Часть 160
4 апреля 2023 г. в 16:55
«Амато».
Маркус никогда не называл его так раньше. По крайней мере, наяву.
Иногда Эшран слышал, как Маркус шепчет это слово во сне, но он никогда не знал, обращается ли маг к нему или к кому-то ещё.
Он слишком хотел думать, что Маркус говорит о нём, настолько сильно, что мог заставить себя поверить в это. Оглядываясь назад Эшран всё больше понимал, что все те признаки, которые он интерпретировал как подтверждение любви Маркуса к нему, на самом деле могли быть чем-то абсолютно другим.
Прошло уже больше недели с тех пор, как Маркус догнал его в горах, и только три дня после того, как Маркусу приснился Дариус. И теперь, незаметно оглядываясь на мага, пока они мерили шагами последние мили каледосских земель, Эшран с нарастающим разочарованием думал о том, что Маркус так легко мог звать во сне и кого-то ещё.
«Кого-то, кто, возможно, ждёт его в Эстере. К кому он на самом деле сейчас сбежал».
Да, Маркус сказал, что его любовник мёртв, но сколько раз было, что Маркус откровенно лгал?
Эшран ненавидел таких людей. Он терпеть не мог интриги и двойные игры, его полем действий был честный бой. Он не любил, когда другие играли по иным правилам, и не хотел учиться этим играм сам.
Маркус, определённо, был таким игроком. Он умудрялся жульничать даже в шахматах, хотя откровенно сказать, те несколько раз, когда они играли друг с другом, Эшран попросту ему позволял.
Теперь это служило ещё одним доказательством того, что в отношении Маркуса он всегда вёл себя как идиот. Всегда подыгрывал собственному желанию верить и никогда не пытался увидить вещи такими, какие они есть.
— Почему ты вообще увязался за мной? — резко спросил Эшран, когда в один из дней Маркус угодил своим замшевым сапожком в вырытый повстанцами овраг. Чтобы не вывихнуть ему ногу, пришлось вытаскивать его осторожно, и на это ушёл добрый час, не говоря о том, что в итоге Маркус всё равно заработал растяжение, и если бы они продолжили путь в тот же день, им пришлось бы заметно сбавить шаг. Взвесив все перспективы, Эшран решил попросту сделать привал, но его неутихающее неудовольствие от этого не стало ни капли слабей.
Маркус был абсолютно бесполезен в походе. Не то чтобы раньше Эшран этого не знал, но теперь злость не переставая клокотала на грани его сознания и она настолько утомляла, что он вообще не хотел разбираться в её истинных причинах.
Он не очень-то ожидал ответа на свой вопрос. Но когда Маркус действительно не ответил, Эшран разозлился ещё сильней. Он просто бросил на землю мешок и пошёл искать хоть что-то похожее на дичь — иногда ему казалось, что в этих пустошах отловили всё, даже мышей.
— Я скучаю по нашим магам, — Маркус ненавидел себя за то, что сказал это вслух, потому что самым очевидным и естественным ответом казалось: «Ну и возвращайся к ним».
Кругом простиралась красная пустыня. Горы и горы песка, последний участок пути, отделявший их от Эстера. Позади осталось пятнадцать дней дороги, которые легко можно было бы одолеть за пять минут, если бы Рамар позволил им воспользовать телепортом. Но Маркус понимал, почему это не было сделано — слишком много людей пришлось бы задействовать в проведении ритуала, слишком многие узнали бы о том, куда именно отправился Эшран. Всё это было более чем нежелательно и служило почти убедительным обоснованием того, почему в святилища Красной Пыли надо было посылать именно Эшрана, который с таким трудом отказался от Пыли обычной.
Так или иначе, большая часть дороги осталась позади. Им не было необходимости идти в сам Эстер. Точка, которую отметила на карте Динара, и которая, по мнению Сайлара, высказанному уже после того, как они нашли первых Воинов Тумана, некогда была оплотом Нариана… Эта точка находилась прямо в пустыне. В дороге Маркус припомнил некоторые факты об этих местах. Эстер был довольно жаркой, но всё-таки не засушливой страной. Много веков назад в этой пустыни было достаточно оазисов, чтобы жизнь здесь оставалась комфортной хотя бы для нескольких могущественных магов. Это было в те времена, когда Каледосс уже отвоевал себе часть материка, однако ещё за века до этого, здесь, в пустыне, проходила граница между Нарианом и Эстером. Фактически эти земли как раз и были раньше по-настоящему спорными, а очень давняя магическая война сделала их настоящей пустыней.
