Демон моего сердца

      — На мой взгляд это только всё запутывает, — подал голос Рамар. — Я прекрасно понимаю, насколько могущественным оружием могло стать это открытие, но всё, что придумал твой учитель, могло быть использовано как могущественное оружие. Именно поэтому половина присутствующих и боится магов.       Маркус вздохнул и, уставившись на столешницу, замолк. В общем, он понимал.       Рамар не хотел разбираться в магических деталях, таких как особенности строения Запределья. Так называемая «изнанка мира» представляла собой не единое пространство, а нечто вроде сети, созданной разумами обитавших там сил. Каждый демон своей волей создавал собственный домен, и всё вместе это составляло нечто вроде совокупности сот. Как перемещаться сквозь их стенки — был всего лишь один из базовых вопросов, ответ на который они с Сабитариусом нашли в древних эстерских книгах, тех, что остались со времён так называемого «Священного похода к сердцу Запределья».       Тамрана рассказала Маркусу ту половину истории, которую почитали в Алкароне и Каледосе. В Эстере знали и пели на пирах другую: о великом маге, решившим бросить вызов сущности зла и вошедшем в Запределье, чтобы вступить в неравный бой с богами Хаоса. В этой легенде не было ничего о святости, Магистр своими знаниями и мастерством открыл путь на изнанку мира. Он ступил туда во плоти, как и в северных религиозных преданиях и сразился с ужасом, от которого происходили ненависть и войны на земле. Однако победив, он сам стал почти что богом, он занял место своего врага и не смог вернуться в мир живых.       Дева же, чья сила была необходима ему в его священном походе, с самого начала мечтала о том, чтобы уничтожить его. Она презирала его, как презирала всю магию, и когда победа была уже близка — предала его. Поэтому…       — Поэтому Дева вернулась назад, — сказал Маркус вслух.       — Что? — за столом на мгновение наступила тишина, но Маркус только покачал головой. Он сам ещё не понял, что хотел сказать. Просто чувствовал, что обе версии легенды каким-то образом не склеиваются с действительностью.       Рамар помолчал недолго, ожидая продолжения, но так и не дождавшись, продолжил:       — Тамрана, что касается Сабитариуса, удалось ли выяснить, кто помог ему бежать в прошлый раз?       Тамрана вздохнула.       — Это было легко. Он сказал, что это Ястреб.       Снова на некоторое время воцарилась тишина.       — Что? — осторожно переспросил Рамар.       — Он сказал, что это был Ястреб, Рамар, — отозвалась Валенсия вместо подруги. — К сожалению, он сказал это спустя несколько часов после того, как Ястреб покинул крепость.       — Почему вы сразу же не доложили мне? — Рамар приподнялся на стуле.       — Не было смысла, — откликнулась Валенсия. — Ястреб достаточно значимая фигура, чтобы мы в любом случае держали его в поле зрения. Тем более учитывая, что теперь он многое знает о наших внутренних делах. Для этого не требовался твой приказ. С другой стороны, я хочу предупредить, что он опытен в деле ухода от преследования. Тамрана несколько лет потратила на его поиски. Так что… Не сильно удивляйся, если он сорвётся с крючка.       Рамар поджал губы и нехотя кивнул.       — По крайней мере Сабитариус как-то объяснил, что между ними двумя общего?       — Ну, если верить ему — ничего кроме того, что они оба — отступники.       — Сабитариус — не отступник! — возмутился Маркус.       Валенсия посмотрела на него чуть насмешливо.       — Ястреб как будто бы так не считал. Открывая клетку он сказал Сабитариусу, что просто не хочет видеть, как другой маг несправедливо томится в плену.       Рамар устало потёр переносицу. Потом поднял взгляд и оглядел собравшихся.       — Ястреб, очевидно, был предателем. С самого начала, да?       — Никто не поставит тебе в вину, что ты ему доверял, Рамар, — тихо сказала Валенсия. — Мы с Тамраной сами порекомендовали его тебе. Более того… Не знаю, удачный ли это момент, чтобы сказать, но в самом начали мы рассматривали его на место лидера нашего Братства.       