Демон моего сердца

— Я знал, что ты прикроешь мою спину, любимый, — сказал Джавер той ночью, когда в воздухе кружился снег, легко оседая на их броне. Пальцы Эшрана онемели, кончик носа горел от морозного воздуха. — Я знал, что ты меня не подведёшь. Мой прекрасный, верный… Эшран поцеловал его сильнее, чтобы он больше ничего не мог сказать. — Марек? — Сэр? Мы просто чинили одежду, у нас есть соответствующее разрешение на ножницы. — Нет, это не… Извините, что беспокою вас, я просто хотел спросить, хотите ли вы всё ещё… Эм… Если бы удалось разрешить вы хотели бы выращивать цветы? — Ох… Ну да, конечно, это было бы замечательно! — Я ничего не могу обещать. Грегуар, скорее всего, сразу отклонит запрос, но я попытаюсь. Если это… Если это немного скрасит младшим обстановку, то я попробую. В третий раз сработало его очарование, и в конце Эшран был уверен, что Грегор сдался только для того, чтобы избавиться от него. Эшран не возражал. Он не возражал против того, как другие Стражи смотрели на него, когда он вышел наружу, чтобы собрать землю и безвредные сорняки в несколько старых, неиспользуемых ящиков. Он чувствовал на себе взгляд Джавера, когда расставлял их в общих комнатах, смахивал грунт, а затем вытирал руки. — Это плохая идея, — сказал Джавер, когда они вместе шли на обед. — Это несколько грёбаных цветочков, — сказал Эшран нехарактерно кратко. Бровь Джавера приподнялась. Эшран редко ругался. — Ты не должен так показывать слабость. Они это увидят. — Это для тех, кто помоложе. Они сели за свой обычный стол, Эшран старательно избегал взгляда своего лучшего друга. — Это плохая идея, Эшран, — повторил Джавер, но в его голосе звучала покорность. — Милость сильных не освободит из рабства. Эшран закатил глаза. — Теперь ты цитируешь Церковь? Джавер только пожал плечами и ответил: — Время от времени они говорят что-то правильно. Эшран не был готов к своему первому неудачному «Испытанию». Он не был готов к тому, что всё действительно пойдёт не так, как надо, и даже близко не был готов к тому, что девушка превратится во что-то обезумевшее и омерзительное. Её крики были пронзительными и нечеловечески высокими. Её тело разрывалось, изгибалось и трансформировалось, как какой-то кальмар, борющийся с огромным крабом. И поскольку его рука не лежала на эфесе, как это должно было быть, первым отреагировал Джавер. Его лучший друг, чья точность обращения с клинком была не менее впечатляющей, порезал её неправильно. Он заносил меч не для того, чтобы убить, он наносил удары, чтобы причинить вред, вывести из строя, но не для того, чтобы обеспечить быстрый и чистый конец. Кровь магессы текла повсюду, тёмно-красная и густая. Она стонала и издавала влажные хлюпающие звуки, воздух проходил через зияющую рану, через наполовину человеческую кожу, наполовину демоническую, разорванную надёжной земной сталью. Эшран понял, что это займёт слишком много времени. Она будет умирать слишком долго. Он вынул меч и начисто снёс ей голову. К тому времени она была почти полностью преобразована, одержима и почти неузнаваема. Эшран никогда раньше никого не убивал. У Джавера по лицу текла кровь. Он смотрел вниз широко раскрытыми глазами, учащённо дыша. Его губы были приоткрыты, язык пробежался по задней поверхности зубов. Они не говорили об этом. Не о румянце, который это придало щекам Джавера, ни о болезни, которую это вызвало у Эшрана. Выплеснуть содержимое его желудка было некуда, поэтому остаток дня он сдерживался только усилием воли. В ту ночь на крыше Джавер бездействовал, в то время как Эшран прижал его к стене рядом с дверью, целуя. — Я люблю тебя, — выдохнул Джавер дрожащим голосом, когда он справлялся с последними остатками удовольствия. — Я так сильно тебя люблю. Голос Эшрана лишь немного дрогнул, когда он сказал то же самое в ответ. Это была постоянная болезнь, которая распространилась по Кругу в последующие месяцы. Сначала её списали на простуду, затем на разновидность гриппа, а потом стали гадать. Мясо не было засолено и хранилось не должных образом, они не получали достаточно фруктов и солнечного света, маги использовали магию крови, чтобы вызвать у них слабость… Теории становились всё более и более дикими, а болезнь отказывалась отступать. Эшран был одним из немногих, кто по большей части избежал болезни. Грегуар болел так часто, что большую часть времени делегировал полномочия другим. В его отсутствие Джавер стал настоящей угрозой для магов, конечно, когда он сам не был болен. Ситуация в башне Санкриста ухудшалась. Маги умирали, и никакая доброта со стороны Эшрана не могла этого компенсировать. Джавер был убийцей во всём, кроме прямых действий. На самом деле он никогда