Демон моего сердца

Ворота крепости были почти целы, так что пройти сквозь них не было никакой возможности. Но вокруг стен образовались основательные насыпи и сами стены тут и там обвалились. — Никогда не думал, что эльфы так… основательно строили из камня, — подал голос Эшран, обследуя один из проломов, и даже ощупывая кладку. — Это должно быть позднее, — негромко отозвался Сайлар, тоже поглощённый изучением стен. Одна из них провалилась настолько, что можно было заглянуть в помещение, находившееся внутри, и запалив зеленоватый огонёк на кончике своего посоха, эльф всматривался в темноту. — Смотри, — он указал на потускневшую фреску, — это похоже на легендарных магов-драконов. А это — на девятерых эльфийских богов. Возможно, когда рисовали эти фрески, гибель Нариана уже была легендой. Маркус подошёл ближе, всматриваясь в довольно грубый, облупившийся рисунок. Он не раз видел эту сцену в гораздо более изящном исполнении. — Магистры-драконы? — переспросил Эшран. — Тот, кому мы обязаны нашествиями сумрачных тварей, которые происходят раз в поколение? — Ну, это вообще не доказуемо, — фыркнул Маркус. — У нас это считают очень красивой легендой. Семеро пересекли грань сна и яви, чтобы бросить вызов богам. Люди, почти победившие вечность. — … но умершие от своей алчности, — мрачно заметил Финраэль. — У всех свои недостатки, — Маркус с деланным легкомыслием пожал плечами, но Эшран заметил, что всё не так просто. И когда маг оглянулся, они ненадолго встретились взглядами. Командор ничего не сказал, но Маркус почувствовал молчаливое побуждение продолжать. — Это камень преткновения, — пояснил он. — Половина магистров обожествляет их, а само их существование считает олицетворением эпохи могущества Эстера. Они мечтают снова достичь этой вершины. Множество исследований в разные времена были посвящены тому, чтобы повторить их эксперимент: войти в Сумрак во плоти. — А что думаешь ты? — тихо спросил Эшран. Маркус пожал плечами. — Легенда красива. Кому не хотелось бы сравниться с богом? Но я не верю в богов. Постоянная оглядка на прошлое сковывает нас, не давая двигаться вперёд. Достаточно сказать, что исследования Сабитариуса никогда не повторяли того, что когда-то уже было. Мне это нравилось. Он всегда обращался к чему-то абсолютно новому. Ну, до тех пор, пока ему не захотелось повернуть время вспять. — Это зеркало, — раздался задумчивый голос Мила из темноты, так что Маркуса едва не подпрыгнул. — Прости? — Время — это зеркало, — повторил Мил и посмотрел на своего мага так, как будто тот был совсем глупым. — Эльфы и люди — это отражения. Драконы — чудовища, которые родились из желаний. Демоны тоже чудовища. Но тогда почему драконы не демоны? — Мил вопросительно посмотрел на Сайлара. Маркус с лёгкой ревностью подумал, что, похоже, его дух нашёл себе достойного наставника. — Сложно сказать, — вполне серьёзно отозвался Сайлар. Он стоял лицом ко второй фреске. — Возможно, воплощение желаний тоже отражение, оно принимает ту форму, которая живёт в нашей душе. — Эльфийские боги были демонами в душе? — Эльфийские боги были неопределённы и текучи. Они искали единения с миром, но на самом деле, возможно, стремились к тому же, к чему и эстерские боги-драконы. Они хотели власти, потому что были больше людьми, чем им казалось. И когда их сущность вышла в абсолют, они стали демонами. У Маркуса слегка заныли виски. Но сделав над собой усилие, он подошёл к другой фреске — действительно казавшейся в значительной мере отражением той, первой, изображавшей эстерских магов. — Ты хочешь сказать, что эльфы занимались тем же самым? Они также бросали вызов богам? — Не думаю, что настолько очевидно. Они искали могущества за пределами телесных сил, за пределами материального мира. В конечном итоге они также изменились, перестав быть эльфами, как ваши боги перестали быть людьми. Но чем они стали? — Отражениями отражений, — откликнулся Мил. — Все мы — отражения. Сайлар посмотрел на него довольно задумчиво. — Я в этом вовсе не уверен. Даже если духов и демонов порождают людские желания — собственный разум изменяет их, давая свободу воли. И что порождает людские желания? — Отражения отражений, — серьёзно кивнув самому себе, повторил Мил. — Для эльфов это такой же камень преткновения, — подал голос Финраэль, с не меньшим любопытством, чем другой эльф, разглядывавший осыпавшуюся фреску. — Одни думают только о том, как вернуть прошлое, бредят своими легендами и потерянным бессмертием. Другие стремятся откреститься от корней, когда полностью изображают из себя людей. — А так ли вы отличаетесь? — Эшран казалось меньше всех интересовался обсуждением отражений, но нити разговора, похоже не потерял. Финраэль бросил на него быстрый, резкий взгляд. — Так они и говорят. Те, кто в городах. Эшран вздохнул и посмотрел на фреску. — Я не особо много знаю о том, что говорят в городах. И об эльфийских кварталах слышал только от проезжих торговцев. У нас в деревне была одна эльфийка, жена кузнеца. Изящная, хоть и немного резковата и высокомерна. Но в целом характер у неё был не многим