Ты моя вселенная.

Люди стояли в оцепенении от ужаса. Цзинь Гуанъяо, стиснув зубы, несколько раз ударил себя по обрубку руки, в попытке надавить на акупунктурные точки. Не Минцзюэ шагнул к нему, не отрывая от Цзинь Гуанъяо взгляда немигающих глаз, так что последнего охватил ужас. Су Шэ яростно заорал на адептов: — Болваны! Чего встали! Задержать эту тварь! Заклинатели Ордена Ланьлин Цзинь наконец пришли в себя, схватили мечи и бросились в атаку. Двоих Не Минцзюэ сразу отправил в полёт ударом руки. В это время Су Шэ ползком подобрался к Цзинь Гуанъяо, разорвал свои белые одежды и принялся перевязывать рану. Как раз вовремя Лань Сичэнь, защищая Не Хуайсана, отступил в более безопасное место, ближе к ним. Не обнаружив у себя ни лечебного порошка, ни мази, Су Шэ обратился к Лань Сичэню: — Глава Ордена Лань, у вас есть при себе снадобья? Окажите услугу, Глава Ордена всегда относился к вам с почтением, пусть это будет жестом помощи! В это время раздались отчаянные крики, Не Минцзюэ убил одним ударом сразу троих. Вэй Усянь и Лань Ванцзи закрывали собой Цзян Чэна и Цзинь Лина. Вэй Усянь воскликнул: — Вэнь Нин! Как ты с ним повстречался?! — Молодой господин… Вы послали меня за молодым господином Ланем, но я не нашёл его на постоялом дворе, поэтому отправился искать на улицах. Его я так и не встретил, но зато увидел Чифэн-цзуня, который шёл по улице. К нему привязались беспризорники, не имеющие понятия об опасности, которую он собой представляет. Будучи в совершенно бессознательном состоянии, Чифэн-цзунь едва не разорвал их голыми руками… Мне пришлось сражаться с ним, до тех пор, пока мы не оказались здесь… Лань Ванцзи подумал: «Вот какой я глупый! Чего накручивал себя? Не сидел бы, сразу пошел за ним, тогда такого бы не случилось! Это все опять моя вина! Сидел как брошенная девица, ныл и нянчился со своими тараканами, нет бы сразу побежать за ним! А он за мной посылал! Ему нужна была помощь! А я? Чем занимался я! Убиваться собрался! Болван! Чуть снова не потерял свое солнышко! Да что я за человек такой? Когда я уже научусь не тормозить?» Страшно представить, что бы произошло, не встреться ему по пути Фея! Лань Ванцзи чувствовал такую вину, что хотелось стукнуть себя! Но возможности такой именно сейчас не было. Люди Ордена Ланьлин Цзинь не могли одолеть Не Минцзюэ, и всё же не прекращали мужественно бросаться в бой. Однако попытки поранить Не Минцзюэ лезвиями мечей напоминали удары по закаленной стали — сколько бы они ни бились, не увидели даже капли крови. Не Хуайсан высунулся из-за спины Лань Сичэня и с ужасом, но в то же время с надеждой пролепетал: — Б-б-б-брат, я… это я… Глаза Не Минцзюэ разгневанно округлились. Он резким движением попытался схватить Не Хуайсана. Лань Сичэнь пригнулся, раздалось подобное чистому ручью звучание Лебин — и Не Минцзюэ застыл. Лань Сичэнь воскликнул: — Брат, это же Не Хуайсан! Не Хуайсан: — Брат даже меня не узнаёт… Вэй Усянь сказал: — Он не только не узнаёт вас, сейчас он даже не осознаёт сам себя! Не Минцзюэ по-прежнему представлял собой лютого мертвеца, коим двигала затаённая злоба огромной силы. Охваченный свирепой жестокостью, он не различал, кого атакует. Вэнь Нин снова бросился в бой. И всё же он не мог сравниться с Не Минцзюэ да и в размерах