Часть 22
12 ноября 2022 г. в 08:24
Эта маленькая встреча с прошлым нанесла ему резкий, и очень ощутимый удар под дых.
«Вечный Иноходец» был книгой, которую он читал всегда, когда оставался по-настоящему один. Это была книга только для него, и никакой командор ни в какой забытой Древними Богами крепости не имел права держать её у себя даже если это был вообще другой экземпляр.
Эшран был воином. Был Стражем. Что он мог в ней понять?
Маркус рвано выдохнул и прислонился рукой к шершавой каменной стене, чтобы не упасть. Всё было не так. Он вообще не должен был находиться здесь. Но ему больше некуда было идти и если ему так отчаянно надо было назвать какое-то место своим домом, то приходилось делать вид, что эта крепость и есть дом.
Если бы звёзды сложились чуточку более благополучно, сейчас он, возможно, потащился бы к Рамару, и начал изливать на него никому не нужную пьяную чушь о своей горькой судьбе.
Но Рамар ушёл в свои болота и это, наверное, было хорошо. Это не позволило бы Маркусу выставить себя ещё большим идиотом, чем он на самом деле есть.
Можно было пойти в таверну и… и что? Найти там какого-нибудь мальчишку, которого удастся уволочь в свою кровать? Просто чтобы сделать вид, что этой ночью он не один.
Очередная ложь, которой и без того в его жизни было полным-полно.
Маркус растеряно огляделся по сторонам, с трудом пытаясь сообразить, где он и как сюда попал. Сердце всё ещё тяжело стучало в груди и отчаянье давило тяжёлой волной.
Можно было пойти спать.
Если бы Камил был здесь, он бы точно сказал ему, что это самый разумный вариант.
Но Маркус не всегда умел действовать так, как Камил. Не мог целыми сутками быть весёлым и не думать ни о чём. Он хотел, он правда очень этого хотел — потому что кому, к демонам, сдалось, всё накопившееся в нём дерьмо?
Маркус молча развернулся и, вместо того чтобы пойти вниз, туда, где за крепостным двором находился его почти-дом, покачиваясь, стал подниматься наверх.
Он не мог быть один. И не мог быть ни с кем. Но он знал, чего хотел. И знал, где на самом деле это найдёт.
— Причини мне боль.
Лестница закончилась внезапно, холодный ветер ударил горстью снега Маркусу в лицо. Он едва почувствовал это лёгкое пощипывание потому что, шагнув в дверном проём, покачнулся и резко провалился в ночную темноту.
Эшран был здесь. Почувствовал, предсказал Маркус или угадал — теперь это было не важно. Потому что командор Эшран Доримус стоял в десятке шагов от него, и он наверняка слышал его слова.
Какое-то время, какие-то несколько мучительных секунд не происходило ничего.
За эти несколько мгновений Маркус трижды успел проклясть и то, что напился, и то, что забрался в кабинет Эшрана, и то, что в итоге пришёл сюда.
Последнее определённо было вишенкой на торте, самым глупым из всего, что он делал с того дня, как приехал в цитадель.
Эшран ненавидел его и это не было игрой.
«Для него это всерьёз», — всплыли в памяти слова Рамара, который определённо пытался тогда о чём-то его предупредить, вот только Маркус был слишком увлечён своими фантазиями, своим азартом и эйфорией от опасности, которая охватывала его рядом с командором, настолько увлечён, что даже не пытался тогда его понять.
Эшран медленно повернулся к нему лицом.
К тому времени, как они встретились взглядами, рука его уже лежала на рукояти меча.
Эшран был вооружён.
Несколько смутных эмоций нетерпеливо сменили друг друга в его глазах. Маркусу показалось: командор думает, что сказать. И в голову ему приходит слишком много вариантов того, как может продолжиться этот разговор.
Но он так ничего и не произнёс. Только шагнул зачем-то к Маркусу — и рука его крепче сжала эфес.
Маркус сглотнул.
Эшран в своём любимом меховом плаще, с плечами, слегка припорошенными снегом, был необыкновенно красив. Настолько красив, что на мгновение маг испытал смутное, неясное чувство, что не заслуживает его. Что Эшран прав, не желая прикасаться к нему.
Эшран был совершенен. Он был чист. И Маркус как будто бы собирался испортить эту чистоту.
Но какие бы странные мысли ни крутились у него в голове, ноги действовали помимо его воли, и Маркус сам не заметил, как шагнул вперёд.
Они оказались опасно близко друг от друга — не настолько близко, чтобы прикоснуться телами, но настолько, чтобы по груди Маркуса пробежал электрический ток. И Эшран, почему-то, по-прежнему ничего не говорил. Не пытался прогнать его, не кричал… Может быть, если бы он сделал это, Маркуса бы это остановило… Хотя, вряд ли, потому что он всё ещё плохо соображал и сам не заметил, как его губы повторили почти шёпотом:
— Пожалуйста, причини мне боль.
Оставалась надежда, что он сказал это слишком тихо, что Эшран всё-таки не расслышал слов.
Наверное, так оно и было, потому что, когда Маркус попытался сделать ещё один малюсенький шаг вперёд, вместо ответа рука Эшрана упёрлась ему в грудь.
— Стой.
Маркус был слишком пьян, чтобы разобраться в интонациях, таившихся в этих словах. На мгновение ему показалось, что в них есть угроза и… страх?
Болезненная, кривая ухмылка наползла на его лицо.
— А то что? Ты меня убьёшь?
Эшран молчал. Только непонятно, нечитаемо смотрел на него.
— Сделай это! — шепнул Маркус, чуть наклоняясь к нему. — Давай, я жду.
