***
— Прости, Маркус, но на сей раз он действительно хочет избавиться от тебя. — Что? — Маркус растерянно моргнул. — Прости, но я просто должен был это сказать. Рамар вернулся в крепость на рассвете. К тому времени молнии уже перестали сверкать над крепостными стенами и избитый до полусмерти Маркус мирно посапывал в своей кровати. Проснулся он поздно и чувствовал себя отвратительно несмотря даже на то, что в этот раз сообразил заранее запастись зельями. И когда в дверь постучали, забормотал про себя, проклиная всё на свете. Последним, кого он хотел сейчас видеть в своей спальне, был Рамар с рассказами о том, как чудесно прошло путешествие по болоту. Однако Рамар превзошёл все его ожидания. Потому что почти с порога заявил: — Эшран просит меня отослать тебя из крепости. Маркус помолчал. — Может, закроешь дверь? — предложил он и захромал обратно в кровать. Рамар наверняка пару раз видел его со ссадинами на лице, но, определённо, до сих пор это случалось только после тяжёлых боёв. Маркус скосил глаза на изящное зеркало в резной раме, которое ему привезли накануне из Ганд-Ахара, и поразился, насколько отвратительно выглядит по сравнению с этим предметом. — Красота увядания имеет свой шарм… — оптимистично пробормотал он. И на сей раз уже Рамар переспросил: — Что? — Ничего, — Маркус помолчал. Почему-то вспомнилось, что он так и не успел занести Сайлару тунику. — Ладно. Я соберу сумки. Рамар моргнул и озадаченно посмотрел на него. — Никто не собирается тебя выгонять. — Ну, ты же сам сказал… — Маркус… — Рамар многозначительно уставился в потолок. — Перестань. Мне очень хотелось бы знать, что между вами произошло, но я не собираюсь отказываться от тебя только потому, что кому-то в голову взбрела такая дурь. — Ну, теперь у тебя есть Динара, — напомнил Маркус. Присутствие чародейки в замке действительно слегка ущемляло его самолюбие. Он уже почти смирился с существованием Сайлара, хотя его всё ещё раздражало, что некоторые не видят разницы в пользе от его замечательных сверкающих молний и от тех слабых сгустков первобытной энергии, которыми только и способен плеваться посох Сайлара. Но Динара… В общем-то, говоря на чистоту, Динара могла заменить его целиком. Она прекрасно разбиралась в теории, хорошо знала сообщество магов изнутри, а когда в небольшой стычке по дороге из Ганд-Ахара Маркус пронаблюдал действие её «Снежной бури», ему оставалось только присвистнуть — определённо, там, где проходила эта женщина, не могло остаться ничего живого. — Для начала я хотел бы разобраться в ситуации, — продолжил Рамар, оглядываясь в поисках сиденья. И, поскольку такового не нашлось, устраиваясь возле окна со скрещенными на груди руками. — Говорят, вчера над крепостными стенами сверкали молнии. — Возможно, — кашлянул Маркус. — Что-то такое и было… — И ещё говорят, что это была не совсем драка. — Оу… — Маркус замолк, не зная, что добавить. — Маркус… Если он что-то с тобой сделал, я хочу знать об этом. Сейчас, — сурово произнёс Рамар. А Маркусу вдруг стало смешно до слёз. Он расхохотался, уткнувшись избитым лицом в исцарапанные ладони, и, если бы Рамар знал его немного хуже, мог бы подумать, что тот собирается расплакаться. Маркус всхлипывал и вздыхал, и каждый раз, когда он пытался посмотреть на Рамара и что-то ему ответить, истерика становилась только сильней. — Прости… — выдохнул он наконец и утёр краешком бархатного покрывала проступившие на глазах слёзы. — Нет, правда… Мне было бы проще описать, чего он со мной НЕ делал. Он замолк и снова нервно хрюкнул. — Хотя нет, не проще. Рамар стоял неподвижно, молчал и всё также серьёзно смотрел на него. По выражению его лица было абсолютно не понять, какой эффект на него всё это произвело. Зато Маркус внезапно обнаружил, что под глазами у друга тоже залегли глубокие тени и понял, что Рамар наверняка не спал. Всю ночь ехал верхом, а притащившись в свой так называемый дом обнаружил, что двое его соратников устроили на стенах погром и надо разбираться, что к чему. — К тому же, это снова драка мага со Стражем… — пробормотал Маркус вполголоса и устало потёр переносицу. — Меня не волнует, что это драка мага со Стражем, — твёрдо откликнулся Рамар. — У нас в этой крепости нет деления на мятежников и храмовников. Мы все — Братство Равновесия. Любой ваш конфликт — это ссора между братьями, между равными. Хорошо? — Хорошо… — сконфуженно откликнулся Маркус, тщетно пытаясь представить Эшрана своим братом. Впрочем, он никогда ничего не имел против инцеста… Собрав мысли в кучку, он наконец серьёзно посмотрел на Рамара и произнёс: — Знаешь, предводитель, прежде, чем разнимать детишек в песочнице, тебе хорошо бы поспать. Помолчал и добавил: — И я не думаю, что это повторится. Что бы там между нами ни произошло…Часть 24
14 ноября 2022 г. в 08:06
Первый раз Маркуса был… обычным.