Эстерцы любили и уважали свою историю, но как правило не заходили в её изучении настолько далеко. Настоящим национальным хобби было вспоминать времена Империи, но не те, когда эльфы соперничали с магистрами в могуществе.
Таким образом если руины здесь были эльфийскими, то эстерцы либо объявили бы их своими, либо вовсе не стали бы исследовать. Но руины в пустыне определённо были. И Маркус чуствовал, как возбуждённо подрагивают поджилки при мысли, что скоро они узнают о них больше.
Он уже почти забыл о своих необдуманно сказанных словах, когда Эшран вдруг произнёс:
— Я тоже.
Маркус моргнул. Вспомнив собственную фразу, он с удивлением понял, как именно назвал молодых магов и едва не покраснел. Опомнившись, кашлянул, и осторожно произнёс:
— Я уверен, мы с ними ещё увидим…
Договорить он не успел, потому что вдали за барханами послышались голоса, и Эшран поспешно закрыл ему рот рукой.
Это было что-то вроде патруля. Маркус не сумел разобраться до конца. Пятеро в красных одеяниях, характерных для приверженцев общества Валаскес, из них трое, очевидно, маги, но двое — мощные воины в латных доспехах.
Пока они лежали за барханом, разглядывая группу, Маркус покосился на Эшрана и возблагодарил небеса за то, что тому хватило дальновидности вернуться к привычному для него латному доспеху. Правда, взять с собой щит всё-таки оказалось непреодолимым психологическим испытанием.
Одним из тех знаков, которые они всегда использовали в компании с Рамаром, Маркус показал Эшрану, что предлагает тому зайти с фланга и отвлечь идущих, чтобы сам Маркус смог нанести удар со спины. Однако Эшран нахмурился и пошевелил губами, так что Маркус скорее догадался, чем смог разобрать, что его спутник имеет в виду.
Он приник щекой к песку и прислушался. Пятеро говорили по эстерски. Вряд ли Эшран знал язык достаточно хорошо, чтобы разобрать смысл их слов, но для Маркуса, это конечно же, не составила труда.
С полминуты он слушал рассеянную болтовню, в которой участвовали в основном маги — воины явно занимали при них подчинённое положение. Спустя некоторое время Маркусу удалось вычленить из всего сказанного ими несколько фактов, как-то, что отряд шёл из исследовательского лагеря и двигался в сторону руин, чтобы помочь команде археологов с исследователями.
Руин в пустыне было много, не было никаких доказательств того, что эта компания искала именно то место, которое интересовало Рамара, но надо было с чего-то начинать. Можно было затаиться и подождать, пока маги пройдут мимо, но у Маркуса всё ещё было что-то похожее на план, и он хотел иметь по крайней мере шанс его воплотить.
Он снова настойчиво подал Эшрану знак, и тот, что-то сердито проскрежетав вполголоса, стал осторожно продвигаться вбок.
Когда Эшран выступил вперёд, давая противникам увидеть себя, Маркус тихонько охнул.
Маги не раздумывали. Двое бойцов мгновенно заслонили их собой, они не думали наступать, как это сделали бы северные Стражи, расчитывая на то, что маги просто поддержат их барьерами и усиливающей магией. Вместо этого двое воинов прикрыли стоявших за ними чародеев большими щитами, позволяя тем начать не самые долгие, но всё-таки довольно мощные заклятья. Маркус видел по позам бойцов, что они готовы в любой момент убрать щиты и позволить магам нанести удар.
