Демон моего сердца

      Маркус никогда на практике не соприкасался с тем, что делали Стражи в северных Кругах.       В Эстере не так уж много говорили о состоянии дел в Алкароне, о положении Алкаронских магов и о тех ужасах, которые происходят за закрытыми дверями северных башен. Эстерские магистры по натуре были высокомерны и считали, что, если, обладая таким могуществом, какое даёт Запределье, их северные собратья всё равно умудряются прозябать в плену, это, безусловно, их собственная проблема.       И всё же Маркус слышал достаточно и провёл достаточно времени на севере, чтобы нахвататься слухов о злоупотреблениях. Орден Стражей был создан много лет назад и, как предполагалось, нёс двойную функцию: он должен был защищать людей от магов, но и магов от людей. Для того, чтобы эффективно противодействовать агрессии со стороны своих подопечных, Стражи принимали Пыль, дававшую им некоторую защиту от магии и небольшие, но эффективные магические способности — например, знаменитую Тишину, создававшую вакуум, в котором переставали действовать заклинания.       По факту, маги зачастую превращались в заключённых, находившихся в полной власти собственных защитников. Им воспрещалось покидать башню без особого разрешения, а в случае чрезвычайных обстоятельств, таких как проявление следов запретной магии, Стражи имели полномочия, граничившие с полномочиями палачей.       С точки зрения логики ничто не говорило о том, что Эшран не мог оказаться одним из таких палачей. Возвращаясь к началу — его ненависть к магам была известна всем. Но для Маркуса было крайне странно осознавать, что тот Эшран, которого он знал, действительно мог это делать. Несмотря на все слухи и все рассказы, стоило ему вспомнить карие, спокойные глаза командора, как эта реальность переставала укладываться у него в голове.       «Он — хороший человек», — сказал ему когда-то Рамар.       «Ты не понимаешь… у него это всерьёз». И это тоже сказал Рамар.       Теперь Маркус задавался вопросом, как много знал рыцарь-капитан? Но стройную картину его мира в этот вечер громило на части и второе открытие. Дайлар.       Маркус никогда на практике не соприкасался с экспериментами, которые проводили Магистры на рабах.       Нет, всё-таки, не совсем так.       Он видел это, видел их результаты и молчал.       Когда его Сабитариус, его любимый наставник, стал склоняться к подобным практикам, это стало причиной их разрыва. Маркус не хотел быть тем, кто надзирает за изуродованными магией рабами, тем, кто даёт им очередную отраву, чтобы записать результаты своих наблюдений. Маркус не хотел за это отвечать. И он придумал самый лучший выход — попросту сбежал.       Странно было осознавать, что сейчас, пусть через Ястреба и Камила, но он соприкоснулся с судьбой одного такого раба. Было бы глупо и бессмысленно говорить, что он этого не одобрял.       Но он и ничего не сделал, чтобы этому помешать.       Маркус заставил себя не истекать кровью в тщетных самотерзаниях и вернуться к тому, с чем он мог что-то сделать. Следующей целью его паломничества стал Рамар.       У Маркуса было целых три плана этого разговора. Среди них были такие замечательные, как полная откровенность и осторожный допрос. Все три потерпели крах, едва он пересёк порог.       — Маркус! — оживлённо приветствовал его Рамар, вставая из-за стола. — Мне как раз нужно было с тобой поговорить.       Маркус приподнял бровь.       — Я не уверен, что хочу выносить эту ситуацию на общее обсуждение, — пояснил он. — Будь добр, закрой дверь.       Определённо, Рамар умел заинтриговать.       Маркус сделал как было сказано, и они с Рамаром присели на своё обычное место возле камина. Рамар продемонстрировал бутылку вина, но Маркус качнул головой.       — Это правильно, — серьёзно сказал Рамар. Помолчал и продолжил. — В грубых чертах дело касается восставших магов.       — Я не из их числа, — напомнил Маркус. — Так что я не совсем эксперт.       — Это понятно. Но, во-первых, ты, безусловно, поедешь на эти переговоры со мной.       — Динара? — осторожно уточнил Маркус.       — Я не уверен, что будет хорошей идеей брать её с собой… — Рамар покатал в пальцах пустой бокал. — Она не поддержала собратьев. Сейчас мятежников возглавляет старший чародей Ирвин. Его взгляды изначально не были самыми радикальными, но они с Динарой основательно разошлись во мнениях, когда всё это началось. Динару начинает трясти при одном звуке его имени.       — Ты не думаешь, что она покинет нас, узнав о новом союзе?       — Нет, не думаю, — спокойно откликнулся Рамар. — Она хочет союзов. Любых. Ей не нравится война. Но её присутствие может раззадорить Ирвина…       — Договаривай, — Маркус вдруг понял, к чему клонит Рамар.       — Одержимость, — вздохнув, признался капитан. — Все знают, что маги становятся более уязвимы для демонов под воздействием сильных эмоций, — он помолчал и исподлобья глянув на Маркуса уточнил: — Это так?       — Сильные эмоции открывают канал, связывающий нас с Запредельем, — ровно отозвался Маркус. — Было бы неакадемично говорить, что само расширение канала приводит к одержимости, но нельзя отрицать, что оно увеличивает её шанс. Больше канал — больше энергии устремляется в тело мага. Большая энергия… — Маркус задумался, подбирая слова. — Откровенно говоря, самой последовательной мне кажется теория, что огромные массы энергии могут обладать собственной волей. Но даже в эстерских школах всё ещё значительное внимание уделяют версии, которой пользуется церковь — одержимость — это результат наших грехов.       Рамар молчал, серьёзно глядя на него. Маркус с удивлением начинал подозревать, что Рамар действительно услышал, что он сказал.       — Ты считаешь, что эмоционально неуравновешенный маг не становится более опасным? — уточнил он.       — О, нет, — с усмешкой возразил Маркус. — Становится ли более опасным неуравновешенный придурок с мечом? Думаю, здесь нет особого поля для дискуссии. Рамар медленно кивнул.       — Это так или иначе возвращает нас к тому, с чего мы начали. Присутствие Динары может спровоцировать эксцесс.       — А ты не боишься заключать союз с магами, которых сам считаешь склонными к одержимости? — иногда Маркус задавался вопросом, у самого Рамара есть какие-то границы?       — Нет, не боюсь, — отозвался Наследник. — Как ты сам сказал, опасен любой, у кого есть меч. То, что маги опасны — это факт. Лучше, если они будут опасны для наших врагов, а не для нас. И к тому же… — он задумчиво помолчал. — Мне просто их жаль.       Последние слова определённым образом подводили черту. Рамар думал головой, но решал сердцем. И если он что-то решил, его бесполезно было переубеждать.       — Что ты собираешься делать с Эшраном? — осторожно спросил Маркус. Он тут же подумал об их с предводителем недавней ссоре и о гипотетическом уходе командора. Маркус ужасно боялся, что Рамар сейчас озвучит эту новость вслух, что она стала одним из факторов, под влиянием которых было принято окончательное решение.       — Я думаю, что у него будет больше шансов принять это, если он будет непосредственным участником событий.       Маркус моргнул.       — Что? — уточнил он.       — Я хочу, чтобы Эшран поехал с нами, — повторил Рамар. — Что бы всё это не выглядело так… Как будто мы сговорились у него за спиной. И ещё я надеюсь, что, когда он увидит этих магов воочию, ему тоже станет их жаль.       — О! — восхитился Маркус. — Действительно. Интересный план.       — Даже не знаю, сарказм это или похвала, но, честно говоря, и не хочу знать. Проблема в другом.       Рамар вздохнул и, снова покатав в пальцах бокал, искоса посмотрел на эстерца.       — Тебе что-нибудь говорит имя магистра Сабитариуса?       — Сабитариуса… — медленно повторил Маркус по слогам и тяжело вздохнул. Было какой-то нехорошей приметой то, что он это имя за день вспоминал второй раз. Имя всё ещё откликалось в груди болью разочарования, густо перемешанного с сожалениями, и Маркус долго задумчиво смотрел на Рамара прежде чем ответить:       — Да, говорит. Рамар кивнул так, как будто заранее знал ответ.       — Дело в том, что наши разведчики докладывают… Он тоже там.       — Где — там? — уточнил Маркус слегка нервно.       — Это небольшой городок на спорных землях. Ну, на самом деле, когда-то он был довольно крупным, но войны последних лет привели его в упадок. Кравал на южном берегу озера Санкрист.       Маркус вздрогнул. Совпадения начинали его раздражать.       — Какое отношение Сабитариус имеет к вашим магам? — резко спросил он.       — А вот это мне и хотелось бы понять. У меня была назначена встреча с Ирвином, я хотел закончить собирать сведенья и немного укрепить наши позиции на севере региона, чтобы в разговоре мне было что ему предъявить. Сомнений в успехе не оставалось, когда Ирвин вдруг перестал отвечать на мои письма.       — Просто… перестал?       — К сожалению, именно так, — Рамар устало посмотрел на Маркуса. — Я знаю, что Сабитариус был твоим учителем. И знаю, что он принадлежит к кругу эстерских магистров. То есть — пользуется определённым влиянием. Появление такой фигуры рядом с предводителями восстания магов не может не выглядеть подозрительно. Мне не хочется думать, что он стоит у нас на пути.       — И, если вдруг тебе придётся его убить, ты не хочешь, чтобы я думал, что кто-то сговорился у меня за спиной, — Маркус нервно хохотнул.       Рамар только пожал плечами в ответ.       — Я бы в любом случае взял тебя с собой. Ты — хороший пример того, как у нас относятся к магам.       Смех Маркуса резко оборвался и в голове мгновенно вспыхнуло воспоминание о недавнем нападении.       — Что? — уловив перемену спросил Рамар.       Маркус только покачал головой.       — Ничего. Разумеется, я с тобой. Что касается Сабитариуса… — он вздохнул. — Я за многое ему благодарен и как никто хотел бы, чтобы у него всё было хорошо. Но… — он помолчал. — Я не могу поручиться за него. Боюсь, если ты решишь, что его смерть неизбежна… я не решусь тебя остановить.