Непревзойдённым запреты неведомы

Отсюда нет пути назад... Бушует пламя, плещет яд. Иди за мной, ступай след в след Сквозь каждый Круг по сотне лет.

      Тёмная ци клубится вокруг так плотно, что кажется, будто ею пропитан каждый цунь земли, каждая травинка и камень, и даже воздух будто наполнен чем-то тяжёлым и давящим. Се Лянь в этой атмосфере чувствует себя прекрасно.       Он убивает — демонов, духов и всякую мелкую нечисть, которой хватило глупости откликнуться на зов Медной печи. Сила растёт с каждым днём, а всего через несколько недель продвижения к подножью горы от принца начинают разбегаться, едва его почуяв. Слава Белого Ириса распространяется как пожар. Иногда Се Лянь даже не отказывает себе в удовольствии послушать, что же такого о нём говорят.       «Трёх чжанов в высоту, он любого может прихлопнуть, словно муху!» — шепчет товарищу похожий на быка демон, опасливо озирающийся и сжимающий в руке покрытую кровью и чёрной жижей дубинку. Уйти от лезвия несравнимо острого меча он не успевает. Немудрено, ведь рука, направляющая оружие, принадлежит отнюдь не гиганту.       «Выглядит как прекрасный юноша, молодой и цветущий, но свирепый как тигр!» — восхищённо восклицает хуапигуй, чья прелестная оболочка уже почти совсем истлела. Её принц тоже не жалеет, позволяет Жое сломать ей шею: при кажущейся слабости, демоница успела поглотить немало ци. Она могла бы стать опасным врагом, а ещё могла бы пожелать его кожу себе.       «Способен стать следующим Непревзойдённым», — уверяет низенький дух, окружённый парой десятков призрачных огоньков. Все они маленькие и слабые, и мёртвое сердце Се Ляня словно сжимает невидимая рука. Он уходит, решив: всё равно много энергии с них не возьмёшь, так ни к чему и тратить время. А потом ещё долго растерянно вглядывается в воды протекающей поблизости речки, неспособный справиться с пожирающей остатки души тоской.       Чем дальше он продвигается, тем реже встречаются враги, но тем сильнее каждый из них. Принц поражений не знает: он и при жизни был отличным фехтовальщиком, даже успел поучиться у самого жестокого из известных демонов. О, он искренне благодарен наставничеству Безликого Бая! В конце концов, Советник всегда учил его благородству на грани глупости; Бай научил бить исподтишка. В ученичестве у Советника Се Лянь обучился пользоваться мечом и смекалкой, у Бая же перенял искусство быть хитрым и подлым. Его Высочество наследный принц, ученик Советника Сяньлэ, едва ли добрался бы до подножья горы Тунлу. Белый Ирис, достойный ученик Безликого Бая, поспособствовавший уничтожению своего дражайшего наставника (впрочем, иллюзий Се Лянь не питает — эта живучая тварь до конца не исчезла), с лёгкостью уничтожает противников, не замедляясь ни на миг.       Один раз ему даже попадается небожитель. Гость в демонических владениях неожиданный, хотя, конечно, и гадать не нужно, зачем он сюда явился. Каков дурак, ведь рассчитывал предотвратить возможное появление нового Непревзойдённого! Силы ему, конечно же, не занимать — Бог Войны, явно не из главных, но с большим потенциалом. К своей неудаче, небожитель узнаёт во встретившемся ему на пути демоне Его Высочество наследного принца Сяньлэ. Отпустить его Се Лянь уже не может: слухи слухами, но до сих пор Небесам не было известно, кто же прячется за личиной Белого Ириса. И принц вовсе не собирается раскрывать им эту тайну.       Божок сражается славно, хоть и недолго, и Се Лянь продолжает свой пусть с куда большим удовольствием. Пусть сам он не ищет ссор с небесными чиновниками, не желая лишний раз соприкасаться с этой грязью — всё же лишний раз напомнить Небожителям их место… весьма приятно.       По пути он останавливается в некоторых городах. Точнее, руинах, оставшихся от когда-то прекрасных и богатых культурой городов. Догадывается, что вся территория горы некогда была неким ныне мёртвым и забытым государством. Поглощает несколько незадачливых духов и слышит вопли на удивительно знакомом языке. Изучает оставленные чьей-то рукой фрески, узнавая историю некоего принца — такого же глупого в своей наивности, каким был Се Лянь. Ха-ха, и он правда хотел спасти это бесполезное стадо? И ведь правда словно верил в свой успех! Но финал Се Ляню известен задолго до последней фрески: люди — не те, кто понимает, что такое благодарность. Знает он, и что случится по сюжету дальше — вспоминает продолжение истории, когда-то рассказанной бывшим наставником. Случится бедствие, предотвратить которое не получится. Преданный всеми, глупый принц, наконец, поймёт, что усилия его ничего не стоили. После — обернётся для предателей и обидчиков самым страшным кошмаром. История знакомая, но так и не повторённая. Месть… не стоит потраченного времени: люди не поймут, люди не научатся. А спустя ещё несколько сотен лет может появиться ещё один такой наследник государства, молодой и наивный до глупости, и его веру человечество растопчет тоже. Может быть, и этого дурака тоже взрастит один задержавшийся на этом свете учитель.       