Демон моего сердца

      Костёр почти не грел. Маркус отчётливо ощутил это, когда Эшран стянул с него первый слой одежды. Обнажённые плечи почти сразу стали дрожать, и даже прикосновения горячих рук Эшрана не успевали их согревать.       Командор скинул свой плащ меховой частью наверх и, потянув Маркуса за руку, уложил на него спиной. Его руки были нежными и осторожными, как никогда и, сделав это, он ненадолго отстранился, разглядывая обнажившееся тело мага.       — Можешь согреть воздух? — спросил он, едва ощутимо проводя кончиками пальцев по груди Маркуса сверху вниз, останавливая руку у самой границы нижних штанов. И хотя вопрос был задан довольно небрежно, и сам Эшран явно не мёрз, по его глазам Маркус видел, насколько он этого ждёт.       Он каждый раз смотрел на Маркуса так, когда речь заходила о его магии. И это тоже было странно — Эшрану, который так ненавидел магов, определённо нравилось смотреть на его магию.       Маркус вытянул над собой руки и принялся переплетать пальцы, как если бы в руках у него были невидимые нити, а по мере того, как совершалась эта замысловатая магия, вокруг них возникали один за другим маленькие сиреневые шаровые молнии. Они медленно нарастали и, в конце концов, покорные воле мага, отправились в полёт, занимая свои места по разные стороны от расстеленного на траве плаща. От каждого шара исходили свет и тепло, и Эшран зачарованно наблюдал за их движениями, одну из молний он даже проводил пальцами и отдёрнул руку только когда обжёгся.       Маркус молча перехватил его ладонь и поднёс пораненный палец к губам, посасывая его. Эшран шумно выдохнул, он всё ещё смотрел зачарованно, но теперь — только на него.       Маркус подумал, что каждый раз, когда Эшран просил причинить ему боль, будь то на крепостных стенах или даже в этой ужасной цитадели Стражей, где он, очевидно, надеялся болью ненадолго отогнать свою пыльную жажду… Каждый раз, Эшран просил его сделать это магией. Он просил его использовать магию, когда они нагревали ванну и даже просто когда увидел, что Маркус может согреть бутылку вина. Однажды Эшран, чьё тело было исчерчено шрамами — очевидно, потому, что он не признавал целебную магию — даже попросил вылечить его, хотя это определённо был не тот момент, о котором Маркусу хотелось вспоминать.       Магия Маркуса заставляла воздух мерцать полупризрачным теплом, и Эшран наблюдал за этим с едва сдерживаемым восхищением в глазах, подняв руку, чтобы коснуться шаров, а его лицо при этом казалось открытым и молодым. Маркус не мог контролировать то, что нарастало в его груди, когда он видел это. Ради этих моментов он готов был смириться с тем, что Эшран станет его смертью, но вопреки многим и многим его поступкам, он больше не хотел, чтобы эта смерть настигла его прямо сейчас. Он хотел, чтобы это мгновение, когда Эшран был рядом с ним, когда Эшран восхищался магией, которую он творил, длилось и длилось, хотел, чтобы ничто не смогло его испортить.       И когда Эшран посмотрел на Маркуса, сердце стиснула грусть, потому что он чувствовал, что на самом деле это не может длиться долго.       Эшран склонился к нему, впиваясь в его губы, царапая их зубами. Между ними снова было насилие, но это было лишь следствием той потребности, которая с каждым мгновением становилась сильнее. Они гладили друг друга отчаянно и неистово, как будто каждый из них мог умереть без другого. Маркус с трудом заставил себя не рассмеяться над этой мыслью, потому что она мучительно приближалась к истине. Зубы Эшрана снова так яростно терзали его губу, что на ней выступила капелька крови. Маркуса пугало, насколько близко к оргазму подтолкнул его этот единственный жёсткий укус, потому как он даже не был ещё обнажён до конца, Эшран до сих пор не прикоснулся к его члену, но тот во всю истекал смазкой под одеждой.       Командор держал лицо Маркуса в своих руках, нежно посасывая его порванную нижнюю губу и издавая такие непристойные звуки, что Маркус покраснел бы, если бы у него ещё оставалась кровь выше пояса.       Они как безумные целовались, лёжа на меховом плаще Эшрана в этой чаше леса, и, хотя над ними мерцало звёздами открытое небо, чувствовали себя так, как будто кроме них на земле не было никого. Пальцы Маркуса вплелись в волосы Эшрана, прижимая его плотнее, отчаянно желая углубить поцелуй, целиком слиться с ним воедино. Маркус чувствовал себя мучительно одиноко от одной только мысли, что был один в собственном теле, он бы сбросил кожу, если бы только это могло сделать его ближе к человеку, который сейчас обнимал его и пил его кровь.       Эшран выглядел как безумец, когда оторвался от губ Маркуса. Он никогда не видел его в подобные моменты настолько отчётливо, в мистических отблесках собственных магических шаров.       Дыхание командора стало прерывистым, его глаза остекленели, и зрачки расширились. Его руки обвились вокруг тела Маркуса.       — Ты восхитителен, — выдохнул он, нежно целуя мага, прежде чем они снова рухнули на землю.       Маркус задыхался и стонал, и Эшран губами срывал эти стоны с его губ. Его член прижимался к члену мага, руки шарили по его телу в поисках обнажённой кожи, ласкали его горячую, раскрасневшуюся грудь.       Глаза Маркуса закатились, когда Эшран с силой стиснул его, заставив глубокую волну удовольствия прокатиться по всему телу. Его губы в последний раз приласкали приоткрытые губы Маркуса, а затем двинулись вниз, оставляя на шее и ключицах мага дорожку розовато-красных следов, обнажая его тело везде, где на нём ещё оставалось что-то из ткани.       