*
Сарада рассказывала как можно более подробно, о том, как в ночь, когда напали на научный центр, деревня кишела патрульными, как они ломились к ним в дом, а потом она в обличье кота бежала к Мицуки. Рассказала, как попала в логово змеи Рьючидо, о ее предсказаниях, смысл которых поняла только недавно. Древнее хтоническое существо предупреждало ее, но в тот момент она думала совершенно о другом, а сомнения подтачивали даже сейчас, потому что до сих пор мало знала о странном сне отца. — Папа, это правда, что ты будто и не спал все это время? — Сарада внимательно посмотрела на отца, стараясь уловить в нем малейшие признаки состояния летаргии, но так и не смогла найти их. Родители сидели напротив нее за столом, словно и не было тех страшных событий, что случились с ее семьей. — Может и не спал, — по его лицу пробежала легкая тень, — по крайней мере, мама так никогда не считала. Какаши протянул руку к сидящей рядом Сакуре и приобнял ее, прижимая ближе к себе. — Мы с Кабуто исследовали то состояние, — начала Сакура после паузы, — и теперь я понимаю, что змея, о которой ты рассказала, была права. — Тогда я тупая, — неохотно протянула Сарада, покручивая в руках чашку чая. — С чего такие выводы? — спросил Какаши. — Змея говорила, что в ту ночь искали не меня, а тот, кто отдал приказ искать вас, сам себя сожрет. — После этих слов она прикрыла лицо ладонями и тихо всхлипнула. — А я не поняла, кого она имела в виду! — Милая, ты говоришь загадками, — протянула Сакура, — объясни нам. Сарада рассказала, что за время службы в личной охране Восьмого, не раз продумывала план его убийства. Потом поняла, что ее затеи будут обречены на провал, потому что многие приближенные к Хокаге работают на семью Нобунага. Спровоцировала увольнение первого заместителя и еще нескольких человек. Начальником АНБУ снова стал Ямато-сан, он же и обеспечивал ее охрану в первые дни, когда она стала Хокаге. — Не сомневаюсь, что ты можешь устроить скандал в Конохе, — хмыкнул Какаши. — Лучше бы я этого не делала. Сарада внутренне сжалась и продолжила рассказывать. Оказалось, что Мицуки уже лечил Восьмого — тот имел серьезные проблемы с сердцем и любой стресс мог стать для него фатальным. И все же, сенсей продолжал жить обыкновенной жизнью, как любой шиноби. О его болезни знал только Мицуки и многим позже — Сарада. — Но об этом не указано, ни в одной метрике, насколько я помню, — возразила Сакура, еще не веря словам дочери. — Мицуки тоже недавно узнал, и всеми силами пытался его вылечить, но сенсей кажется, сам не цеплялся за жизнь. Какаши нахмурился, слушая свою дочь. В последние несколько лет она не называла Конохамару иначе, чем «этот» или того хуже. Хотел спросить ее, что вызвало столь разительные перемены, но решил подождать, пока она сама скажет. — Ты говоришь о нем в прошедшем времени, — заметила Сакура. Она подняла глаза на родителей и медленно сказала: — Конохамару-сенсея больше нет с нами. На несколько мгновений повисла тишина и как бы не хотелось нарушить ее, ни Какаши, ни Сакура не произнесли ни слова. Сейчас, когда она перебирала в памяти и проговаривала недавние события, постепенно сложилось понимание: чем сильнее она хотела титул Хокаге, тем дальше он от нее находился. И наоборот, чем ближе она становилась к своей цели — а после того, как она узнала о болезни сенсея, она неотвратимо двигалась к ней — Сарада все меньше хотела быть во главе деревни. — Если бы ты не стала его первым заместителем, то сейчас на месте Хокаге был человек Нобунага, — сказал Какаши, но следующие его слова сквозили тревогой, — надеюсь, ты, как первое лицо Конохи, в безопасности? — Со мной отряд АНБУ, в котором я раньше служила, Мицуки и Ямато-сан. Мы вместе составляем основную часть боевой силы в деревне. — Тем не менее, в ту ночь за нами пришли не хорошо обученные шиноби, а наемники с нинджетами, — не согласилась Сакура. — Но их кто-то уничтожил, — Сарада уставилась в одну точку и, вспоминая, продолжила говорить, — когда я пришла, там было много трупов. И когда уже вступила в должность, нашла в засекреченном архиве это дело. Уцелевшие наемники все как один рассказывали, что остатки научного центра защищал светящийся человек со множеством белых змей. — Это был Кабуто, он не пережил ту ночь, — тихо сказал Какаши. — Он пережил, — Сарада подняла на него взгляд, — мне так белая змея сказала, но он не сможет принять человеческий облик еще очень долго. А еще она вылечила мои глаза, — похвасталась она. — То-то я заметила, что ты без очков, — улыбнулась Сакура, — но силу глаз не используй без надобности. — Это уже как получится, — замялась Сарада. — Часто приходится использовать способности в полную силу. — Что произошло? — насторожился Какаши. — Я же еще не все рассказала, — хитро улыбнулась она и продолжила говорить.*
