Демон моего сердца

      Какое-то время Эшран удерживал себя на месте, старательно убеждая в том, что Маркус, наверное, делает подобное не в первый раз. Однако всё его существо возмущалось тем фактом, что хрупкого и уязвимого мага выпускают первым навстречу опасности.       Но было и что-то ещё, что командору не сразу удалось выкристаллизовать на фоне буйствующих эмоций. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы унять их, вздохнуть ровно и осознать, что именно не даёт ему покоя.       — Маркус, стой! — рявкнул он, резко расталкивая в стороны Камила и Рамара. От неожиданности его напору поддался даже довольно крепкий физически предводитель, а когда Эшран, ничего не замечая на своём пути, ринулся к дверям, Рамару оставалось только чертыхнуться и последовать за ним.       Было поздно. Маркус уже стоял внутри, заворожённо разглядывая некогда изысканную, а теперь безнадёжно сломанную алую статую из переливчатого, похожего на застывшую магму материала. Крик и шаги Эшрана заставили его вздрогнуть, резко обернуться.       — Эшран не подходи! — резко велел маг.       — Пыль! — выдохнул Камил у обоих за спиной. — Грёбаная красная Пыль!       Эшран застыл в паре шагов от Маркуса, понимая правильность его предупреждения.       — Отойди от неё, — процедил он.       — Я отойду, — пообещал Маркус. — Но ты отойди первым.       Эшран продолжал стоять, слишком близко, на вкус Маркуса.       — Эшран, меня она не зовёт! — повышая голос, рявкнул Маркус.       — И я не хочу, чтобы начала! — отрезал Командор.       Зов действительно с каждым мгновением нарастал, грозя заглушить все разумные слова. Всё это разрушенное сооружение целиком было сделано из Пыли, только Пыль эта ещё не стала «пылью», не стала осыпавшимся порошком ржавчины. Она была живым пластичным металлом и дышала силой, сравнимой с которой Эшрану ещё не доводилось сталкиваться.       — Рамар, скажи ему! — чувствуя, что начинает впадать в истерику, потребовал Маркус. — Мы должны её исследовать!       — Мы должны её уничтожить и закопать! — яростно проорал Камил.       Рамар оглядывался то на одного, то на другого.       — Сайлар! — осторожно окликнул он, но эльф молчал.       Повернувшись к нему маг и Рамар увидели, что тот оказался к статуе ближе всех и было не понять, действует она на него как-либо или нет. Но эльф медленно обходил её по окружности, держа в руках какой-то магический кристалл.       — Возьмём хотя бы осколок! — взмолился Маркус.       — Нет! — вдруг резко отозвался Сайлар. — Её нельзя ломать!       — Так обрушим потолок и закопаем её на хрен целиком! — снова выпалил Камил.       Рамар колебался ещё секунду, прежде чем сказать:       — Выйдите все. Обсудим это снаружи.       Камил послушно поспешил к двери, правда, беспокойно оглядываясь через плечо. Сайлар ответил раздражённым взглядом, однако за пару секунд закончил снимать свои показания и тоже спокойно вышел.       Больше, однако, команде не последовал никто.       — Маркус! Эшран! — более напряжённо рявкнул Рамар.       Но беда заключалась в том, что Маркус, которому запретили брать пробы неизвестного материала, уже обыскивал взглядом зал в поисках чего-то ещё, что могло бы прояснить ситуацию, и выцепил глазами массивный фолиант на пюпитре. Если это была не книга заклинаний, то определённо журнал наблюдений, и Маркус был просто обязан его прочитать. Поэтому прежде чем послушаться он бросился к книге.       — Маркус! — провыли за его спиной на два голоса Эшран и Рамар, и оба шагнули вперёд, пытаясь его перехватить. Но Рамар стоял слишком далеко, и Маркус успел спрятать за пазуху свой фолиант прежде чем обернуться к ним. А вот Эшран подошёл слишком близко к статуе. Зов, и без того бывший почти нестерпимым, заполнил для него всё, и когда Маркус со всей дури заорал:       — Эшран, прекрати! Немедленно уйди! — Эшран уже не слышал его. Рука командора тянулась к красному, которое магнитом притягивало остатки голубой Пыли в его крови.       