***
Woodsman – dream river. Сидя на парах, Хенджин даже не слушал преподавателя по безопасности жизнедеятельности. Нет. Этот старик давно отслужил свой срок и уже не мог достойно объяснить материал. Ему, как и всем старым людям, хотелось обсудить свежие новости, порассуждать на разные темы и просто поболтать с кем-то, да бы чувствовать себя нужными, ища в этом смысл уже заканчивающейся жизни. Хван не был заинтересован в этом. Его больше привлекал вид с окна четвертого этажа, около которого тот сидел. За размытым от проливного дождя стеклом, на фоне темного асфальта, виднелись маленькие человечки, что в спешке бежали по своим делам, попутно укрываясь от падающей на них влаги – кто-то зонтом, кто-то портфелем. Всё бегут, да бегут. Хорошо, что компания успела собраться до наступления непогоды. Тогда бы не то, что никто не захотел ехать, никто бы не высунул и ноги на улицу. Сейчас же все были на парах – пропуски копить было нельзя. Среди всей суматохи, вызванной погодой выделялся лишь один. Он был в черной кепке, поверх которой был накинут капюшон серой толстовки, на ногах были черные кроссовки, сливающиеся с такими же черными джинсами. Шел он не спеша, слушая музыку в проводных наушниках. В нем, парень узнал Феликса, что направлялся после пар домой. Решив сбежать с и так последней пары, Хенджин, сложил все вещи в портфель, а те что не поместились, взял в руки, перед этим накинув кожанку, и выбежал на улицу, нагоняя друга. Догнав и порядком запыхавшись, он шел в ногу с другим, переводя дыхание прежде чем заговорить. - Я не пойму. Тебе в кайф делать все так, чтобы скорейшим образом заболеть? На пары не хочешь ходить? – приведя в норму свое состояние после небольшой дистанции, обеспокоенно поинтересовался Хван. - Джинни, Джинни. Как ты не поймешь. В мире столько всего прекрасного, а мы этого просто не замечаем. Мне не зачем болеть. Я хочу запомнить все такие атмосферные, прекрасные моменты, вроде проливного дождя, чтобы, когда я умру, вспоминать их в том, ином мире и хоть тогда улыбаться, коли мне в этом не удается. – произнес, тяжело вздохнув, идущий рядом, вынув один наушник. - Прости, я забываю, что ты болеешь. Но Хван никогда не забывал депрессии Ли, лишь притворялся, что не помнит, чтобы не навязываться со своей заботой часто. Он всегда помнил, что его другу тяжело, что тот, хоть и проходит лечение успешно, но глубоко в душе еще страдал. Поэтому старался часто быть рядом, поддерживать и помогать. Хенджин был искренне влюблен в Феликса, но понимал, что чувства безответны. Еще в начальной школе стало ясно, что второй гетеро и к геям относился нормально-положительно – пусть существуют, пусть будут счастливы, но он сам не имеет чувств любовных к парням. Первый из-за этого порой сам страдал, но для него всегда было важно, чтобы Феликс был счастлив, тем более имея болезнь, которая гложит его с начала подросткового возраста. - Ничего страшного, это ведь моя проблема, моя ноша. Поэтому ничего не случиться, если об этом забудешь ты. Парни шли рядом, наблюдая как капли дождя разбивались о поверхности. Серые тучи окутали город так, что было не понятно сейчас день или уже вечер. Шум воды, брызги, влажный воздух дарили какое-то необъяснимое умиротворение внутри, от чего мокрая одежда, прилипающая к телу, волосы, уже походившие на сосульки, не попадали в поле внимание. Подойдя к остановке, оба встали под ее навесом, имея возможность уже хотя бы протереть лицо от воды. - А, что ты слушал всю дорогу? – поинтересовался вдруг Хенджин. Феликс молча протянул второй наушник, давая попутчику возможность узнать то, что он хотел. Из маленьких динамиков в ушах лилась спокойная мелодия фортепиано. Она как никакая другая подходила для прогулок сегодня. Через некоторое время, с шумом мотора, подъехал автобус, желавший поскорее высвободить пассажиров. Он же после увез Ли с собой, направляя того на свою улицу, свой дом. Хенджин же остался один, ожидая своей маршрутки и желая по скорее тоже оказаться дома. Принять горячий душ, попить чая, да расслабиться после буднего дня.***