Когда Валенсия договорила, Рамар несколько секунд молчал.       — Что вам помешало? — тихо сказал он.       — В основном то, что Камил отказался помочь нам выйти с ним на связь, — призналась Тамрана и, посмотрев на окно за спинами собравшихся, тяжело вздохнула. — Не имеет значения, что было тогда, Рамар. Мы думали о нём, потому что он — известная персона, которая пользуется уважением и страхом среди самых разных политических сил.       — Был ли кто-то ещё, кого вы рассматривали на эту роль?       Тамрана поджала губы и покосилась на Эшрана. Казалось, Рамар понял недосказанное без слов. И всё же Тамрана закончила:       — У Эшрана был большой опыт командования уже к тому времени, к тому же он был глубоко погружён в проблемы военных действий на территории Алкарона и Каледоса.       — Могу я спросить… — тихо произнёс Рамар.       — Я не хотел этого, — перебил его Эшран. — И не собираюсь впредь на это претендовать.       — У Эшрана есть свои… проблемы, — тихо произнесла Валенсия. — Которые могли помешать ему занимать столь ответственный пост. К тому же поставить во главе Братства бывшего Стража означало явно продемонстрировать свои пристрастия. Мы стремились к нейтралитету.       — И выбрали марионетку, которая безразлична обеим сторонам, — с горечью закончил Рамар.       — Ты не прав, — Эшран скрестил руки на груди. — Мы всегда прислушивались к твоим решениям. Даже те из нас, кто не совсем верит в твоё божественное происхождение.       — Не верит в него… как ты? — Рамар в упор посмотрел на него.       — У меня есть определённые проблемы с верой во что бы то ни было, — спокойно отозвался командор. — Ничего личного, Рамар. Ты прав. Изначально я испытывал скепсис по отношению к твоим способностям руководить. У тебя не было подобного опыта и ты не всегда поддерживал тех, кого поддержал бы я. Но время показало, что ты чаще всего оказываешься прав. И чем больше я тебя знаю, тем лучше понимаю, что был не прав — ты действительно хороший командир.       На несколько секунд наступила тишина.       — Спасибо, — наконец сдавленно произнёс Рамар. И глубоко вздохнув, продолжил: — Это, однако, не компенсирует моего провала с Ястребом.       — Технически у нас всё ещё нет доказательств его предательства, — заметила Валенсия, — хотя череда событий, таких как помощь пленному преступнику, попытки поставить под вопрос твой статус и дезертирство в окрестностях эльфийского бастиона и делают вопрос почти очевидным. Так или иначе, ты правильно сделал, что попросил его удалиться, и сделал это достаточно своевременно. Мы могли бы, конечно, прежде попытаться собрать больше улик и выяснить, в чьих интересах он действовал, но… Я понимаю, тебя бы не устроил такой риск.       — Меня бы не устроила такая ложь, — тихо но упрямо откликнулся Рамар. — Я мог держать его рядом пока считал другом, но я не могу изображать дружбу, когда считаю его предателем.       — Я понимаю, — легко согласилась Валенсия. — У нас есть люди, которые справятся с этим лучше тебя.       — Как он… Как он чувствует себя? — спросил вдруг Маркус, едва дослушав обоих. Валенсия повернулась к нему и приподняла бровь.       — Ястреб?       — Нет…       — Сабитариус, — вздохнула она. — Не очень хорошо. Он согласился сотрудничать, но без особого энтузиазма. В основном моё впечатление сводится к тому… что ему просто всё безразлично, — она помолчала и добавила: — И возможно, это изменилось бы, если бы ты с ним поговорил.       Маркус отвернулся и потёр глаза, выигрывая время и уже жалея о своей несдержанности.       — У меня остался один вопрос, — сказал он, старательно пытаясь сменить тему. — Мы с Эшраном дважды попадали в магические ловушки. Ну, вернее, первая ловушка была поставлена на него… Во вторую довольно случайно влетел я… Вам что-нибудь удалось об этом разузнать?       — Не совсем, — призналась Валенсия. — С первым случаем всё довольно очевидно. Эшрана заманил в ловушку прежний рыцарь-командор, вернее, демон, который им овладел. Но что касается второго раза… — она замешкалась. — С одинаковым успехом эта ловушка могла быть частью защитных механизмов крепости, результатом предательства Ястреба… или чем угодно ещё. И мы не знаем, кто именно должен быть стать её жертвой.       — Однако она работала по тому же принципу, что и первая, — подал голос Сайлар. — Я бы сказал, что ловушки, забрасывающие людей в Запределье, не такая распространённая вещь, чтобы их расставлял каждый второй. Откровенно говоря, я даже сомневаюсь, что Ястреб мог сделать что-то подобное. По крайней мере, сам.       Ответом ему стала тишина. Даже Маркус с Динарой не знали, что сказать. И поскольку эта ветвь разговора определённо зашла в тупик, Рамар снова вернулся к своим шпаргалкам и продолжал:       — Мы поняли, что столкнулись с неким врагом, который объединяет разрозненные силы также, как и мы. Который возможно много знает о нас…       — Почему ты так думаешь? — вдруг перебила его Валенсия, видимо, тоже догадавшись, о чём речь.       — Потому, — медленно произнёс Рамар, — что эти ловушки вполне могли бы быть частью его тактики. Ловушку на Эшрана продумывал очевидно кто-то, кто уже знал о том, что Эшрана рассматривали на пост главы Братства.       — Тогда почему они не рассматривали Ястреба? — вмешалась Коралл. — Настроить его против тебя было бы гораздо проще, да и прощу прощения, он никогда не создавал впечатления человека, способного сопротивляться соблазнам.       — Потому что внутри крепости мало кто ему доверял, — легко откликнулся Рамар. — Ну, кроме меня. Несмотря на то, о чём Тамрана с Валенсией думали с самого начала, очевидно, что сейчас у Ястреба не было шансов установить влияние в крепости. В отличии от…       Эшран шумно засопел, и Рамар оборвал фразу на полуслове.       — Я просто хочу сказать, что враг, с которым мы имеем дело, это не единичный случайный противник. Эта Дева, чтобы она на самом деле из себя не представляла, достаточно знает и об особенностях моей крови, и о возможных притязаниях каждого — или хотя бы некоторых — из нас. Она может быть достаточно убедительна, чтобы привлечь на свою сторону больше число Стражей и магов, и мы даже не знаем сейчас, насколько велики собранные ею силы. У неё есть дракон, которого у нас нет. Она или кто-то из её соратников достаточно сведущ в магии, чтобы заманить в свои сети эстерского магистра. Не сочтите меня пессимистом, но картина вырисовывается интересная, не так ли?       Ему никто не ответил.       — На самом деле выводы, которые следует из этого сделать, довольно очевидны. Мы уже знаем немало её сильных сторон. Теперь нам нужно отыскать её слабости. У нас достаточно союзников, чтобы мы тоже представляли из себя значимую силу. Причём многие из них — и наши маги, и воины тумана, и дикие эльфы, которых мы всё ещё надеемся привлечь через Финраэля — могут знать что-то о том, что она такое. Думаю, в ближайшее время нам стоит посвятить себя именно изучению этих вопросов.       — Разреши добавить, — произнёс Маркус тихо, и все взгляды обратились к нему. — Если эта Дева имеет какое-то отношение к той, легендарной Деве, то я хочу напомнить, что есть и другая история её Священного Похода. Та, которую рассказывают в Эстере…       — …И эстерцы могут знать что-то, чего не знают в Алкароне, — закончил Рамар за него и кивнул. — Безусловно, если у тебя есть идеи в этом направлении, мы этим займёмся.       Рамар ещё раз оглядел собравшихся.       — Я думаю, на этом всё. Полагаю, все знакомы с моей идеей отпраздновать Саммерболт?       — Я бы скорее предположил, что это придумала Коралл, — заметил Камилл.       — Ты думаешь, я не люблю праздники?       Камил слегка приподнял бровь.       — Я люблю праздники, — отрезал Рамар. — И не только потому, что их можно превратить в дипломатические рауты. Людям нужно отдохнуть. У нас был тяжёлый год. Пока это всё.