Ты моя вселенная.

От внезапного толчка Лань Сичэнь отшатнулся на несколько шагов, когда Лань Ванцзи нанёс удар по статуе Гуаньинь. Изваяние, упало на гроб, мощным ударом и буквально вбила в гроб двоих мертвецов. Вэй Усянь одним прыжком оказался на статуе и придавил сверху. Крышка гроба раскололась, поэтому пришлось заменить её статуей Гуаньинь, чтобы запечатать разбушевавшегося Не Минцзюэ. Тот принялся колотить по статуе, Вместе с каждым ударом Вэй Усянь подпрыгивал, что совершенно не представляется возможным нарисовать запечатывающие знаки. Поэтому позвал: — Лань Чжань, скорее, забирайся ко мне, чем больше людей, тем больше веса. Ещё пара ударов — и статуя Гуаньинь точно развалится на части… Он не договорил. Лань Ванцзи быстро сообразил, что нужно делать, он ухватился за край, приподнял гроб и оторвал его от земли. Поймав удивленный взгляд Вэй Усяня, быстро вытащил струны от гуциня и быстро примотал к гробу статую вместо крышки. Убедившись, что Не Минцзюэ и Цзинь Гуанъяо намертво запечатаны внутри, он наконец отпустил руку. Край гроба с оглушительным грохотом опустился на пол. Вэй Усянь покачнулся, но Лань Ванцзи как раз вовремя, поймал его и осторожно поставил на ноги. После этого он мягко и нежно обнял свое Солнце. Потом посмотрел на брата. Лань Сичэнь, не в силах прийти в себя, отсутствующим взглядом наблюдал, как семь струн запечатали гроб. Не Хуайсан протянул руку и помахал перед его лицом. — Си… Сичэнь-гэ, ты в порядке? — Хуайсан, только что… он правда намеревался нанести мне удар со спины? — Кажется, я видел… Лань Сичэнь перебил: — Ещё раз хорошо подумай. — Ты так спросил, что я и сам теперь сомневаюсь… Мне правда показалось… — Не говори, что тебе показалось! Так всё-таки — да или нет?! Не Хуайсан, будто вопрос застал его врасплох, воскликнул: — …Я не знаю, я правда не знаю! Стоило кому-то надавить на Не Хуайсана, он начинал повторять одну и ту же фразу. Лань Сичэнь закрыл ладонями лицо, будто его голова раскалывалась от боли, и больше ничего не хотел говорить. Лань Ванцзи никак не мог понять брата. Впервые в жизни. Что он хотел услышать? Почему не дал Лань Ванцзи покончить со всем одним ударом? На что еще он надеялся? Ну отпустил бы он преступника? Чем бы он мотивировал перед другими кланами свое решение? А если бы они все здесь погибли? Включая Лань Ванцзи? Чем бы старший брат себя утешал? Тем, что Цзинь Гуаньяо никогда не думал причинить Лань Сичэню вред? Не слишком ли это абсурдно звучит? А жизни Сычжуя, учеников Гусу Лань, дяди, брата, тех кланов, что исстребил Цзинь Гуаньяо ничего не стоят? Что ищет Лань Сичэнь в его оправдание, на что надеется? И нужно ли теперь утешать брата? Ведь если бы с самого начала он не повелся на его хитрые речи, то и не произошло бы столько всего. Как вдруг раздался голос Вэй Усяня: — Хуайсан-сюн. — А? — Как вышло, что Су Шэ только что поранил тебя? — Он нёс Третьего брата… нёс Главу Ордена Цзинь на спине, пытаясь сбежать, а я стоял у него на пути, вот он и… — Серьёзно? Но насколько я помню, они пытались убежать другим путём, совсем не с той стороны, где ты стоял. — Но ведь не может быть такого, чтобы я сам бросился на меч? Вэй Усянь улыбнулся. — Я этого не говорил. — Но что же тогда ты хотел сказать, Вэй-сюн? — Я просто вдруг связал воедино кое-какие детали. — Какие детали? — Цзинь Гуанъяо упоминал, что кто-то прислал ему письмо, в котором угрожал через семь дней на всю Поднебесную объявить обо всех деяниях, что он совершил. Если предположить, что тот человек не солгал… В таком случае, он совершил лишнее действие. Ведь если ты хочешь