Демон моего сердца

Эшрану удалось высвободить руки, но он просто уткнулся в них лицом, заглушая звуки, вырывавшиеся из его горла, когда всё его тело напряглось, расплёскиваясь по руке Маркуса, когда маг мастерски вырвал из него удовольствие, так сильно ударяясь бёдрами об Эшрана, что, наверное, оставлял синяки повсюду. Внутри Маркуса бушевала гроза. Магия, блаженство и всё, что он чувствовал к Эшрану, соединилось взрывом, когда он кончил сильнее, чем когда-либо мог вспомнить, так сильно, что это причинило боль, так сильно, что он чуть не потерял сознание. Элорн рассыпался в прах, и всё, что Маркус мог чувствовать, пробовать на вкус, видеть, обонять и во что мог верить, был Эшран. Маркус забыл своё имя, забыл всё, и всего на несколько секунд, мгновений времени, которые растянулись, как будто были вечностью, ему снова стало хорошо. Казалось, что он был именно так, где и должен был быть. Когда он пришёл в себя, ошеломлённый и совершенно разбитый, его лицо было прижато к спине Эшрана. Горячая, влажная кожа касалась его губ. И он медленно сдавался, но не настолько медленно, чтобы отсрочить сокрушительный удар вины. Он осторожно отстранился от Эшрана, слегка морщась от перегрузки ощущений. Эшран не двигался, только шумно дышал. Судорожные вдохи и выдохи, вдох и выдох, лицо всё ещё было погребено в руках. Маркус осмотрел его в свете частично выглянувшей луны. Кожа Эшрана представляла собой месиво отметин и недавно образовавшихся синяков. Маркус хотел отвести взгляд от фиолетового пейзажа ниже линии поясницы Эшрана, но не мог. Он почувствовал эту боль, ему захотелось прикоснуться к ней и приласкать. Прикоснуться губами к тому месту, где больнее всего, дать ему почувствовать себя в безопасности и таким чертовски любимым. Целовать, расточать похвалы, подарить ему весь мир. Но дыхание Эшрана замедлилось, и Маркус понял, до какой степени он облажался, когда Эшран не ПОШЕВЕЛИЛСЯ. Остался на месте, как будто это всё ещё было достаточно, чтобы больше НЕ СУЩЕСТВОВАТЬ. Маркус зажал рот дрожащей рукой, бегло выругавшись на своём родном языке. — Мне жаль, — выдохнул он, чувствуя, как холод покалывает его мокрую от пота кожу. — Убирайся. — Эшран, я не хотел. Он начал паниковать, такое же чувство возникло у него, когда он понял, что Эшран ПОКИНУЛ крепость много месяцев назад. Руки Эшрана скользнули по его затылку, ногти впились в кожу, царапая и причиняя боль. — УХОДИ. Маркус наблюдал, как всё что не могло существовать наяву разворачивается у него в голове. Он мог бы укрыть Эшрана одеялом, молча оставить его в покое, молча и терпеливо выйти наружу, прежде чем рухнуть в снег и, по-видимому, разреветься. Вернуться в свою комнату, напиться, не спать, сожалеть обо всём, что сделал с тех пор, как попал в покои Эшрана. Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО укрыл Эшрана одеялом, потому что в этой комнате было опасно, невозможно холодно, но он не ушёл. Маркус незаметно сотворил несколько согревающих шаров и поместил их между открытой снежной ночью и ними двумя на кровати. Когда спина Эшрана начала дрожать в прерывистом ритме, Маркус рискнул всем, нежно положив на неё руку, прикасаясь к нему через одеяло. Эшран не отстранился и не набросился на него, он просто лежал и тихо плакал. Двигаясь медленно и тщательно соблюдая осторожность, Маркус переместился на кровати так, чтобы уложить Эшрана к себе на колени. Это было трудно, потому что Эшран был так плотно свёрнут, так старательно ЗАЩИЩАЛСЯ, но Маркус перекинул его через свои бёдра в положение, в котором он, Маркус, не заботясь о том, что командор сделает с ним потом в