хуже, чем у нашей трактирщицы. Только манера выражаться повитиеватей. — Если бы кто-то из лесных эльфов услышал от тебя этот пример…. — Его бы кондрашка хватила, — согласился Эшран. — Потом у нас были эльфы маги в… — он на мгновение замолк, тяжело вздохнул и затем почти ровно продолжил: — На Санкристе. Они ничем не отличались от людей, честно говоря. Один-другой действительно норовили изучить эльфийскую историю, они как будто… — …искали надежду в прошлом своего народа, — тихо закончил Финраэль за него, и Эшран кивнул. — Дело было не в том, что они эльфы. Дело было в том, что им не на что было положиться в настоящем. Он замолк и остальные тоже молчали, думая, видимо, каждый о своём. Маркус вскинулся первым. — Предлагаю выдвинуться куда-нибудь, — произнёс он. — А то у меня начинают мёрзнуть ноги. Эшран, конечно, не мог устоять перед таким аргументом. Двое эльфов нехотя оторвались от разглядывания прошлого и тоже последовали за ними. Крепостной двор разделяла ещё одна стена, ворота в которой были отчасти разбиты, и всей компании удалось пробраться через трещину. Оказавшись с другой стороны, Маркус присвистнул. Тут и там лежали человеческие тела — достаточно свежие, чтобы от них не начал идти запах, но уже безнадёжно мёртвые. Эшран выступил вперёд и присев возле одного из них, перевернул труп. — Это наши, — он слегка растеряно посмотрел на Маркуса. — Люди Рамара. Маркус теперь тоже увидел на нагрудниках характерные гербы. — Какого демона тут произошло? — Не демоны. Люди, — прошелестел Мил у него за спиной. Сайлар и Финраэль протиснулись следом, и Финраэль, присев возле одного из тел, добавил: — И это очень похоже на ожоги от эстерской магии. — Почему именно эстерской? — невольно возмутился Маркус. — Потому что северные маги, даже мятежные, бьют осторожно и снизу, как будто боятся, что их ударят в лицо раньше, чем они закончат, — мрачно поддержал Эшран наблюдения эльфа. — Но здесь и другие следы, — подал мрачный голос Сайлар. — Ты чувствуешь? — он посмотрел на Эшрана. Тот помолчал, а потом медленно кивнул. — Красная Пыль. — Отлично, — пробормотал Маркус. — Валаскес и красная пыль. Теперь у нас два в одном? — Нужно доложить Рамару о том, что произошло, — Эшран твёрдо посмотрел на него. — И заодно выяснить, что наши люди вообще делали здесь. Кристалл готов? — Предлагаю всё же сначала осмотреться, — вмешался Финраэль. — Будет не слишком хорошо, если кто-то услышит наш разговор. Эшран кивнул. — Займитесь этим с Сайларом, а мы пока выйдем на связь. Они разбились на две пары, и пока двое эльфов продолжили осматривать двор, Маркус и Эшран пристроились в углу у стены, подальше от трупов и Маркус разместил между ними кристалл. Лицо Рамара выглядело встревоженным, даже нервным, и он ответил: — Что? — таким голосом, как будто его оторвали от чего-то очень важного. Эшран полностью проигнорировал его тон и ровно произнёс: — У нас тут два десятка мертвецов в форме Братства. Мы хотели бы узнать кто они, и кто их убил. Рамар помолчал, явно стремительно растеряв свой пыл. — Где вы? Что произошло? Эшран назвал координаты, которыми обозначалось это место на карте. — Здесь эльфийские руины, — пояснил он. — Я ничего не знаю о том, чтобы мы отправляли сюда наших солдат. Рамар устало потёр глаза. — Это… да. Возможно мы не успели это обсудить. Эшран молча и очень терпеливо смотрел на него. Рамар вздохнул. — Валенсия предложила развед экспедицию в южный Каледос. У нас есть версия, что все пути, соединявшие когда-то древние эльфийские статуи, не просто пересекаются. Они должны вести в какой-то центр. Судя по тем записям, которые обнаружили в последний раз, это может быть древний эльфийский храм. Но что это за храм и каким целям он служил, какому богу там поклонялись — об этом мы не знаем ничего. Мы попытались начертить схему и выявить место, где может находиться центр этого плетения. Судя по всему это южный Каледос. Мы не ставили задачей скрывать это, просто это дело в большей степени относилось к разведке, а у Валенсии, видимо, не было времени с тобой поговорить. И пожалуйста, — он заговорил немного тише. — Не говори об этом Сайлару. — Почему? — очень громко спросил Маркус, так что Сайлар и Финраэль обернулись на них с другого конца двора. — Почему? — уже гораздо тише спросил он. — Разве он не наш главный специалист по древним эльфам? — В том-то и дело, что он в них уж очень БОЛЬШОЙ специалист. Трудно объяснить, — перебил самого себя Рамар. Его проекция перевела взгляд на Эшрана. — Я, безусловно, был бы тебе благодарен, если бы ты выяснил, что там произошло. — Ты думаешь, что это может быть то самое место? — с сомнением произнёс Эшран. — Поверь, эти руины вообще не тянут на «храм». — Вряд ли, — согласился Рамар. — Скорее всего они набрели на эту крепость случайно, как и вы. Но я хотел бы знать, кто убил моих людей и что он там искал. Эшран понимающе кивнул. — Хорошо. Сайлар и Финраэль идут. Мы свяжемся потом, расскажем, что нашли. Маркус открыл рот, чтобы оборвать его, у него тоже было несколько вопросов о том, чем занимался Рамар… Но иллюзия уже погасла.