Демон моего сердца

      Эшран, хмурясь, разглядывал его лицо.       — Две ночи назад, — терпеливо повторил он. — Ты согрел воду моей рукой.       Маркус ошарашено молчал.       — Значит… это магия так повлияла на тебя тогда? — тихо произнёс он.       — Она никак на меня не влияла, — Эшран нахмурился ещё сильней, но Маркусу не стало легче от его возражений. Потому что он уже знал, что Эшран скажет дальше. — Она прошла сквозь меня. Твоя магия была внутри меня. Я почувствовал её.       Напрочь забыв о том, чем они занимались минуту назад, Маркус пытался найти сказанному разумное объяснение. Магия принадлежала только тому, к кому приходила из Запределья. Магу. Обычный человек вообще никак не мог её ощутить, тем более если эта магия была чужой. Мог испытать на себе её эффект — да, но не более того. Если только…       Маркус прерывисто вздохнул.       «Запретная магия» — звоном разнеслось у него в голове. Запретная магия, основанная на его крови. Запретная магия позволяла управлять другими людьми. Запретная магия позволяла делать их своими марионетками… Наделять магией, которую они могли использовать лишь по приказу своих хозяев.       Альтернативой настоящим прямым источникам магии была Пыль. Эшран принимал её много, много лет, Пыль, судя по тому, что перламутровые росчерки на его груди и не думали гаснуть, всё ещё в избытке находилась в его теле.       Могло ли быть так, что Пыль в его крови притягивала магию, делала это вопреки воле Маркуса? Возможно, она могла принять её и удержать?       Маркус никогда о подобном не слыхал.       И это была не та неизвестность и не тот риск, который он хотел испытать. Маркус не задумываясь сделал бы какую-нибудь глупость, если бы дело шло о его жизни. Но Эшраном он рисковать не мог.       Все кругом могли считать его опасным и непредсказуемым, но Маркус точно знал, где проходит грань, которую он никогда не перейдёт. Он знал, что не станет таким, как многие и многие эстерские магистры до него. И что никогда не поступит с кем-то так же, как с ним поступил его отец.       — Пожалуйста?.. — негромко прошептал Эшран. И это слово пронзило его сердце насквозь. Это было слово, перед которым он никогда не мог устоять. А потом Эшран поймал зубами искусанную губу Маркуса и лизнул ранку, втягивая выступившую на ней кровь.       И Маркус почувствовал себя уничтоженным и пустым. Всё происходившее между ними в мгновение ока стало на свои места.       Эшран издал низкий, гортанный звук и прижался лицом к шее Маркуса, губы его снова и снова шептали у уха мага:       — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.       Маркус чувствовал их влажную мягкость собственной воспалённой от желания кожей.       Маркус не мог шевельнуться. Он просто смотрел в никуда и в голове билась единственная, болезненная, но такая логичная мысль.       «Зависимость — это рабство».       Маркус слышал, как Эшран повторял это каждый раз, когда речь заходила про Пыль. Он отказался от Пыли, но какой ценой? На её место пришла его собственная кровь.       Все знали, что кровь — это мощнейший источник магии. Все знали, что магия крови позволяет подчинять себе людей. Так почему же ему не пришло это в голову до сих пор?       Эшран постоянно, каждый раз пил его кровь.       С тех пор как он попробовал кровь Маркуса, всё между ними перевернулось с ног на голову. Эшран перестал его ненавидеть. Эшран стал его… умолять. Как сейчас он умолял дать ему кроху магии. Его новый наркотик.       Маркус застонал от этого прозрения и от ненависти к себе.       Эшран оторвался от шеи Маркуса и заглянул ему в глаза. Казалось, он протрезвел, заметив выражение его лица и приняв его за очевидный отказ. Голос его звучал совсем неуверенно, когда он произнёс:       — Я… — и запнулся. Эшран покраснел как мальчишка и отвёл взгляд. — Мне не следовало просить.       Маркус просто лежал и вспоминал один за другим одинаковые случаи, с которых всегда начиналось то, что происходило между ними. Когда Эшран целовал его, прокусывал губу — и всегда, всегда пил его кровь. Каждый раз Эшран хотел этого так сильно, как будто это был его любимый наркотик. Однажды он даже попросил Маркуса использовать на нём магию, и это помогло преодолеть притяжение, которое вызывала в нём Пыль.       Маркус падал в пропасть, и эта была совсем не та пропасть, о которой он мечтал. Это была пропасть реальности, в которой он на самом деле оказался чумой. На самом деле мог только причинять вред тому, кто был для него дорог. На самом деле оказался ничтожеством, способным привязать к себе кого бы то ни было только магией крови.       Маркусу внезапно безумно захотелось оттолкнуть его, вырваться из его рук.       