы на должность, когда слуги обнаружили его истерзанный сотней ударов меча труп. Тогда-то всё и стало на места.       На губах юноши, этого благодарного слушателя, обозначилась лёгкая улыбка. На секунду в глазах его даже как будто мелькнуло самодовольство, но градоначальник Сюэ либо не заметил, либо решил сделать такой вид. Он лишь нахмурился чуть сильнее и подлил себе вина.       — Как же вы сами стали градоначальником? — полюбопытствовал Хуа Се.       — Не могу сказать, что все беды со смертью этих двух собак кончились, — с тяжёлым вздохом начал градоначальник. — Разумеется, проблемы были и требовали решения. Но мы смогли объединить усилия и выбраться из самой ямы. У меня не осталось семьи, так что я мог посвятить всё время возрождению города, поэтому и отличился больше прочих. Люди это оценили и выбрали градоначальником меня.       Юноша кивнул, принимая такую развязку истории. Он словно чувствовал, что многое его собеседник оставил без внимания, но вовсе не потому, что хотел скрыть — просто не посчитал достаточно важным. К тому же, было ещё кое-что, что заинтересовало Хуа Се.       — Вы упоминали, что Белый Ирис не единственный, кому поклоняются люди. Неужели ещё какой-то демон удостоился такой чести?       Уловив под конец фразы в тоне юноши насмешку, градоначальник Сюэ чуть нахмурился и бросил на него непонимающий взгляд. Однако Хуа Се по-прежнему сохранял невозмутимый вид, разбавленный ноткой праздного любопытства. Да и ответ на его вопрос и вовсе не был секретом.       — Вы не слышали о Хуа Чэне? — искренне удивился мужчина. Его собеседник, ничуть не смущаясь собственного незнания, легко качнул головой. — Простите моё удивление, но мне казалось, о нём знают все. Этот демон, Хуа Чэн, — личность поистине легендарная. Около сотни лет назад он вышел с горы Тунлу, где, как говорят, тысячи и тысячи демонов борются за звание Непревзойдённого Князя демонов. А первым же делом после своего возвращения он с невиданной дерзостью бросил вызов самим Небесам. Он обещал отдать свой прах тому, кто сможет одолеть его, — праздный вид Хуа Се сменился искренним удивлением. Немудрено: в прахе заключалась жизнь демона. И не сыщется во всём свете такого глупца, который бы поставил собственный прах под удар. Впрочем, оказалось, глупец такой всё-таки нашёлся. — А в случае, если принявший вызов проиграет сам, он добровольно сойдёт с Небес. Тридцать три небожителя, рассчитывая на лёгкую победу, приняли его вызов, и были посрамлены. Как будто этого мало, за сражениями в своих снах наблюдали их верные последователи, главы храмов, советники и приближённые королевских особ… И всех их ждало огромное разочарование в своих божествах.       — И что же, эти небожители и правда сошли с небес?       — Добровольно не сошли. Тогда Хуа Чэн за одну ночь сжёг все храмы каждого из этих тридцати трёх небожителей… и свои посты они всё-таки утратили. Небеса опозорились, а ещё недавно никому неизвестный Непревзойдённый обрёл славу, почти сравнимую со славой самого Цзюнь У. А многие из людей, наблюдавших за схваткой, кто втайне, а кто открыто, стали возносить молитвы Хуа Чэну. Пожалуй, это было самое серьёзное поражение, что понесли Небеса за тысячу лет.       Хуа Се с задумчивым видом уставился в окно — из него снова донеслись крики и праздничный галдёж. Услышанные истории явно его заинтриговали. Шутка ли — люди, поклоняющиеся демонам! Непревзойдённый, опозоривший Небеса! События поистине невероятные.       — Кажется, эта гора Тунлу порождает демонов исключительной силы и могущества, — пробормотал юноша чуть слышно.       — За несколько сотен лет один лишь Хуа Чэн смог покинуть гору, — чуть понизив тон, ответствовал градоначальник Сюэ. — Сойти с горы Тунлу, став Непревзойдённым, может только демон, обладающий немалой силой и поистине непоколебимой волей.       — Как хорошо, что таких демонов на свете совсем немного, — юноша вдруг расцвёл в улыбке и легко поднялся. — Что ж, я достаточно отдохнул, чтобы можно было продолжить путь. Благодарю градоначальника Сюэ за радушие. И за всё, что вы мне рассказали. Истории эти были в высшей степени увлекательны. А ваш подход к... поклонению разумен. Думаю, пока вы помните о границах, ваш город ждёт успех.       Хуа Се коротко кивнул, прощаясь, и, оправив одежды, лёгкой поступью зашагал к выходу. Он так и не увидел, как оставшийся за его спиной мужчина поспешно подскочил на ноги, чтобы тут же согнуться в глубоком поклоне, выражающем почтение.