До дна

      Кареглазый всё приближался, и уже не возникало сомнений, что именно к Агате. Не дав ему остановиться, она решила заговорить первой:       — Доброго утра, — начала охотница с нападения, открыто смотря на собеседника с чуть приподнятыми в лёгкой улыбке уголками губ. — У вас возникли какие-то проблемы?       — Доброго, — такой подход заставил мужчину усмехнуться. — Что вы, какие проблемы. Меня зовут Гарт Мерсер, и я ваш новый напарник.       Агата приподняла бровь, выдерживая паузу. А он дальше продолжал смотреть на неё и как-то не спешил объясняться.       — Вы наверняка ошиблись. Я не подавала заявку на напарника.       — А я подал. Мой запрос очень быстро одобрили и подписали, — теперь уже мужчина улыбался, как малолетний засранец. — Обратился к высшему начальству, как вы и советовали.       Хьюз не любила показывать замешательство или явно уступать в контроле происходящего, поэтому и перебирала всевозможные варианты того, как могло такое случиться. Похоже, нарушитель спокойствия уловил недоверие в её взгляде и показал бумажку, где в конце на полстраницы была роспись. Бумажка оказалась документом о сотрудничестве, содержащим её имя и такое непримечательное дополнение, как Гарт Мерсер. И этого листочка уже было достаточно, чтобы она несла ответственность за их дружную команду. Агата присмотрелась к знаменитой росписи. Такая была в штабе только одна. У тех самых вышестоящих, а точнее — у одного, с которым она на короткой ноге.       И всё же до сих пор было непонятно, что происходило. В таком положении она застревать надолго никак не хотела. Агата длительное время не отвечала, но мужчина и не торопил. Быстрый и наглый. Раздражает. Это же надо было успеть за час ожидания оружия организовать оформление напарника, да и ещё на независимого охотника… И определённо он имеет какие-то свои виды на неё, раз побегал по этажам и добрался аж до самого Уорда, который и подписал её на эту абсурдную авантюру. Последнего она хорошенько пропесочит, как только разберётся с… Гартом?       — Ну, раз вы так говорите и ходите с такой важной бумажкой… то направляемся туда, откуда ваше тело будет проще всего тащить до штаба.       Охотница говорила об этом легко и даже в некотором роде с энтузиазмом. Будто и не она желала удачи новобранцам в том, чтобы те не сделали первую встречу с уродцами последней, и не её сейчас отрывали от дел. Тех было, как обычно, много, и с горкой. Но сейчас они привлекали однозначно меньше, чем перспектива протянуть одну самодовольную рожу по всей подстилке леса и дать насладиться всеми прелестями охотничьей жизни. От таких размышлений и глупо захихикать недолго.       Обычно она если и становилась к кому-то плечом к плечу, то действовала в общих интересах и обычно шла навстречу. Если уж и попадались новобранцы, а не коллеги, то руководила грамотно, чтобы не сдохли при первой возможности как в одиночку, так и в паре с кем-то. Теперь Агата бессовестно преследовала другие цели. Существование напарника — прямая угроза не только для её привычного уклада жизни, но и для образа человека. Дослужилась до своего звания и осталась живой при этом по большей части благодаря своей гибридности и связям с вышестоящими с самого детства. И в момент потерять хоть какое-то подобие нормальной и стабильной жизни из-за наличия напарника она не планировала.       Вне штаба неустанно процветала морось. Если ей кто и радовался, то только уродцы в лесу. Известно, что естественной слабостью существ являлось ультрафиолетовое излучение. В солнечные дни они вообще не высовывались, прячась в укромных местах и запечатывая себя в оболочку защитной слизи. Все протекающие в их организме процессы не были до конца изучены, и на этот счёт проводилось бессчётное количество исследований. А вот в пасмурные дни, когда интенсивность УФ-излучения заметно понижалась, они могли функционировать. Не все виды, да и к тому же резко спадал уровень реакции, регенерации и скорости. Идеально для вылазок за пределы стен. Основными целями, заставляющими людей высовываться из города, были исследование, анализ численности и общие изменения существ. Охотники не занимались истреблением уродцев как таковым. Это было попросту невозможно, учитывая колоссальную разбежку между количеством охотников и существ, недостатком информации и уже существующими методиками, которые только годились в качестве выживания и сохранении человечества.       