Kastro – in essence Феликса не было на парах уже который день, а Хенджин, даже с болями в груди и сильным кашлем ходил, борясь за право отсидеть все. Деньги родителей, они же и платят за учебу. Ему не хотелось бы просто так их просиживать дома, пока не усвоенный материал сгорал бы вместе со временем безделья, а пары бы просто бы пропадали. Боли начались, после совместной прогулки с другом. - Простуда. – думал Хван. Правда та уже неделю не проходила. Но даже так, даже сам не имея сил на что-либо, он думал о друге, которого не мог найти на перерыве нигде, где он мог быть. Поэтому решив, что нужно проведать его, целенаправленно направился домой к Ли, зайдя по пути в магазин купить разных фруктов и вредных закусок. Хенджин скучал по нему. Очень скучал. Ему не хватало тех звездочек на щечках, тех пухленьких губ, что что-то рассказывали, тех философских мыслей о жизни, того запаха духов, что словно аура, преследовал друга. Это был самый первый повод посетить его. Добравшись до пункта назначения, как всегда не стучась, Джини заходил в открытую дверь квартиры. Разуваясь, он кричал имя друга, чтобы тот если не пришел его встречать, то просыпался ото сна и знал, что у него гости. По-хозяйски пройдя на кухню, парень мыл фрукты, складывая их в вазочку на столе, и красиво расставлял упаковки с едой. Взяв одну из пачек, он принялся искать друга по комнатам, ведь каких-либо шорохов, движений не было, хотя его звали, попутно кашляя сильно, что воздух выбивался из легких. Зайдя в спальню, Хенджин увидел Феликса в кровати, укрытым одеялом. -Эээй, друг! Ты еще спишь? Вставай! Время видел? Да и я тут так шумел, как ты не проснулся? – говорил молодой человек, дергая второго не сильно за плечо. И реакция опять не последовала. Тогда, чтобы уже наверняка разбудить, Хван стянул одеяло. - Тебе не жарко? Спать в одежде, да еще и под одеялом! Вставааай. – уже устав от попыток, протягивал голос. Рассмотрев друга еще раз, он заметил, что у того в руках была пустая баночка от таблеток, а в другой лежало письмо. Имея большое любопытство и не имя сил противостоять ему, Хенджил взял свернутую пополам бумажку и открыл, да бы прочесть содержимое. Но ближе к середине текста поняв смысл письма, пачка полетела вниз, а глаза наполнились слезами. «Джини. Я знал, что именно ты найдешь меня первым, поэтому это письмо для тебя. Ты мне был близким другом, который всегда помогал, поддерживал и никогда не оставлял одного. Я это очень ценю. Я знаю.. точнее знал, что ты влюблен в меня. И я бы даже согласился попробовать, но не мог. Все мои чувства покинули меня, я был пуст внутри, поэтому не смотря на знания этого факта, не предлагал тебе начать отношения, боясь, что сделаю больно своим холодом. Но видимо больно я сделал сейчас, решив закончить свою жизнь. Я старался выкарабкаться, я надеялся, что все, что я проходил, мне поможет, но увы. Я все время чувствовал себя ужасно, мне было больно в груди. Прости за этот поступок, надеюсь, ты проживешь долгую и счастливую жизнь, но уже без меня. Вместе с теми моментами, о которых я рассказывал, я буду вспоминать тебя, как самое прекрасное, что было в моей жизни. И знай, я выпил уже таблетки, которые убьют мое сердце, что страдало так долго, еще до того, как приедет скорая… ты бы не смог спасти меня. Пока, моя весна, я буду скучать.. Феликс.» Линии гелевой ручки начали расплываться, становясь темными лужицами, из-за капающих на них соленого града. Бросив письмо в сторону, Хенджин принялся сильно трясти друга за плечи, пытаясь разбудить, не веря, что тот убил себя. Но сон мертвого на столько крепок, что его никак ни прогнать, ни убрать. Таковы его свойства. - КАК ТЫ МОГ, ЛИКСИ?! КАК ТЫ МОГ?! ТЫ ДАЖЕ НЕ ДАЛ МНЕ ШАНСА! Я ЖЕ ЗНАЮ, ТЫ НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО! ИНАЧЕ ЗАЧЕМ ВЕСЬ ЭТОТ ЦИРК?! ПРОСНИСЬ! ПРОСНИСЬ ГОВОРЮ ЖЕ! – задыхаясь уже от собственной боли, кашля и слез, кричал Хван. Он был прав. Те, кто по-настоящему хотят умереть, не будут планировать свое будущее и надеяться на него. Зачем это, если их уже просто не будет? Не будут ждать помощи – человек уже решил все для себя. Не будут писать письмо, цепляясь за него, как за последнюю надежду и ожидая, что его кто-то найдет. Ждать, что после смерти будет иная жизнь, ведь ему жизнь не мила. Ничего не имеет смысла уже. Есть только тело, которое душа уже покинула, от чего возникает чувство пустоты. Осталось дело за малым – убрать и оболочку из этого мира. Спустя некоторое время все-таки осознав, что Феликс мертв, Хенджин издал душераздирающий, отчаянный крик, прижимая к себе холодное тело. - Нет смысла больше мне смотреть в небо.. ты погасил мое любимое созвездие.. – огладив рукой веснушки парня, Хван еле коснулся своими губами губ мертвого, оставив последние надежды воскресить того.