В сущности, на это и был рассчёт. В то время как вся защита отряда была ориентирована на то, чтобы прикрыть атакующих от Эшрана, со спины они оставались абсолютно открыты. Но Маркус не совсем ожидал, что они перейдут к боевым заклятьям без всякого предупреждения, и теперь он проигрывал им во времени. Он не мог призывать что-то сопоставимо мощное, потому что они успели бы ударить Эшрана, а тройная магическая атака почти наверняка стала бы смертельной даже для Стража в зачарованной броне — Маркус вовсе не был уверен, что броня Эшрана зачарована.
К тому же их было трое, и лучшей тактикой стало бы обездвижить всех троих одним ударом. Если бы у него было время, Маркус сковал бы их «Грозой», но времени не было и близко.
Он подбросил орб и более торопливо, чем стоило бы, призвал цепную молнию.
Она, конечно же, получилась не такой мощной, как ему хотелось бы — а может быть, дело было в том, что перед ним стояли не обычные маги-мятежники, бежавшие из северного Круга, и не знавшие о боевой магии ничего кроме того что «она может быть опасна», а несколько фанатиков погибшей империи магов, несомненно возводивших своё и чужое искусство в культ.
В общем, вместо столь желанного нокаута, Маркус получил лишь яростные крики и сломанный строй — двое магов обернулись к нему, намереваясь нанести ответный удар. Третий отдал знак воинам наступать вперёд.
Маркус выругался. Краем глаза он продолжал следить за Эшраном и с каждой секундой яснее понимал, что тот тоже не был готов к такому развитию событий. Вся выучка Стража была ориентирована на сдерживание перепуганных, близких к одержимости магов-отступников, он наверняка имел и опыт сражения с равными по силе мечниками, но Валаскес были более чем далеки от одержимости. Скорее можно было ожидать, что они пустят своим воинам кровь, чтобы призвать парочку демонов на голову врагов.
Почти инстинктивно Маркус накинул на себя свой усиленный щит и используя всю успевшую скопиться манну бросил в магов ещё одну цепную молнию. Он тут же понял, что это было ошибкой, потому что выдержки Валаскес всё ещё хватало, чтобы кинуть в него два ответных заклинания. К счастью, оба утонули в его щите, почти полностью его разрядив, но и вызвав замечательный ворох молний в ответ.
Один из магов упал, другой готовился к новой атаке, но Маркус видел, что у Эшрана дела идут не так хорошо. Он не мог пробиться сквозь оборону двух ростовых щитов. Откровенно говоря, Маркус сомневался, что кто-либо из его знакомых это бы смог — разве что Камил проскочил бы с ножом. А бойцы, тем временем, готовились отвести щиты в сторону, чтобы дать магу нанести удар.
Маркус негромко выругался и вместо того, чтобы добить своего противника, послал в прикрытого щитами мага короткую шокирующую молнию. Её точно не хватило бы, чтобы вывести его из строя, но маг коротко вскрикнул и на несколько секунд замер неподвижно.
За это время его соратник успел нанести удар, и Маркус, застонав сквозь зубы, осел на одно колено. Это было больно. И на самом деле он действительно не был сделан из грома и молний.
Он не успел заметить короткого яростного взгляда, который бросил на него Эшран, потому что поспешил перейти в контратаку.
Последняя цепная молния получилась у Маркуса особенно удачной: он сам не ожидал такого результата, когда сразу трое врагов повалились на землю.
Маркус пискнул. После удара током его тошнило. Но учитывая всю специфику их отношений, он бы в жизни не позволил себе грохнуться в обморок на глазах у Эшрана. И бывший командор, в свою очередь, не спешил бежать ему на помощь. Одарив Маркуса единственным презрительным взглядом, он принялся быстрыми уверенными движениями обыскивать тела противников.
— Приказы, — отрывисто оповестил он и с горечью добавил: — на эстерском.
— Вот видишь, какой я полезный, — глухо отозвался Маркус. Покачиваясь, он поднялся на ноги и тоже подошёл ближе к полю битвы. Наклонившись, он сорвал с груди одного из магов характерный медальон с головой дракона. Подумал и сделал то же самое с двумя другими. — Пропуск, — пояснил он, демонстрируя трофеи недовольно смотревшему на него Эшрану. — Возможно, с этими штуками они примут нас за своих.