Сарада очень пожалела, что отпустила Мирай из деревни. Остаток дня и весь вечер провела как на иголках, одновременно желая, чтобы она поскорее разделалась с Нобунага и в тоже время, откровенно боялась, что ее обнаружат и не позволят осуществить свой замысел. На душе было неспокойно — слишком стойко она приняла смерть брата и слишком пылко доказывала перед ней в кабинете, что отомстит за него. Переживая, как бы та не совершила ошибок, ближе к полуночи, Сарада вызвала собачью стаю и послала следить за ней. Прошло немного времени, пока нинкены взяли след, и догнали Мирай, но оказалось слишком поздно. Паккун принес в Коноху плохие новости: уничтожено не только имение Нобунага, но и еще две усадьбы их сторонников — Хаттори и Минамото, и сейчас Мирай направляется в сторону Хи но Тера. После услышанного, Сарада прокляла минуту, когда отпустила ее — с последствиями своего решения теперь придется разбираться самостоятельно. В другой ситуации, послала бы команду АНБУ, но не сейчас, когда кроме Мицуки и Ямато-сана, нет других сильных и верных ей шиноби. В конце концов, их путь и поиски Мирай займут не меньше суток, а сейчас каждая минута на счету. Пришлось использовать силу глаз, чтобы мгновенно перенестись к ней. Мирай уже миновала устье реки Нака в Срединных горах и почти приблизилась к западной границе Страны Огня. До монастыря уже подать рукой. В середине зимы редкие снѐжники на горном плато прибавили в размере и теперь отсвечивали в ночной темноте. Кое-где видна осенняя трава, но темную движущуюся фигуру Мирай, заметила сразу, даже если та скрывала потоки чакры. Сарада вынырнула из пространства Камуи прямо перед ней. — Не припомню, чтобы Каге ходил за своими шиноби, требуя отчет о миссии, — начала она в ответ на изумление Мирай. — Ты же отпустила меня, или нет? — Она вскинула брови, но шаг не замедлила. — Я должна знать, что ты сделала с ними. Не желая бежать за ней вдогонку, Сарада остановилась на месте, но та продолжала отдаляться. — Сделала, что должна была сделать еще раньше, — огрызнулась она. — Последствия придется разгребать мне, а не тебе, так что докладывай, — тихо, но строго сказала она. Слова Хокаге заставили ее замедлить шаг, и затем остановиться. — Собиралась послать отчет уже из монастыря, но если ты настаиваешь, то знай, что вместе с Нобунага прошлой ночью я уничтожила дома их приспешников. — Разве тебе давалось разрешение на это? — голос Сарады повис в воздухе. — Уже не имеет значения, на том месте осталось пепелище. — Я нашла тебя не для того, чтобы наказать, — начала она после паузы. — Хокаге отвечает за все происшествия в Стране Огня. Сегодня утром придет запрос от дайме с просьбой провести расследование, и Коноха будет обязана разобраться во всем, что произошло, — с этими словами, Сарада поймала взгляд Мирай и с помощью ментальной техники погрузилась в ее сознание. Ещё перед поступлением в АНБУ, отец научил ее этой странной технике. Неполный перенос разума сильно отличался от умений клана Яманака в первую очередь тем, что выполнялся почти незаметно и без потери сознания сенсора. Можно использовать не применяя Шаринган, и практически без последствий для испытуемого. Чужое сознание часто похоже на серый лабиринт, но пробираться сквозь него слишком сложно. Обычно в закоулках чужого разума по колено воды, но в случае с Мирай — все заполнено серым дымом, как завесой. «Может, ментальная защита стоит?» — смекнула она и продолжила поиски нужной информации. Сквозь дым не только не видно, но и приходится пробираться с трудом. Сарада в буквальном смысле раздвигала воздух руками перед собой. Вот, кажется что-то похожее на воспоминания. Мирай пришла к имению вечером, когда уже достаточно стемнело. Спряталась