обнародовать чьи-либо преступления, почему бы не сделать этого сразу? Зачем сообщать этому человеку, что у тебя в руках есть доказательства его грехов? — Третий брат… то есть, Глава Ордена Цзинь ведь сказал, что тот человек приказал ему совершить акт самоубийства в качестве жеста покаяния? — Цзинь Гуанъяо никогда бы не выбрал такой путь. Так какой смысл в этом поступке? Вот только… неужели человек, который сумел за эти годы выискать все секреты Цзинь Гуанъяо, действительно способен сделать бессмысленный ход? Он наверняка совершил это «лишнее» действие с какой-то целью. Это был толчок к чему-то, пробуждение кое-чего. Лань Сичэнь отстранённо спросил: — Пробуждение? Но чего? Лань Ванцзи уже все понял, если бы этот человек тогда рассказал все, вряд ли ему поверили, следовательно решил показать истинное лицо Цзинь Гуаньяо, поэтому уверенно ответил: — Сущности убийцы в Цзинь Гуанъяо. Вэй Усянь подхватил: — Верно. Именно то письмо пробудило и вознесло к небывалым доселе вершинам сущность убийцы в Цзинь Гуанъяо. Разве в нём не говорилось, что спустя семь дней ему останется только ожидать собственной смерти? Поэтому он решил нанести удар первым, чтобы занять выигрышную позицию — до истечения семи дней расправиться со всеми кланами на горе Луаньцзан. Неизвестно, кого бы смерть настигла раньше — их или его. Лань Сичэнь: — Вы хотите сказать, что это и было целью человека, отправившего письмо? Лишь ради того, чтобы подтолкнуть его к радикальным действиям? Вэй Усянь ответил: — Именно так я и рассуждаю. Лань Сичэнь покачал головой: — …Но что именно он хотел? Разоблачить Цзинь Гуанъяо или утопить в крови кланы заклинателей? — Ответ прост. Посмотрите, что случилось после провала осады. Когда все собрались в Пристани Лотоса, точно подгадав момент, когда всеобщее возмущение достигнет пика, явились Сы-сы и Бицао. Лично мне столь своевременный визит двоих свидетелей не кажется случайным совпадением. И когда все факты навалились разом, произошёл настоящий взрыв. После непродолжительной паузы Вэй Усянь продолжил: — Он хотел не просто уничтожения доброго имени Цзинь Гуанъяо, он намеревался настроить против него целый свет. И к тому же таким сокрушительным ударом, чтобы у противника не осталось ни малейшего пространства для манёвра Не Хуайсан выглядел удивленным: — Получается, тот человек уже давно всё это спланировал? Вэй Усянь внимательно посмотрел на него, потом вдруг сказал: — Верно. Это ведь вам было поручено хранение тела Чифэн-цзуня, Глава Ордена Не? — Первоначально так и было. Но я только сегодня вечером получил известие, что тело брата, хранившееся в Цинхэ, куда-то исчезло. Иначе я бы не стал столь поспешно возвращаться в Цинхэ и не оказался бы на полпути пленён Су Шэ… Вэй Усянь спросил ещё: — Глава Ордена Не, до меня доходили слухи, что вы частенько наведывались в Ордены Гусу Лань и Ланьлин Цзинь, это так? — Так. — В таком случае, неужели вы в самом деле не были знакомы с Мо Сюаньюем? — А? — Мне помнится, что когда мы впервые встретились после успешного переселения души, вы выглядели так, будто вовсе не узнали меня, и даже поинтересовались у Ханьгуан-цзюня, кто я такой. А ведь в прошлом Мо Сюаньюй непрестанно крутился подле Цзинь Гуанъяо, даже имел доступ к рукописям, которые тот хранил. А вы постоянно приходили к Главе Ордена Цзинь поплакаться на свою горькую судьбу, неужели вы действительно ни разу с ним не повстречались? Не Хуайсан, потрепав волосы, ответил: — Вэй-сюн, Башня Золотого Карпа столь велика, что я просто не мог лично увидеться с каждым её обитателем. К тому же… Орден Ланьлин Цзинь