«В черной пучине вода глубока, И цветом она — как тушь. Говорят, в ней живет священный дракон, Которого не видел никто. Над самой водою воздвигли дом — Построили храм дракону. Дракон не может быть божеством, Таким его сделали люди. Война, недород, наводненье, засуха, Мор или злой недуг — В сёлах всегда говорят одно, Что это принес дракон. Крестьяне ему отдают свиней И льют в его честь вино, А утром и к ночи дракону мольбу За них возносят жрецы… И вот приходит, приходит бог — Ветер порывами бьет. Бумажные деньги летят, летят, Колышется шелк зонтов. Когда уходит, уходит бог, Тогда утихает и ветер. Гаснет, гаснет курений огонь, Стынут блюда и чаши. Мясо горой Лежит на прибрежных камнях. Капли вина Блестят на траве перед храмом. Не знаю — на долю бога-дракона Придётся ли что отсюда, Но мыши лесные и горные лисы Пьяны всегда и сыты. За что это счастье лисам И чем провинились свиньи: Сколько уж лет, как режут свиней, Чтоб ими кормились лисы! О том, что лисы за бога-дракона Пожирают его свиней, Покрытый воды девятью слоями, Знает дракон иль нет?»
До чего меткие строки. И слог хороший. — Поняла метафоры? — Хуа сощуривается и хихикает в ответ на возмущённое хмыканье — А теперь угадай с трёх раз, чьё сие творение. — Цзян Фэнмяня. — Ху знает что права ещё до подтверждения от подруги — То-то он в последние дни совсем не баловал гостей своим обществом. — Собираешься с этим знанием что-то делать? — ленно интересуется Цзиньхуа, склонив голову к плечу. — Если у моего любезного папочки кишка тонка объявить войну, когда ему с какой-то стати сделались позарез нужны богатства другого клана, это уж точно не вина Молодого Господина Цзян. — разводит руками А-Юань — Хотя мне даже досадно, что эта фиолетовая тень опять пропускает заслуженную славу сквозь пальцы. — Опять? Цзыюань делится с подругой подслушанными обрывками разговора Фэнмяня с тем старостой. — Ума не приложу, зачем добровольно не высовываться из тени ради какого-то гуляки, за которого ты вечно выполняешь его обязанности и который за целую неделю едва ли хоть раз поговорил с тобой. — раздражённо фыркает она под конец рассказа. — Тебя так волнует признание заслуг наследника Цзян? Лукавый взгляд Цзиньхуа поднимает внутри неясную пока волну. А-Ху быстро скрещивает руки на груди и выпаливает: — Просто не понимаю, как кто-то может так себя не уважать! — и резко развернувшись, поспешно уходит в сторону выделенных ей комнат. Правда, донёсшееся из покоев отца озабоченное бормотание заставляет изменить курс. — Да что могло пойти не так?! — бурчит тот, шатаясь по комнате от стены к стене — Этот безмозглый пропойца никогда ещё не проверял мои слова! Ужели заподозрил подвох?! — Не льсти ему. — снисходительно фыркает девушка, приваливаясь к косяку со скрещенными на груди руками — Тебя Молодой Господин раскусил. Вызови его на поединок, как хоть сколько-нибудь стоящий заклинатель. Если твоё ядро ещё не зачахло окончательно под кипами бумажек, разумеется. — Следи за языком! — срывается на крик он, останавливаясь как вкопанный — Что ты вообще умеешь, кроме как произведение искусства из себя лепить да железкой размахивать?! Я мудрый правитель… — Да ты просто слабак. — выплёвывает Юань и поворачивается, чтобы уйти — Цзян Фэнмянь обыграл тебя в два счёта, несмотря на вроде как огромную фору в опыте. Значит вся эта твоя болтовня про мудрость — не более чем жалкие попытки оправдать трусость. — Змея! — летит в спину. От хлёсткого поворота полетает подол. В светло-серых глазах отражаются яростные искры, которыми плюётся фамильное кольцо. — Ещё одно слово — и твой юньмэнский повеса обо всём узнает. — на грани рыка шипит заклинательница. — У тебя нет доказательств, дурочка. — мстительно фыркает Глава Юй. Задачки Цзыюань опасно сужаются. Оголив зубы в оскале, она язвительно выговаривает: — А с чего бы твоей собственной дочери на тебя клеветать? Глядишь Глава Цзян не все мозги ещё пропил — перестанет так наивно в твою дружбу верить, присматриваться начнёт… Мужчина не успевает ничего ответить, а девушка уже грохочет каблуками прочь.***
Около месяца спустя.
