Взрыв

Через пару дней Штольман вернулся домой со службы невероятно задумчивым. Настолько задумчивым, что Анна забеспокоилась. За ужином витал в облаках, даже не услышал Митиного вопроса, обращённого к нему, что было совершенно не свойственно Штольману, обычно очень внимательному к любым высказываниям детей. А когда за чаем Яков стал кусать кулаки, Анна поняла, что проблема, тревожившая её мужа, очень серьёзная. Когда он после ужина попросил её пройти в его кабинет, чтобы о чём-то поговорить, она уже места себе не находила. — Яков, ты меня пугаешь, — сказала Анна первым делом, как только за ними закрылась дверь. — Что-то случилось? Сев за свой стол, Штольман наконец сказал: — Кажется, у нас неприятности. — Но какие? Из-за чего? — Кто-то… из охранки узнал о том, что Соня видела этот взрыв во сне. — Как? — взволнованно спросила Анна. Они так тщательно хранили этот секрет, как раз примерно представляя, что последствия могут быть страшными. — Я не знаю, то ли кто-то услышал, как она мне это рассказывала, то ли она успела рассказать об этом дежурному, с которым я её оставил ненадолго, когда ходил докладываться начальству, а он уже потом проболтался кому-то… Ты же знаешь, что обстановка в стране сейчас крайне тяжёлая. Влияние Распутина привело к тому, что охранка взяла под негласный контроль его и параллельно они стали прорабатывать всех, кто так или иначе может обладать… похожими способностями. Мой человек из охранки, имеющий доступ к этой информации сообщил, что Соня попала в список потенциальных проверяемых. Сама понимаешь, что вещие сны и вероятность, что Соня может предсказать будущее, может очень сильно их заинтересовать. — Но… это же неконтролируемая способность. Зачем она им, если она не может видеть сны по заказу? Штольман устало потер переносицу. — Это мы с тобой понимаем, что Соня не может контролировать сны. И что она не сможет этого делать, даже если… попытаться её заставить. Но, думаю, сотрудники охранки не настолько сведущи в таких тонких материях. — Что же… что же нам теперь делать? — растерянно спросила Анна. — Я вижу два варианта развития событий. Мы можем оставить всё как есть и уповать на то, что по каким-либо причинам никто до Сони не доберётся. Проблема в том, что мы никак не сможем предвидеть, когда и насколько сильно ей заинтересуются. Или мы уезжаем отсюда. — Из Петербурга? — Из России. Я приму предложение о службе в посольстве, мы уедем в Париж и выиграем немного времени, потому что в первую очередь они будут проверять тех, кто ближе к императорской семье. — Но… наш отъезд не будет выглядеть так, будто мы совершаем побег? — спросила Анна. Штольман вскинул голову, посмотрел на неё внимательно и подумал о том, что его жена как всегда задаёт правильные вопросы. — Мы с моим информатором из охранки постараемся обставить всё самым лучшим образом, чтобы ни у кого не возникло вопросов или подозрений, — немного помолчав, мужчина всё добавил, — на данный момент, я думаю, это наименьшее из зол. Конечно, охранка может достать и за границей, если им сильно понадобится, но там у них в распоряжении гораздо меньше средств и власти для этого. К тому же, из Парижа будет проще уехать куда-нибудь, чтобы окончательно скрыться, например, в Швейцарию. В общем, там можно будет сделать хоть что-нибудь. А здесь… если они доберутся до Сони… К сожалению, не могу ручаться, что они не затаскают её по допросам и проверкам. И это только в лучшем случае. — А в худшем?.. — срывающимся голосом спросила Анна. Штольман машинально сжал кулаки и сглотнул тяжёлый ком в горле. — В худшем… Однажды Соня может выйти на улицу и просто не вернуться домой. — В каком смысле? — прошептала Анна. — В прямом. Я знаю этих людей и их методы работы. Если до неё всё же дойдёт очередь из этого списка и им срочно нужна будет именно она, то они будут действовать радикально. Найдут способ выкрасть ребёнка. К примеру, улучить момент, когда она окажется на улице одна или с кем-то, кого будет легко устранить — с тобой или с Верой. И мы ничего не сможем с этим сделать, потому что не будет никаких доказательств или следов. А потом… они уберут её за ненадобностью, как лишнего свидетеля, как убрали уже почти с десяток таких же человек. Анна сдавленно охнула. — Конечно, есть вероятность, что всё обойдётся, но я… я не готов так рисковать. Не выдержав Аниного отчаянного взгляда и своих нахлынувших эмоций, Штольман встал со стула и подошёл к окну, отвернувшись от жены. Анна долго молчала, целую вечность, как показалось Якову, а потом твёрдо и решительно сказала: — Мы переедем, если ты считаешь, что так будет безопаснее. Мы сделаем всё, что в наших силах. Штольман лишь тяжело вздохнул. Как однажды сказала ему сама Анна, «знать бы где она, эта безопасность». Он действительно хотел это знать, потому что точно понимал, что никогда себе не простит, если с Соней что-то случится из-за его бездействия. Его жена встала, подошла к нему и обняла его за плечи, прижавшись щекой к широкой спине. Они постояли так немного, и Штольман, не выдержав, развернулся, чтобы самому обнять Анну как следует, а она отстранилась, будто что-то почувствов, и вгляделась в напряжённое лицо мужа. — Ты же знаешь, что ты в этом не виноват, да? Штольман натянуто улыбнулся и усталость, накопившаяся за несколько последних дней, явно отразилась в его глазах. — Этот подрыв готовился практически у меня под носом, а я даже не заметил ничего. Если бы я… обратил внимание на что-нибудь подозрительное, то Соне не пришлось бы меня спасать, и ничего не случилось бы. — Глупости какие! — сердито воскликнула Анна. — Ты абсолютно ни в чем не виноват. Ты и так каждый день на протяжении всех этих лет столько всего делал для того, чтобы обезопасить нас. А то, что произошло… никто не мог знать, чем это закончится. Мы переедем в Париж, и там всё у нас будет хорошо! Может быть, это и к лучшему. Яков кивнул, признавая правоту жены. Признаться, после того, как он получил предложение поехать во Францию, он и сам думал о том, что это не самый плохой вариант, учитывая сложившуюся в стране обстановку. Если бы он был один, то, конечно, без раздумий остался бы в Петербурге. Но сейчас, когда у него на руках было трое детей, он в первую очередь должен был думать о них. И об Анне. Главное, чтобы с ними всё было хорошо. Он сделает всё, чтобы им не угрожала опасность…