прикладывал всяческие усилия, чтобы спрятать его от лишних глаз. Нет ничего удивительного в том, что я с ним не встречался. Ведь Сичэнь-гэ тоже навряд ли его видел. — О, это действительно так. Цзэу-цзюнь тоже не был знаком с Мо Сюаньюем. — Вот видите! Кроме того, я всё ещё не совсем понимаю, даже если бы я виделся с Мо Сюаньюем, для чего мне нужно было притворяться, что я его не знал? Разве в этом была необходимость? Вэй Усянь улыбнулся. — Нет-нет, просто мне это казалось странным, вот я и спросил, ничего такого. Лань Ванцзи смотрел на свое Солнце и снова задумался. Возможно, до того как Не Минцзюэ умер, Не Хуайсан действительно был «Незнайкой». Но после смерти брата он узнал, что тело Не Минцзюэ кто-то подменил, а также истинное лицо его Третьего брата, которому он в прошлом так доверял. Он пытался отыскать тело брата, однако, потратив несколько лет и нашёл лишь одну, левую руку, которая оказалась необычайно свирепой, оставлять ее было опасно. Поэтому он вспомнил об одном человеке, кто в совершенстве умел управляться с подобными вещами. Старейшина Илин. Но Старейшину Илин давным-давно разорвали на мелкие кусочки, что же предпринять в таком случае? И тогда он вспомнил об ещё одном человеке. Мо Сюаньюй, которого с позором выгнали из Башни Золотого Карпа. Возможно, чтобы выудить кое-какие сведения из Мо Сюаньюя, Не Хуайсан разговорился с ним и, слушая жалостливые речи, узнал о черновиках с запретными техниками, которые хранил у себя Цзинь Гуанъяо, и из которых Мо Сюаньюй узнал о древнем тёмном ритуале. А после подтолкнул Мо Сюаньюя, подвергавшегося на тот момент унижениям со стороны родственников, совершить акт мести посредством ритуала жертвоприношения. И когда Мо Сюаньюй, не в силах больше выносить подобной жизни, наконец решился на проведение ритуала, Не Хуайсан воспользовался моментом и подбросил левую руку, которую сам уже был не в состоянии удержать. Но, Лань Ванцзи ничего не хотел говорить и тем самым изобличать Незнайку. Хотя уже не важно, кто это все провернул на самом деле! Что это был за человек. Или, как сказал Вэй Усянь, «может и не человек вовсе». Это тоже было неважно! Он был благодарен ему за то, что спустя тринадцать долгих и мучительных лет, он снова встретил свое солнышко. И пусть они оказались в гуще самых опасных событий, но когда они не справлялись и с более безнадежными ситуациями? Методы конечно весьма сомнительные. Хотя и его тоже понять можно. Весьма посредственный ученик, слабый и изнеженный, кому можно было доверить такое дело, как изобличение такой важной персоны? Кто бы ему поверил с его то репутацией размазни? Но и оставлять больше это дело нельзя, сколько он зла натворил за эти годы, прикрываясь поддержкой его наивного брата! А сколько еще творил бы, незамеченный никем? И на каждый его проступок нашлось бы оправдание. Да, уже и неважно, главное вот он Вэй Усянь, его солнце, его счастье, его жизнь! Он жив, он рядом! Лань Ванцзи лезвием Бичэня перевернул чёрный ящик, что стоял у гроба, мельком осмотрел заклинания, вырезанные на нём, и сказал Вэй Усяню: — Голова. Вэй Усянь кивнул ему и спросил Не Хуайсана: — Глава Ордена Не, известно ли вам, что хранилось в этом гробу? Не Хуайсан: — Откуда же мне знать? Но, судя по реакции Главы Ордена Цзинь, должно быть, там хранилось что-то очень важное для него. Вэй Усянь сказал: — Полагаю, здесь было похоронено тело матери Цзинь Гуанъяо, Мэн Ши. Скорее всего, сегодня он пришёл сюда за тем, чтобы достать тело матери и с ним отправиться в Дунъин. Лань Сичэнь ничего не ответил. Не Хуайнсан выдохнул тихое «А» и, будто