нейротоксин

      Шарканье потертых кроссовок заполняет собой полупустой коридор. Крис, оглядываясь в поисках кабинета директора, тащит за собой парней, чьи вопли звучат похуже одичавших детей. Один из кроссовок Чанбина липнет к полу, и по коридору раздается шквал брани, из-за чего оставшиеся на этаже студенты теперь таращатся прямо на них, незаметных до этого самого момента.       — Фу, блять! — пока Бин разевает рот в новом приступе ненормативной лексики, Джисон почти падает на пол от смеха, хватаясь за живот и всхлипывая.       Чанбин замахивается, отдирая подошву от жвачки, лужицей прилипшей к ребристой платформе, но его рука замирает в воздухе, так и не достигнув цели.       — Вы угомонитесь, блять, или нет? На нас все смотрят, идиоты. Чанбин, успокойся, мы скоро выйдем отсюда. Потерпи, пожалуйста. — Чан прожигает взглядом, опускает двумя словами, впитывая в себя гнев и безрассудство. — Мне нужно место в этом колледже. И вы сами поплелись за мной, я вас никуда не тащил. Джи, встань с пола! — Джисон подрывается быстро, но все еще надувает пухлые щеки, пытаясь сдерживать смешки над старшим. По колледжу ходят те, кого он едва на два года старше, а у самого в кармане блестит кастет, переливаясь на солнце, а шея же увязла в шипах от вытатуированных роз.       Угомонив двух отпетых, Крис двигается дальше, встретившись взглядом с низкорослой уборщицей. Та окидывает взглядом двух упырей в черном, что стоят за спиной аккуратно одетого в учительский кардиган Чана с укладкой на волосах. Она тянет с ответом, увиливает, будто боится, что те на нее накинутся. Чан следит за ее взглядом, оглядываясь на своих парней позади. Затем кивает в сторону, грозя взглядом, и те раздосадованно отнекиваются, но все равно плетутся к подоконнику.       Заполучив нужную информацию, выбитую прилежным видом и грамотной речью, Крис кивает в сторону кабинета в самом конце коридора, постепенно набивающимся грудой студентов. Чанбин тащит Хана, который пытается в моменте увести за собой какого-то несчастного парня, не успевшего по-тихому пройти мимо. Чан отвешивает младшему подзатыльник, бормочет что-то в качестве извинений студенту, параллельно усаживая их всех напротив кабинета с надписью «директор».       — У нее что, усы? — Бин склоняет голову, в пол голоса спрашивая и не сводя взгляда с низенькой женщины, которая еле решилась протиснуться в конец коридора с ведром и тряпкой. Коридора, который вновь заполняется звонким смехом Хан Джисона и подавленными смешками Криса и Чанбина, что в конец отпугивают несчастную пенсионерку своим поведением.       Бан Чан вмиг успокаивается, как только раздаётся голос бухгалтера, оповещающий о том, что у директора выдалась свободная минутка. Шикает в сторону младших, прося не разгромить колледж в его отсутствие, а сам поспешно исчезает за дверью кабинета. Помещение просторное, но скудное. В кабинете пахнет отксерокопированными документами, дешевой туалетной водой, витающей в воздухе и отчаянием.       — Что вы хотели, молодой человек? У меня не так много времени на беседы. — мужчина хлипкой комплекции, не отрываясь от пожухлого журнала для студенческих характеристик, ладонью даёт Крису понять, куда можно присесть. Кресло скрипит несмазанными винтами под весом парня, и вместе с противным скрипом директор наконец поднимает голову, стягивая очки с переносицы. Трет глаза усиленно, будто они пытаются выпасть, мнет шею, казалось бы еле поддерживающую его голову, а затем слегка расправляет галстук, направляя взгляд в лицо Чана.       — Я заходил на сайты колледжей, на вашем есть вакансии. Мне хотелось уточнить, осталось ли еще место учителя по иностранному языку. Я принес всю нужную документацию, опыт есть: я в школе работал более двух лет с младшими и средними классами. Поймите, в прошлой школе прошла волна сокращений, а в вуз меня не возьмут, причины у них всегда найдутся. Мне правда нужна эта работа. — Бан мял костяшки пальцев, полоща кожные складки, тряс ногой, чтобы вибрация в голосе не выдала с потрохами.       