на высоком дереве, и долго наблюдала, но все так же, скрывала чакру. Словно по часам, она вышла из своего укрытия, и даже не применяя хенге, направилась в сторону главного входа. Перед охранниками применила легкое гендзюцу, чтобы не вызвать лишних вопросов и прошла внутрь дома. Таких богатых покоев Сарада не видела даже во дворце дайме. Семья Нобунага состояла всего из двух человек — Исао и его дочери Ремон, однако обслуги было не перечесть. То и дело сновали по коридорам и покоям, но никто не обращал внимания на передвижения Мирай. Она была настолько уверенна в своем гендзюцу, что не стесняясь спросила, где можно найти покои госпожи Ремон. Улыбчивая горничная без задней мысли указала ей дорогу. Она застала ее сидящей в кресле за изучением очередного каталога товаров. Ремон выбирала черные платья и совсем не обратила внимания, даже тогда, когда Мирай отменила действие гендзюцу и встала рядом, рассматривая каталог вместе с ней. — Неужели собираешься носить траур? Ее лицо удивленно исказилось, кажется, она была готова завизжать, глядя на неизвестную шиноби, но Мирай оказалась быстрее и сложила печати техники теневого удержания. — Долго собралась горевать по нему? — снова спросила и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Боюсь, твоей никчемной жизни не хватит, чтобы прочувствовать все то, что чувствовал братик, когда ты, сука, отвергала его. Он с ума сходил по тебе и шел на любые уступки для твоей проклятой семьи, пока не умер от разрыва сердца, а ты не могла сложить себе цену. — Так вот значит, кто ты, — почти шепотом сказала Ремон. — Хочешь, я тебе покажу, как он умер? — и, не спрашивая ее, погрузила в гендзюцу. В ту ночь они долго разговаривали и, отправляя его домой, Мирай сложила бенто для брата, все-таки работа Хокаге редко отпускает даже на обеденный перерыв. Как обычно, он забыл ее сверток, и оставить бы на потом, но сестренка бросилась за ним вдогонку. Странно, что в такой час братика не оказалось дома. Пошла в сторону резиденции, но его и там не было. Где он может быть? Побежала на тренировочное поле, и издалека заметила его, сидящего под деревом. — Братик! — крикнула она, размахивая на бегу бенто, — Конохамару! Он не отозвался и продолжал сидеть в одной позе. Что было дальше, Сарада уже знала, но пересматривая воспоминания Мирай, почувствовала, с каким нескрываемым удовольствием она мстит Ремон. Как кошка, которая играет с мышкой, подбрасывая и оглушая в лапах. Прикусит и отпустит прочь, но только жертва начинает убегать, снова настигает и бьет. Когда она расправилась с Ремон, пошла к главе семьи Нобунага. «Неужели, она не пощадит и прислугу, что работает в их доме?» — спросила себя Сарада и продолжила смотреть ее воспоминания. Благодаря своей матери, Мирай была мастером гендзюцу. Она как-то воздействовала на людей, что они разом собрались и ушли из дома, потому что вдруг вспомнили, что хозяин отпустил всех на ночь и на следующий день дал выходной. Когда люди удалились на приличное расстояние, она тоже вышла, затем неподалеку от дома сложила печати. — Техника всепожирающего пламени! — крикнула она и опустилась на корточки. Приложила руки к земле, и черные письмена устремились в сторону злосчастного дома, едва коснувшись стен, вспыхнули ярким пламенем. Огонь был настолько мощным, что несколько минут спустя здание полностью скрылось в нем. Лопнули оконные стекла и деревянные перекрытия. Сарада ожидала, что добившись своего, Мирай уйдет, но она продолжала складывать печати и посылать огонь. «Да у тебя чакры, как у слона», — подумала Сарада и вышла из чужого сознания. Несколько минут они пытались отдышаться — Сарада после применения ментальной техники, а Мирай после ее воздействия. — Все посмотрела? Сарада только покачала головой — не все, долго воздействовать ментальной техникой она так и не научилась. — Хаттори и Минамото ты точно также уничтожила? — Нет, я послала своих клонов, они убили глав семейств и устроили поджог, — сообщила она. — Если твои АНБУ будут расследовать эти инциденты, то я предусмотрела так, чтобы это приняли за ограбление. — Хорошо, я увидела твою работу, — произнесла Сарада и, помолчав, продолжила, — на время отпускаю тебя, но будь готова явиться в Коноху по первому требованию, поняла