Демон моего сердца

Командор сидел верхом на маге, переводя дыхание, в то время как магия Маркуса хлестала через него, как река, вырываясь из руки мага, всё ещё зажатой в его руке. Это была чистая энергия, чистая магия, ослепительная и сверкающая. Электрические фиолетовые потоки танцевали по стенам пещеры, и тогда Эшран медленно, томно выпрямился, чтобы снова встретиться с Маркусом взглядом. Его медово-карие глаза почти полностью стали чёрными, рот покраснел от крови Маркуса, а когда он попытался сесть прямо, это привлекло внимание к тому, насколько он был твёрдым, и как почти прижимался своим членом к члену Маркуса. «Почти» было важно! Маркус цеплялся за это «почти», за всё, что делало ситуацию хоть чуточку более неоднозначной. — Я чувствую тебя внутри себя, — произнёс Эшран, и его голос звучал разбитым, но в нём не было ни капли сожалений. Он казался пьяным, понял Маркус. Маг пытался сосредоточиться, но его магия пела и пела, это был зов сирены, и Маркус чувствовал Эшрана в каждой протяжной ноте. Ей нравилось пульсировать в венах ЭТОГО человека, достойного и любимого. Маркус чувствовал, как его всё глубже затягивает в Эшрана, как будто он покидал собственное тело, чтобы проникнуть в тело командора. Он хотел этого так сильно, что действительно ощущал вкус. Океаны мёда, крови и лаванды в глубине его горла. Эшран слегка покачал бёдрами, его полуприкрытые глаза уставились на Маркуса, как будто он собирался съесть его живьём и поиметь все последствия. В Эшране играла тьма, на которую Маркус не мог не отреагировать. Он хотел приручить это, впустить себя и поиграть с этим, дышать с ней в унисон и колыхаться в такт, как им обоим было необходимо. Но… разбери демоны, Эшран возненавидел бы его ещё больше. Скорее всего, он посчитал бы это предательством. Маркус крепко зажмурился и покачал головой. — Остановись, — заставил он себя сказать, едва способный даже расслышать это из-за песни сирен в его магии, из-за бурлящей силы в его крови, из-за стука их сердец. Его магия удерживала Эшрана изо всех сил, цеплялась за него, как любовник, препятствуя любым попыткам их разлучить. Это росло и пульсировало внутри него, заставляя Эшрана издать глубокий, прерывистый стон, который мог бы соперничать с самым старательным стоном шлюхи. Он казался настолько потерянным, что решимость Маркуса поколебалась. Желание дать Эшрану то, что он хотел ему, дать Эшрану, блядь, ВСЁ, угрожало подавить то немногое, что осталось от его здравого смысла. Маркус стиснул зубы и с невероятным усилием вырвал свою руку из руки Эшрана и разорвал связь. Он остро ощутил потерю, но его магия продолжала глубоко впиваться когтями в Эшрана, несмотря ни на что. Маркус больше не направлял её, но она всё равно оставалась внутри Эшрана, полная решимости не уходить, спящая внутри него, счастливая от того, что находится там. «Ещё нет», — умоляла она. «Мы можем помочь, позволь нам помочь, позволь нас остаться». Эшран провёл кончиками пальцев по нижней губе Маркуса, нежно и в то же время испытующе. Скорее спрашивая разрешения, чем принимая решение. Маркус мог видеть, сколько усилий потребовалось Эшрану, чтобы не прижаться ко рту мага, как он явно хотел. О, но Эшран был воплощением абсолютной красоты. Фиолетовая магия исходила от него роскошными волнами. В прошлый раз это были неровные угловатые линии, направленные на то чтобы разбить магию Ястреба Это было настолько по-другому… Исходящие от Эшрана без какой-либо системы, эти всполохи были подобны воде, мерцающие завитки светящихся фиолетовых волн. Но в этих пьяных глазах, среди всей захватывающей дух магии, был отблеск чего-то стального. Железная воля боролась с потоком порождённых Сумраком наваждений. Командор был настоящим ядром этой магии. Он излучал её, он источал её, и всё же Маркус знал, что эта реакция, это блаженство не было полностью реальным. Сдержанность Эшрана была тем якорем, в котором нуждался Маркус. Маркус не предал бы Эшрана таким образом. Он, блядь, не стал бы. — Мне жаль, — сказал маг, изо всех сил пытаясь успокоить дыхание, взять под контроль хотя бы что-нибудь. Он осторожно снял Эшрана со своих колен, отвернув от Эшрана лицо, чтобы не видеть ни малейшего оттенка боли, которую сейчас причинял. — Я… Мне жаль. Эшран смутно запротестовал, пытаясь остаться на месте. Его колени соприкасались с коленями Маркуса. Когда Эшран попытался поцеловать его в этом был привкус паники, и Дориан с трудом заставил себя отодвинуться, замкнулся в себе, закрыл своё сердце. Он держал Эшрана за запястья и держал его на расстоянии, глядя при этом куда угодно, только не на человека, который приютил его магию, который оживил её так, как Маркус