К слову, самой Агате побоку на излучение. Вполне возможно, что это связано с её гибридностью. Она на многие вопросы о себе не могла ответить, поэтому со временем они перестали возникать.       Охотница спустилась по ступенькам крыльца штаба вниз, и прямо за ней последовала высокая фигура новобранца. Они перешли дорогу, оставив позади звуки проезжающих машин по мокрому асфальту. И мужчина даже никак не прокомментировал её слова о том, куда они направлялись. Только и слышно было неаккуратную поступь тяжёлых ботинок по участкам скисшей земли.       — Вы «городская», не так ли? — бестактно прозвучал вопрос.       Сам он и формулировка выдавали принадлежность Гарта к какой-либо из зон. «Городские», как выразился её драгоценный напарник, совсем другие цветочки. Подобного рода вопросы — своеобразное табу среди высшего общества центрального. Если им и хотелось разведать, откуда их собеседник, то об этом узнавали со всей деликатностью и скрытностью, задавая невинные на первый взгляд вопросы. Конструкция их беседы намного извилистее и изощрённее, нежели «краевиков», — людей, выросших или достаточно долгое время живущих в краевой зоне. Зачастую у городских глаза непроизвольно подмечали такое и без вопросов. Всё вопило в человеке о его жизни: одежда, манера речи, жесты, взаимодействие с незнакомыми людьми, реакция на что-либо. Буквально каждая мелочь. И одной яркой особенностью краевиков являлась бестактная прямота и некоторая наглость.       — А вот вы на городского не шибко-то и смахиваете, Гарт Мерсер, — так и не ответив на вопрос, указала охотница на принадлежность самого краевика.       — Спасибо, что подсказали, а то сам бы не догадался, — не без иронии отозвался собеседник, снова усмехаясь такой манере ведения диалога охотницы. — Вы правы, я родился и вырос в краевой зоне. Но, несмотря на это, моё отношение приветливее, чем у вас, городской.       От такого ответа Агата хмыкнула. А если быть точнее, скорее из-за чужого неприкрытого недовольства. Очень редко бывало, когда краевики жаловали городских. В принципе, у них были все обоснования для ненависти, потому как по большому счёту от них толком ничего не зависело. Они не могли изменить просто так своё место жительства и место работы. Свою историю и уклад жизни. И лишь потому, что родились не в той части города. От поколения к поколению люди улучшали и фиксировали нагретые места, дабы если и пришлось жить всегда по соседству с уродцами, то хотя бы в безопасности и при статусе. Сети систем, тянущиеся множеством связей сквозь весь город, только укрепляли неравенство.       Агату может и волновало это, если бы не собственная проблема, из-за которой её и так, и так не приняли люди из любой части. Остаётся не то что следовать этой системе, но и поддерживать её.       Весь оставшийся путь они прошли в неловком молчании. Ну как неловком, может для краевика и неловком, ведь Агата на коммуникацию не была настроена. Подопечный же интереса вызывал мало, и то только из-за своей настырности и того, как ему удалось выбить её особу в напарники. Девушка всё ещё свято верила, что это всего лишь ошибка. Уорд решил над ней так пошутить, да и после незабываемой вылазки новобранец сам сбежит.       Ближе к границе мужчина снова оживился:       — Сражаться придётся только мне? И так, на всякий случай, за сколько сто метров пробегаете?       