Демон моего сердца

      Это был край проливных дождей и шумных безудержных волн, которые с треском врезались в каменные ступени скал.       Это была их первая попытка использовать найденный в поместье Сабитариуса телепорт.       И ещё — это было то самое место, где они наняли Ястреба, поэтому, очевидно, Ястреб взялся им помогать.       — Ну, — сказал Маркус, отряхивая продуманно-водоотталкивающую мантию, как будто на ней могло что-то осесть. — По крайней мере, воздух здесь действительно свежий.       Сайлар и Тамрана как-то синхронно покосились на него. Рамар, по обыкновению, не обратил на сказанное никакого внимания. Он подошёл к интенданту лагеря разведчиков и, быстро перемолвившись парой слов, вернулся назад.       — Есть новости плохие и хорошие, — сказал он.       — Хорошая состоит в том, что телепорт не расплавил нас по дороге? — предположил Маркус.       — Именно так, — Рамар одобрительно посмотрел на своего любимого мага. — Он даже переместил нас туда, куда нужно.       Телепорт запускали вместе двадцать магов. Аккомпанементом их речитативу служили непрекращающиеся причитания Динары о том, что эта технология слишком опасна. Ирвин стоял в дальнем углу и мрачно наблюдал за происходящим — к этому времени его уже известили о том, что часть магов выходит из-под его юрисдикции, и старший чародей был предельно зол.       Маркус поглядывал на него и на Динару и вяло подумывал о том, что нажил себе ещё одного, а то и двух врагов. Хотя, откровенно говоря, он не приложил к этому никаких особых усилий — он ведь сразу сказал и о том, что про телепорт лучше поговорить с Динарой, и о том, что магов ему доверять нельзя.       «История моей жизни…» — философски подумал он, а потом комнату залило ослепительным светом, и они оказались здесь.       — Плохие новости состоят в том, что пропал отряд наших солдат, на берегу полно разбойников и ядовитых пауков, а где-то на западе замечен дракон.       — Позволено ли глупому эстерскому магу спросить… хоть в одной местности, куда мы отправимся своим спецотрядом, солдаты выполняют свои задачи, вместо того чтобы пропадать?       — Советую тебе обратиться с этим вопросом к Эшрану, — отозвался Рамар. — Уверен, он даст тебе подробный и исчерпывающий ответ.       Маркус подумал и пришёл к выводу что… Да. Определённо, он его даст.       — Что мы собираемся делать? — прозвучал поодаль мягкий голос Сайлара. — Искать солдат?       — И это тоже. В целом мы прошвырнёмся по берегу, посмотрим, нет ли тут чего полезного, попробуем уговорить разбойников перейти под наши флаги.       — А дракон? — поинтересовалась Тамрана.       Тамрана принадлежала к семье, которая славилась своей любовью к драконам. В том смысле, что все рыцари её рода обожали их убивать.       — Дракона трогать не будем, — поспешил предупредить Рамар. — Может как-нибудь, ну… потом.       Тамрана горько вздохнула, огляделась по сторонам в поисках тропинки поудобней и двинулась вперёд. Все остальные двинулись следом за ней.       Маркус, по обыкновению, шёл последним. Обычно компанию ему в хвосте отряда составляли Камил или Сайлар, но сейчас оба прилепились к Ястребу, который вроде как «отлично знал это побережье». Маркус не возражал. В последнее время он слишком часто ловил себя на том, что предпочитает побыть один.       Дождь мерно лил по камням, врезался в свинцовую тяжесть зимнего океана. Это было почти красиво, хоть и мало походило на его любимый Эстер.       Маркус шёл, наслаждаясь прикосновениями прохладных капель к разгорячённому лицу и вспоминал последнюю пару дней, проведённых в крепости.       