давно уже не осмеливался. — Пожалуйста, позволь мне остаться, — шептал Эшран, и в его голосе было невыносимо много мольбы. — Позволь мне остаться с тобой. Магия Маркуса пришла в ярость. Маркус чувствовал, ультиматум, манифест. В этот момент она жаждала покинуть Маркуса и навсегда поселиться в Эшране, он настойчиво твердила о работе, которую им всё ещё нужно было проделать, но Маркус не мог заставить себя заботиться о Пыли именно сейчас. Он держал себя в руках и отказывался думать о том, чтобы оставить свою магию в теле Эшрана. Без связи с Сумраком она не могла жить в нём, не могла существовать так долго. Свет начал меркнуть, и мерцание фиолетовых волн потускнело. Магия Эшрана, потому что это была действительно его магия, то, что Маркус чувствовал совсем недавно, ослабла и полностью исчезла. Маркус держал Эшрана за запястья и сохранял дистанцию, ненавидя себя так сильно, что едва мог это выносить. Эшран дышал так, как… как будто они трахались, больше не пытаясь поцеловать мага, но смотрел на него так, как будто это было всё, чего он хотел в жизни. Маркус был не лучше, откровенно говоря. Его зрение частично померкло из-за этого сияющего света и из-за воцарившейся кругом тьмы. И в мягком полумраке тёплые цветные всплески, все их оттенки, насмешливо танцевали перед его глазами, запечатлённые там, словно для того, чтобы подразнить его. Эшран медленно приходил в себя. Маркус ждал этого, оставаясь неподвижным, держа Эшрана сильнее, чем необходимо, отчаянно пытаясь удержать его на расстоянии. Давление в его груди стало сильнее. Там был холод, ледяная глыба, ошпаренная слишком большим количеством чувств и невозможностью их осознать. Что он делал с Эшраном? Забери его демоны, что он натворил? Магия Маркуса, снова надёжно заключённая в своём родном теле, вспыхнула и зарычала. «Нам тоже там место! — прошипела она на своего так называемого хозяина. — Он достоин, он наш!» Маркус сглотнул и отстранённо понадеялся, что в ближайшее время у него будет возможность встретиться с Сайларом и поговорить обо всём. Он окончательно запутался в голосах, которые слышал. Его магия определённо обрела совершенно самостоятельную жизнь, и он не был уверен, было ли этом нормальным проявлением магии крови, или это было… как-то связано с Эшраном. Откровенно говоря, последнее звучало более правдоподобно. Его новая магия крови была послушной и тихой вплоть до того дня в тронном зале, когда она должным образом встретилась с Эшраном Доримусом. Теперь это было живое существо внутри него, отчаянно желающее оказаться в ДРУГОМ теле. Но Маркус на время выбросил это из головы. Его сердце отказывалось успокаиваться, но по крайней мере у главного свидетельства его возбуждения хватило здравого смысла последовать приличиям и утихнуть. Под его грудной клеткой была дыра, сосущее чувство, похожее на исчезающую трещину в его сердце. Он не мог дышать, не мог двигаться. Эшран говорил, но звук доносился как сквозь вату. Маркус понял, что не слышит большую часть того, что Эшран произносил, а то немногое, что он мог слышать, Маркус не понимал. Это был не эстерский, и он не мог… о, нет. Только не сейчас. Теперь в его груди не осталось места для вдоха — некуда было девать воздух. Его кости скрипели, стонали в знак протеста, голова кружилась, в горле горела желчь. Маркус крепче обхватил себя руками, не открывая глаз. Темнота была приятной, но цветные всполохи магии Эшрана всё ещё танцевали перед его глазами: яркие, красивые и вибрирующие насмешкой. Он хотел закрыться, хотел бы стать невидимым с такой лёгкостью, как это умел делать Ястреб. «Вот почему Эшран умрёт», — сказал ему Герой с непоколебимой уверенностью, находясь под воздействием зелий, которые не позволяли ему роскоши лгать. Сердце мага грозило разорваться на части. — Маркус. Маркус покачал головой и попытался игнорировать этот голос. Если он не мог видеть Эшрана, возможно, Эшран, в свою очередь, не мог видеть его. Он почувствовал головокружение, холод распространился по всем частям его тела, по кончикам пальцев рук и ног, поскольку его тело отказывалось дышать, вся эта паника теперь существовала сама по себе и была отчётливо настроена прикончить его. — Маркус, что?.. Голос Эшрана затихал, и тепло пещеры давным-давно растворилось. Маркус обнаружил что теряет чувствительность по всему телу, что он никогда больше не сможет мыслить ясно, никогда больше не сделает глубокого, спокойного вздоха. Он шёл ко дну, погружённый во тьму и отчаяние, и он останется там навсегда, он был в этом уверен. Вот как он должен был умереть. Он проклинал свою слабость, свою грёбанную неспособность справиться с ситуацией, как любой нормальный человек.