уступал. В это время Су Шэ удалось остановить кровотечение из раны Цзинь Гуанъяо. Затем он поднялся и водрузил Главу Ордена на спину, чтобы сбежать, воспользовавшись всеобщей неразберихой. Не Минцзюэ, учуяв добычу, обросил Вэнь Нина и быстрым шагом направился в сторону Цзинь Гуанъяо. Цзинь Лин не сдержал крика: — Дядя! Беги! Цзян Чэн отвесил ему подзатыльник за предостережение врага и гневно прикрикнул: — Закрой рот! Не Минцзюэ же, услышав крик, будто в недоумении повернул голову. Сердце Вэй Усяня сжалось. Он тихо бросил: — Плохо дело! Цзинь Гуанъо и Цзинь Лина соединяла весьма близкая кровная связь, а Не Минцзюэ шел на запах крови. Лань Ванцзи вынул Бичэнь и не секунды не раздумывая, вонзил аккурат в сердце Не Минцзюэ, шаги его застыли. Не Минцзюэ опустил голову и уставился на сверкающее прозрачное лезвие. Затем с рёвом протянул к нему руку, но Лань Ванцзи немедля отозвал Бичэнь и со звоном вернул в ножны, так что рука мертвеца схватила лишь пустоту. Лань Ванцзи тем временем завёл левую руку за спину, поставил перед собой гуцинь и, не допуская ни секунды промедления, сыграл чистую мелодию, подобную журчанию воды. Лань Сичэнь снова поднёс к губам Лебин. Не Минцзюэ с яростным рёвом бросился к Цзинь Лину. Цзян Чэн с племянником прижались к стене — дальше отступать было некуда. Вдруг Вэнь Нин бросился наперерез и заслонил их собой. Кулак Не Минцзюэ пробил его насквозь. Вэй Усянь закричал: — Вэнь Нин!!! Цзян Чэн выглядел так, будто всем сердцем желал прямо сейчас потерять рассудок. Он пробормотал: — Ты? Ты?! После этого удара Не Минцюэ будто одеревенел, а движения его замедлились. Лань Ванцзи и Лань Сичэнь исполняли мелодию дуэтом, она раздражала Не Минцзюэ, так как его это обездвиживало, будто кто-то опутывал всё его тело невидимыми веревками, которые стягивались все сильнее, раздражая больше и больше. В конце концов, гнев мертвеца вырвался наружу — он разорвал путы «Песни Истребления» и набросился на её исполнителя. Лань Ванзи, крутанувшись на месте, легко уклонился от атаки, мелодия циня при этом не остановилась ни на миг. Удар Не Минцзюэ пришёлся в стену. А когда он собрался вновь нацелиться на врага, вдруг услышал за спиной звонкую трель. Оторвав кулак от стены, он повернулся в направлении звука. Вэй Усянь вновь присвистнул, затем усмехнулся: — Здравствуйте, Чифэн-цзунь. Узнали меня? Не Минцзюэ неподвижно смотрел на него. Вэй Усянь произнёс: — Ничего страшного, если не узнали. Главное, что вы узнали мелодию. Слегка опустив Лебин, Лань Сичэнь воскликнул: — Молодой господин Вэй! Лань Ванцзи посмотрел на него взглядом, полным спокойствия и уверенности, после чего покачал головой. Никто кроме Старейшины Илин был не в состоянии разобраться лучше с этой проблемой, чем он. Лань Ванцзи не сомневался, что с Вэй Усянем всё будет в порядке. У него все было под контролем. А если что то и выходило из-под контроля, то для этого был зануда нефрит, который всегда бросится на защиту своего сокровища. Вэй Усянь насвистывал ненавязчивый мотив, бесцельно передвигаясь по храму неспешными шагами. Лань Ванцзи, не отрываясь, следил за своим солнцем. Вэй Усянь, посмеиваясь и насвистывая мотив, напоминающий шутливую мелодию, завёл руки за спину и начал постепенно отходить назад. Не Минцзюэ стоял неподвижно с холодным выражением лица, и когда Вэй Усянь сделал один шаг, второй, третий… седьмой, шагнул в том же направлении, куда отступал Вэй Усянь. Туда же, где во внутренней части храма стоял роскошный пустующий гроб. Лань Ванцзи уже понял, что он хочет заманить его внутрь, а уж запечатать гроб труда Вэй Усяню не составит. Вэй Усянь разок обвёл его вокруг назначенной цели. Остальные, задержав дыхание, сосредоточенно наблюдали за происходящим, в особенности Лань Ванцзи. Тот совсем не дышал, хотя в способностях своего солнца ни капли не сомневался. Но был начеку каждую секунду, каждое мгновение. Вэй Усянь, продолжая непринуждённо свистеть, так же непринуждённо посмотрел на Лань Ванцзи. Лань Ванцзи же давно ждал этого взгляда. Едва их взгляды встретились, Вэй Усянь игриво подмигнул Лань Ванцзи. Лань Ванцзи знал, что нужно делать. Из-под пальцев Лань Ванцзи сорвалась почти незаметная звуковая волна, которая тут же стихла. Вэй Усянь отвернулся и, глядя прямо на Не Минцзюэ, похлопал по краю открытого гроба. Не Минцзюэ начал медленно наклоняться. Он уже готов был преспокойно улечься в гроб. Но. Неожиданно откуда-то из-за спины Лань Сичэня раздался громкий вскрик. Не Минцзюэ резко повернулся на звук. Су Шэ, на спине которого висел Цзинь Гуанъяо, одной рукой поддерживал свою ношу, другой держал меч, запачканный кровью. Не Хуайсан лежал перед ним на полу, схватившись за ногу, громко вопил и корчился от боли. В следующий миг вспышка Шоюэ выбила оружие из рук Су Шэ. Тот выпустил меч, всем видом выражая замешательство и испуг. Поскольку он уже поранил Не Хуайсана, в воздухе начал расплываться запах крови. «Что они еще придумали? —пронеслось в голове Лань Ванцзи, —они все испортили!» Отступив от гроба, Не Минцзюэ немедленно разглядел, кто пытается спрятаться за спиной Су Шэ. Мелодия, что насвистывал Вэй Усянь, уже не могла его удержать. Не Минцзюэ ураганом бросился к жертве и нацелил удар прямо в темя Цзинь Гуанъяо! Су Шэ резким движением развернулся, носком ноги подбросил в воздух меч, который только что выронил, и направил выпад в сердце. Су Шэ левой рукой перебросил Цзинь Гуанъяо Лань Сичэню, а правой направил лезвие меча к шее Не Минцзюэ. Однако внезапный эмоциональный взрыв Су Шэ подпитал меч столь мощной силой, что оружие, не справившись с этой мощью, на полпути до завершения выпада разломилось на куски. А вот удар кулака Не Минцзюэ пришёлся точно в середину груди Су Шэ, и великолепие того пропало так же быстро, как и проявилось. Убив Су Шэ, Не Минцзюэ, развернулся и уставился немигающим взором на Цзинь Гуаньяо. Он обратился к Лань Сичэню за помощью и дрожащим голосом прошептал: — Брат… Лань Сичэнь перенаправил меч, а Вэй Усянь с Лань Ванцзи ускорили темп мелодии. Но действие свиста уже давно прошло, и сейчас было гораздо сложнее добиться былого эффекта. В этот миг кто-то вдруг крикнул: — Вэй Усянь! Вэй Усянь тут же отозвался: — Что? Цзян Чэн не ответил напрямую, вместо этого вынул что-то из рукава и швырнул Вэй Усяню. Тот машинально поймал предмет и, взглянув на него, увидел в руке чёрную блестящую флейту с красной кисточкой. Это была его призрачная флейта, Чэньцин! Цзинь Гуаньяо, при всей своей хитромудрости, оказался прав. Не племянника искал в этом храме глава Цзян. Только вот какова была его цель? Примириться? Вернуть своего шисюна в Пристань Лотоса? Тем самым избавив его от надоедливого воздыхателя, который уже в корень обнаглел, откровенно обнимал его шисюна при всем честном народе! Сколько он ни лез из кожи, стараясь посеять между ними вражду, все его так старательно возведенные баррикады безнадежно рухнули! Ненавистный зануда -нефрит намертво приклеился к Вэй Усяню, да и взаимодействовали они на удивление слаженно! Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда! У самого Цзян Чэна никогда таких взаимоотношений с собственным братом не было, хотя они и провели вместе все детство и юность. Но зачем он принес флейту? Значит все-таки на что то надеялся? Да. Сейчас уже сложно было представить. Но, как бы то ни было, это было уже неважно. Заполучив до боли знакомый инструмент, Вэй Усянь без колебаний поднёс флейту к губам и крикнул: — Лань Чжань! Лань Ванцзи кивнул. Слов больше не требовалось — звуки гуциня и флейты слились в единую мелодию. Гуцинь звучал подобно ледяному источнику, а флейта — словно стая птиц в полёте; один подавлял, вторая — увлекала за собой. Под действием их дуэта Не Минцзюэ пошатнулся, а потом наконец отвернулся от Цзинь Гуанъяо. Шаг за шагом, подчиненный гуцинем и флейтой, он на негнущихся ногах снова направился к пустому гробу. Вэй Усянь и Лань Ванцзи двинулись следом, так же — шаг за шагом. В тот миг, когда Не Минцзюэ упал в гроб, они синхронно, словно у них было одно тело на двоих, пинком подкинули лежавшую на земле крышку. Тяжелая крышка взлетела в воздух и опустилась точно на гроб, а Вэй Усянь проворно вскочил сверху, чтобы запечатать гроб. Только когда животные завывания из гроба начали затихать, Лань Ванцзи положил ладонь поверх семи вибрирующих струн и заглушил звуки гуциня. Вэй Усянь коротко выдохнул и настороженно замер на какое-то время. Лишь убедившись, что из-под крышки гроба больше не исходит толчков, он наконец встал. — Характер у него не сахар, да? Лань Ванцзи отложил гуцинь и залюбовался своим солнышком. Все таки какой он невероятный и какой сейчас прекрасный с растрепавшимися шикарными волосами и раскрасневшимися нежным румянцем щеками. А его солнце смотрел сейчас на своего скучного зануду, опустив голову, потом протянул руку и коснулся лица Лань Ванцзи испачканным в крови пальцем, оставляя красные отметины. Но Лань Ванцзи даже не моргнул, он смотрел на свое сокровище счастливыми глазами и не мог насмотреться: — Спускайся. Вэй Усянь с усмешкой спрыгнул вниз. Лань Ванцзи тут же поймал его, не дав даже коснуться земли. Конечно, это было необязательно. Этот «слабый хрупкий юноша» спокойно мог спрыгнуть со второго этажа, ловко, словно кошка. Но Лань Ванцзи просто так захотелось, захотелось поймать его, захотелось вновь ощутить его в своих руках. Невероятно живого и теплого! Просто еще никак не верилось, что это теперь Его Солнце. Его! И больше ничье! Словно хотелось еще разочек убедиться в этом. Это чувство, что тебя больше не оттолкнут и не увернутся от тебя… Оно ни с чем не сравнимо! Пока второй молодой господин Лань осторожно и очень нежно держал свое солнце в руках, тая от счастья, на другой стороне храма разворачивались интересные события. Не Хуайсан ныл что есть мочи, что у него