Когда Эшран расстегнул ремень Маркуса, маг почувствовал, как поток тёплого воздуха прошёлся по его члену и немедленно сменился обжигающим жаром рта Эшрана. Командор делал это не очень умело, и на краю сознания Маркус отметил, что, возможно, он делает подобное в первый раз. Однако эта мысль растворилась так же быстро, как и родилась.       Когда Маркус не выдержал и качнул бёдрами навстречу, Эшран не задохнулся и не подавился, он застонал и позволил Маркусу сделать это снова, даже не попытался коснуться руками бёдер мага, чтобы удержать его и вернуть себе контроль. Он просто зарыл пальцы в густой мех, расслабил горло и позволил Маркусу несколько раз толкнуться себе в рот, прежде чем потерял терпение и вобрал его целиком, попутно посасывая и создавая головокружительную смесь давления и тяги. Он взял Маркуса так глубоко, как только мог, с трудом пропуская его в горло, но не желая отступать. Маркус приподнялся на локтях, отчаянно желая увидеть его таким. Эшран стоял на коленях между его ног, склонившись над членом мага, и практически трахал им свой рот. Этого зрелища хватило, чтобы член Маркуса дёрнулся во рту Эшрана, отчаянно желая излиться в это горло, но Маркус наклонился и крепко пережал пальцами основание, пресекая порыв.       Эшран встретился с ним взглядом, продолжая сосать жёстко и беспорядочно, и это было единственным, что всё ещё удерживало Маркуса на грани — два пальца сжимавшие его плоть в тисках, иначе он кончил бы прямо здесь и сейчас. Эшран уставился на него с ошеломляющим желанием и чем-то ещё, настолько глубоким и пугающим, что Маркус на мгновение забыл обо всём.       — Ты собираешься трахнуть меня или нет? — хрипло спросил он и затаил дыхание, пока Эшран приподнялся и спустил свои брюки с бёдер, прежде чем снова опуститься на колени. Его идеальный, твёрдый член теперь оказался на свободе. Эшран медленно положил на него ладонь и ждал.       — Раздевайся до конца, — сказал он, когда стало ясно, что Маркус собирается ограничиться тем, что было строго необходимо. Даже несмотря на магию, это всё ещё была холодная северная ночь, к которой он никогда не смог бы привыкнуть.       Но Маркус подчинился без колебаний, потому что он точно знал, что Эшран попросит дальше.       — Если тебе холодно — сделай теплее.       Маркус добавил ещё несколько шаров, и сделал поярче те, что уже были. Легко повёл рукой и поднял простенький щит, который защитил бы их от ветра. Удивление на лице Эшрана мешалось с вожделением, пока Маркус снимал с себя одну за другой последние детали одежды. Он опустился Эшрану на колени, голый и возбуждённый, и когда Эшран поймал его взгляд, Маркус был поражён тому мощному, глубокому желанию, которое смотрело на него из карих зрачков.       — Тебе нравится моя магия, — выдохнул он, опуская руки на плечи любовника и с удовольствием поглаживая. — Да, командор?       Не успел Маркус произнести эти слова, как пожалел о том, что они сорвались с его языка.       Эшран слегка вздрогнул, в глазах его отразилось нечто неопределённое, невинное и уязвимое, и Маркус просто не мог этого вынести. Он провёл пальцами по волосам командора так нежно, как только мог.       — Всё в порядке, — прошептал он, не зная, как ещё всё исправить, жалея, что вообще что-то сказал. — Я просто дразнюсь.       — Она мне нравится, — тут же отозвался Эшран, так быстро, как будто если бы он не произнёс эти слова сейчас, потом уже не смог бы решиться. — Твоя магия… Другая.       Маркус потерянно прижался ко лбу Эшрана своим лбом и прикрыл глаза. После того как Эшран сказал это, его сердце забилось быстрей, он ощутил, как магия плещется во всём этом теле, просится наружу, желая продемонстрировать себя со всех сторон. Желая этого точно так же, как и её хозяин.       — В чём разница? — мягко спросил он.       Эшран попытался поймать его губы поцелуем, но Маркус хотел услышать ответ. Он удерживался от губ командора на расстоянии вытянутой руки и ждал.        — Просто другая, — теперь в его голосе появилось знакомое упрямство. Его руки двигались по груди Маркуса. — Она тёплая и вьётся, как змеиная кожа, плещется, как оживший шёлк. Гладкая, как твоё тело. У тебя ведь нет ни единого шрама, да?       «Ни одного, который ты мог бы увидеть», — подумал Маркус, а затем слегка нахмурился, осознав, как Эшран описал его магию. Прежде чем он успел это осмыслить, Эшран заговорил снова.       — Я хочу подготовить тебя, — мягко сказал он, и это звучало как просьба, а не как приказ. — Так, как ты подготовил меня тогда.       Маркус замер. Воздух застрял у него в груди.       — Что?       — Дай мне свою магию, пропусти её через меня, — прошептал Эшран, одной рукой лаская спину Маркуса, медленно опуская её вниз, пока пальцы не скользнули в расщелину между его ягодиц. — Позволь мне сделать для тебя то, что ты делал со мной.       — Нет, — резко отозвался Маркус, соблазнительное желание переплеталось с недоверием, он пытался понять — с каких пор Эшран вообще стал задумываться о таком? — Ты не понимаешь, это слишком опасно.       — Я знаю, чем рискую, — быстро перебил его Эшран. Коротко поцеловал его, просто прижал губы к губам, чтобы заставить замолчать. — Вложи в меня свою магию. Как ты сделал это с водой две ночи назад.       Маркус резко выпрямился и распахнул глаза.       — Что… я сделал?