Эшран, не шевельнулся.
— Ты так презираешь меня… — прошептал Маркус. — Так ненавидишь… Неужели тебе трудно? — Маркус попытался шагнуть вперёд, так что рука Эшрана сильней впечаталась в его грудь. — Давай, скажи, как ты ненавидишь меня. Ударь меня, убей. Сделай это. Причини мне боль.
Если бы Маркус чуть лучше соображал, возможно, заметил бы, как сильно расширились зрачки командора, как они становились всё больше с каждой парой его слов… Но сейчас Маркус не видел ничего, кроме снега, кружившегося в воздухе и сугробами оседавшего у командора на плечах.
«Затаиться. Притвориться слабым. А потом нанести удар».
Маркус отступил на полшага назад. Рука Эшрана, потеряв опору, чуть опустилась вниз, а потом Маркус резко и внезапно качнулся вперёд и без предупреждения приник к его губам.
Когда Маркус делал это, единственное подобие мысли, которое было в его голове, состояло о том, чтобы взбесить Эшрана. Заставить его говорить, заставить его кричать — даже бить его, делать что угодно, только не стоять вот так и смотреть.
Но потом его губы коснулись неожиданно мягких, сухих губ, и Маркуса затянуло в непонятную, будоражащую, бесконечную воронку. Это было больше, чем желание, больше, чем возбуждение и даже больше, чем любая жажда полёта. В груди что-то треснуло, разорвалось. Маркус перестал понимать, где находится, перестал видеть что бы то ни было, мир сузился для него до этого обжигающего, почти мучительного ощущения которое рождалось в месте соприкосновения их губ.
Маркус был почти уверен — а может быть, он просто окончательно сошёл с ума — и всё же ему показалось, что Эшран начал отвечать. Губы командора приоткрылись для него, впуская внутрь. Там, где легко соприкоснулись кончики их языков пробежал ток.
А в следующую секунду Эшран резко отодвинулся и нанёс удар. Такой сильный, что Маркус не устоял на ногах. И в этот раз Эшран его не подхватил.
Маркус инстинктивно сделал несколько шагов назад, чтобы восстановить равновесие, но справиться с этим не успел, потому что под рёбра ему снова влетел кулак.
На самом деле Маркус не привык, чтобы его били так. В бою он всегда стоял у настоящих воинов за спиной и почти никогда не позволял противнику приблизиться к себе настолько, чтобы причинить боль.
Эшран ударил его в третий раз, так что Маркус покачнулся и стал заваливаться в бок. Каждый новый удар был такой силы, что, если бы даже Маркус попытался противостоять ему каким-то образом, он бы ничего не смог.
И в то же время Маркус видел, что Эшран всё ещё держит себя в руках. Что если бы это был настоящий бой, он ударил бы гораздо сильней.
Командор отступил от него на шаг и замер. Он тяжело дышал и внимательно смотрел Маркусу в глаза.
И Маркус вдруг понял, что четвёртого удара не будет. Эшран не станет его избивать, как бы ни ненавидел его, как бы не презирал. Как бы на самом деле ни мечтал причинить ему боль. Он просто не станет бить того, у кого не хватает силы ответить.
Маркус скрипнул зубами и качнулся вперёд. Кончики его пальцев соприкоснулись с телом Эшрана и пустили по нему настоящий электрический разряд.
Маркус не хотел этого.
Он не хотел драться, не хотел отвечать ударами на удар. Если бы он мог, то упал бы на колени и просто попросил ещё раз, снова: «Причини мне боль. Сделай это сильней». Но Маркус видел, чего Эшран от него ждёт. И в чём нуждается коммандор.
Разряд, который Маркус выпустил, был гораздо слабее того, который он мог бы создать, но его хватило, чтобы Эшран покачнулся и отступил на шаг. Во взгляде его появилось нечто новое. Это была не злость. Что-то ещё.
И прежде, чем Маркус сумел понять, что, Эшран нанёс ему ещё один удар.
Уворачиваться было бесполезно, Эшран бил точно и стоял вплотную. Маркус сплюнул на камни кровь и снова пустил в него молнию.
Весь мир сократился до переплетения боли и ярости, до ударов и ответных всплесков магии.
Удары Эшрана были мощными, но Маркус всё ещё чувствовал, что он сдерживает, контролирует себя, и это бесило его сильней, чем могла бы взбесить любая боль.
Удары Маркуса становились всё сильней, и если что-то и спасало Эшрана, то только то, что маг не использовал орб — так же как Эшран до сих пор не пустил в ход меч.
В какой-то момент ярость Маркуса достигла пика, и он запустил в Эшрана молнию, которая заставила того покачнуться и схватиться за стену. Искры бежали по его коже, и командор явно не мог шевельнуться. Маркус схватил его за лицо и снова, уже не сдерживаясь, поцеловал. Он изо всех сил пытался разомкнуть его сжатые губы языком, а когда ему это не удалось, чуть отстранился и прошептал:
— Открой для меня свой рот, коммандор. Будь хорошим мальчиком.
Ярость, перевешивавшая всё, что уже успело произойти между ними, сверкнула у Эшрана в глазах и, преодолевая сковавшую его магию, он нанёс удар, который отбросил Маркуса далеко назад, к крепостному зубцу.
Маркус почувствовал полёт и бездну у себя за спиной. И он наверняка рухнул бы вниз, во двор, если бы Эшран не оказался быстрей, и его рука не схватила мага за горло, мгновенно перекрыв кислород.
И Маркус отчётливо понял, что, если Эшран надавит сильнее, или, напротив, отпустит его — если сделает сейчас хоть что-то, это движение его окончательно убьёт.