отместку, мог дать ему то немногое утешение, на которое был способен. Он не мог УДЕРЖАТЬ Эшрана, но мог прикоснуться к нему. Он мог просто быть рядом. Дело было не в нём, Маркус знал это очень хорошо. Он понял это, когда увидел, как Эшран уставился на письмо. Дело было не в нём и не в НИХ. После нескольких минут неловких поглаживаний по спине, Эшран дёрнулся и полностью обвился вокруг Маркуса, уткнувшись лицом в шею мага, когда тот прижался к нему, прячась там. Маркус держал его так, словно тот мог исчезнуть, словно это было единственное, что могло их спасти. Из дыры в крыше продолжал падать снег. Царила тишина. Магия Маркуса делала воздух пригодным для дыхания, но всё же время от времени несколько снежинок преодолевали стену тепла, приземляясь на скудное покрывало, защищавшее их обоих. Маркус наблюдал, как снежинки медленно тают, и слегка покачивал Эшрана, держа его на руках, пока они обнимали друг друга, а Эшран горевал о вещах, которые Маркус всё ещё не мог понять до конца. И когда Эшран таким образом уснул, Маркус лишь отодвинулся, сползая достаточно низко, чтобы уложить на себя не маленький вес другого мужчины, не побеспокоив его. Уйти было немыслимо. Куда ещё ему было идти? Хуже всего было то, что он НЕ СОБИРАЛСЯ засыпать. Маркус не спал большую часть ночи, охраняя сон Эшрана, биение сердца, которое он чувствовал, стучавшее в такт с его собственным. Он убедился, что в комнате достаточно тепло, наблюдал за проходящими по небу лунами, ожидая первых отблесков рассвета которые проникли бы сквозь постепенно проясняющееся небо. Снег продолжал падать, густой и мягкий, прямо в комнату, и Маркус ничего не делал с этим, кроме как защищал Эшрана от холода. Итак, несмотря на то, что он давно уже спал, его манило тяжёлое тепло тела Эшрана над его собственным, и Маркус не смыкал глаз большую часть ночи. Его руки медленно двигались вверх и вниз по покрытой шрамами коже спины Эшрана, успокаивая его всякий раз, когда Эшран напрягался или издавал звук, свидетельствующий о ночных кошмарах. Маркус хотел, чтобы Эшран поспал. Чтобы он отдохнул. Но в конце концов его собственная усталость взяла верх прежде, чем он заметил какие-либо признаки того красноватого пятна в небе, которое должно было стать предвестником зари, и когда он проснулся, это было неестественно, потому что, по правде говоря, он мог бы проспать так СУТКИ. Эшран просыпался, медленно начинал ворочаться. Вспышка тревоги пронзила Маркуса, разрушив блаженное небытие тёмного, тёплого сна. В комнате было невыносимо светло. Снег, который всё больше скапливался в углу, был шокирующе белым и переливался вместе с тусклым, затемнённым солнечным светом сверху. В комнате было заметно теплее, чем когда Маркус засыпал, из-за теперь уже заметно потускневших шаров, но под одеялом было восхитительно, идеально хорошо, особенно под одеялом из спящего Эшрана. О, демоны. Их глаза встретились. Зелёные с приглушённой паникой, карие — с сонным замешательством. Эшран беспомощно нахмурился и выглядел точно таким, каким Маркус запомнил его ранним утром. Он приподнялся, глядя на мага сверху вниз и медленно моргая. — Что?.. — прохрипел он медленно и сонно. — Случилось? И из всего, что мог бы сказать Маркус, то, что на самом деле сорвалось с его губ было: — Мне не следовало оставаться. Эшран снова моргнул и слегка пошевелился, внезапно осознав, что он полностью обнажённый лежит на Маркусе, который был, по крайней мере, немного менее обнажён, потому что на нём были брюки — но больше ничего. Некоторая сонная растерянность прошла, его взгляд стал ясным. — Грёбанная Пустота, — выдохнул он.