Мужчина в выцветшем костюме подвинул к себе папку с фальшивыми или выбитыми битой лицензиями и характеристиками. Чан следил за движениями его зрачков и кончиков пальцев, сжимал кулаки в карманах джинсов, будто готовился прижать доходягу напротив к стенке, лишь бы выбить себе место в обвалившемся колледже. Его взгляд улавливал любую мелочь, бесконтрольно пялясь прямо в лицо директора, направил бы тот взгляд на лицо Криса — точно бы завопил. Дышать становилось сложнее, Чан чувствовал, как рассудок покидает голову, пока напротив слишком громко шуршат листы еще вчера несуществующих документов.       — В папке есть документы с постановлением окружного суда и органов опеки. Кого опекаете? — единственной настоящей бумагой был этот худощавый лист, на который Чан убил больше пяти лет, делая все, лишь бы Чонина не отдали в приют, а ему разрешили стать официальным представителем. Бан Чан делал буквально всё, чтобы отгородить младшего от родителей и дать ему жизнь получше, а после дтп все наконец встало на свои места.       — Одного парня. Мы знакомы с детства. Я взял над ним опеку, когда его родители погибли в автокатастрофе. — при упоминании Чонина, ногти впились в кожу с новой силы. Пристроить его на учебу с льготами было чуть ли не важнее работы. Крис чувствовал, как от волнения и кипящей крови закладывает уши.       — Благородный поступок. — Перевернув следующий лист в папке, мужчина вновь покосился на парня в кресле, будто сканируя ложь, льющуюся изо всех сторон. — Но я не смогу взять вас на работу учителем сейчас.       Крис чувствовал эти сотни игл, вмиг воткнувшихся в область живота. Чувствовал, как закипает. Чувствовал жар и агонию, был готов разнести всё, но лишь шумно выдохнул, собираясь встать и выйти, возможно разбив кому-нибудь лицо об угол коридорного подоконника. Он слышал, как за дверью переговариваются с живостью в голосах Хан и Бин, хотел поскорее убраться отсюда, потащив их с собой выбивать душу из кого-нибудь.       — Но я не сказал, что не смогу принять вас стажером. — В глазах почернело от облегчения и закружившейся головы. — Один из преподавателей не может регулярно соблюдать свой рабочий график, ребенок в тяжелом состоянии, все еще в реанимации. Поэтому я думаю, что могу пристроить вас стажером, чтобы вы помогали ему с нагрузкой, проверкой работ, а иногда и заменяли, если вдруг что. Вас устроит это предложение, мистер Бан? — Чан поднялся на ватные от напряжения ноги, протянув сухую ладонь.       — Да, да, спасибо вам огромное. Меня устроит любое предложение. — сжав мелкую ладонь директора колледжа, Крис решил выдавить самую искренне-искусственную улыбку в своей жизни, поспешно собирая папку с бумагами под мышку.       — И стажер Бан, захватите с собой характеристику вашего паренька из его старой школы… вот, вот эти бумаги заполните и приходите завтра к семи утра, без опозданий. Старший стажер все вам расскажет, а я попробую пристроить… Чонина к нам в колледж. Жду вас в понедельник. Без опозданий! — Директор поднялся со своего стула, еще раз пожав руку Чана на прощание.       Вручив бумаги для Чонина, выдвинул его за дверь. Бан Чан сжал листы, давя истеричную улыбку, и слегка подрагивая кончиками пальцев.       — Он всегда так улыбается? Выглядит пугающе. — Джисон склонил голову на бок, с толикой недоверия поглядывая в сторону Криса, а Чанбин подорвался, завопив вопросами.       — И? Ты убил его? Мы уже можем свалить из этого засральника?       — У меня новая работа, упыри. — сказал старший, светя листами перед их лицами.       — Ююхуу! Надо отметить! Проставляешься! — Джисон засмеялся, поблескивая сережками в хрящиках от солнца меж жалюзи, а Крис отвесил ему очередной подзатыльник. — Ай. Да за что?!       — Только двенадцать вдарило. Как в тебя столько вмещается? Худой же, как палка, так еще и вливаешь в себя сутками.       — Вай, вай. Если вы, старперы, пить не умеете, то не лезьте к подрастающему поколению. Да я хоть куда, ясно? — Хан заметался, отсвечивая в глаза своими кислотно-яркими кедами, пытаясь продемонстрировать всю свою мощь коридору колледжа.       — Да пошли уже, малявка. Иначе я тебе твой же кастет в рот запихну. — Джисон надулся, не заполучив нужного внимания, но быстро подстроился под свою банду, рассекая коридор из студентов, все еще пялившихся на них, словно в зоопарке.       