Рамар тоже увидел это и попытался сбить его с ног. Ему удалось оттолкнуть Эшрана к стене, но тот намеревался сопротивляться изо всех сил, и исход поединка был абсолютно не предрешён, когда подскочивший к ним Маркус вспомнил, что спасло их в прошлый раз и, наполнив пальцы электрическим током, залепил Эшрану отрезвляющую пощёчину.       Оба воина заорали. Рамар, которому абсолютно ни за что ни про что достался электрический разряд, откатился в сторону.       Эшран обхватил себя руками, тяжело дыша. В его глазах появилось подобие осмысленности.       — Рамар, пожалуйста! — выпалил Маркус. — Давай немедленно его уведём!       Наверное, Рамару очень хотелось сказать что-то злое в ответ, но он только подхватил Эшрана под плечо и, почти не пользуясь поддержкой Маркуса, сделавшего то же самое с другой стороны, поволок бывшего Стража к выходу.       Интереснейшее обсуждение, которое он планировал провести в коридоре, прервала вспышка голубого света, и последней мыслью Маркуса перед тем, как стены растворились, было: «Грёбаный телепорт! Но я всё-таки успел…»       Вопреки обыкновению, Рамар не собрал совещание в тот же день и даже не позвал к себе никого из советников. У него, очевидно, были собственные соображения на счёт случившегося, и первым делом он отправился к Валенсии, заведовавшей в замке не только шпионажем, но и отправкой почты. Как Маркус узнал несколько позже, предводитель распорядился немедленно передать солдатам, идущим к раскопкам, чтобы сейчас же под любым предлогом развернули обратно в крепость всех, кто служил в Ордене. Это было безусловно правильно, но никто не знал, будет ли этого достаточно. О книге, которую прихватил с собой Маркус, Рамар молчал, как будто бы вовсе не заметил этой выходки. Они принесли с собой немало других находок, которые вовсю исследовали сейчас другие маги и читали советники, но Маркус всё равно не мог отделаться от чувства, что его добычу вот-вот отберут, потому в первый же день заперся в своей комнате и принялся читать то, что действительно оказалось журналом наблюдений. Журнал, очевидно, не был научным, но в нём кто-то долго и кропотливо вёл записи о состоянии красной статуи, которые обильно приправлял не совсем понятными Маркусу метафорами. Вопреки ожиданиям, чтение оказалось увлекательным, видимо, потому, что отражало жизнь нескольких поколений эльфов подряд.       Так прошли три дня, и только к вечеру третьего Маркус вдруг осознал, что его никто до сих пор не побеспокоил. То, что Рамар всё ещё не собрал совещание, даже радовало, Маркусу хотелось сначала разобраться в находке самостоятельно, а потом уже представлять свои выводы на обсуждение.       Но до сих пор не появился и Эшран, и учитывая, что никто из них не бросал другого неудовлетворённым и не бил, да и вообще последняя встреча прошла довольно дружелюбно, это вызывало беспокойство.       «Ты его бил», — напомнил себе Маркус и тут только осознал, на какой конкретно ноте они расстались.       Быстро закрыв книгу, он пригладил волосы и торопливо направился к выходу из своей башни.       Эшран обнаружился в своём кабинете и вид у него был такой, как будто командор провёл там все прошедшие три дня. И что понравилось Маркусу ещё меньше — на столе перед ним стоял сундучок, который Эшран быстро спрятал, как только услышал, что кто-то вошёл.       — Маркус…       Выражение его лица изменилось, слегка потеплело и расслабилось, но оставалось всё таким же усталым и под глазами залегли глубокие тени.       Маркус молча закрыл за собой дверь, обошёл стол и присел сбоку Эшрану на колени. Всё это было сделано настолько быстро, что Эшран не успел бы воспротивиться, даже если бы и хотел.       Маркус взял в ладони его лицо и осторожно, вдумчиво, поцеловал.       Эшран тут же придержал его щёку своей рукой, ему явно нравилось то, что происходит, но он почти не отвечал.       Отстранившись, Маркус внимательно посмотрел ему в глаза.       — Только не говори мне, что все эти три дня ты сидел здесь и таращился на Пыль.       — Я… — Эшран чуть отвернул голову и посмотрел мимо него. — Не хотел бы тебе врать. Я делал не только это, в конце концов.       — Эшран, — Маркус глубоко, прерывисто вздохнул. — Пожалуйста, если тебе в голову снова придут подобные мысли, лучше приходи ко мне. Я тебя изобью. Честное слово, это может помочь.       Эшран издал короткий нервный смешок и откинулся назад на спинку стула, руки его оплели талию Маркуса, бережно придерживая возле себя.       — Не думаю, что ты понимаешь, — наконец сказал он.       — Даже не буду пытаться врать, что понимаю хоть чуть-чуть, — признался Маркус. — Но я очень за тебя боюсь. И ещё я скучал. Если тебе плохо, пусть тебе лучше будет плохо рядом со мной.       Эшран смотрел на него как-то… задумчиво. И в то же время мягко и даже слегка потерянно. И Маркус тоже просто смотрел на него, впитывая взглядом черты лица, которых не видел целых огромных три дня.       Эшран первым отвёл взгляд, но рук с его талии не убрал. Он несколько секунд смотрел в пустоту, а потом тихо произнёс:       — Все говорят о физической зависимости. О том, что Пыль из крови очень трудно удалить.       Маркус коротко кивнул.       — Но есть и ещё кое-что… — Эшран вздохнул. — Для тебя магия — это то, чем ты дышишь, то, чем живёшь. Ты с ней неразделим. Представь, что однажды ты бы её потерял.       Маркус задумчиво и немного горько смотрел на него.       — Ты теряешь свои возможности? — уточнил он. — И скучаешь по ним?       Эшран коротко кивнул.       — Наверное, не все Стражи любили их так, как я, — признался он вдруг. — Я знал тех, для кого необходимость принимать Пыль была пыткой. Но я… — Эшран рвано выдохнул. — Я всегда хотел этого. Ждал. Просто не понимая ещё, какова будет цена. Наверное, если бы я ненавидел это так же… Как некоторые из моих друзей… Мне было бы куда проще сейчас.       Маркус молчал и Эшран продолжил:       — Когда я увидел это красное… вещество… Это был такой соблазн, — он только теперь посмотрел Маркусу в глаза. — Возможность вернуть всё назад. Наверное, ты должен меня презирать, после того, что видел. Едва ли в последние годы я когда-либо ещё был так слаб.       — Я не презираю тебя, — тихо отозвался Маркус. — Я… — Горло сдавил спазм — таким невыносимым было желание сказать слово, которое он запретил себе произносить вслух. — В общем, — он рвано выдохнул. — Это была всего лишь минута слабости, и ты всё ещё тот, кто ты есть. И я рад, что хоть как-то смог тебе помочь. Пускай даже единственное, что я могу тебе дать — это боль.       — Это была не боль, — Эшран вскинулся и слегка растеряно посмотрел на него, как будто Маркус только что сказал что-то ужасно несуразное. Маркус не понимал, в чём дело, а Эшран почему-то не спешил объяснять. — Когда твоя магия касается меня, — наконец произнёс он. — Когда проникает в меня… Она как будто заполняет во мне что-то, пустые места… Выжигает эту жажду, выжигает боль, которая никогда не желает утихать.       Маркус всё ещё растеряно смотрел на него и ничего не понимал.       — Не говори мне, что это запретные техники, — упрямо произнёс Эшран и крепче сжал пальцы на боках Маркуса, как будто теперь боялся, что тот попытается встать. — Ты не представляешь, как я рад, что ты настолько мало знаешь о них. Но я видел этого достаточно, и можешь мне поверить — это не то.       Маркус мысленно попытался сопоставить слова Эшрана хоть с чем-то из того, что знал о магии, но ему абсолютно ничего не приходило в голову.       — Меня беспокоит то, что мы оба этого не понимаем, — наконец признался он.       — Меня нет, — Эшран покачал головой, и лицо его слегка просветлело. — Я знаю, что ты не можешь сделать со мной ничего, что причинило бы мне вред.       И насколько сильная уверенность звучала в словах Эшрана, настолько же сильнее становилось сомнение у Маркуса в душе.       — Ладно, — наконец сказал он. — Ты мучал себя все прошедшие три дня, и я работал и тоже устал. Давай не будем превращать этот вечер ещё в один мучительный разговор? Просто, не знаю… Раздобудем где-то корзину еды и бутылку с вином и пойдём ко мне. Хорошо?       Эшран слабо улыбнулся и кивнул.