серьезная рана, а Лань Сичэнь успокаивал его. В конце концов он получил пузырек с пилюлями и принялся их глотать, жалуясь на свою невезучесть. Лань Сичэнь какое-то время смотрел на Цзинь Гуаньяо, а потом вздохнул и всё же достал лекарства, которые обычно носил с собой. Вэй Усянь предостерёг: — Глава Ордена Лань. Лань Сичэнь возразил: — Молодой господин Вэй, прямо сейчас он… не в состоянии предпринять что-либо ещё. Если раны не обработать, он прямо тут и умрёт. Тогда очень много вопросов так и останутся без ответов. Вэй Усянь сказал: — Глава Ордена Лань, я понимаю. И не говорю, что ему нельзя помогать. Просто хотел напомнить об осторожности. Лучше вам наложить на него заклятие молчания, чтобы больше ничего не говорил. Лань Сичэнь кивнул, повернувшись к Цзинь Гуанъяо. — Глава Ордена Цзинь, вы его слышали. Пожалуйста, не нужно больше никаких бессмысленных действий. Иначе, если вы что-то сделаете, из предосторожности и без всякой жалости я… — он сделал глубокий вдох, — отниму вашу жизнь. Цзинь Гуанъяо кивнул и слабо прошептал: — Спасибо, Цзэу-цзюнь. Лань Ванцзи наконец поставил на пол Вэй Усяня и они подошли к углу, в котором Вэнь Нин всё ещё лежал на Цзян Чэне и Цзинь Лине. Вэй Усянь переложил его на землю, осмотрел дыру в груди и обеспокоенно произнёс: — Ты только посмотри на себя… Придётся чем-то залатать, иначе никак. — Молодой господин, всё так серьёзно?.. Вэй Усянь поспешно заверил: — Вовсе нет. Всё равно тебе эти органы не нужны. Но выглядит ужасно. Вэнь Нин возразил: — Мне и не обязательно хорошо выглядеть… Цзян Чэн молчал, ему нечего было сказать. Ненавистный «пес из клана Вэнь» и эта сладкая парочка, которая так бесила его, только что спасла всех их от смерти. Легко, без лишнего шума и дешевых эффектов, при чем один со слабым ядром, а другой и вовсе без духовных сил, которые все еще были запечатаны. В это время Лань Сичэнь повернулся к Не Хуайсану: — Хуайсан, передай мне снадобье для снятия боли. Съев две пилюли и успокоив боль, Не Хуайсан убрал пузырёк за пазуху. И теперь поспешно отозвался: — О, конечно, — и вдруг испуганно воскликнул: — Сичэнь-гэ, осторожно, сзади!!! Они даже не поняли еще, что здесь произошло, как Лань Сичэнь без промедления обнажил меч и сделал выпад назад. Меч вошёл в грудь Цзинь Гуанъяо, лицо которого выражало крайнее потрясение. Вэй Усянь вскинулся в руках Лань Ванцзи: — Что произошло?! Не Хуайсан замямлил: — Я-я-я… видел, как Третий брат… нет, я видел, как Глава Ордена Цзинь убрал руку за спину. Я не знал, что он собирался… Очень странно, что-то в этой ситуации было неправильно. Но не успел он спросить, как Цзинь Гуанъяо с кашлем выплюнул глоток крови и хрипло воскликнул: — Лань Сичэнь! Исполненным ненависти голосом он снова позвал: — Лань Сичэнь! На лице Лань Сичэня было бесконечное разочарование и грусть. — Глава Ордена Цзинь, я предупреждал. Ещё одно действие — и жалости от меня вы не увидите. Цзинь Гуанъяо яростно сплюнул. — Да! Ты так и сказал. Но разве я что-то сделал?! На людях он всегда поддерживал приятный и изящный образ, но теперь показал лютый облик несдержанного простолюдина. И это была не маска! Что —то здесь было неладно. Лань Сичэнь тут же снова обернулся к Не Хуайсану. Цзинь Гуанъяо зло рассмеялся. — Да брось! Зачем ты на