Всё-таки заметил отсутствие снаряжения у неё. Действительно, очень странно, что не было оружия, когда она планировала целый день просидеть в штабе и помедитировать над документами. Как так получилось, что ему придётся справляться в одиночку? Просто невероятное стечение обстоятельств. Многое хотелось ответить и немногое вырвалось наружу:       — Да что вы? Переживёте. Я же для чего новобранцев-то беру: они у меня по заданиям бегают, а я так, чисто в качестве декорации, — улыбка продолжала сидеть на её губах.       В ответ фыркнули. Она осталась довольна.       Чем дальше они отдалялись от жилой зоны, тем заметно больше становилось старых построек. Забитые сыростью и безысходностью дома, ограждённые убогим подобием забора из деревянных досок, что косили в разные стороны. Заржавевшие, с выбитыми стёклами машины, встречающиеся иногда на пути и давно разобранные на запчасти. Раскиданный мусор в траве и гниющие вещи былой жизни, покинувшей эти места.       Живости придавал ветер, вольготно расхаживающий волнами поверх травы и расшатывающий ветхие постройки. Подобный вид наводил на мысли, что когда-то всё было по-другому. Граница — пережиток несостоявшегося будущего. Опасно находится здесь даже днём — встретишь в лучшем случае охотников из охранного подразделения, в худшем — уродца, которому удалось прорваться в город.       Спустя какое-то время они оказались у высокой под четыре метра стены из бетона, тянущейся далеко в стороны за пределы видимости. Сверху располагалась колючая проволока под напряжением и лампы, излучающие фиолетовый свет. Такую дискотеку и за полмили заметишь, даже в туман. Из-за подобной выраженной характеристики УФ-излучения многие существа уже заведомо обходили стороной даже что-то отдалённо похожее на этот яркий свет с фиолетовым тоном. Для охотников же эта преграда опасности не представляла, поэтому они спокойно прошли блокпост.       Больше Гарт вопросов не задавал и не пытался завязать разговор. Для того не было располагающей обстановки. Ты оказываешься в чужом мире, где не работают мораль и законы. Где то, что ты встретишь на своём пути, не будет думать, убивать тебя или нет.       Оно просто это сделает.       У тебя не возникает мысли, что ты умрёшь. Ты попросту это чувствуешь каждой клеткой тела. Чувствуешь молчание леса, что заставляет держать в напряжении слух и быть чувствительным к любому звуку. Шорох собственных шагов казался откровенно громким, и хотелось морщиться от того, насколько отчётливо трескался лесной мусор под ботинками при каждом твоём шаге.       Поэтому новобранец так остро отреагировал на звуки в высокой траве вдали. Сама охотница уже знала, что это за уродец будет: ей достаточно своего опыта и окружающих звуков с запахами.       — На двенадцать часов предположительно Лунник. Я — охраняемый объект, что предпримете? — сориентировала Агата своего подопечного.       Как бы она ни грозилась устроить сказочную экспедицию краевику, с этим шутить было опасно. Она не могла предугадать степень его страха и реакцию в экстренных ситуациях. Но и всё как на блюдце подавать тоже не хотела.       Тем временем новобранец переводил огнестрельное оружие в боевое состояние, снимая с предохранителя. После чего обошёл девушку, становясь впереди.       — Для начала посмотрю, что там за сюрприз, — мужчина приготовился, вытягивая вперёд руки, — потом решу, вышибу я ему мозги или нет.       Всё-таки ей не поверил. Тем не менее выглядел собранным и довольно спокойным, что одновременно и раздражало, и радовало. Наверняка не впервые с существами связывался, раз знал, что не все они кидались на тёплых и активно двигающихся людей. Или у него хорошая интуиция…       Относительно безобидных видов насчитывалось единицы, и одним из таких был Лунник. Их представитель вскоре сам показался, ловко выскакивая из дрожащей травы. Уродец был похож на смесь козла и Добби из Гарри Поттера: вытянутая по бокам морда, длинные уши и мелкие рожки. Размерами не больше крупной собаки, с костлявым, будто высушенным, телом и тонкой, иногда покрытой короткой белой шерстью кожей. Настолько тонкой, что можно было разглядеть всю кровеносную систему и пульсирующие внутренние органы. Оттого и создавалось впечатление хрупкости. Казалось, хватит несколько крепких ударов ногами с размаху, чтобы довести уродца до летального.       