Ты моя вселенная.

Через несколько дней вернулся Лань Сичэнь с совета кланов. Рассказал, что сразу после зачистки на горе Луаньцзан орден Ланьлин Цзинь забрал себе Суйбянь в качестве военного трофея. Меч так никто и не смог вытащить из ножен, он оказался запечатан. Лань Ванцзи вспомнил, что первый раз это произошло, когда Вэй Усяня сбросили на могильные холмы. Меч с оригинальным названием был так предан своему хозяину, что не позволил никому себя использовать. Такого уровня за последние 10000 лет не достигал никто из заклинателей. Хоть и было его имя "Какая разница", видно самому мечу было не все равно кому служить. " Но ведь после этого Вэй Ин вернулся жив и здоров. Возможно все таки есть еще надежда, что он не погиб. Может есть способ как то вернуться. Может...,"—тешил себя Лань Ванцзи слабеньким лучиком призрачной надежды. Лань Сичэнь рассказал ему что было на совете кланов: —Брат. Вот почему ты ничего не нашел. Все записи господина Вэя, все изобретения и завершенные и незавершенные, все его труды забрал себе орден Ланьлин Цзинь и хранит у себя в сокровищнице как ценный артефакт. Даже молодой глава Цзян не мог возразить. Ему отдали лишь Чэнцин, флейту господина Вэя. Лань Ванцзи молча кивнул. Ему сказать было нечего. Это было его личное горе, то что не хотелось лишний раз обсуждать. Он только смотрел на брата полными боли и тоски глазами. Лань Сичэнь понял и больше ничего не стал говорить на эту тему. —Как А-Юань? —Пока по-прежнему. Дядя знает что он у меня? —Я распорядился пока не говорить, документы на усыновление ещё не готовы. Он думает что ребенок у меня. Нам удалось уговорить старейшин, чтобы получить согласие. Теперь только надо восстановить его старые документы. —Хорошо. Спасибо, брат. —Лань Ванцзи поклонился. Лань Сичэнь улыбнулся, кивнул младшему и вышел, чтобы приготовить лекарство для А-Юаня и Лань Ванцзи. Вернувшись, спросил: —Ванцзи, может я заберу ребенка, а ты отдохнешь? Ты еще сам очень слаб. —Нет нужды. —Хорошо, можешь побыть с ним еще пару дней. Но потом все равно придется мне забрать его на время. Как только приготовят его старые документы, может прийти дядя. Лучше чтобы он видел, что малыш у меня. —Хорошо. Но как только все будет готово, я должен сам о нем заботиться. —Хорошо, Ванцзи, я постараюсь как можно раньше уладить это дело. —Брат, —снова встал и поклонился Лань Ванцзи, —спасибо большое тебе. Догадывался ли Лань Сичэнь как это сейчас важно для Лань Ванцзи? Важно именно самому воспитывать ребенка. Понимал ли он, что Лань Ванцзи не хочет делать из него еще одного нефрита? Он не хотел повторять ошибок своих родителей. Он помнил как тосковал по маме, как редко видел отца. У него не было возможности ощутить себя ребенком. У него практически не было детства! Нет! Так быть не должно! Этот малыш не должен страдать! Лань Ванцзи хотел чтобы у ребенка было детство. Хотел быть рядом всегда, когда это возможно. И когда плохо, и когда хорошо, хотел делить с ним его маленькие детские горести и радости, любить, защищать, обучать, ухаживать, воспитывать, нянчиться, баловать иногда. Самую малость, конечно, но... Баловать. Без этого у детей не бывает детства. Не вдалбливать правила, а прививать жизненные ценности, без которых трудно самому отличить добро от зла. Он не должен тупо заучивать, а понимать суть вещей. Воспитать в первую очередь настоящего человека, для которого добро, честь и совесть не пустой звук, а жизненный ортентир. Главное— пусть скорее поправляется. Лань Ванцзи опять вспомнил как отчаянно ревел А-Юань, цепляясь за ногу Лань Ванцзи. Мальчик был растерян и перепуган. Но не меньше тогда был растерян и сам Лань Ванцзи, не зная как поступить дальше. Ребенок же, почувствовав, что большой дядя напуган не меньше его, еще сильнее разревелся. Лань Ванцзи тогда отчаянно искал Вэй Усяня. Это случилось, когда его наказали после того последнего злополучного совета кланов сроком на год. Сидя в библиотеке и переписывая правила, Лань Ванцзи никак не мог сосредоточиться. Все здесь напоминало о Вэй Усяне. Вот стол за которым он сидел, так же точно стоит чернильница с таким же пером, которым он писал, вот циновка, на которой он сидел, такие же листы бумаги. Лань Ванцзи поднимал глаза и видел напротив себя очень красивого юношу с солнечной улыбкой, слышал его голос. Его руки, волосы, глаза, в которых можно было утонуть, его цветочный запах, казалось он заполнил собой всю библиотеку. Он вспомнил как ждал его каждый день, шелест легких шелковых одежд и он вот вот впорхнет в помещение, и с ним ворвется в тишину библиотеки вольный ветер, пахнущий цветами и горными травами . И он невольно начинал прислушиваться, Всё его существо превращалось в слух . Но...