Перед самым выходом в путь он поднялся на стену — на ту самую, которая взорвала все его чувства несколько недель назад. Он не преследовал никаких особых целей, и у него не было никаких причин выбрать именно эту стену из всех, кроме разве что той, что с неё открывался чудесный вид. И, конечно, Маркус совсем не задумывался о том, что именно эта стена примыкает к бастиону Эшрана, и о том, что, очевидно, командор довольно часто стоит на ней и смотрит на те же горы.       Поначалу, заметив Эшрана, Маркус думал было развернуться и уйти. Ему не хотелось приключений, он пришёл сюда просто побыть в одиночестве и тишине. Но потом он подумал — какого демона? Стена, в конце концов, принадлежит всем. И если Эшран не в состоянии просто стоять рядом с ним и молчать, пускай уходит отсюда сам. С этими мыслями он прислонился спиной к каменному зубцу, даже не заметив, что это был тот самый зубец, который едва не расплавился под его спиной.       Какое-то время Эшран просто стоял поодаль и молчал. И Маркус вдруг с удивлением обнаружил, что это вообще возможно — находиться рядом с Эшраном и не испытывать желания быть убитым или убить.       Это было почти уютно и немножко даже похоже на те мгновения тишины, которые так удачно прервала Тамрана.       Только сейчас в них не было ничего опасного, ничего угрожающего ни в каком из смыслов. Эшран был там, но как будто бы и не был, и Маркус уже почти поверил, что так будет продолжаться и дальше, когда Эшран вдруг повернул к нему голову и без всякого приветствия спросил:       — Ты уже говорил со своими магами?       Маркус прокашлялся.       — Э… Нет.       — Почему? — в голосе Эшрана не было ничего похожего на требовательность, скорее какое-то незнакомое мягкое любопытство.       Маркус никак не мог сказать просто: «Я их боюсь».       — Готовился к выезду, — прокашлявшись, почти не соврал он. Действительно, последнюю пару недель он провёл под крепостной стеной отрабатывая новые версии щита. И, хотя в целом это заклятье всё ещё казалось ему бесполезной тратой времени, он обнаружил, что в нюансах его использования можно найти некоторый интерес.       Эшран просто кивнул, принимая ответ, и снова посмотрел на горы, но при этом боком переступил так, что оказался на шаг ближе к Маркусу и смог тоже прислониться к стене возле него.       Мысли о барьере заставили Маркуса вспомнить о руке Эшрана, он невольно бросил на неё взгляд — бинтов не было ни после первой их совместной вылазки, ни после второй, но ведь Эшран определённо должен был чувствовать боль.       — Командор, могу я спросить?       — Я опять Командор? — поинтересовался тот. Маркус проигнорировал вопрос.       — Почему ты так упорно отказываешься использовать щит? Даже мне очевидно, что ты тренировался драться с ним.       Эшран скосил на него быстрый взгляд и тут же отвернулся.       — А ты почему?       — Это так себе ответ, — возразил Маркус. — К тому же, думаю, ты догадываешься, почему.       — Потому что тебе на себя плевать.       Маркус помолчал. Не то чтобы это было прямо так… Но в общем, Эшран был прав.       — Я люблю адреналин, — возразил он.       — Может быть я тоже его люблю, — Эшран насмешливо посмотрел на него.       — Ну, ты не похож на такого человека.       Эшран приподнял бровь. Он как будто без слов говорил: «Связался бы я иначе с тобой?»       Но, поскольку вслух он так ничего и не произнёс, Маркус решил настоять на своём, когда Эшран вдруг отвернулся и произнёс:       — Просто я не могу взять щит Стража. Я предал Орден и не могу носить его герб. А другого у меня нет.       Это был очень странный с точки зрения Маркуса аргумент. Множество людей в крепости носили щиты нового Братства, а другие — простые баклеры с защитными рунами. Но, поскольку Эшран вообще всегда вёл себя странно, маг честно попытался проанализировать сказанное.       — Ты не прав, — наконец вслух произнёс он. Вспомнил, что уже пытался говорить Эшрану о предательстве, но это ни к чему не привело, и потому продолжил о другом: — Твоя жизнь важна… — он кашлянул. — Важна для нас всех. Ты не можешь ставить её под удар из-за такой ерунды.       — Это моя жизнь, и я могу делать с ней всё, что захочу.       Маркус ненадолго растерялся. Он очень любил говорить эту фразу, особенно своему отцу. И никогда не задумывался, почему она так бесит всех, кто слышит её со стороны.       — Что ж… — протянул он. — Очевидно, ты прав. И я могу только попросить тебя немножко её приберечь. Потому что у меня, возможно, тоже есть некоторые планы на неё.       Эшран повернулся и посмотрел так, что Маркусу захотелось провалиться сквозь пол. Он внезапно понял, что сказанное, и в особенности слово «планы», уже далеко выходит за пределы их обычных перепалок.       — Я подумаю, — отозвался Эшран вдруг и снова надолго замолк.       — Эшран… — у Маркуса никогда не получалось молчать долго.       Эшран откликнулся единственным коротким взглядом.       — Я не должен заговаривать о том, что случилось в крепости Стражей, да? — уточнил маг.       — Ты можешь спросить, — Эшран опять смотрел только на горы.       Маркус сделал глубокий вдох, пытаясь понять, что именно он хотел бы узнать. На самом деле, за что бы он ни взялся, выходило так, что это не та тема, о которой Эшран стал бы с ним говорить.       — Я увидел тебя в иллюзии, потому что тебя я хочу больше, чем что-либо на материке, — сказал Эшран не глядя на него. — Это ты хотел узнать?       По животу Маркуса пробежала стайка мурашек от этих слов, но он заставил себя держаться в руках.       — Вообще-то… не совсем, — признался он. — Это я и так знал.       Эшран как-то очень возмущённо посмотрел на него, но, поскольку он опять отвернулся, Маркус решил, что не обязан отвечать на этот взгляд.       — Я… об остальном.       — Ты хочешь, чтобы я вслух признал, что Страж тоже может быть одержим? — раздражённо поинтересовался он. — Или что я думал о том, что мог бы возглавить Братство и управлять им лучше, чем Рамар?       Маркус помолчал.       — Не думаю, что это именно то, чего я добивался, — наконец сказал он. — Просто мне кажется, тебе тяжело было бы это признать. И независимо от того, скажешь ли ты это вслух, — торопливо продолжил он, чувствуя, что Эшран собирается огрызнуться. — Мне кажется, это важно для тебя. И тебе было тяжело.       Маркус видел, как на мгновение сжались зубы командора, прежде чем он снова вернул на место маску равнодушия.       — Я давно попрощался с иллюзиями, — коротко сказал он. — Если бы я верил в непогрешимость Ордена, полагаю, я бы и не ушёл. Что же касается Рамара… — он шумно, рвано выдохнул. — Полагаю, это всего лишь другая сторона медали. Безусловно, многие его решения… Такие, как сделка с Ирвином… Заставляют меня задуматься о том, тот ли он человек, который должен вести нас… Вести меня вперёд. Но когда я вижу очередное подтверждение тому, во что мог бы превратиться я сам, то понимаю, что лучше довериться ему.       Маркус помолчал.       — Я не думаю, что ты мог бы стать таким же, как рыцарь-командор.       Эшран коротко, зло глянул на него.       — Ты ничего не знаешь обо мне, — отрезал он.       И Маркус вынужден был признать, что он прав.       Он уже думал, что разговор окончен, и проще будет уйти, чем продолжать стоять вот так, рядом с совсем чужим человеком, и молчать, когда Эшран вдруг сказал:       — Прости. Но я не знаю, как ты можешь говорить так после того, как прочитал письмо.       У Маркуса по позвоночнику пробежал ток. Это была тема, которой он определённо хотел бы избежать. Но Эшран и не стал её развивать. Он обернулся и уже спокойнее сказал:       — Как я понимаю, ты ничего не сделал, чтобы организовать переезд. Пока вы будете на Штормовом берегу, я прикажу перевезти твои вещи и вещи твоих учеников в новую башню, хорошо?       — Хорошо, — эхом отозвался Маркус. В отличие от Эшрана, у него не осталось никаких писем, которые он мог бы скрывать.