Непревзойдённым запреты неведомы

Да! Это город грехов! Добро пожаловать! Да! Это - город грехов… Да! Спускайся, если готов!

      — Градоначальник! Градоначальник! И Ваше Высочество!!       Крики разносятся со всех сторон, стоит Хуа Чэну показаться на пороге наконец-то распахнувшего двери Дома Блаженства. Вышедший следом за ним Се Лянь щурится, окидывая мгновенно образовавшуюся вокруг толпу, и его не покидает уверенность, что за почти два месяца их… уединения, жителей в городе стало ещё больше.       Всё это время они не покидали пределы резиденции, полностью посвятив себя друг другу. Даже указания Хуа Чэн передавал через бабочек, а кровати, менявшиеся с поразительной частотой, появлялись в дальних комнатах, пресекая любые возможности наткнуться на чужаков. Эта забота согревала мёртвое сердце Се Ляня почти так же хорошо, как бесконечно нежные объятия его Сань Лана.       Они многое узнали друг о друге.       Так, Се Лянь понял, что больше всего ему нравится, когда Хуа Чэн берёт его — тягуче-медленно, невыносимо нежно, покрывая каждый цунь тела поцелуями, и обнимает так бережно. Когда сам принц ёрзает по сбитым простыням, не сдерживая сладостных стонов, сжимает пальцами его крепкие плечи, уже куда лучше контролируя свою силу, и медленно доходит до пика, когда не получается думать, и можно только хрипло дышать и срываться на вскрики. Нравится доводить Сань Лана до исступления на грани безумия одними лишь пальцами и губами, которыми так сладко обхватывать чужую твёрдую и горячую плоть. Слушать музыку стонов и тонуть в наслаждении, наблюдая, как распахивается от удовольствия яркий чёрный глаз, губы подрагивают, а пальцы против воли сжимаются так сильно, что простыни рвутся, а на коже Се Ляня остаются следы.       Самому Хуа Чэну всё это нравится тоже, но по-настоящему он теряет голову, когда Се Лянь берётся… приказывать. Когда отдаёт короткие, но ёмкие указания, контролирует каждое действие, смотрит властно и строго — в такие моменты Сань Лан смотрит на своего принца с таким жарким обожанием, что Се Лянь и сам невольно поддаётся его настроению, вживается в роль лучше, только чтобы после, отдышавшись, осыпать его лицо лёгкими поцелуями и лежать, перебирая пальцами его шёлковые волосы. Не меньше Хуа Чэн любит, когда Се Лянь, наконец, найдя применение своей непомерной (хоть и уже более послушной) силе, подхватывает его под бёдра и берёт прямо так — стоя, не добираясь до кровати или любой другой поверхности. В такие моменты, почти не чувствуя опоры, его Сань Лан совсем теряет разум, смотрит с бесконечной тьмой во взгляде и только и может, что сжимать пальцами плечи своего принца и изо всех сил сжимать ногами его талию, срываясь на хриплые вскрики.       Души их поют, стоит только соединиться телам. Стоит только Хуа Чэну опалить холодным дыханием мочки ушей его принца, поцеловать под сердцем, пройтись языком по внутренней стороне бёдер. Стоит только Се Ляню прикоснуться губами к белоснежной шее своего Сань Лана, слегка оттянуть волосы, прихватить зубами тазовую косточку. Любовь оплетает их тела и души, связывая неразрывно, и чувство это — принадлежности, преданности, глубочайшей привязанности — заставляет чувствовать себя бесконечно счастливыми и живыми.       Иногда они просто лежат рядом, любуясь друг другом. Иногда — прогуливаются по Дому Блаженства, забираются в небольшой сад, разбитый во внутреннем дворе, и наслаждаются обществом друг друга. В такие моменты приятнее всего разговаривать обо всём на свете: о том, что с ними было в их прошлых и настоящих жизнях, о книгах, которые они прочли, о местах, где побывали, о дальнейших планах. Впрочем, и просто помолчать, обнимаясь среди зарослей белоснежных цветов, почему-то расцветающих в присутствии Се Ляня, им тоже по душе.       Проводить время так — вместе в беззаботности — им нравится неимоверно, но всё-таки приходит время прервать этот миг спокойного счастья. Се Лянь не хочет, чтобы из-за него рушились планы его Сань Лана, а тот, в свою очередь, не желает запирать принца в четырёх стенах.       Приходит время вернуться в мир.       — Градоначальник, вы вернулись!! Ваше Высочество, рады вас видеть!       Признания разной степени честности сыплются градом, и Се Лянь, даже чувствуя, когда радость от их появления преувеличена или вовсе наиграна, вдруг ощущает себя частью всего этого по-своему весёлого безумия. Он без стеснения берёт Сань Лана под руку и идёт вместе с ним, прислушиваясь к коротким распоряжениям, которые тот раздаёт по пути, и впервые с момента своего прихода сюда всерьёз осматривается.       