никого не убивал, никогда не наносил смертельного удара, но всё равно он был убийцей. В большинстве случаев, когда Эшран ловил себя на подобных мыслях, он немедленно шёл на попятную. Джавер был его лучшим другом, человеком, в которого он был влюблён. Джавер боролся со многими аспектами своей жизни в Башне Круга. Конечно, были проблемы с магами. Технически он был убийцей не больше, чем Эшран за то, что избавил юную магессу от страданий, когда её Испытание потерпело неудачу. Но время от времени Эшран тихо, с болью признавал, что то, что Джавер делал, было для удовольствия, а не по необходимости. Через три недели шесть Стражей были мертвы. Грегуар позвал Джавера и Эшрана в свою келью, и двое Стражей держались на почтительном расстоянии, когда он жестом пригласил их подойти к его кровати. — Я повышаю вас, — сказал он, едва оторвав взгляд от десятков свитков вокруг него. — Вы оба теперь рыцари-лейтенанты. — Да, сэр, — хором ответили они оба. — Спасибо вам, сэр. Грегуар нахмурился, прочитав что-то в письме, и отбросил свиток в сторону, потянувшись дрожащей рукой за своим чаем. — Грёбанные лжецы с рынка не признаются, что продавали нам мясо, пронзённое отравленными стрелами. Отныне в рагу только овощи. Неделю без мяса. Он посмотрел на них двоих. — Я полагаюсь на вас обоих в поддержании порядка, вы понимаете? Вы оба обладаете уникальными, хотя и разными талантами в этой области. Если маги почувствуют слабость… — он поморщился, качая головой. — Джавер, я даю тебе ограниченные дисциплинарные полномочия закрывать любые подозрения в магии крови как ты сочтёшь нужным. Эшран незаметно сглотнул. — Я подробно поговорил с первым чародеем Урелом. В последнее время он заметил всплеск возобновившегося интереса к запретным практикам, тут и там молодые люди болтают о магии крови и тому подобном. Это нужно остановить, не задавая вопросов. Нужна демонстрация силы, даже если это зрелище вызовет тревогу. Джавер выпрямился. — Я вас понял, сэр. — Хорошо. Не задерживайтесь больше, я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас заразился. Джавер заболел на несколько дней, но быстро поправился, когда включился в параноидальный режим, который ещё больше отделял его от нормальной жизни. — Это маги, — заявил он Эшрану, когда его лучший друг осмелился спросить, почему Джавер в тот день наполнял свой бурдюк водой не из колодца, а из озера. — Они травят нас. Эшран покачал головой, игнорируя назревающую головную боль. — Нет, это не так. — Это они. Я не знаю, откуда у них здесь яд, но он есть. Никто из них не заболевает, никто из них не сходит с ума, — он сделал большой глоток, тяжело дыша, когда оторвался. — Другого объяснения нет. В те дни у Эшрана редко хватало сил с ним спорить. — Что ты будешь делать с едой? Джавер пожал плечами. — Я разберусь с этим. Пыли тоже больше не будет. К демонам это дерьмо, к демонам это всё. — Джавер, ты не можешь просто… — Зависимость — это рабство, — процедил его друг, предлагая Эшрану свою флягу с водой. — Я не грёбанный раб. Эшран вздохнул и принял как воду, так и тот факт, что у него не было шансов переубедить Джавера. Долгие ночи и новые обязанности заставили Эшрана всё больше и больше полагаться на чай, чтобы пережить эти дни. Когда он стал измотанным, невольным свидетелем всей одобренной сверху жестокости Джавера, он сам заболел. Джавер взял на себя многие из его обязанностей, безупречно прикрывая его. Глубокое и ужасное подозрение горело в глубине сознания Эшрана о яде, о цветах на подоконниках, но он не мог заставить себя полностью обдумать это. Цветы были для детей, они были чем-то хорошим в месте, наполненном тьмой. Джавер никогда не ел пищу в столовой и пил только свою собственную воду. Он похудел, утратил юношеский вид своих щёк и за эти недели превратился в мужчину. Двое из трёх его друзей погибли. Стражи угасали. Эшран чувствовал себя несчастным, больным и слабым. Он всё ещё был не в себе, когда это случилось. Эшрану был двадцать один год, когда Башня Круга пала под ударами магов крови. Численность Стражей к тому времени значительно сократилась — почти вдвое, если вычесть тех, кто не мог стоять на ногах. Когда истекал кровью первый маг, Эшран приник спиной к стене в библиотеке. Крик, способный разорвать воздух, вызвал у него дикий выброс адреналина, паника придала ему сил. Он побежал на звук, призывая других, призывая Джавера. Маги пускали себе кровь и сливали её в общую деревянную чашу, алые порезы на их ладонях были видны издалека, напевно звучал речитатив заклинания и воздух полнился тёмной, демонической энергией. Эшран без колебаний убил их. Он не чувствовал ни доброты, ни сострадания. Но этого было недостаточно.