Существо передвигалось медленно из-за ослабления, однако на одном месте долго не застревало. Шумно сопело и фыркало. Лунник проворно работал передними конечностями, раскидывая листву, и жадно поедал всю живность, что находил. Уродец перебегал с места на место, полностью пренебрегая их присутствием. И всё же объект потенциальной опасности был довольно близко. Буквально десять метров, даже меньше.       В один момент существо остановилось, видимо, очень заинтересованное небольшой ямкой. Оно начало раскапывать её, да так, что земля отлетала кучками на несколько метров, и, к удаче Агаты, всё это счастье привалило напарнику. Мокрый песок, кусочки гниющей травы, остатки трапезы смачно влетало в Гарта, добираясь до самой макушки. Со свистом вышел воздух сквозь сжатые зубы. Из-за раздражения мужчина уже был готов нажать курок, спуская точно не одну пулю не на благодарное дело. Но сдержался, что удивило.       — А резон мне выделываться перед этой гадиной, если её не напрягает наше присутствие? — сообразил новобранец и отошёл в сторону, чтобы прилетало меньше, — будь за мной закреплён «охраняемый объект», то просто перевёл бы в другое место. Сэкономил на боеприпасе и времени.       — Очень хорошо, Гарт Мерсер! Как вы успели заметить, наше существование не в приоритете уродца. Агрессии и желания убить так же не наблюдается, — говорила Агата с подозрительной интонацией и, доставая из рукава метательный нож, медленно прошла вперёд. — Правда, таким безобидным оно будет до тех пор, пока его не потрогать. Почему бы, собственно, этого не сделать?       Охотница замахнулась рукой в сторону Лунника. Острый нож пролетел еле заметной тенью в воздухе и со смещением попал в уязвимое и крайне чувствительное из-за обилия нервов место: между лопаток. Существо истошно взвизгнуло и отскочило от места, которое уже не казалось таким безопасным. Затем животина изворачивалась всем телом под неестественными углами и неконтролируемо мотала головой в разные стороны.       — Чт… Какого, блять, вы творите?! — гаркнул напарник, быстро поворачивая голову к Хьюз и по-прежнему не сводя прицел с существа. Быстрое дыхание говорило о его злости, вызванной таким выпадом напарницы. Уродец в это время пару раз подёргался и свалился на землю в судорогах. Прошла долгая минута, прежде чем тело заново пришло в движение. Лунник резво отпрыгнул от людей и довольно-таки далеко: подобное позволяли жилистые задние конечности, что выглядели крупнее остального тела, оснащённые массивными копытами. Глаза-бусины стали озлобленными и были направлены прямо на своего обидчика. Из пасти текла чёрная жидкость, а грудная клетка чаще сокращалась с захлёбывающимся рыком.       — Перерубите шею, раскрошите череп, повредите позвоночник, используйте болевую точку в лопатке — всё, что доведёт с одного раза до смерти. По-другому сработает секундная регенерация и так будет продолжаться бесконечно, — на этот раз, впервые без издёвки, твёрдо проговорила капитан, в противовес своим действиям: резко отступала назад, тем самым провоцируя и существо, и напарника к активным действиям. Тварь немного помедлила и после напряглась, показывая всем своим видом, что готова к взлёту и крайне быстрой посадке с приветливо открытой пастью.       У Агаты было аж два варианта: забить огроменный и толстенный, позволив порадоваться подопечному за такое возмездие, или немного уйти в бок, насколько позволит время, и, перехватив существо в полёте, увести в сторону. Тем самым, как минимум, повредить руку из-за убойной силы прыжка. А Агата не настолько жестока к себе, чтобы лишать себя удовольствий онанизма и полноценной конечности. Очевидно, что её восстанавливать придётся, а это ещё одна несчастная выпотрошенная жертва леса. Да и напарника сейчас чутка расшевелить надо было, рассмотреть его пределы под влиянием происходящего.       — Премного благодарен за вовремя сообщённую информацию, — с неприкрытой злобой и презрением бросил Мерсер. Охотница только улыбнулась шире, ведь её цель — это показать, какое раздражающее и ничуть не плюшевое партнёрство их ждёт. Какая она до жути противная и противоречивая, вообще явно неподходящая кандидатура в напарники.       Когда же Лунник рванул к ним, вскакивая, Гарт понял, что это — единственный удачный момент, когда по нему можно прицельно попасть. Громкие хлопки от выстрелов стали раздаваться в пространстве раз за разом, отбрасывая гильзы на землю. Пули тупо вонзались в плоть с характерным звуком, разрывая её. Ровно семь выстрелов сделал Мерсер, прежде чем выпустить из рук револьвер и взяться за топоры, вынимая их из ножен.       Лунник из-за нескольких прямых попаданий упал недалеко от них, подвывая, словно ему снова всадили нож в лопатку. Мужчина не стал медлить и ногой с размаху ударил по рукояти того самого торчащего ножа, всаживая его ещё глубже. Существо выгнулось от резкой боли, после чего оно и вовсе потеряло связь с реальностью, когда занесённые вверх топоры на скорости въелись лезвием в позвонки. Один был всажен ближе к копчику, другой — к шее. Гарт тяжело и размеренно дышал, смотря на плоды своих трудов: чёрное месиво на его оружии, руках и куртке. Всё умудрился загадить, даже после своей смерти.       — О-хо-хо, как разошлись-то, — охотница явно выглядела довольной. Из-за той же лыбы во весь рот можно было не гадать. — Обиделись? Я ж предупреждала, что от меня сегодня больше функций, чем от декорации, не ждите.       Только закончила говорить, как напарник сразу продолжил:       — Знаете, хоть и создаёте проблемы, но вы всё же умеете проявлять своеобразную заботу, — сквозь тяжкий вздох сказал напарник и вытянул топоры из туши существа. — Прямо-таки тряслись над тем, как бы оно не переключилось на меня, разыгрывая отвлекающую приманку.       Агату нехило дёрнуло от такой наблюдательности подопечного, хоть и не до растерянности. Этого было недостаточно для того, чтобы сковырнуть её маску, но с ним нужно быть осторожнее.       — Идёмте, герой деревни, у нас ещё очень-очень много интересных дел, — проговорила девушка с неизменной улыбкой, делая вид, что всё благополучно пропустила мимо ушей.       Путь обратно оказался не примечательнее первого раза. Неторопливо шли и сворачивали там, где были до этого. Возможно, поэтому время тянулось с отвратительной скоростью. Из хорошего: охотница могла покурить. Не сказать, что это нельзя сделать в кабинете, однако на свежем воздухе как-то было приятнее. Особенно блаженно наблюдать при этом за лицами прохожих в центральном. Все были такие искривлённые осуждением и уверенностью в том, что они могут себе это позволить. Подобное злило бы только в одном случае: если бы она не знала, как эти «правильные» люди каждый вечер совком пепел выгребали, придерживая между зубами сигарету.       Штаб встречал их привычной суматохой в фойе из-за поступающих новобранцев. Группки охотников и их подопечные быстро передвигались, выходя то из оружейной, то из «прачки» — места, где можно постираться и помыться после особо удачного захода на существ. Вообще, в учебном подразделении было в достатке интересных мест. Взять те же лаборатории, находящиеся на подземных этажах, или крематории, где сжигались все биологические отходы, то есть тела существ после изучения. Иногда Агата там бывала, если у знакомых выпадала смена. Всё же проще здесь подкрепиться, пока никого нет, нежели за пределами стен бегать за уродцами.       Затем начался бесконечный ряд ступенек на лестнице. Охотники были счастливыми обладателями целой махины с бессчётным количеством этажей, поэтому существование лифта никого не смущало. Зато охотницу ещё как. Стрёмная и гудящая коробка из железа как-то не внушала доверия её сущности, поэтому девушка всегда отдавала предпочтение лестнице.       