Эшран что-то говорил, тем самым бархатистым, мягким голосом, который он обычно применял к другим, когда нужно было развести конфликт или в чём-то убедить, зачаровывающим и мягким, которому было так трудно противостоять. Но Маркус ничего не слышал, ни слова не понимал. «Я — чума», — билось у него в голове. «Я правда чума». Почти сквозь сон он услышал, как Эшран повторяет ту самую фразу:       — Маркус, останься со мной.       К горлу подступил ком.       Маркус сделал глубокий вдох и заставил себя сосредоточить взгляд на Эшране.       — Я думаю, — сказал он так ровно, что удивил самого себя, — что моя кровь… влияет на тебя, Эшран.       Мужчина, державший его в объятьях, некоторое время смотрел на Маркуса, брови его слегка сошлись к переносице и в глазах было беспокойство, но не за себя. Он коснулся пальцами волос Маркуса и бережно убрал с лица мага упавшую на лоб прядь. А потом медленно кивнул.       — Да, я знаю. ***       — Ты знаешь? — переспросил Маркус.       — Именно это я и сказал.       — Что именно ты знаешь?!       — То, что ты только что мне сказал. Что твоя кровь действует на меня.       Маркус зажмурился и шумно выдохнул.       — Я… Проклятье! Эшран, как ты мог это знать и молчать?       Эшран мягко оттолкнул Маркуса и поморщился.       — У меня затекли ноги, — буркнул он и принялся натягивать брюки. — И я думал, ты знаешь.       Маркус отодвинулся и теперь просто сидел, и смотрел на него.       — …Ты думал, я знаю?       — Я спросил тебя, есть ли в твоей крови магия. Ты сказал — да.       Маркусу оставалось только растеряно смотреть на него.       — Не то чтобы я понял суть твоего вопроса! Почему нельзя было сесть и спокойно мне объяснить?!       — Ты — маг! — отрезал Эшран с внезапной злостью в голосе, но на Маркуса он при этом не смотрел, и Маркус не мог видеть его глаз. Было заметно, что Эшран на взводе, возможно, он даже выглядел пристыженным, но Маркус слишком хорошо знал такой стыд. Такой стыд всегда потом превращался во враждебность. — Если кто-то и должен был понимать, что твоя кровь делает со мной, то это ты, а не я.       Они были так поглощены друг другом и этой ссорой, что Маркус не заметил, когда за пределами его магического барьера начался дождь. Ливень шуршал по траве и деревьям, первый дождь этой весны. Ночное небо, ещё недавно восхитительно прозрачное, озарявшее лес светом полной луны, теперь стало низким и сумрачным. Маркус чувствовал запах приближающейся грозы.       Эшран умел одеваться быстро, и теперь он стоял полностью облачённый в доспех, не хватало только плаща, всё ещё расстеленного под Маркусом на земле.       Маркус едва вспомнил о том, что стоит надеть брюки, потому что теперь, когда он отвлёкся, тепло, исходившее от магических шаров, стало таять, сменяясь обычным холодом ранней северной весны.       — Тогда скажи, как это понимаешь ты, — жёстко потребовал он.       Эшран казался замкнутым и злым, движения его были резкими, но Маркус хорошо видел, что он пытается скрыть под этой злостью собственный стыд. Командор молча наклонился, чтобы попытаться вытащить из-под Маркуса свой плащ, но маг не шевельнулся. Эшран одарил его тем взглядом, от которого в шеренгах солдат воцарялась тишина, но Маркус не думал отступать.       — Объясни мне, — твёрдо продолжал Маркус, — почему ты продолжаешь это делать, хотя знаешь, что это на тебя влияет? Что вызывает у тебя привыкание?       — Это ты будешь читать мне нотации! — проревел Эшран, безуспешно продолжая выдёргивать плащ из-под Маркуса, который уже подумывал использовать магию, чтобы приклеить этот предмет одежды к земле. — Ты, блядь, носишь на свидания пузырёк с лечебным зельем!       Маркус решил не спрашивать, откуда Эшран об этом знает.       — Скажи мне, почему, или останешься без своей драгоценной львиной шкуры!       Эшран только обжёг его яростным взглядом и без колебаний выскочил под дождь.       — Ох, проклятый придурок! — прошипел Маркус, не ожидавший подобной истерики ни от кого, кроме себя. — Эшран!       Но Эшран по-настоящему вышел из себя. Он решительно шагал в темноту, как будто там было куда идти, в то время как Маркус остался стоять в одиночестве под проливным дождём, обнимая руками своё замёрзшее обнажённое тело. Он всё ещё был бос, потому что никогда бы не справился со своей одеждой с такой же скоростью, как Эшран.       Сообразив, что остался один, он принялся торопливо, путаясь в застёжкам, натягивать мантию и сапоги. К тому времени, когда он, наконец, закончил, Эшран уже исчез в темноте. Быстро подняв над собой простенький щит, чтобы хоть как-то защититься от проливного дождя, Маркус поспешил следом.