Он знает, Хуа Чэн с самого начала задумал создать место, где духи, демоны и прочая нечисть будут в безопасности. Место, в котором, как он рассчитывал, он сможет защитить и окружить заботой своего принца. Принц уже здесь — защищённый, любимый, — да и первая часть плана активно выполняется.       Единственное правило в этом месте — «не создавать проблем». По словам Хуа Чэна, ещё недавно здесь не было ничего. Теперь же поселение беспрестанно растёт, и всё больше напоминает город. Се Лянь разглядывает многочисленные прилавки на рынке, толпы всевозможной нечисти, выросшие на окраинах домики и пагоды, подражающие Дому Блаженства, и не может не восхититься тем, насколько хорош оказывается его Сань Лан в роли градоначальника.       Сюда приходят самые разные гости: от немощных призрачных огоньков до известных в кругах загробного мира демонов. Некоторые из них впоследствии остаются; другие — уходят, разнося вести о странном месте, где самые презираемые существа могут найти приют. Слава города ширится — а с ней и могущество Хуа Чэна.       Дни вновь текут быстрой горной рекой. Поначалу Се Лянь опасается, что не сможет привыкнуть к настолько оживлённому месту. Проведя столько времени в уединении (а позже — в компании одного лишь Сань Лана), он совсем не ожидает от себя готовности вариться в гуще событий. От того, чтобы всё-таки вновь закрыться в одиночестве, его удерживает Хуа Чэн. То есть, конечно, лично он этого не делает — наоборот, принц знает, что, заяви он о своём желании покинуть эту оживлённую и довольно-таки шумную землю, его Сань Лан тут же откажется от всего этого и уйдёт за своим принцем хоть на край света. Но Се Лянь считает это нечестным, а кроме того, ему ужасно нравится то, каким становится Хуа Чэн в этом городе: властным, гордым до высокомерия, таким… внушительным. Любя его нежную сторону, Се Лянь не может не любить и эту: жёсткую, тёмную, притягательную. Лидерство помогает Хуа Чэну раскрыться, это подходит ему, как никогда, кажется, не подходило Се Ляню. И принц скорее оторвёт себе руку, чем лишит своего Сань Лана того, что ему так важно и так нравится.       Вынужденное терпение не длится долго. Очень скоро Се Лянь понимает, что происходящий в Призрачном городе хаос вовсе его не раздражает, а даже наоборот, приносит странное удовольствие. Подобострастные лица (даже больше, чем были у окружавших его в «лучшие времена» расцвета Сяньлэ людей) встречаются на каждом шагу. Конечно же, к почётному гостю Хуа Чэна относились с должным пиететом с самого начала; после парочки поединков с нарушителями и наглецами уважение возросло. А уж после того, как они с Хуа Чэном совсем недвусмысленно показали, какого рода у них отношения, принца и вовсе возносят на один с градоначальником уровень. И угодить стараются не меньше. Вот только это подобострастие своей прямолинейной бесхитростностью совсем не похоже на человеческие попытки хитрить и юлить. Призраки и демоны в каком-то смысле оказываются честнее: те, кто проявляют угодливость, не пытаются это отрицать; завидующие своей зависти не прячут, а те, кто искренне восхищается принцем, заявляют об этом с чистосердечной, хоть и слегка преувеличенной прямотой. В Призрачном городе даже распространяется новая волна моды: к уже расползшемуся повсюду красному, любимому цвету всеми уважаемого Хуа Чэнджу, добавляются вкрапления любимого Се Лянем белого.       Этот город вообще мало похож на человеческие. Здесь нет глупых запретов и законов, здесь пахнет свободой (аромат этот сливается из целого букета запахов — и приятных, и не очень), здесь жизнь яркая и насыщенная, а скучно не бывает никогда. Здесь рябит в глазах от пестроты и многоцветия рыночных лотков, здесь захватывает дух от величия Дома Блаженства, здесь сводит живот от смеха над нелепыми сценками уличных представлений. Здесь утка и кабан сидят за одним столом, чувствуя себя важными гостями. Здесь драка — лучший способ решить спор, а плюнуть в кружку раздражающего соседа не зазорно. Здесь можно всё, пока ты не нарушаешь один-единственный закон.       Призрачный город — это абсурд, возведённый в абсолют. Человеческие и божественные законы, перевёрнутые с ног на голову, искажённые так причудливо, но так… гармонично.       