меня? — Но, ты вчера отпустила меня навсегда? — Ты не предупреждала меня, что устроишь расправу над остальными, — с укором возразила ей Сарада. — Оставайся в монастыре, но придет время, и я позову тебя. Следующим утром, как и ожидалось, пришел срочный запрос от дайме — нужно обследовать остатки бывших домов феодалов и, найти причину их гибели. Хокаге направила команду криминалистов, считая, что шиноби там будут лишними. Однако даже гражданские обнаружили в подвале дома Нобунага множество расплавленных металлических предметов. Сарада срочно прибыла на место расследования и уже своими глазами посмотрела на неизвестные устройства. «Если бы только родители были здесь, — с досадой подумала она и продолжила запечатывать в свитки оплавленные устройства. — Наверняка это разработки Астрономического института, мама точно должна знать». Сарада хотела сегодня же воспроизвести печати, которым ее учила Сакура, чтобы попасть в другой мир, однако работа Хокаге не дала ей свободного времени. Не получилось и на следующий день, и через неделю. Когда, наконец, появилось время, Сарада снова побоялась показаться перед родителями. С каждым днем она все больше становилась уверенной, что каждое действие имеет последствие, и на посту Хокаге она делает слишком мало, для того, чтобы жители деревни считали ее не хуже своего отца. Немало времени прошло с тех пор, как она стала во главе деревни, и только сейчас появился свободный вечер и понимание, что если сейчас не увидит отца и мать, то болотная трясина забот о деревне поглотит ее без остатка.*
— Я, кажется, знаю, что было в подвале у Нобунага, — осторожно заметил Какаши после рассказа дочери. — Откуда ты можешь знать? — насторожилась Сакура под ожидающим взглядом Сарады. — Это было месяца два назад, если не больше, — вспомнил он, — ты еще читала мне книгу, шел дождь, и легла рядом со мной подремать. Мы спали, а потом ты сильно испугалась, когда у меня участилось дыхание и сердечный ритм, ты еще делала укол мне. — Ох, не напоминай мне, — Сакура прикрыла глаза ладонью и вышла из-за стола, делая вид, что убирает пустую посуду. — Папа, расскажи, что случилось? — Пожалуй, я покажу тебе, что видел в том сне, — сказал он и показал ей свои воспоминания, когда Шибай показал ему нинджеты, настроенные на поиск и уничтожение чакры. — Боюсь узнать, для чего они хранили все это, — растерянно произнесла Сарада, понимая, почему Мирай так долго складывала печати техники и посылала огонь снова и снова. — Думаю, не нужно озвучивать, когда все и так понимают, что Нобунага были настроены серьезно, — отозвалась Сакура, заправляя побелевшую прядь волос за ухо. — Теперь уже не важно, Астрономического института больше не существует, нет и их покровителей. А нынешняя дайме полностью на стороне Конохи. Какаши, мог ли ты подумать, когда мы были на миссии в столице, что в скором времени все настолько поменяется в лучшую сторону? Он отрицательно покачал головой в ответ, а потом приблизился к жене и дочке и крепко обнял их. — Простите меня, я снова всех подвел. — Пап, ну как ты мог подвести, если столько сделал? — Каждый из нас внес свой вклад в общее дело, — произнесла Сакура. — Я очень рада, что мы снова, вместе. Какаши медленно ослабил объятия, словно, нехотя выпуская их. — Я пришла за тем, чтобы позвать вас обратно в деревню, там безопасно, вы можете отправиться хоть сейчас. Сакура поймала взгляд Какаши, но, кажется, он понял ее без слов. — Мы обязательно вернемся, но отец только начал приходить в норму. После длительного сна, его чакроканалы еще слабы, а нагрузка при переходе сквозь пространства будет значительной, — ответила она как медик, хотя могла и не говорить — по их взглядам Сарада быстро поняла, что хоть родители и рады встрече, но подчиниться ее желанию не могут. — Погоди, у меня кое-что есть для тебя! — с этими словами Какаши удалился в другую комнату и вернулся с куском белой ткани. — Это мне отдал Сакумо, — вспомнила Сакура, когда прощаясь около горного перевала у Астрономического института, отдал ей белый короткий рукав с красными зубцами по краям. — Для тебя, Какаши. — Мне он больше не понадобится, а для тебя он станет маяком, куда следует ориентироваться, когда принимаешь решения. Своими руками Какаши пришил его поверх джонинской куртки Сарады. Наблюдая со стороны, за мужем и дочкой, Сакура увидела больше. То благоговение, с которым Какаши пришивал рукав Сакумо к ее куртке, показалось ей неким таинством. Девятой Хокаге никто не устраивал пышных церемоний передачи власти, как это было у Шестого или Седьмого, жители Конохи не кричали: «достойна!» Судя по ее рассказу, несмотря на смену должности, она продолжала много работать, как если бы оставалась помощником Восьмого.*