История бродит по кругу, но Се Лянь не собирается следовать по чужим стопам. В конце концов… одно разительное различие у них с тем принцем есть. Се Лянь знает: у него есть тот, кто останется с ним навсегда. Нужно лишь его отыскать — и, когда он вернётся с горы, непременно отыщет, пусть даже это займёт тысячу лет. Непревзойдённому время — не препона.       Спустя несколько месяцев беготни от горных чудищ — кажется, чем ближе к Медной печи пробирается принц, тем яростнее они за ним гоняются — и ещё тысячу поверженных противников, Се Лянь, наконец, добирается до подножья Тунлу. Он позволяет себе остановиться ненадолго: перевести дух да потешить взгляд прекрасным видом заснеженного пика горы. Знает: как только он ступит на территорию самой Медной печи, отдохнуть ему больше шанса не представится.       Се Лянь умудряется перехватить пару сильных демонов: мужчина и женщина, необычайно для этих мест близкие, сражаются вместе и понимают друг друга с полуслова. Привыкший к простоте поединков принц даже успевает ощутить азарт битвы, расправляясь с ними, и выпивать их ци почти жалко. Но эта очаровательная в своей свирепости пара знала, на что шла, отправляясь к горе Тунлу. К тому же, Се Лянь даже оказал им услугу — ведь если бы не он, этим двоим непременно случилось бы сойтись в битве друг с другом. Известная истина: из горнила Тунлу может выбраться лишь один, самый сильный. И этот самый сильный, конечно же, Его Высочество наследный принц, Се Лянь.       Он отдыхает несколько часов, купается в ощущении силы и предвкушающе щурится: в Медной печи ему должны встретиться самые свирепые соперники. Ожидание жестокого боя будоражит кровь, почти заставляет сердце биться. Даже Чжусинь, обычно спокойный и безучастный, будто бы нетерпеливо подрагивает в руке, ожидая, когда же ему доведётся хлебнуть чужой крови и отнять очередную жизнь. Вторя ему, Жое нетерпеливо сворачивается кольцами, сжимая запястье почти до боли, так что приходится её одёрнуть.       Вот таким, едва сдерживающимся от того, чтобы сорваться с места, его и застаёт… бабочка. Серебристая, лёгкая и обворожительно прекрасная. Она кружит вокруг принца, но никакой враждебности не проявляет. А когда поражённый её красотой Се Лянь протягивает руку, она с готовностью садится на его палец, щекочет своими крохотными лапками и трепещет крылышками. Даже азарт грядущих битв, граничащий с кровожадностью, отступает перед восхищением. Поэтому, стоит бабочке вновь вспорхнуть и направиться в сторону горы, принц времени не теряет — следует за ней.       Страха нет. Эта кроха не кажется Се Ляню опасной. Что до её хозяина… Это должен быть кто-то удивительно утончённый, раз выбрал себе в помощники нечто настолько очаровательное. Если же он и желает навредить — что ж, сам виноват. Принц церемониться не станет.       Маленькая провожатая доводит Се Ляня до чернеющего провала — входа в пещеру, которой, он готов поклясться, раньше здесь не было. Добровольно заходить на чужую территорию не лучшее решение, но принц не собирается отступать. Обнажает меч и с готовностью ныряет во тьму.       Тоннель длинный и извилистый, будто кишка. Здесь бабочек больше — они ползают по потолку и стенам, слегка освещая каменные стены и словно указывая путь. И чем больше извивается пещера, тем интереснее Се Ляню. Что же ждёт его в конце тоннеля? Может быть, уже началось последнее испытание Медной печи? Конечно, происходящее отличается от того, что принцу доводилось слышать, но ведь и демонов, выбравшихся из жерла горы, — всего один. И вряд ли он стал бы слишком много болтать.       К моменту, когда туннель, наконец, расширяется, Се Лянь успевает перебрать в голове сотни вариантов последующих событий. Но всё равно поражённо застывает посреди возникшего перед ним грота. И дело вовсе не в сотнях бабочек, облепивших все доступные поверхности. И даже не в едва уловимой демонической ци, окутавшей пространство вокруг.       У противоположной стены высится, взирая на гостя спокойным взглядом, статуя. Его, Се Ляня, статуя. Выполненная с поистине нечеловеческим мастерством; изящная и внушительная, она привлекает взгляд своей красотой. Удивительно точно переданные черты лица почти пугают: губы улыбаются в мягкой улыбке, той самой, что он когда-то дарил своим подданным, а каменные глаза словно наблюдают за происходящим. Ниспадающие каскадом на плечи волосы закреплены прекрасной короной, и каждая прядка выглядит так реалистично, что так и хочется подойти и потрогать — получится ли пропустить их между пальцами?       Заинтересованная Жое самовольно соскальзывает с запястья, чтобы подобраться к застывшему изваянию и обернуться вокруг него в несколько оборотов, тычется любопытно краешком в прекрасное каменное лицо. Се Лянь не собирается ругаться: он всегда позволял своей маленькой спутнице резвиться, пока это не несло для неё опасности. Почему-то он не сомневается, что сейчас ленте-оборотню ничего не угрожает.       Приблизившись, принц ещё более восхищённо выдыхает: даже одежда вырезана из камня так искусно, что кажется, будто она колышется на ветру. Каждая складочка, каждая чёрточка узоров, украшающих широкие рукава, сделана с таким вниманием, что Се Лянь только и может, что порадоваться тому, что он больше не живой — иначе его сердце не выдержало бы ярчайшего осознания. Он догадывался, он чувствовал.       Он нашёл.