Демон моего сердца

      За пределами их небольшой полянки деревья росли так густо, что не везде удавалось пройти напрямик. Маркус, конечно же, ничего не знал о чтении следов. Какое-то время ему казалось, что он напрочь заблудился в ночи, когда впереди, наконец, замаячила широкоплечая фигура Эшрана. От облегчения Маркусу захотелось кричать на весь лес.       Он запустил маленькую, слабую шаровую молнию в спину командора не столько чтобы привлечь его внимание, сколько пытаясь выплеснуть накопившееся раздражение.       Эшран вздрогнул, всё тело его резко дёрнулось, и он молниеносно обернулся к магу. Маркус был слишком далеко, чтобы разглядеть выражение его глаз, но он готов был поспорить, что лицо Эшрана выражало ту же ледяную ярость, что и в первую их встречу.       — Как ты мог не сказать мне?! — крикнул Маркус сквозь разделившее их расстояние. — Ты, грёбаный идиот, подвергающий себя такой опасности! И ради чего?!       Эшран отвернулся и снова зашагал в темноту. Маркус побежал за ним, то и дело спотыкаясь о коряги в своих слишком изысканных для подобных прогулок сапогах. Трава была скользкой и то и дело норовила уйти из-под подошв. И Маркус вообще не мог вспомнить, когда ему в последний раз приходилось бегать так быстро.       Когда он поравнялся с Эшраном, то так резко затормозил, что едва не врезался в него. Удар чуть не сбил обоих с ног, но Эшран в последний момент перехватил Маркуса за руки и каким-то чудом удержал их обоих в вертикальном положении. Только сделав это, он вспомнил, что, кажется, пытался сбежать.       Он оттолкнул Маркуса и резко выдохнул:       — Оставь меня в покое!       Гнев душил Маркуса, пылал в его крови.       — Ты хотя бы подумал, насколько это опасно?! — закричал он, смаргивая проклятые капли дождя. — Или тебе вообще на всё наплевать?       Тело Эшрана отчётливо пульсировало яростью.       — Для тебя это не было опасно!       — А как насчёт тебя?! — взревел Маркус ровно в тот миг, когда в небе сверкнула молния, и воздух над лесом взорвался громом. — Как насчёт тебя?!       Эшран снова отвернулся от него, явно намереваясь уйти, но Маркус не мог этого допустить. Он схватил его за запястье и дёрнул назад со всей силы. Эшран использовал момент и с размаху ударил его по лицу кулаком. И это было так больно, что Маркус не сдержал тихого вскрика, за который ему тут же стало стыдно.       — Почему ты такой? — выпалил Эшран, голос его пульсировал от гнева. — Я презираю тебя, ты понимаешь это?! Я ненавижу тебя так сильно, что физические ощущаю это внутри! Оно горит каждый раз, когда ты рядом, когда ты открываешь рот чтобы что-то сказать!       Маркус на мгновение стиснул зубы.       — Скажи мне, зачем? — упрямо потребовал он.       Рука Эшрана ударила его в грудь, заставляя отступить на шаг назад. Он медленно наступал, с каждым шагом оттесняя Маркуса всё дальше назад и отталкивая каждый раз, когда Маркус пытался сократить расстояние между ними.       — Ты понимаешь, чего мне это стоит? Как это трудно? — небо снова громыхнуло над ними и озарилось всполохом молнии, Маркус почти чувствовал эту бушующую стихию у себя над головой. — Ты понимаешь, насколько это недопустимо, насколько неприемлемо? Понимаешь, насколько невозможно с этим смириться? Нет, конечно! Ты даже не пытаешься понять! Ты — эгоистичный, злобный мальчишка, и тебя забавляет возможность посмеяться надо мной, превратить в то, что я всегда так ненавидел…       Прежде чем он смог оттолкнуть Маркуса в очередной раз, маг уловил мгновение и изо всех сил ударил Эшрана по лицу открытой ладонью. Это получилось само собой. Маркуса никогда не учили драться голыми руками, и даже если бы он представлял, как это делается, прекрасно понимал, что у него не хватит силы нанести Эшрану хоть сколько-то ощутимый ущерб. Но это не означало, что он не мог попытаться причинить ему боль без всякой магии.       — Если ты знал, что это происходит, если ты знал, что это опасно, тогда зачем продолжал это делать?! Скажи, зачем!       Молния врезалась в дерево на расстоянии двадцати шагов от того места, где они стояли. Маркус ударил Эшрана достаточно сильно, чтобы разбить ему губу. Тонкая струйка крови стекала по подбородку командора, мешаясь с дождём.       — Ну как, получил, что хотел? — тихо спросил командор. — Теперь ты взял от меня всё, что мог?       — Мне ничего твоего не принадлежит!       Эшран рассмеялся так горько, что это прозвучало почти как рыдание.       — Тебе принадлежит всё! Ты взял у меня всё, чем я был, и вырезал на этом своё имя, на каждой частичке меня!       Маркус обхватил лицо Эшрана руками, заставляя его неподвижно смотреть себе в глаза, отчаянно пытаясь вырвать из него ответ на свой вопрос.       — Ты скажешь мне, зачем ты это делаешь, прямо сейчас, демоны тебя разбери!       — И ты даже не хочешь этого! Тебе это не нужно! — продолжал Эшран как будто не слышал его. — У тебя всё есть, и ты, что б тебя, даже не хочешь этого! Ты просто ждёшь предлога, чтобы оборвать всё, что между нами было, и уйти! Отлично, теперь ты его нашёл! А я остаюсь один там же где и был! Разрушенный на части проклятым эстерским магом, который на самом деле — не больше чем просто перепуганный, измученный мальчишка, убегающий от себя и от своего разочарованного папаши!       Маркус очень постарался совладать со своим голосом.       — Зачем ты пил мою кровь?       Эшран оттолкнул руки мага от своего лица, превратившегося в жестокую, болезненную гримасу.       — Просто маленькая несчастная шлюха, которая прячется от правды за своим грёбаным остроумием!       — Это было заменой Пыли?       — Неспособная ни на что, кроме разрушения и лжи!       — Эшран!..       — Единственный твой талант — это трах, умение затащить в постель любого мужчину на двух материках! Ты делаешь всё, чтобы скрыть простой факт, что тебе нечего дать, внутри тебя под этим блеском и красотой ничего нет! Ты ничего не можешь мне дать, но сам забираешь всё!       Эти слова ударили Маркуса как нож, выпотрошили его изнутри. Его лезвие было острым и холодным, оно легко пронзало все уровни его защиты.       Эшран и правда был опасен. Ему не нужно было оружие, чтобы убить Маркуса, оно никогда не требовалось ему, чтобы причинить настоящую боль.       Вокруг них бушевала буря, и Маркусу было так холодно, что он перестал чувствовать собственное тело.       — Вот твоя грёбаная правда, маг, — неожиданно глухо сказал Эшран, закрывая глаза. Лицо его исказила боль. — Это не потому, что я пытался заменить Пыль. Не потому что, зависел от твоей крови. Во всём виноват ты. Я хотел больше тебя, хотел, чтобы ты был внутри меня, я так хотел… Я сам не знаю, чего я от тебя хотел, но знаю, что хотел, чтобы это был ты. Я чувствую тебя в каждой капле твоей крови, в каждой искре твоей магии. Твоя магия — это ты, — Эшран сделал глубокий, судорожный вздох и вцепился пальцами в собственные волосы. — Ты — это твоя магия, а я…       Трупное окоченение страха сковало Маркуса мёртвой хваткой. Он хотел, чтобы Эшран сказал это. Хотел услышать, как он озвучит то, что Маркус не позволял себе признавать даже в мыслях, даже просто произносить про себя. Потому что такие надежды бывали до ужаса обманчивы и смертельно опасны.       Долгое, мучительное мгновение Эшран просто смотрел на него. Маркус чувствовал, что его оценивают. Что даже в разгар этой бури Эшран продолжает думать о результатах своих поступков и взвешивает, к чему они приведут. Потому что понимает, что собирается сделать нечто, что нельзя будет обратить вспять.       