После визита Сарады прошло не так много времени. Сакура лежала в объятиях Какаши, теплое одеяло в сочетании с чувством близости давало поразительный эффект, но сон не шел. Впечатления прошедшего дня всплывали в памяти, как в калейдоскопе. Сегодня они посмотрели друг на друга по-новому. Сначала его долгий сон, а до этого — миссия в столице не позволила провести время вдвоем. Теперь же, с его пробуждением, кажется, оба снова учились быть вместе, как раньше. После разговора во время поездки на фуникулере словно спали оковы. Всему виной только что выпавший снег или их откровенность? Сакура до сих пор затруднялась с ответом. А еще сегодня их навестила Сарада. Она всегда мечтала стать Хокаге, ее детская мечта сбылась, надо бы радоваться, но так же, как и отец, двадцать лет назад, она теперь противится своему назначению. Так же, как тогда, больше некому управлять деревней шиноби, но произошли разительные перемены в первую очередь, в ней самой. Она прошла длинный путь от ненависти к жалости и, наконец, прощению. Кто бы мог подумать, что ненавидимый всеми Конохамару оказался смертельно болен? Его разрушительные для деревни решения были продиктованы сильным, но иррациональным чувством по отношению к девушке. Сарада сильно переживала после того, как Мирай в ярости уничтожила имение Нобунага, а вместе с ними и еще две влиятельные семьи. Слушая о происшествиях, Сакура не жалела тех феодалов и даже радовалась в глубине души такому исходу, ведь двоюродная сестра Конохамару уничтожила последние разработки Астрономического института, не зная об этом. «Поразительно, что все образовалось само собой, — подумала Сакура в полудреме. — Неужели, древние мудрецы оказались правы, когда говорили, что в десятый месяц боги особенно благосклонны?» Закралась мысль, что боги в десятый месяц явили свое расположение, но после недавних испытаний Сакура уже мало надеялась на помощь, и теперь опасалась, как бы высшие силы не потребовали чего взамен. Почти всю сознательную жизнь, Сакура была шиноби. Это означало, что приходилось не только дуть на воду, но и следить за своей тенью. Старалась рассчитать, предугадать каждую мелочь и даже сейчас было недостаточно — она не предусмотрела, что после миссии с Сакумо ее кто-то вычислил. «А что, если мы не сможем вернуться обратно? Насколько совершенна техника перемещения между мирами? — снова подумала она. — Что, если перемещаясь, можно попасть в совершенно другой мир, ведь их бесконечное множество?» После насыщенного дня эмоции никак не угомонились. Рядом слышно размеренное дыхание Какаши — он уснул, как только коснулся головой подушки. Страх снова начал занимать ее ум. А что если Какаши снова уснет летаргическим сном? — Какаши, ты спишь? Он едва начал погружаться в сон и, потревоженный, прижал ее одной рукой к себе и недовольно вздохнул: — Уже нет. — Мне страшно. — Что случилось? — в мгновение насторожился он. Заметно, что остатки его сна как рукой сняло после ее фразы, и Сакура уже пожалела, что разбудила супруга. Она повернулась к нему лицом и, с трудом пытаясь разглядеть его выражение, проговорила: — Ты не подумай ничего такого, просто я переживаю по поводу техники перемещения. — Почему? — прошептал он. Его глаза отдавали темной глубиной в ночной полутьме. — Трудно сказать, в тот раз я применяла ее впервые, да и выбора тогда не было. А сейчас вижу в ней много изъянов, а они могут сильно повлиять на результат. — Любая техника имеет свои недостатки и ее нужно улучшать, — сказал он с интонацией сенсея. — Но часто случается, что если дзюцу работает, лучше не трогать матрицу печатей. — Ты прав, но… Что если мы не сможем вернуться обратно? — Сарада ведь справилась? Если хочешь, мы можем убрать все в свиток, и отправимся обратно, — предложил он. — Нет, что ты, тебе еще нельзя