Для Се Ляня Призрачный город — это вызов небесам и людям. Вызов, который он только рад бросить.       Со временем к спутнику жизни всеми любимого градоначальника начинают обращаться с просьбами. Иногда приходится судить спорщиков, иногда изгонять — или даже уничтожать, в крайних случаях, — нарушителей. Волей-неволей приходится изучить и самую тёмную сторону города. Приструнять лоточников, которые, заигравшись в торгашей, пытаются пополнить запасы редких «товаров» (вроде плоти и частей тел) за счёт жителей города. Допрашивать воришек — впрочем, это не слишком сложно, учитывая, как они боятся одного только строгого взгляда Его Высочества. Контролировать исполнение приказов Хуа Чэна, когда тот вынужден покидать пределы города, чтобы защитить его границы. Принимать вызовы, бросаемые самонадеянными незваными гостями: как сильными демонами (мелкие, что забавно, никогда не обманываются почти безобидным видом принца), так и забредающими сюда почти случайно небожителями, которым не хватает ума не хвататься за меч на чужой территории. Последних Се Лянь убивает всегда сам, даже если Хуа Чэн в городе. И если с сородичами он ещё старается обходиться по-хорошему (убивает быстро, не заставляя страдать), то с чужаками совсем не миндальничает. Пусть даже уже не находится таких, кто узнал бы в нём бывшее божество — в Призрачный город суются только глупые, едва вознёсшиеся юнцы, желающие быстро прославиться, либо застрявшие на Нижних Небесах неудачники. Но единственная слава, которая их ждёт, — это слава не знающих границ болванов.       Особое удовольствие доставляет лёгкое злорадство: небесам даже не предъявить никаких претензий, ведь каждый из этих самоуверенных божков сунулся на запретную территорию по собственному желанию, не слушая предупреждений старших. «Глупость лечится только смертью», — разводит руками и смеётся Хуа Чэн, один-единственный раз отпуская посланника, который, хоть и косится с ужасом в сторону с каждым днём растущего рынка, откуда доносятся довольно пугающие вопли (вроде «свежайшее мясо, человечина, налетай!» или «оберег от небожителей, защитит даже от самого настырного!»), всё-таки вовремя захлопывает рот и держит комментарии при себе. Потому что понимает: Призрачный город — место нечисти, и нечисть здесь может как торговать совсем уж запретными товарами, так и устроить показательное жертвоприношение из живых людей или даже сунувшихся без приглашения богов — и будет в своём праве. С таким-то покровителем.       Принц не замечает, как за несколько недель полностью вливается в хаотичный ход жизни Призрачного города, и вовсе не чувствует себя скованным обстоятельствами. И потому, когда Хуа Чэн осторожно интересуется, всё ли у него в порядке, Се Лянь нисколько не кривит душой, отвечая, что здесь ему нравится. Даже если иногда ему хочется уединиться или остаться вдвоём с его драгоценным Сань Ланом — достаточно удалиться в Дом Блаженства, в их общие покои. Никто посторонний не посмеет заявиться туда, а Хуа Чэн услышит даже самый тихий зов.       Недели перетекают в месяцы. Се Лянь чувствует себя всё более вольготно, а жители города уже окончательно воспринимают его как соправителя Хуа Чэна. Они всё чаще обращаются за его помощью в случае возникновения споров, а сам градоначальник всё чаще советуется со своим принцем. Тот только рад помочь: пусть он так и не обучился толком дисциплинам, необходимым для управления государством, рано посвятив себя самосовершенствованию, всё-таки самые основы и некоторые тонкости изучить он успел. Ещё кое-чему Се Лянь научился в то время, когда пытался спасти рушащееся государство и изредка помогал отцу с делами.       Се Ляню смешно: имея титул наследного принца, наследовать он ничего не собирался, желая лишь добиться высот на пути совершенствования и вознестись. В итоге не вышло ни правителя, ни бога.       «Зато демон из вас получился Непревзойдённый», — ухмыляется Хуа Чэн в ответ на самоиронию своего принца, а потом утягивает в уютные объятия и целует напористо. Обсуждение дел города приходится отложить до утра, а то и до следующего вечера — они всё никак не могут насытиться друг другом. И, оба знают, никогда не смогут.       Но ещё они оба знают, что впереди у них целая вечность. Призрачный город будет расти и развиваться, а их любовь — обретать новые черты, раскрываться с новых сторон, ведь им ещё столько всего нужно узнать и попробовать.