него смотришь? Без толку! Что ты увидишь? Даже я за все эти годы не смог разглядеть. Не Хуайсан, а ты хорош. Не Хуайсан молчал. Цзинь Гуанъяо с ненавистью добавил: — Как это неожиданно, что я вот так потерпел фиаско от твоей руки… Цзинь Гуанъяо и двигаться не мог. Одной рукой он обхватил лезвие и, встав ровнее, сплюнул кровь. — Вот тебе и «Незнайка»! Неудивительно… Должно быть, довольно сложно так долго скрываться! Не Хуайсан дрожал. — Сичэнь-гэ, поверь мне, я действительно видел… Лицо Цзинь Гуанъяо свирепо исказилось. — Ты! Он снова дёрнулся к Не Хуайсану, и меч ещё глубже вошёл в грудь. Лань Сичэнь тоже закричал: — Не двигайся! Лань Ванцзи понимал, что Лань Сичэню пришлось много натерпеться от Цзинь Гуанъяо из-за веры в его ложь. Поэтому недоверие было более чем естественно. Цзинь Гуаньяо со злостью рассмеялся. — Лань Сичэнь! За эту жизнь я бессчётное число раз лгал, бессчётное число раз убивал. Как ты уже знаешь, я убил своего отца, брата, жену, сына, учителя, друга… Чего я не совершил из всех злодеяний этого мира?! Он тяжело вдохнул и прохрипел: — Но я никогда даже не думал причинить вред тебе! Когда Облачные Глубины были сожжены дотла, и тебе пришлось бежать, кто оградил тебя от всех опасностей? А когда Орден Гусу Лань восстанавливал Облачные Глубины, кто помогал тебе? Разве я хоть раз за все эти годы нападал на Орден Гусу Лань? Разве я хоть раз отвечал тебе чем-то кроме поддержки?! За исключением этого раза, когда я лишь временно подавил твои духовные силы, разве я хоть единожды причинил зло тебе или твоему клану? Я когда-нибудь просил за всё это благодарности?! Су Миньшань вот так мне отплатил только потому, что я когда-то запомнил его имя. А ты, Цзэу-цзюнь, Глава Ордена Лань, относишься ко мне не с б́ольшим терпением, чем Не Минцзюэ… ты не оставил мне и шанса на жизнь! Лань Ванцзи подумал: «Как красиво он все обставляет. Даже перед своей смертью он весьма опасен! Ему важно, чтобы мой брат чувствовал себя всю жизнь виноватым! Вот это талант!» Вдруг он почувствовал, как напрягся под его руками Вэй Усянь и посмотрел на Цзинь Гуаньяо, который в этот момент вдруг отшатнулся назад. Шоюэ вышел из его груди, следом выплеснулись брызги крови. Цзян Чэн крикнул: — Не дайте ему уйти! Лань Сичэнь тут же настиг его. Вэй Усянь крикнул: — Он не пытается сбежать! Цзэу-цзюнь, отойдите от него, сейчас же! Но было уже поздно. Кровь из отрубленной конечности Цзинь Гуанъяо попала на гроб и потекла, разрушая печать. Запечатанный Не Минцзюэ вырвался! Крышка гроба разлетелась на куски. Мертвенно-бледная рука обхватила шею Цзинь Гуанъяо, а вторая потянулась к Лань Сичэню. Цзинь Гуанъяо не пытался сбежать. Вместо этого он до последнего вдоха боролся за то, чтобы привести Лань Сичэня к Не Минцзюэ и умереть вместе с ним! Только зачем это ему было нужно? Желание перед смертью утащить кого нибудь за собой? И хоть перед смертью удовлетворить свою неуемную жажду крови! Жажду убивать! Лань Ванцзи призвал Бичэнь, который рванул в их сторону со скоростью молнии, но Не Минцзюэ совсем не боялся никакого оружия он схватил Лань Сичэня за шею, Цзинь Гуанъяо единственной оставшейся рукой ударил Лань Сичэня в грудь, чтобы оттолкнуть прочь. А теперь он герой, типа спас названного брата от неминуемой смерти. Так