иметь такие нагрузки на чакроканалы! — громко зашептала она. — Тогда давай спать? Невинное предложение, сказанное разбуженным посреди ночи человеком можно понять, но только не Сакурой и не в отношении Какаши. Она невольно дернулась в его объятиях после сказанных слов, но Какаши опередил ее и поцеловал в затылок. — Я знаю один рецепт против бессонницы, — вкрадчиво предложил он и проник рукой под ее длинную майку. Чем еще могут заниматься в свободное время два человека, прослывшие в деревне шиноби, как извращенцы? Точнее, извращенцем называли одного, и вполне себе незаслуженно, потому что его супруга всегда была идейным вдохновителем, а мелкие грешки Какаши меркли под фантазией Сакуры. Оставаясь наедине с ним, она забывалась и одновременно, была самой собой. Ее желания, часто граничащие со здравым смыслом, Какаши принимал, воплощая в жизнь, и тогда становилось непонятно, кто из них двоих дал начало этой игре. Свои эксперименты с изменением тела Сакура начала много лет назад. Не простое хенге с изменением внешности, а высшее, доступное для тех, у кого высокий уровень чакры и безупречные знания анатомии. Никогда не думала применять сложную технику, если бы, не обстоятельства — некоторое время ей приходилось исполнять роль Хокаге, притворившись им. То время давно осталось в прошлом, но остался интерес Какаши — он, кажется, знал все существующие техники, хоть и окружающие считали, что он знает только тысячу. Он изучил и эту технику. Она собиралась уснуть, как и хотел Какаши, он ненадолго отлучился, а потом снова лег в постель. Сакура протянула руку назад, чтобы обнять его но, вместо узких бедер нащупала мягкий, женственный изгиб его (ее) талии. Что может быть приятнее, чем времяпровождение с любимым человеком? Особенно, когда в целом мире находятся только они вдвоем. Лишенные полноценного медового месяца после свадьбы, в постоянной опасности, либо на миссиях, сейчас они старались использовать время, проведенное здесь, друг для друга.*
В окрестностях города «С» зима постепенно отступала. Снег растаял даже в горах и на смену белому покрову пришел ещё один, тоже белый, только из цветов. По обеим сторонам от узкой тропинки, подснежники росли так часто, что нельзя и шагу ступить, чтобы не примять их. По мере подъема в гору, лес поредел. Сменилась и растительность — от белого покрова из подснежников не осталось и следа. Ярко-желтые пятна горицвета вспыхивали повсюду, на фоне ярко-зеленой травы, кое-где уже распускались дикие пионы, а мелкие кустарнички собачьей розы выбросили первые бутоны. На каменистой вершине ветер усилился и одним порывом выбил несколько прядей на голове Сакуры. Какаши бережно заправил обратно ее волосы и заглянул ей в глаза. На протяжении долгих лет в ее взгляде читалась бесконечная нежность, любовь и нечто еще, почти неуловимое чувство, значение которого он смог только недавно прочитать. Опора. Не считая времени, что они провели в одной команде, Сакура была его опорой, а он — ее. С тех самых пор, когда они оказались на вершине этой горы, так и сейчас, она не смысл его жизни, она и есть его жизнь. Какаши помнил, как во время их длительной миссии они стояли на том же месте и гадали, куда переместились. Внизу точно также простирался город «С», суетливый и вечно спешащий. Сакура окинула взглядом вид и потянула Какаши вслед за собой, присесть. Мягкая, густая трава на ощупь нежнее шелка, он сел рядом и обнял любимую. Хочется смять ее губы в поцелуе, опрокинуть на спину и сжать в объятиях. — Сакура, милая моя Сакура, — прошептал он, и втянул запах ее волос, прикрывая глаза от наслаждения. — Ну и долго так сидеть будешь, Какаши? — со стороны послышался шепелявый голос Паккуна. Нинкен сплюнул перед ним свиток с сургучной печатью и пояснил, что это срочно от Сарады. — Паккун, что случилось, — обмершим голосом спросила Сакура. — Не парься, она всем это написала, — беспечно пояснил он и присел рядом, почесывая лапой за ухом, пока они читали письмо дочери.«Всем шиноби, имеющим хитай-ате деревни Скрытой в Листве! В течение трех дней с момента получения данного послания прибыть в границы деревни. Неявка, либо задержка без уважительной причины будет считаться отступничеством со всеми последствиями.
Девятая тень Огня — Хатаке Сарада»