никого не было. Это было невыносимо. Лань Ванцзи понимал, что это все новое, но библиотека было отстроена как и прежде. И даже каждая вещь лежала на своем месте, так что бередила душу и будоражила память. Лань Ванцзи сидел и долго предавался воспоминаниям, пока в душу не закралась тревога. "Он же там! На горе трупов! Это же кладбище! Наверняка без еды и денег! Без нормальной воды. Как он там? Что ест? Что пьет? Как ему там? Как живется? И еще эти люди..." Понимая, что срок наказания не истек, Лань Ванцзи подумал: "Будь что будет! " И не в силах больше сидеть и писать эти правила, решительно встал и пошел к Лань Сичэню. —Брат. Я должен идти. Мне нужен же Он. И... Прикрой меня. —Ванцзи, если дядя узнает? —Лань Сичэнь забеспокоился, что еще надумал младший? Последнее время он нарушает правило за правилом. На него не действуют даже дядины наказания. Даже в детстве он не позволял себе такого! Да что вообще творится с ним? —Брат. Мне нужны деньги. Сколько нужно, чтобы купить рис на 50 человек хотя бы на пару месяцев. —А потом? —А потом я придумаю что нибудь. —Ванцзи, я понимаю твой благородный порыв. Но будь осторожен. —Если что, я на ночной охоте. Лань Ванцзи никогда не заботился о деньгах, поэтому у него не было кошелька. Он положил деньги в мешочек, который когда то принадлежал Мянь Мянь и тайно покинул облачные глубины. Он никогда не забудет эту встречу, когда на его ноге плачущий малыш и, как ясное солнышко, появился Вэй Усянь радостный со своим звонким смехом. Лань Ванцзи помнил как поднял голову и утонул в этих глазах, не в силах оторвать взгляд. Он смотрел так пристально, что великий и ужасный старейшина Илин вдруг ... смутился. Смутился так, что у самого Лань Ванцзи остановилось сердце и он даже перестал дышать. Это смущение было таким, что вдруг затеплилась маленькая искорка призрачной надежды. Или показалось? Показалось или нет, но стало вдруг так приятно и тепло от этого его неожиданного смущения. Смешной момент, про шутку Вэй Усяня, что он родил ребенка. Когда Лань Ванцзи долго соображал, что подумать. Когда он уже успел? Ребенку уже года 2-3. Вэй Усянь вывел его из состояния ступора, сказав что ребенок не его. Он просто взял его погулять. И восторг Лань Ванцзи по поводу того какой Вэй Усянь добрый и милый, что заботится о сироте. Появилось такое желание побаловать малыша, покормить Вэй Усяня, а то вон как исхудал. Радость Вэй Усяня вдохновила еще больше, он откровенно любовался им, наслаждался его веселым смехом. Он ожидал увидеть мрачного Старейшину Илин, а увидел вновь улыбающегося прежнего Вэй Ина! Ему так не хватало этого света и смеха! А тут еще малыш, почувствовав эту почти семейную идиллию, спроецировал их эмоции в игру с бабочками. "Ты мне нравишься. Ты мне тоже нравишься." Ребенок не может ошибаться! У детей хорошо развит механизм интерпретации чувств окружающих их близких людей. Лань Ванцзи настолько тогда расслабился в этой уютной атмосфере нежности, что готов был носить на руках Вэй Усяня до конца жизни. Он даже был почти готов остаться с ним на этой горе. Но... Было одно странное обстоятельство. Дева Вэнь Цин не давала возможности помочь Вэй Усяню, всякую инициативу позаботиться перехватывала на лету. Прямо оттаскивала Лань Ванцзи от Вэй Ина. А еще очень странно подозрительно поглядывала в сторону Лань Ванцзи. Что это? Ревность? Чувство собственничества? А когда они начали смеяться над шуткой Вэй Усяня про игрушки А-Юаня, Лань Ванцзи вдруг почувствовал себя лишним. Да еще и не прошел жар от близости Вэй Усяня, что пришлось выйти на холодный воздух. Думая, что он здесь больше не нужен, выйдя из пещеры, поспешил отдать деньги старшему дядюшке. —Это на продукты. Не говорите, пожалуйста, Вэй Ину, а то он не возьмет. —Премного благодарны, молодой господин Лань. Простите, что беру без церемоний, жизнь здесь и правда не легка. А господин Вэй и так почти ничего не ест. Все отдает А-Юаню. Не беспокойтесь, ничего не скажем. Понял, А-Юань? —сказал дядюшка крутившемуся тут же ребенку, который уже успел выскользнуть из пещеры. "Я так и знал,что он ничего не ест,"-с тревогой думал Лань Вандзи- медленно идя к тропинке вниз. Было немного горько, там уже у него есть девушка и ещё ребенок. Пусть не его, но все таки. Было грустно. "Ну ладно, главное он не сошел с ума, не потерял над собой контроль, а тихо мирно живет и вполне себе счастлив. Лань Чжань, успокойся, оставь свои бесплодные мечты. А лучше помоги, чем можешь. Нельзя допустить, чтобы он голодал. " Вдруг он с радостью услышал как Вэй Усянь окликнул и догнал его. Потом были долгие проводы до подножия горы, которые показались мгновением, пока не стемнело, они медленно шли, не в силах расстаться. Прощание было тяжелым и безнадежным. Лань Ванцзи помнил как стоял и смотрел в темноте на лицо Вэй Усяня и ему тогда казалось, что тот тоже не хочет расставаться. Лань Ванцзи вспоминал этот момент с болью и тоской и в сотый раз задавал себе вопрос: "Хотел ли Вэй Ин чтобы я ушел? Или нет? Кажется, я так и не узнаю ответ на этот вопрос. Неужели А-Юаню это тоже показалось? Он так не хотел меня отпускать. И грустные глаза Вэй Ина. Что это? Тоска по прошлому? Или что то большее? Неужели я опять себе нафантазировал? "