И тем, что запомнилось ему больше всего, остались глаза его отца.
- Ничтожество, - единственное слово, которое произнёс магистр, когда вошёл, легче было прочитать по губам.
Магистру Эридану Эларну доложила о происходящем, очевидно, служанка, потому что, когда сознание Маркуса достаточно прояснилось, чтобы думать не о таранящем его члене, а о том, что происходит за пределами кровати, он увидел, что девчушка, с которой он всегда был довольно ласков, стоит у отца за спиной зажимая рот рукой.
А Эридан Эларн неподвижным взглядом смотрит на своего сына, распростёртого на подушках, с высоко задранными бёдрами и чужим членом между них. И он даже не мог пошевелиться, чтобы что-нибудь поменять.
Несколько невозможно долгих секунд Эридан смотрел ему в глаза. Потом медленно перевёл взгляд в точку соприкосновения двух тел. У Маркуса задрожали губы. Бессилие и стыд были всеохватывающими, и они настолько резко сменили едва начавшее нарастать удовольствие, что теперь его попросту трясло от неопределённости. Хотелось вжаться в подушку лицом и исчезнуть, но это бы, определённо, не помогло, потому что Эридан и так видел сейчас его всего.
Наконец Шанду хватило ума — или совести — выйти из него. Виконт дома Гасванов и его старший соученик, Шанд просто упал на спину на другой половине кровати и демонстративно заложил руку за голову. Он лежал и смотрел на Эридана Эларна так, как будто ничего не произошло. Нет, так, как будто спрашивал: «Ну? Что ты сделаешь со мной?»
Маркус перевёл взгляд на отца. Опомнившись, скатился с кровати и попытался подобрать брошенные на полу штаны. Они оказались разорваны, но это сейчас имело меньше всего значения, потому что он хотел прикрыть обнажённое тело хоть чем-то, хоть последней половой тряпкой. Ему никогда ещё не было так стыдно от собственной наготы.
Но именно сейчас руки, как на зло, так тряслись, что он с трудом сумел натянуть брюки, а пытаясь застегнуть крючки на рубашке, чуть не оторвал их все.
Он успел справиться только с двумя, когда Эридан снова перевёл взгляд на Шанда и вежливо до скрежета в зубах произнёс:
— Прошу прощения за неподобающее поведение моего сына.
Если мгновение назад Маркус и мог ещё шевелиться, хотя бы с трудом, то на этих словах он попросту заледенел.
Губы приоткрылись беззвучно спрашивая:
— Что?
Две минуты назад он думал, что происходит какое-то волшебство. Что это самый счастливый в его жизни момент. И хотя руки Шанда были слишком торопливыми и сжимали бёдра почти до боли, Маркус всё равно до безумия хотел узнать, что будет потом.
Повинуясь короткому кивку магистра, служанка торопливо вышла вперёд и, подойдя к его сыну, принялась умело застёгивать на нём рубашку.
Шанд зевнул.
— Ничего страшного, — хмыкнул он и, лениво потянувшись, соскользнул на пол. На нём оставались хотя бы штаны, и рубашку он натянул одним плавным движением, потому что на ней не было крючков. — Он был очень даже ничего.
И, ни слова больше не сказав, направился к дверям.
В шаге от выхода он столкнулся с отцом. Они смотрели друг на друга один долгий-долгий миг, а потом великолепный и высокомерный магистр отступил. И это поразило Маркуса в десять раз сильней всего, что произошло до сих пор.
Он знал, был почти уверен, что, если бы на месте Шанда был любой другой, был какой-нибудь слуга или курьер, Эридан уничтожил бы его, возможно, буквально, возможно, не оставив даже шанса добраться до дверей.
Но это был виконт, и определённо, Эридан дорожил дружбой с его отцом.
И потому он стоял и извинялся. Извинялся за него.
Как только Шанд покинул спальню, Эридан перевёл холодный взгляд на сына и в нём плескалось доселе незнакомое Маркусу отвращение.
— Мари, приведи его в порядок, — ровно произнёс он. — Хочу, чтобы через пять минут он вышел к гостям.
После этих слов Эридан Эларн развернулся и просто ушёл.
А Маркус остался стоять. Он не мог сделать ничего. Абсолютно ничего. Не мог поменять ничего из того, что сейчас заставляло слёзы наворачиваться на глаза. И он не знал, от чего ему становится больней — от этого холодного презрения в глазах отца, или от того, что Шанд просто ушёл, оставив его в одиночку разгребать руины того, что они придумали вдвоём.
Руки служанки торопливо порхали по его телу, они тоже слегка подрагивали, и от того, что эта незнакомая девчонка прикасалась к нему, напряжение всё росло и росло. Маркусу хотелось выдворить её вон, запереться в комнате и разрыдаться, в горле стоял ком.
Но он знал, что это недопустимо. Неприемлемо для сына магистра Эридана Эларна. И что через пять минут ему предстоит спускаться к гостям. Он кусал губу, стараясь не выдать себя, но в конце концов не выдержал: оттолкнул руки Мари и расхохотался.