где же он все-таки настоящий? Да. Если человек зовется Цзинь Гуаньяо, то его даже могила не исправит. А его самого Не Минцзюэ сначала затащил в гроб, а потом поднял над собой. Цзинь Гуаньяо, собрав оставшиеся силы, выругался: — Не Минцзюэ, имел я твою мать! Думаешь, я тебя боюсь?! Да я… Все присутствовавшие услышали треск — неестественно жестокий и отчётливый. Последний выдох вырвался из горла Цзинь Гуанъяо. Плечи Цзинь Лина дрожали, он зажмурился и зажал уши ладонями, не смея смотреть и слушать. Лань Ванцзи подумал, что не для ребенка такого возраста такие сцены. А еще он никак не мог понять брата. Зачем было на что то надеяться до последнего? Даже перед смертью этот человек все-таки смог надавить на его душевные струны, как будто мстил за что то. За что? За доброту? Теперь он обставил всю ситуацию так, что жить теперь с этим будет для брата слишком тяжело. Его память теперь будет ему постоянно подсовывать эту картину и давить на совесть. Цзинь Гуаньяо этим как бы сказал: «Смотри, я тоже могу быть благородным. Что мне мешало умереть вместе с тобой? Но я оттолкнул тебя, тем самым спас твою жизнь. И ты этого никогда не забудешь!» Это было страшно. Но подобного и следовало было ожидать! Лань Ванцзи не зря боялся, что произойдет что то такое, что Цзинь Гуаньяо просто так не сдастся! Что нибудь выкинет неожиданное. И это произошло. И теперь с этим Лань Сичэню придется жить! Жить остаток своей жизни. Лань Сичэнь знал все, что сделал Цзинь Гуаньяо, он убил старшего брата, но тот до последнего пытался его оправдать. Лань Ванцзи никак не мог понять, с чего бы жизнь Гуанъяо стоила дороже жизни Минцзюэ? Дороже жизней его братьев, дороже жизни его жены и ребенка, дороже тех кланов, которые он полностью исстребил, сначала изо всех сил карабкаясь на вершину, потом проверяя действие тигриной печати. Он всегда улыбался всем, но близко не подпускал никого, кроме Сюэ Яна, с которым они и проводили эти чудовищные эксперименты над людьми. Он играл из себя доброго дядю, помогая ордену Гусу Лань, втерся в доверие к главе ордена и получил нефритовый жетон, который использовал, чтобы выкрасть из библиотеки сборник смертельных мелодий. За что его оправдывать? Зачем его брат слушал ядовитые речи этого манипулятора? Этого ловца человеческих душ? Попался на удочку в коварном плане убить старшего названного брата! И все равно искал ему оправдания! Даже перед смертью он до последнего давит на жалость Сичэня, припоминая ему все хорошее, как будто это как-то должно оправдать все плохое. И его искренность по отношению к Сиченю не настоящая. Если он просто им пользовался все это время в своих грязных целях. Это нельзя оправдать! И он еще смеет говорить, что помогал ордену! Но кто похитил и бросил Сычжуя и остальных на горе Луаньдзан, где их едва не растерзали? Кто заманил и едва не убил Циженя с остальными адептами Гусу? Кто угрожал его брату Ванцзи? Не говоря уже о том, что он использовал тайные знания Гусу для искажения ци и т.д., это могло сильно усложнить жизнь ордену и настроить остальных против него. О каком оправдании может идти речь! «Если бы мы все погибли, то старший брат тешил себя мыслью, что Цзинь Гуаньяо никогда не думал причинить Лань Сичэню вред? Не слишком ли это абсурдно звучит?»