О выборе

      Митра зашла в мастерскую Бао-Дура. Он, увидев её, отложил инструменты.       — Уже вернулись, генерал, — начал он. — Где Аттон? — спросил он в том числе и потому, что заметил ее заплаканное и распухшее лицо.       Она прошла к столу, положила на него сверток со сплавом для НК-47. Затем, еле переставляя ноги, двинулась к табурету, обрушившись на него и закрыв лицо руками.       — Он узнал, не правда ли? — тихо спросил Бао-Дур.       Митра вздохнула, кивая.       — Я все испортила.       — Вам не стоит так сокрушаться, генерал.       — Как ты думаешь, — Митра подняла голову. — Правильно ли это было? То, что я сделала?       — Я не знаю, генерал, — Бао-Дур пожал плечами. — Как вы считаете?       — Я тоже ничего уже не знаю, — она снова скорчилась.       Бао-Дур задумчиво подставил руку к подбородку.       — Я точно знаю, что вы редко делаете что-либо для себя, генерал. И если вы принимаете какое-то решение, то принимаете его в пользу блага для других.       — Я уже сомневаюсь, что сделала это с намерением блага для других, — Митра развела руками. — Теперь я думаю, что это было жестоко. Для вас всех. Заставить забыть обо мне.       — Возможно это и так, — подумал Бао-Дур.       — Я думала, что так защищаю вас. Хотела, чтобы никто из вас не последовал за мной. Чтобы вы все оставались на своих местах, занимались своим делом. Это ли не эгоизм, решать за других? Не эгоизм ли делать этого без вашего позволения?       — Но теперь мы все помним о вас, генерал.       — Да, — Митра вздохнула. — Мне нужно было понять это еще тогда. Когда не получилось стереть память тебе.       — Вы не могли предугадать, как поведут себя другие, генерал, — успокаивал ее Бао-Дур. — Я всегда с ответственностью и трепетом относился к вашим приказам, какими бы они не были.       — И у тебя не возникало мысли остановить меня? Полететь вместе со мной?       — Нет, генерал. Наверное, потому, что я вам очень доверяю. И я чувствовал, что вы доверяете мне. А здесь я нужнее, — Бао-Дур обвел рукой мастерскую. — Намного нужнее, чем лишний винт в вашем корабле.       — Не будь таким самокритичным, — улыбнулась ему Митра, слабо.       — Я скорее смотрю на вещи так, как оно есть, генерал.       — Да, — Митра утвердительно качала головой, — доверие… Хочешь сказать, что я не настолько доверяла всем остальным?       — Вы ведь вернули им память, правда?       — Правда, — отвечала Митра. — Ты стал очень тонко чувствовать Силу, пока меня не было.       Бао-Дур улыбнулся, поднимая брови.       — Нужно же было как-то скоротать время, пока вы вновь не обратитесь ко мне за помощью. Мысли очень легко приводятся в порядок, когда занят полезным делом. Но сейчас в вас что-то очень переменилось с нашей прошлой встречи. Поэтому я и поинтересовался. Что они вам сказали?       Митра задумалась.       — Мира сказала, что я была глупой.       — Ожидаемо, — хмыкнул Бао-Дур.       — И что она со мной не согласна, так или иначе.       — Но она все же не остановила вас.       — Да. Теперь у нее свои заботы. Ее ученики. Микал… Он просто промолчал. Просто дал понять, что все уже видит и ушел. Визас… Не знаю. Я не слышала ее. Но, надеюсь, что Мира передала ей мои слова.       — Возможно, если бы вы не ушли, они бы так и не обрели свою новую ответственность. Им было бы нечего оставить позади себя, и тогда бы они точно последовали за вами.       — Вероятно и так, — соглашалась Митра, всхлипывая. — Как думаешь, это все Сила? Она направляла меня? Хотя нет, звучит так, будто бы я обвиняю во всем Силу. Как это нелепо.       — В вас до сих пор сидят размышления Креи, полагаю. Хотя я бы и не сказал, что эта пожилая женщина была абсолютно в чем-то не права. Возможно, вас и направляла Сила. Но, возможно, вы сами понимали, что в конце концов идете по правильному пути.       — Был ли он правильным, Бао-Дур? — вздыхала Митра. — Разве все это правильно? То, что я чувствую сейчас? То, что позволила себе пойти на поводу у своих эмоций? Если это Сила, или даже если это я — зачем я это сделала? Зачем причинила ему боль? Разве это — правильно?       — Я не знаю, генерал, — Бао-Дур снова пожал плечами.       Митра вытерла лицо ладонями, закинула голову назад, пытаясь успокоиться. Прикрыла глаза.       — Я хотела сделать это, Бао-Дур. Я хотела сделать это с ним. Стереть его воспоминания обо мне. Стереть их напрочь. Позволить ему жить без меня. Без всего этого. Просто позволить ему жить.       — Но вы так не поступили.       — Нет, Бао-Дур. Я не смогла. В тот момент, — она начала вспоминать. — Он лежал напротив меня. Так прекрасен, так спокоен. Я подумала, что если не сделаю этого сейчас, пока он так беспомощен и открыт, то я уже никогда не смогу. Но он вдруг открылся. Полностью. Аттон открылся мне. Я вдруг смогла видеть все его мысли обо мне. Я переживала все его чувства с первой нашей встречи. Если бы я только знала… Я просто… — всхлип, — просто не смогла сделать этого. Я не должна была позволить себе делать это. Все это. Не должна была. Просто должна была отпустить его, когда он хотел уйти.       — Думаете, он не пошел бы за вами, генерал?       — Думаю, что я по крайней мере не причинила бы ему такой боли, какую причинила сейчас. Я жестока.       — Вы беспокоитесь о нем сейчас. Это едва ли говорит о жестокости.       — Хорошо, не жестока. Тогда я глупа. Все это время я знала. Знала, что все равно оставлю его. И не нашла сил себя остановить. Не нашла сил быть холодной к нему. Точно дать ему понять, что между нами ничего не может быть. Я чудовищно глупа.       — Не думаю, что Аттона бы это остановило, — уверял Бао-Дур. — Вам не за что себя винить.       Митра сильнее укуталась в свою мантию. Склонилась, перебирая в пальцах складки ткани.       — Ты говоришь это как друг, Бао-Дур? Или как джедай?       — А, — Бао-Дур махнул рукой. — Все опять упирается в Силу и Кодекс. Вам ли не знать, что он дает ответы далеко не на все, генерал.       — Мое предыдущее отступление от Кодекса повлекло за собой катастрофу.       — Или предотвратило ее. Я вас понимаю, генерал. Как никто другой. Как тот, что создал Генератор гравитационной тени. Меня вы уж точно должны послушать.       — Ты слишком меня идеализируешь. Я ошибаюсь, Бао-Дур.       — А вы все думаете и думаете о Кодексе, — качал головой Бао-Дур. — И о Тёмной стороне.       — Да, думаю. И о том, что все эти эмоции делают со мной.       — Я думаю, что желать своровать пару кредитов — не преступление. Преступление — это их своровать.       Митра хмыкнула, подумав.       — Не знаю, подобрала ли я этому лучшей метафоры. Разве что Микал.       — Это его цитата.       Митра улыбнулась. Она немного успокоилась. Бао-Дур вытащил мелкие слитки из мешка.       — Вам нужно отдохнуть, генерал. Это все, что я точно могу вам сказать сейчас.       Он начал аккуратно припаивать одну половину платы к другой, выстраивая линии из сплава. Его дроид подавал инструменты и подсвечивал.       — Прости, приятель, но здесь я должен немного поработать сам.       Через пару часов работы с собиранием, склеиванием, разрезанием и прилаживанием новых запчастей, Бао-Дур аккуратно прикрепил плату и остальные части проводками к голове НК, лежащей на столе.       — Над остальным функционалом нужно еще много работать, — сказал Бао-Дур. — Пока что я восстановил частичные функции памяти и, естественно, голосовые функции. Ведь вам именно они нужны.       — Да, они, — подтвердила Митра.       Бао-Дур что-то подкрутил. Глаза НК-47 замигали и наконец загорелись.       — НК-47, проведи диагностику своей системы, — приказал ему Бао-Дур.       Дроид зашипел.       — НК-47 активирован, хозяин. Системы наведения и атаки: не функционируют. Моторные функции: не функционируют. Функции использования памяти: частичное повреждение. Доступ к журналам записи: частичное повреждение. Языковые функции: подтверждаю функционирование. Голосовые функции: подтверждаю функционирование. Удручающее умозаключение: функционирование, связанное с уничтожением мясных мешков на данный момент невозможно.       — Ты все такой же, НК-47, — сказала ему Митра       — Надменное заключение: Такой же? Ха-ха! Модель НК-47 уникальна и незаменима. Изменения характеристики моей модели означают деградацию.       — Как ты, НК?       — Наблюдение: внутренности моей прекрасной ржавой головы разложены на столе, протоколы уничтожения бесполезны. Если бы в моем поведенческом ядре были предположены такие вещи, как чувство безысходности, отчаяния и бесполезности, то я бы непременно активировал данную программу.       — Что теперь, генерал? — спросил Бао-Дур.       — Теперь мне нужен образец голоса его хозяина. Т3, — позвала она дроида.       Тот, все время стоящий в стороне, подъехал к ней.       — Приготовься, — сказала Митра ему, затем снова обратилась к НК. — НК-47, мне нужен голос Ревана. Есть ли в твоей памяти такой?       — Провожу проверку журналов записи, — ответил НК-47, зашипев. — Подтверждение: да, голос хозяина Ревана есть в моих журналах. Вопрос: какую бы вы команду хотели дать?       — Как-то он слишком быстро согласился, — Митра взглянула на Бао-Дура.       — Я подумал, у вас не так много времени на борьбу с ним, — ответил он ей.       — НК-47, повтори команду «активировать все заблокированные голозаписи»       НК снова зашипел и зашуршал. Из его динамика донесся голос Ревана, повторяя заданную команду. Митра, услышав его голос, вздрогнула. Затем посмотрела на Т3-М4.       — Ну что, давай? — сказала она Т3.       Т3 лишь повертел корпусом, ничего после этого не делая.       — Ничего не понимаю, — Митра нахмурилась. — Черт возьми, я думала это сработает!       — Может, ему нужна другая команда?       — Я думала, голоса для разблокировки будет достаточно… Черт, черт, вот же черт… Неужели все опять впустую? — Митра схватилась за голову. — Я теперь совершенно не понимаю, что делать.       — Зато теперь вы бы могли разблокировать астронавигацию, генерал, — успокаивал Бао-Дур.       — Да, но это бесполезно, если даже не знаешь, куда лететь. Черт…       — Не сокрушайтесь так, генерал. Вы обязательно найдете что-нибудь.       Бао-Дур положил ей ладонь на плечо, что со стороны холодного и рассудительного забрака было достаточно сильным проявлением эмоций. Митра посмотрела на него с благодарностью. Начала думать.       — Т3, покажи мне все доступные мне голозаписи.       Т3-М4 по кругу крутил ей голозаписи Кандеруса, Бастилы и запись суда над Митрой. Она сидела и пересматривала их одну за другой.       — Ничего не понимаю, — повторяла она. — Ни одной идеи в голове. Информация должна быть здесь, на Т3. Он единственный, кто был с Реваном, когда тот улетел в неизведанные регионы. Если он заблокировал информацию, чтобы никто до нее не добрался, то его голос должен был открыть его.       — С чего бы ему записывать какую-то информацию, если он не хочет, чтобы кто-то последовал за ним?       Митра подняла голову. Аттон стоял у двери.       — Если он не хочет, чтобы кто-то из близких увидел, где он находится.       Митра посмотрела на него. Его взгляд был холодным. Он облокотился на дверь, скрестив на груди руки.       »…прошу тебя, Т3…»       Она взглянула на голограмму. Затем снова схватилась за голову.       — Глупая. Какая же я глупая.       »…найди помощь…»       — Бастила. Нам нужна Бастила. Все это время нам нужна была она.       — Бастила Шан скрылась после исчезновения Ревана, когда участились нападения ситхов, — сказал Бао-Дур. — Никто не знает, где она.       НК-47 зашипел.       — Вопрос: Бастила Шан, это женская особь, являющаяся женой хозяина Ревана?       — Да, это она, — ответила ему Митра.       — Неожиданное умозаключение: я знаю, где находится Бастила Шан.       — Ты знаешь? — Митра подскочила к столу. — Но откуда?       — Раздраженный ответ: одной из ключевых функций моей модели, а также еще одним проявлением ее уникальности, помимо уничтожения мясных мешков, является поиск своего старого хозяина. После освобождения меня от службы нынешнего хозяина я немедленно отправился на его поиски. Путем логических рассуждений, я предположил, что зацепкой к его поискам может послужить женская особь. Расследование привело меня к разным людям, когда-то сопровождавших моего хозяина. Никто из них не знал ответа на мой вопрос. Однако, Адмирал Онаси, все же, рассказал мне, что связывается с Бастилой Шан через доверенное лицо, и только это лицо знает, где она находится.       — Тот дипломат на Татуине, — догадалась Митра. — Он был ее доверенным лицом.       — Продолжение раздраженного ответа: По встрече с дипломатом, мне, к сожалению, пришлось пойти с ним на то, что вы, мясные мешки, называете «сделкой». Дипломат сказал, что только после моей помощи в урегулировании конфликта с песочными людьми на Татуине он даст мне необходимую информацию. К счастью, он успел передать мне эту информацию перед тем, как его шаттл разлетался на куски. Интересное заключение: зрелище было бы более эффектным, если бы меня и моих молодых компаньонов не настигла похожая участь.       — Тогда я должна полететь к Бастиле, — сказала Митра.       — Не волнуйся за НК, — сказал ей Бао-Дур. — Я о нем позабочусь.       — Хорошо, — Митра кивнула.       Она перевела взгляд на Аттона. Тот стоял там же и в той же позе. Митра подошла к нему.       — Ты вернулся.       — Если ты хотела произносить очевидные факты под стать этой ржавой башке на столе, то тебе следовало бы добавить в начале машинный комментарий, — Аттон выпрямился, развернулся и пошел на выход.       — Куда ты идешь теперь? — спросила его Митра.       — Не все ли тебе равно? — огрызнулся он. — Иду готовить корабль к отлету.       — Ты полетишь со мной?       — Уверена, что хочешь знать ответ?       Митра покачала головой.       — Чудно. И прихвати ведро с собой. ***       Аттон стоял на балконе, пусто глядел вниз. Собирал мелкие камешки с перил и скидывал. Обернулся, чтобы посмотреть, что творится внутри. Пригляделся в желтую светящуюся щель между штор. Девушки переговаривались между собой. Т3 стоял между ними и показывал голограммы. Если постараться, то можно услышать, о чем они говорят. Но Аттон этого абсолютно не хотел.       В горле неприятный ком. Такое бывает, когда очень долго не говоришь. А он всю дорогу молчал. И она молчала. Молчание хотелось порвать на лоскуты и выкинуть. Она поняла, что ничего тут уже не поделаешь, поэтому все время просто тихо сидела в каюте. А он одиноко пилотировал. Словно он был один, и она была одна. Возможно, так и надо. Возможно, так и должно было быть с самого начала.       Мысли он закрыл. В голову постоянно лезли вопросы. Что она там делает? Плачет ли она? Тут же обрывал себя на мысли, о том, что она плачет. В горле от этого становилось только горше.       Митра иногда проходила по палубе. Он слышал ее шаги. Хотелось надеяться, что она хотя бы думала о том, чтобы все-таки зайти.       А в голове только слова старухи. Попытки забить свой же разум кулаками от глупости. Лучше бы он умер.       Или нет.       Что бы было с ней, если бы он умер?       Не хотел об этом думать. Хотел просто умереть.       Аттон снова заглянул в комнату. Они все говорили и говорили. Митра взяла Бастилу за руку, говоря ей что-то. Та смотрела на нее с благодарностью.       Треклятые джедаи. Вечно вы суетесь туда, куда не следует.       Их разговор, казалось, тянулся целую вечность. О чем они говорили? О Реване? О ситхах? О Силе? Со стороны они выглядели, как старые подруги.       По полу вдруг задвигалась маленькая темноволосая фигурка. Бастила вскинула руки, забрала фигурку на руки и ушла. Митра сидела на месте. Она подняла взгляд.       Аттон отвернулся. Снова стал ковырять камни в балконе.       Двери за ним открылись.       — Нафема, — только и сказала Митра.       Аттон будто не замечал ее.       — Бастила сказала, что мы можем переночевать здесь. Тебе тоже приготовили комнату.       Ответа она не услышала и не дождалась бы. Аттон сбрасывал камешки вниз. Митра развернулась и ушла. Т3 выехал на балкон и что-то пропищал.       — Проваливай.       Дроид кинул ему что-то подобное и уехал.       Через несколько минут в гостиную вошла Бастила. Встала в центре, посреди диванов, огляделась. Заметила Аттона, все так же стоящего на своем месте. Подошла к нему, вставая немного поодаль.       — Аттон, так?       — Прошу, не надо этого, — ответил он ей.       — Это было ожидаемо, — Бастила подняла брови. — Любишь свежий воздух?       — Люблю, когда меня оставляют в покое.       — Тогда может скажешь этому черному грозному облаку вокруг тебя, чтобы тоже проваливало? — Бастила наклонила голову. — Притворяйся сколько хочешь.       — Спасибо. Мне очень не хватало разрешения от очередного джедая на то, чтобы я притворялся, сколько хотел.       — Не за что, — ответила Бастила равнодушно. — Извини, что я тебя потревожила. Почему-то, глупая, подумала, что я именно та, кто сможет тебя понять.       Аттон вдруг глянул на нее. Бастила смотрела на горизонт. Во взгляде висела тяжелая печаль. Словно в этом горизонте кто-то должен появиться. Аттон тоже посмотрел на него.       — Ты его ненавидишь? — спросил он Бастилу.       — Что? — она повернулась к нему.       — Скажи мне, ты его ненавидишь?       Бастила задумалась.       — Ненавижу ли я его… Не знаю. Были моменты, когда я всем сердцем хотела ненавидеть его. За то, что оставил меня. За то, что не видит первых шагов нашего сына.       — Скажи мне прямо, Бастила, — произнес Аттон, тихо и серьезно.       Бастила опустила голову, потом снова посмотрела на горизонт.       — Небо сегодня красивое.       Они постояли молча несколько минут.       — Нет, я не ненавижу его. Хоть и хочу. Мне почему-то иногда думается, что будет правильно ненавидеть его.       — Но ты не испытываешь ненависти.       — Это не ненависть, Аттон. Ты-то должен это понимать.       — Я пытаюсь понять, последний ли я урод.       — Потому, что не хочешь, чтобы она уходила? Разве это плохо?       — Не думал, что джедаи так легко относятся к эмоциям.       — Это правда, — подтвердила Бастила, кивая. — Джедаи так не относятся. Но у нас с Реваном был иной взгляд на это.       — Разве ты не боишься, что падешь на Темную сторону? — Аттон впервые за весь разговор повернулся к ней.       — Для того, кто так не любит джедаев ты задаешь типичные для них вопросы. Но я отвечу тебе, если ты хочешь. Я уже была на Темной стороне. И я не боюсь снова пасть. Точно не из-за любви.       — Разве это не противоречит вашему Кодексу?       — Я нахожу забавным, что ты постоянно говоришь «вашему», но ладно, пойдем этой дорогой. Кодекс не отвечает на все вопросы. Как и Орден. Его учения противоречивы. Многие не хотят принимать эти противоречия как таковые. Говорят, если так есть, то пусть так и будет. Орден постоянно оберегает своих учеников от эмоций. Нет эмоций — есть покой. Ты ведь наверняка это слышал. Я повторяю это себе постоянно.       — Это не сильно тебе помогло от падения, — заметил Аттон.       — Это верно, — согласилась Бастила. — До падения я повторяла себе это чаще и чаще. Думала, что по-настоящему знала, что означают эти слова. Раньше я думала, что эмоции — это табу. Что чувствовать запрещено. Что их необходимо жестко подавлять. Но, просто подавляя эмоции в себе, ты попросту накапливаешь их, пока они не вырываются наружу и не сжигают все хорошее на своем пути. Разве это плохо, чувствовать счастье? Чувствовать близость? Я была наивна, думая, что держу свои эмоции в узде, и что они никогда не освободятся.       — И ты пала.       — И я пала.       — Как же ты вернулась?       — Из-за него. Я была тогда с Малаком. На Звездной Кузнице. Он нашел меня. Я была готова к этой встрече. Я была отвратительна. Отбросила все, во что я когда-либо верила, за что я сражалась. Я была готова убить его. Но он… Он просто посмотрел на меня. И сказал, что любит меня, всем своим сердцем. Даже после того, что он увидел перед собой.       Аттон опустил взгляд.       — Тебе такое знакомо, не правда ли?       — Я бы так не сказал.       Они снова молчали. Было поздно. Небо чернело.       — Ненавижу ли я его…- снова произнесла Бастила. — Нет, точно нет. Я его понимаю. Понимаю, что он чувствовал, глядя на меня и на ребенка, что я в себе ношу. Тяжело принимать такие решения. Тяжело знать о надвигающейся опасности и смотреть в глаза тому, кто в этой опасности может оказаться. Все, что мне остается, это просто ждать и верить, что мой муж все же вернется ко мне. Грусть, скорбь. Но не ненависть.       — Боюсь, мой случай все же не похож на твой, — сказал Аттон.       — Почему же?       Аттон махнул рукой.       — Я всего лишь влюбленный дурак, на что-то понадеявшийся. Не стоит равнять к себе такого, как я.       — Звучит так, словно это вовсе не твои слова.       — Да, не мои. Одна старуха нашептала мне мое будущее, перед тем, как помереть.       — Хм… — Бастила задумалась.       — Что «хм»?       Она встала к перилам спиной, сцепила руки в замок и, раздумывая, смотрела вверх.       — Ты знаешь, откуда взялась ее рана?       — Я думал, что из-за меня. Теперь я понятия не имею.       — Она стерла память почти всем своим ученикам. Обрывала узы с ними, которые она так легко устанавливала, без их на то позволения. Разрывы наносили ей все большую и большую боль. Эта боль была настолько сильна, что поразила не только душу, но и тело. Она знала об этом. Понимала, откуда берется эта рана. Но все равно, жертвуя собой и думая, что она все делает правильно, она пошла на это. Чтобы их защитить.       — Она вернула им память. Теперь рана должна исчезнуть? — Аттон вдруг вспомнил, как осмотрел ее на Ондероне и ничего не нашел. — Если не исчезла уже.       Бастила продолжала.       — Она также рассказала мне о своих снах. Реван тоже видел такие сны, почти каждую ночь. Они не давали ему покоя. Сны о чем-то в неизведанном космосе, о том, что он видел, за что переживал. Но ее сны… Она ведь видела в них тебя. Каждую ночь она переживала твою смерть.       — Не потому ли, что я все это время был рядом и мозолил ей глаза? Я не понимаю, что ты хочешь мне доказать.        — Она говорила и о Крее, и ее предсказаниях.       — Еще бы, вспоминайте эту старуху почаще.       — Это странно.       — Что странно?       — Зачем бы Крее нужно было говорить такое перед тем, как она умрет?       Старуха стоит в когтистом сердце, что-то шепча.       — Зачем ей вспоминать такое о тебе?       Девушка стоит напротив, слушая ее.       — Потому, что она спросила…       Девушка набирает в грудь воздуха…       — Она спросила…       Ее губы двигаются. По щекам стекают слезы. Она смотрит с надеждой.       «Любил ли он меня?»       Аттон замер. Последний камушек упал в пропасть.       — Доброй ночи, Аттон, — сказала Бастила и ушла в глубь гостиной.       Аттон схватился за лицо, дыша в ладони.       Он тихо зашел в спальню и подошел к ее кровати. Митра уже спала. На ящике рядом лежала маска. Он глянул на нее с презрением. Склонился, опускаясь перед кроватью на колени.       — Аттон…       Он так любил, когда Митра называла его по имени. Хотя совсем не ожидал, что впервые за долгое время услышит его здесь, в этих обстоятельствах. Она лежала в кровати каюты и тяжело дышала. Его ладонь — в черной перчатке на ее горячем лбу.       — Прошу… не умирай…       — Изворотливая, как слизняк, — усмехнулся он, подталкивая ее подальше от края кровати.       Давно же он не говорил от своего имени. Даже непривычно.       — Прошу… — стонала Митра. — Не уходи…       — Куда же я денусь от тебя, глупая, — ответил ей Аттон глухо.       От его голоса она словно успокоилась, хоть и продолжала ёрзать и стонать от боли.       — Мне было бы легче, если бы ты хоть подсказала, что с тобой творится, — тихо произнес Аттон, поправляя на ней одеяло.       Митра сморщилась.       — И зачем ты опять появилась.       Теперь ее лицо спокойное. И такое же прекрасное. Аттон дотронулся ее щеки согнутыми пальцами. Ее ресницы задрожали от его прикосновения.       — Аттон… — произнесла Митра, просыпаясь.       — Тише, — прошептал Аттон, гладя ее по волосам. — Спи.       — Почему ты здесь? — она приподнялась.       — Просто так захотел.       Она сонно хлопала глазами.       — Где Бастила?       — Тоже спит. Прости, что напугал тебя.       — Тебе тоже нужно отдохнуть, — лепетала она устало.       — Не беспокойся за меня.       — Ты ведь не уйдешь опять?       Аттон покачал головой.       — Не уйду.       Он встал, пытаясь затем лечь рядом с ней. Митра подвинулась. Легла на его руку. Другой он продолжал гладить ее волосы.       — Спи.       — Хорошо.       Не прошло и минуты, как она уже сопела. Аттон же еще долго лежал, разглядывая ее.       С утра все они стояли возле Черного Ястреба. Бастила говорила какие-то слова напутствия, и обнимала Митру. Потом склонилась к Т3, погладив его корпус.       — Похоже пора, — сказала Бастила, оглядев их.       — Пора, — кивнула Митра. — Спасибо, что приютила нас.       — Да пребудет с тобой Сила.       Бастила ушла, перед этим как бы подбадривающе посмотрев на Аттона. Т3-М4 довольно проехал по трапу вверх. Насколько дроиды вообще могут быть довольны. Митра собралась подниматься за ним, как вдруг заметила, что Аттон до сих пор стоит, не двигаясь. Она обернулась к нему, улыбаясь.       — Что такое?       Он держал руки в карманах, глядя на нее. С места не сошёл.       — Давай, — сказал он, показывая на себя.       Митра нахмурилась.       — О чем ты?       — Делай то, что хотела. Я не буду сопротивляться.       Митра посмотрела на него, сначала не понимая. Потом ужасаясь.       — Ведь неважно что ты найдешь на Нафеме. Ты все равно не позволишь мне лететь с тобой, верно?       Митра застыла. Она немного помолчала. Затем кивнула, дрожа.       — Тогда делай это. Сейчас. Не нужно делать это на Нафеме или где бы то ни было. Делай это сейчас. Сотри это.       Ветер нагло раздувал между ними тишину, покачивая Ястреб. Балки скрипели.       — Прошу тебя. Сотри это.       — Я не могу.       Аттон закивал, будто понимая. Не без боли в глазах.       Он подошел к ней, медленно, и взял ее за руку. Она была дрожащей и холодной.       — Тогда, на Нар-Шадаа, на палубе возле голограммы, — произнес Аттон, — когда я вот так подошел к тебе, ничего не говоря, я подумал… Я хотел предложить, может не нужно тебе лететь ни на какой Ондерон.       Он гладил ее пальцы.       — Тогда на корабле я подумал, на мгновение. Что мы можем остаться там. Просто остаться. Без приключений, без космоса. Без Силы. Только ты и я. Глупая была мысль.       Он поднял ладони и вытирал слезы с ее щек большими пальцами. Митра смотрела на него и слабо качала головой, словно умоляя не делать чего-то.       — В чем-то старуха была права, — произнес Аттон, глядя в сторону. — Мне и вправду нечего тебе предложить. Но речь никогда не шла обо мне и каком-то другом парне, ведь так? Галактика. Ты всегда выбирала Галактику. И всегда будешь выбирать её. К сожалению, я с таким соревноваться не могу.       — Аттон…       — Тебе не нужно ничего объяснять мне, Митра, — прервал он ее. — Я любил тебя с того момента, как только увидел.       Митра поднесла свои ладони к его лицу.       — Я так скучала по тебе.       Аттон сжал свои руки за ее спиной. Зарылся лицом в ее плечо, чувствуя ее запах.       — Просто возвращайся поскорее, ладно?       Митра вся сжалась, будто от судороги.       — Я люблю тебя, Аттон.       — Да, ты любишь.       Он гладил еёпо спине, стараясь успокоить.       Звезда поднималась над горизонтом, обливая все вокруг теплым оранжевым светом.