Маркус осознал это в тот самый момент, когда несмотря на всю тяжесть своей ненависти и всю ярость сегодняшней ночи Эшран заговорил.       — И я, чтоб тебя, люблю это всё в тебе, — с несчастным видом закончил командор. — Долгое время я ненавидел магию и всё, что с ней связано, но ты… Ты заставил меня снова полюбить её, хотя бы потому, что она твоя.       Эшран закрыл лицо руками и добавил едва слышно, так что слова его почти растворились в вое ветра.       — Потому что она — это ты.       Маркус сделал шаг назад и пошатнулся.       — Это слишком опасно, — глухо повторил он. — Я даже не знал, что моя магия может находиться в тебе, пока ты не сказал.       — Это твоя кровь, — отозвался Эшран. — Твоя магия проникает в меня через неё. Я чувствовал это с того момента, когда впервые прикусил твою губу. Когда ты причинил мне боль в первый раз, твоя магия вошла в меня. Она стала частью меня.       Ненавидя и презирая себя за то, что не понял этого раньше, сразу, как только это произошло, Маркус настойчиво произнёс:       — И это могло тебя убить! Проклятье всех демонов, Эшран! Ты — не маг! Это могло привлечь к тебе демонов! Это могло просто выжечь тебя изнутри!       Эшран слабо покачал головой, явно не тронутый этим пугающим прогнозом.       — Твоя магия создана, чтобы быть внутри меня.       Это заявление напугало Маркуса сильнее всего, что Эшран говорил ему до того. Он снова ощерился, стремясь защититься от этого непредсказуемого человека, у которого, похоже, инстинкт выживания был сломан ещё больше, чем у самого Маркуса.       — Что, что б тебя, ты можешь знать о магии? Только потому, что тебя годами пичкали Пылью, ты думаешь, что имеешь хоть малейшее представление о том, что значит ощущать магию внутри себя?       Эшран придвинулся ближе к Маркусу, мягко стёр капли дождя с его век.       — Тогда покажи мне.       — Нет!       — Покажи мне, Маркус.       Им приходилось кричать, чтобы слышать слова друг друга.       — Это не стоит того, чтобы так рисковать!       Губы Эшрана изогнулись в подобии улыбки.       — Полагаю, для тебя это не такой уж большой риск. Конечно, по-твоему это нормально: рисковать своей жизнью, заявляясь ко мне среди ночи, позволяя избивать себя до крови и надеяться, что я удержусь от поступков, которые ты никогда не сможешь пережить, и при этом что? Я не достоин твоей магии или твоего времени? Не заслуживаю возможности получить хоть капельку тебя?       — Ты такой охрененно тупой, — выдохнул Маркус, подумывая ударить Эшрана ещё раз, но подозревая, что это всё равно ничего не поменяет. — Я не стою такого риска! Неужели ты не понимаешь? Ты слишком многим рискуешь и это, забери тебя Запределье, того не стоит!       Глаза Эшрана вспыхнули, и он ощерился. Когда он схватил Маркуса, маг инстинктивно ожидал, что Эшран ударит его. Часть его почти желала этого, тогда они вернулись бы к тому, с чего начали, могли бы как прежде просто причинять друг другу боль. Боль была наименьшей проблемой между ними, наименее опасным вариантом развития событий, самой безопасной перспективой. Он принял бы её без остатка, насладился бы ей сполна. Но Эшран так и не подарил ему эту боль.       Вместо этого ярость Эшрана вылилась в мучительный, жадный и оглушающий поцелуй. Эшран притянул его к себе, их рты соприкоснулись, и Маркус почти чувствовал, как на губах вспыхивают и потрескивают молнии. Поцелуй вышел совершенно неумолимым, их губы скользили друг по другу, влажные от падавших на лица капель дождя. Маркуса никогда так не целовали, он никогда не чувствовал на языке чужих слёз, смешанных с холодным дождём.