Четвёртый этаж сильно разнился с первым. Его тишина и размеренность ощущались сразу же после входа. По пути встречались ещё работники, только уже более разношёрстные и не такие суетливые. Кто-то в длинном халате и с толстенной папкой под мышкой; кто-то в деловом костюме и разговаривал по телефону; кто-то шёл с коллегой, а в руках держал стаканчики кофе, видимо, только с перерыва возвращались. Но всех их объединяло одно: каждый встречал Агату приветствием или хотя бы кивком головы, с интересом рассматривая, кто же с ней шёл рядом. Конечно, обычно это место занимал её верный рыжий пёс, а не мужчина помоложе да попредставительнее. Видно было, что для Гарта такое внимание в новинку. Наверняка возникали вопросы, но, пообщавшись с ним, охотница была более чем уверена, что мужчина ничего не спросит. Ни сейчас, ни в будущем. Он по большей части наблюдатель, хотя проскакивали вопросы безупречные по прямоте, от которой сами рельсы плакали.       Агата также заметила, что, несмотря на его откровенное рвение стать именно её напарником, он как-то не старался подхалимничать. Наоборот, принимал такой же оборот общения, как и она с ним. Либо самоуважением не обделён, чтобы проявлять желание сотрудничать, но не позволять только из-за этого относиться к себе, как к собачонке на побегушках или словно ему делают одолжение. Либо ему что-то нужно. Она же склонялась к тому, что подопечный виртуозно совмещал оба варианта.       Наконец-то Хьюз свернула у двери, находившейся в конце самого неприметного коридора. На ней висела чуть покосившаяся табличка «Архив».       Взгляду открылся небольшой, залитый естественным светом проход, стены которого состояли из невероятно высоких стеллажей, тянущихся до самого потолка. На длинных продольных полках чего только нельзя было найти: самые разные по возрасту и толщине книги, длинные свёртки, смутно похожие на карты, кипы небрежно сложенных бумажек и рукописей. Это уже выглядело внушительно, однако связанные бечёвкой целые небоскрёбы книг, растущие из пола, добавляли массивности. На их верхушках лежали ещё книжки, правда, в раскрытом виде и с множеством пометок карандашом. Сам же проход имел логичное завершение в виде добротного деревянного стола вытянутой формы.       Можно было подумать, что это рабочее место занимал определённо не самый последний работник в штабе, но как только внимание сместилось на содержимое… Стопки старинных рукописных книг и ещё стопки со сложенными бумагами, где имелись записи, раскрытые блокноты со списками и отметками чего-то. И ещё стопки, стопки, стопки. Из-за них и места свободного не видать. Только одинокий высокий стул со спинкой, что прятался за столом поближе к окну. Причём то имело весьма удобное расположение: человек сидел к свету спиной, при чтении и письме глаза не слепило. Если присмотреться, то это было не всё. По бокам от рабочей зоны располагались проходы, и каждый вёл в помещения за стеллажи.       — Обживайтесь и изучайте теорию от корки до корки, чтобы быть готовым на все случаи жизни, — нечто в голосе Агаты проскальзывало саркастичное. — Можете спрашивать, где что находится. Подскажу, в случае чего. Наверное.       Они прошли внутрь. Новобранец с интересом рассматривал обстановку, в которой девушка предположительно проводила большую часть своего времени.       — Серьёзно? Архив? Только не говорите, что это ваш кабинет и мы теперь два весёлых червя, — без энтузиазма прокомментировал новобранец тухленькую перспективу развития своей карьеры.       — Мы два не очень весёлых и не очень довольных жизнью червя, прошу не путать, — лениво отозвалась охотница, скрывая раздражительность, и направилась прямо к столу. Скинула с себя пальто, повесив на спинку стула, и не без удовольствия уселась. — Если что-то не устраивает…       — Да-да, слышали про «выход там». Как-нибудь сориентируюсь.       