его внезапно осенило, произнёс: — О, конечно. Звучит очень разумно. Вэй Усянь спросил его: — Как ты думаешь, что бы сделал тот человек после того, как вырыл тело матери Цзинь Гуанъяо? — Вэй-сюн, почему ты продолжаешь спрашивать меня? Я ничего не знаю. Немного помолчав, он продолжил: — Но… — Не Хуайсан медленно пригладил промокшие от дождя волосы. — Думаю, если этот человек так сильно ненавидит Цзинь Гуанъяо, то наверняка будет абсолютно жесток и беспощаден к тому, что тот ценит больше собственной жизни. Вэй Усянь уточнил: — Например, расчленит тело и будет держать конечности в разных местах точно так же, как было с телом Чифэн-цзуня? Не Хуайсан подпрыгнул от удивления и неловко попятился. — Эт-т-то… Это немного перебор, тебе не кажется… Вэй Усянь какое-то время пристально разглядывал его, но потом всё же отвел взгляд. В конце концов, предположения оставались только предположениями. Доказательств ни у кого не было. Возможно, озадаченное и беспомощное выражение на лице Не Хуайсана было всего лишь притворством. Он не хотел признавать, что в жажде отомстить за брата, использовал других людей как пешки. Также возможно, что его план выходил далеко за пределы уже достигнутого, и ему приходилось скрывать истинную натуру для того, чтобы сделать что-то ещё, чтобы добиться б́ольшего. Или, возможно, всё оказалось намного проще, чем представлялось: в этой борьбе участвовал кто-то другой, кто прислал письмо, кто убивал кошек, кто сшил воедино тело и голову Не Минцзюэ. А Не Хуайсан действительно ничего не знал. Вероятно слова Цзинь Гуанъяо являлись ложью, придуманной после сорванного Не Хуайсаном нападения, способом отвлечь мысли Лань Сичэня, пока Цзинь Гуанъяо вёл его к смерти, чтобы Не Минцзюэ убил их обоих разом. В конце концов, Цзинь Гуанъяо слыл великолепным лжецом с множеством преступлений за плечами. Поэтому очередная ложь никого не удивила бы. Вопрос же, почему он в последний момент передумал и оттолкнул Лань Сичэня, оставался открытым. Всё же весьма сложно представить, что мог задумать Цзинь Гуанъяо. На руке Лань Сичэня, которой он прикрывал лоб, вдруг проступили вены. Его голос звучал глухо. — Чего он хотел добиться? Мне казалось, что я хорошо его знал, а потом понял, что ошибался. До этого вечера мне снова начало казаться, что теперь-то я хорошо его знаю, но это тоже было ошибкой. Никто не мог ему ответить. Лань Сичэнь опустошённо повторил: — Что всё-таки он намеревался сделать? У Лань Ванцзи слов не было. Он еще не разобрался даже, жаль ему сейчас брата или нет. Но всякая наивность имеет пределы. Вряд ли после такого он будет доверять вот так безоговорочно людям. Возможно ему нужно было это пройти. Это еще один жизненный опыт. Правда дался он ему очень дорого. После недолгого молчания Вэй Усянь вдруг заговорил: — Довольно стоять без дела. Соберите отряд, пусть позовут на помощь. Ещё пусть кто-нибудь останется здесь и за всем присмотрит. Гроб и струны гуциня не смогут долго сдерживать Чифэн-цзуня. Нужно как можно быстрее перенести его в более крепкий гроб, вырыть глубокую яму и снова похоронить. И как минимум ближайшие сто лет не открывать. Если открыть — он точно продолжит зверствовать, а это повлечёт за собой бесконечные страшные последствия… Не успел он договорить, как издалека послышался звонкий лай. Вэй Усянь тут же переменился в лице, а Цзинь Лин наоборот приободрился: — Фея! Ливень закончился, занимался рассвет. Лань Ванцзи уже без лишних слов, просто встал перед грозным старейшинной Илин, который только что укротил смертельно опасного лютого Не Минцзюэ, и закрыл от собаки.