Дом встретил одного из своих хозяев запахом свежей гари, солнцем в прорезях полупрозрачных жалюзи и ароматом белоснежных лилий в волосах цвета первого снега. Чонин вертелся возле плиты, что-то быстро бубня под нос, на кухне стоял запах чего-то давно спалённого, а в раковине лежала алюминиевая горка из сковород и пяти тарелок, а завершалась композиция, поблескивающая металлом на солнечных лучах, пластиковой ложкой. Не заметив присутствия Криса на кухне, младший продолжал в нарастающей волне паники кружиться возле вновь сгоревшего риса с овощами, смешно подпрыгивая.       — Блять. — сдавшись, Чонин выключил газ, смыкая пальцы на переносице и направляясь к окну, чтобы проветрить помещение. Только вот он не заметил, как за шефством на адской кухне провел более трех часов, и хëн уже давно должен был вернуться с собеседования.       — Ну что, лисёнок? Что подашь к обеду? — Бан Чан, скрестя руки вместе, вопрошая склонил голову, и с насмешкой взглянул на своего младшего. Продолжая посмеиваться, он отслонил спину от дерева, и закинул руки на плечи Чонина, приподнимая выбритую в углу бровь вверх.       — Хен?! Т-ты уже вернулся? — Чонин бегал глазами-бусинами по лицу старшего, пытаясь загородить хаос, который учинил на их кухне. — Я-я не слышал, как ты вошел. Как собеседование? Устал? Тебя взяли? Есть хочешь?       — Чш, чш, не так много вопросов. — Вновь с едва заметной теплотой в улыбке проговорил Крис. — Не пытайся перевести тему, горе повар. — Щелкнув младшего по носу, Бан Чан отпрянул от его плеч и глубоко вздохнул, смотря на плачевное состояние посуды, раковины, плиты и продуктов.       Чонин прикусил губу, стягивая с себя фартук с фиником с поварешкой в руках, потер шею, а потом запрыгнул на стол в полуметре от сосредоточенного Чана, который с нечитаемым выражением лица сейчас пытался оттереть разводы и отодрать подгоревший рис от поверхности электрической плиты.       — Прости, Чанни-хен… я пытался приготовить жареный рис с овощами, потому что он твой любимый. Я подумал, что после собеседования в колледже смогу тебя расслабить и порадовать, но… — Не закончив мысль, Чонин опустил голову, виновато перебирая складки на домашних штанах, в некоторых участках опрысканных подсолнечным маслом.       — Все нормально, Нини. Я все уберу. И я принес нам обед, возьми пакет из прихожей и накрывай на стол, пока я убираю последствия твоей самостоятельности. У меня есть новости, и они важнее пострадавшей от твоих рук кухни, правда. Не вешай нос, ладно? Я не злюсь. — Вновь щелкнув по носу младшего резиновой перчаткой, Крис сомкнул глаза в легкой улыбке и продолжил отмывать плиту.       Когда оба уже звенели металлическими палочками о края тарелок, Чан украдкой взглянул на младшего и отложил приборы, кашлянув в сомкнутый кулак. Чонин поднял взгляд в ответ, замирая с ложкой супа в ладони, слегка напугано, но с блеском надежды в бусинах вместо зрачков и подрагивающими полумесяцами.       — Насчет собеседования. — Старший отпил ледяной воды, уставившись в одну слепую точку в лице младшего, ненароком прохрустел суставами. Чонин перестал двигаться. А на секунду показалось, что будто бы и равномерно дышать. Он опустил голову, компульсивно зачесывая за мочки ушей первый снег, и ожидал продолжения новости.       — Меня приняли стажером. — Усмехнувшись, Крис вновь отпил глоток манящей горло жидкости, наблюдая за тем, как младший встрепенулся и заблестел ямочками, сужающими чересчур довольный лисий прищур.       — Серьёзно? Не шутишь? — Дождавшись отрицательного кивка головой от хена, Чонин подскочил с места и быстро переметнулся на его колени. — Чанни-хен, теперь у нас есть больше возможностей для того, чтобы я выучился дома и ты перестал меня опекать! У тебя будет вторая работа. Поздравляю, хен! — Чонин резво вжался в грудную клетку старшего, с двух сторон обвивая его руками.       Крис редко отвечал на подобную тактильность, но запах лилий на первом снегу и такие живые полумесяцы на лице младшего завладели мыслями, проникая все глубже, а руки сами потянулись в ответ. Бан Чан втянул теплый и родной запах, уткнувшись в плечо. Стал пересчитывать ярко выраженные спинные позвонки слегка подрагивающими кончиками пальцев.       — Есть еще новость, Нини. — Незаметно для младшего он скользил ладонью по ребрам, касаясь будто невзначай, но на самом деле пытаясь дотронуться до истины, что скрывал парень за лучистыми ямочками. Он пытался отвлечь его, завладеть вниманием, слегка опуская ниже бёдер его ноги, лишь бы те не касались израненных костей.       Чонин с остатками искорок восторга проследил за взглядом старшего, будто опасаясь того, что на этот раз новость хорошей не будет. Но Крис зачесал кончиком пальца его выбившиеся пряди, стал сверлить взглядом, не давая отвести обратного.       — Директор колледжа, услышав о том, что под моей опекой живет осиротевший подросток, у которого нет возможности доучиться в старшей школе, согласился на то, чтобы ты начал обучение в его колледже. Как раз то, что ты и на работе будешь под моим присмотром его завлекло. Ну и я слегка приврал в твоей характеристике, поэтому… — Не успев закончить, Крис должен был приложить максимум усилий для того, чтобы младший не повалил их стул, который уже давно болезненно скрипел под весом двух взбудораженных тел.       — Чанни-хён! Спасибо, спасибо, спасибо! Я обещаю, что не подведу, правда! Я клянусь, что ты не будешь разочарован. Я выучусь. Я смогу. — Бормоча последние слова уже в середину чужой шеи, Чонин слегка задрожал, что не ускользнуло из внимания старшего.       Крис чуть строже сжал его в своих руках, поднимая подбородок младшего из воображаемого телесного укрытия от взгляда напротив. Чонин не сверкал бусинами вместо зрачков, делая вид, что увлечен рассматриванием жженых каштанов в переливающихся на солнце прядях старшего.       — Чонин… Чонин, посмотри на меня. — Пытаясь вернуть на себя его внимание, Чан сомкнул на подбородке парня два пальца, улавливая сверкающий влагой взгляд. — Я никогда не перестану защищать тебя. Ты никогда в жизни не сделаешь мне больно тем, о чем так назойливо сейчас думаешь. Я не отпущу тебя. Я никому и никогда не позволю больше тебя обидеть. Я не позволю кому-либо причинить тебе боль. И я никогда, понял меня, никогда не перестану любить и опекать тебя, чтобы ты ни сделал. Ты мой младший. Ты мой лучший друг. Ты моя семья. Ты мой. — Смахнув скользящую вниз прозрачную дорожку тонких слез, Крис чуть сильнее надавил на его подбородок, ставя тем точку на сказанном.       Чонин смотрел сквозь взгляд старшего. Проникновенно и отчаянно следил за расширенными зрачками, почти не моргая, и не замечая того, как горят от слез и странного желания щеки.       Бан Чан собирался встать, смещая его ноги в сторону, но Чонин вернул их назад. Продолжая следить за глазами, младший шумно выдохнул, и оперся руками о края стула.       — Чонин, давай закончим с уборкой. Я хочу отдохнуть. Тебе ведь…       Один миг. Миг, пронесшийся перед глазами прежде чем, поддавшись вперед, Ян Чонин угодил в собственную ловушку. Он быстро сомкнул губы на устах старшего, замирая и дрожа. Дрожа так, что румянец на щеках стал алым, а в ногах он давно потерял опору. Руки старшего стремительно встали преградой, отводя марионетку в лице Чонина от своих губ.       Оба дышали прерывисто, не решаясь двинуться. Различались лишь взгляды. Чонин прикрыл глаза, боясь, дрожа и ожидая невозвратного. Крис широко разинув веки, и носясь по комнате кончиками дрожащих ресниц, потерянный, застывший и в миг охолодевший. Чонин открыл глаза, наблюдая за тем, как хен касается ладонью своих губ, затряс головой, покрываясь холодными каплями пота. В воздухе застыло неполюбившееся тепло, он пропитался чужой и слепой отрешенностью, страхом, охватывающей фибры дрожью.       — Я… Хен, прости, я… — Крис вдруг задышал слишком громко, спустив Чонина со своих ног. Младший попытался ухватить его за руку, но тот вырвал её, будто боясь угодить в безвозвратно липкую пучину своих действий. Не видя перед собой почти ничего, Чан завертел головой, отгоняя от себя обрывки сказанных младшим слов, что слышал лишь на подкорке сознания. Вырвавшись из-под взгляда Чонина, он, спотыкаясь и бормоча под нос одно лишь «нет», щелкнул засовом металлической щеколды ванной комнаты.       Когда дверь за спиной его закрылась, отсекая прочь звенящий плач и извинения Чонина, ванную заполнил лишь звук похрустывающих коленных суставов, громкие выдохи и стучащее как по голове, так и по голосовым связкам — «нет».