Агата подняла глаза на мужчину. Тот уже мастерски прикинулся крайне заинтересованным в грудах макулатуры на полках, медленными шагами протаптывая дорожки около стеллажей.       Люди всегда понимали, когда она на них смотрела. Взглядом абсолютно прямым и шедшим в открытую. Да и ещё голубые глаза… Ей не раз говорили, что они из-за цвета казались бездушными и некомфортными, как будто в тебе видели всё. Твои страхи, желания, надежды. И была одна характеристика, которую Хьюз неприятно признавать: взгляд хищника. Её личная особенность, которую не могли объяснить окружающие. «Пристальный и неподвижный, как перед нападением», — фраза, крепко засевшая на подкорке сознания.       Поэтому охотница была уверена в знании Гартом того, что она рассматривала его, иначе бы сейчас не красовался с разных сторон. Вот тебе сбоку, вот со спины. А хочешь ещё лицо рассмотреть? Пожалуйста, постою с задумчивым выражением и буду пялиться в раскрытую книгу.       Грех таким не воспользоваться.       Первым, что заприметила девушка ещё утром, были карие глаза. Не до черноты бездны, но насыщенного цвета тёмного дерева. Яркие и с индивидуальными крапинками. Выделяющиеся темные брови, грубо изогнутые к переносице, делали его взгляд сердитым, угрожающим. Нос с неприметной горбинкой был прекрасным дополнением.       Главным акцентом всё-таки была верхняя часть лица. И немалую роль в этом сыграли волосы: такого же насыщенного каштанового цвета, как и глаза. Не слишком короткая стрижка с убранными висками и объём чуть вьющихся прядей. После взгляд наткнулся на длинную шею, уходящую в расслабленные плечи. Не сказать, что широкие, но определённо имеющие массивность и не скрываемые даже одеждой мышцы. Такая же история и с ногами. Не высушено-жилистые, а с массой и упругой шикарной задницей. Выделялся и внушительный рост. Длинные руки и пальцы. Длинное тело и ноги. Красивая блядь, как ни посмотри.       Со смаком всё рассмотрев, Агата перевела взгляд на дверь. Слух и обоняние у неё острее человеческого, поэтому ей некоторые вещи были известны заранее. Через минуту по ту сторону двери, а именно с коридора, послышались плетущиеся шаги. Словно их обладатель ну настолько не хотел появляться в архиве, что до невозможного медленно оттягивал момент презентации собственной персоны. Дверь ещё скрипуче и тягостнее, чем обычно, открылась.       — Уже на месте? — сделал для себя не самое радостное открытие помощник. По его интонации это было более чем слышно. — Там Абрам в третий раз оставил заявку на сотрудничество. Уорд молчит, к тебе отправил.       Взгляд рыжего, полный неприкрытого сомнения, был направлен прямиком на новобранца. Чужой среди знакомой среды обитания. Вард чуть нахмурился и, закрывая за собой дверь, неторопливо зашёл в помещение.       Ну конечно Уорд молчать будет. Ну конечно к ней отправит. Собственноручно напарничка ей подписал, да еще такой, что до сих пор не влетел с ноги охотницы обратно к нему в кабинет. Предыдущих только так и отсылала, а этот что-то живучий, вот и Абрама пока не пихает. Так, вежливо на виду держит, если вдруг насчёт нынешнего передумает.       Как же всё раздражает.       Радовал только Вард. Агата, в принципе, не удивилась его появлению. Рыжий пёс имел замечательную тенденцию появляться тогда, когда исключительно был нужен. И о своём присутствии всегда давал знать громкими и шаркающими шагами, шумным сопением при недовольстве — а недовольным он был всегда — и неизменным басом голоса. Потому девушка его услышала ещё в начале коридора, пока тот страдальчески плёлся, словно ему не сорок, а все сто вчера исполнилось.       Чисто из вредности Хьюз ничего не ответила подопечному и переключилась на помощника, хоть и заговорил он позже первого.       — Абрам пусть идёт лесом к своим собратьям. Если будет возможность, можешь передать моё пожелание от своего лица, ибо слишком обрадуется от моего личного обращения, — не поднимая глаз, Агата одновременно записывала что-то и говорила. — А что касается Уорда. Паразит, похоже, ещё не планирует отцепляться…