Разворот, подсечка, резкий удар с коротким замахом — затупленный меч, вылетев из руки Цзян Фэнмяня, падает на землю. А-Юань, пытаясь хоть немного отдышаться сквозь гордую улыбку, испытующе всматривается в лицо проигравшего, однако тот остаётся совершенно спокоен — лишь соединяет руки в уважительном жесте и слегка склоняет голову со словами: — Поздравляю, дева Юй. — в голос прорывается усталость, но в бледной улыбке ни капли фальши. — Не стыдитесь, что уступили девушке? — любопытствует заклинательница между жадными глотками воды. Юноша, оторвавшись от своей в два счёта ополовиненной фляги, пожимает плечами: — С какой стати? Женщины-воительницы тренируются наравне с мужчинами, да и мощь золотого ядра от пола никак не зависит. Вы хорошая фехтовальщица — неудивительно, что вышли победительницей из нашего поединка. — А хотите ещё поиспытывать везение? — хищно сощуривается Цзыюань, поигрывая своим так называемым оружием. Он бросает взгляд на успевшее миновать зенит солнце. — Один раз — с радостью, но не больше: у меня ещё есть дела перед отбытием из Клана Юй. — Ну тогда не просите потом нового шанса. — самодовольно пропевает она, занимая исходную позицию. Выпад. Стайка бабочек тревожно вспархивает врассыпную. Фэнмянь тотчас останавливает своё оружие, приоткрываясь. Мм, какой шанс! Косой укол снизу в печень. Увернулся. Девушка наносит серию быстрых рубящих ударов, её противник проворно уклоняется, прислонив меч к груди. Но один раз она успевает задеть юношу, когда он бросает взгляд на улетающих бабочек. Заклинатель, не отвлекаясь от движений противницы, перебрасывает меч из «раненой» руки в другую и переходит в нападение. Блок, блок, блок. Снова блок. Прыжок назад, рубящий удар с разворота. Отразил. Зато открылся! Резкий бросок вперёд, колющий удар. Гули! Ху теряет равновесие от последовавшей сразу за внезапным уколом под ребро подножки. Группируется в падении. «Острие» клинка проходится наискось от плеча до конца лопатки. Рубануть по ногам, перекатиться, вскочить. Цзян начинает правдоподобно хромать. Укол. Блок. Контратака. Шаг, поворот, выпад. Замах, удар. Подсечка. Заклинатели больше двух часов кружат по тренировочной площадке, беспрестанно маневрируя и применяя всё более сложные приёмы. Фиолетовое ханьфу обзавелось очередной дырой. Сапоги, подол и штаны уже насквозь испачканы. С висков градом катится пот. Юань алчно хватает ртом воздух. В глазах Фэнмяня пляшет азарт. Клинки скрещиваются. Цзыюань напряжённо наваливается на свой меч, вкладывает всю силу. А в следующий миг еле успевает выставить руки, чтобы не рухнуть лицом в землю. Стремительный укол в кисть — и Цзян вырывает меч из на миг ослабившей хватку руки. Надо дёрнуть за ногу, лишить равновесия. Увернулся. Сзади придавливают, обездвиживая, лезвие касается шеи. Другое прижимает запястье. — Та-ак, кажется, нашему паучку придётся признать поражение. — присвистывает А-Хуа. От её тона Юй давится воздухом. — Ну и что здесь весёлого?! — О, я просто радуюсь, что для моей подруги наконец сыскался достойный противник. — продолжает потешаться девушка — Не ты ли вечно жаловалась, что вокруг одни слабаки — даже не размяться толком? Прежде чем Юань успевает высказать этой насмешнице всё что думает, Фэнмянь серьёзно произносит: — Быть достойным противником для вас — честь для меня. Он отпускает побеждённую и, убрав своё оружие, протягивает ей руку. После секундного раздумья заклинательница хватается за неё, быстро и крепко. Впрочем, юноша даже не пытается в последний момент отдёрнуть ладонь равно как и перекинуть А-Ху через себя или заставить вновь упасть — он действительно даёт опору, помогая подняться, и возвращает меч. А потом невидяще забирает руку и опускается на колени возле того места, где соприкоснулся с землёй клинок А-Юань, осторожно поднимает маленькое синее пятнышко и чуть слышно вздыхает, присмотревшись к нему. А после, кивнув девушкам на прощание, уходит с мёртвой бабочкой в ладони. — Ты влюблена. — безапелляционно заявляет Цзиньхуа с обличительной ухмылочкой. Цзыюань немедленно ощеривается: — Что за ерунда! Подруга издаёт звонкий смешок и складывает руки на груди: — Да ты на меня и то фыркаешь, когда я тебя побеждаю, а тут такое спокойствие. — кровь бросается в лицо девушки, а будущая Мадам Цзинь, хищно вглядываясь в эту картину, тянет — Призна-ай. Рукоять меча гулко врезается в ножны. — Прекрати молоть чушь! — рычит Ху сквозь прерывистые тяжёлые вдохи, а потом, круто развернувшись, чеканной походкой покидает тренировочную площадку. Её фляга с водой так и остаётся валяться на стойке с оружием.