Ты моя вселенная.

Наши сладкие мальчики уже несколько месяцев жили в облачных глубинах. Наличие «слабого хрупкого юноши» в ордене Гусу Лань, заставляло трепетать всех, кто хоть когда-то лелеял мечту оказаться на вершине заклинательского мира. Да и в целом стало намного спокойнее, прекратились всякие конфликты и междоусобицы, так как Вэй Усянь обьявил, что те, кто будут враждовать, будут иметь дело со старейшиной Илин. Поэтому Лань Ванцзи с Вэй Усянем могли беспрепятственно путешествовать, а так же посылать спокойно учеников на ночную охоту. И не бояться, что кто либо или что либо будут угрожать им. Вэй Усянь оказался весьма полезным в разрешении многих трудновыполнимых задач. Лань Цижэнь, глядя на это, уже не ворчал по поводу темных методов и безнравственности племянника, а просто молча сохранял нейтралитет. Но это не волновало Вэй Усяня. Лань Ванцзи тоже не придавал этому значения, главное дядя перестал ставить палки в колеса. Он был весьма не глуп и видел, что пользы больше, чем вреда. А самое главное, Вэй Усянь имел очень положительное влияние на главу Лань. Его веселый нрав и разумные аргументы в пользу того, что важнее сейчас заняться полезными делами, чем самобичеванием, помогал Лань Сичэню расслабиться и постепенно переключаться на дела клана. Лань Ванцзи, глядя на то, что улыбка его брата становится все веселее, с одной стороны радовался. А с другой стороны… Его временами охватывала легкая ревность. И в такие минуты он одергивал себя. Его солнышко принадлежало душой и телом только ему. Ученики были в восторге от того, что у них теперь целых два учителя, которые не ставят нудную зубрежку во главу угла. В самом же ордене Гусу Лань уже привыкли к горячей парочке. Привыкли к тому, что на переменах Хангуан Цзюнь спешит к учителю Вэю, потому что страшно соскучился. Они вдвоем уходили на кроличью полянку. И там Хангуан Цзюнь наконец то обнимал свое солнце. Всю перемену они так и стояли под деревом, обнимая друг друга и глядя в глаза. Он скучал так отчаянно, что ему казалось прошел не урок, а целая вечность. Со временем чувства не только не угасали, а становились еще сильнее. И каждая минута, проведенная отдельно от его солнца казалась вечностью. Вечностью, наполненной пустотой и тоской. Короткие встречи между уроками давали заряд продержаться еще немного без лучей родного солнца. Как только раздавался сигнал к следующему уроку, Лань Ванцзи легонько касался губ своего солнца и с сожалением оторвавшись друг от друга, они шли к ученикам. Лань Ванцзи продолжал уроки у своих учеников, где учился Сычжуй, временами сын замещал его, если он не мог прийти раньше. Вэй Усянь шел к младшим ученикам, преподавать алхимию. Ночами раз в неделю, или по заявкам он ходил с группой Сычжуя на ночную охоту. После он водил их в харчевню Хунаньской кухни. Ученикам очень нравилось. Как то Лань Цзиньи сказал: —Учитель Вэй, Хангуан Цзюнь тоже водил нас сюда. —Правда? —удивился Вэй Усянь, —вот уж никогда бы не подумал. —Да, правда, он нам рассказывал, что вы, учитель Вэй, очень любите такие кушанья, —подтвердил Сычжуй. По прибытии Вэй Усянь все это рассказал Лань Ванцзи. —Ты вспомнил, что я любил там бывать? Лань Ванцзи, обнимая его, ответил: —Я ни на минуту не забывал. —Хангуан Цзюнь, неужели ты это делал в память обо мне? Лань Ванцзи, поглаживая его по спине, ответил: —Да. Вэй Усянь, смотрел ему в глаза и Лань Ванцзи снова тонул. Но нужно было идти на уроки. А Вэй Усяню нужно было отдохнуть. С трудом оторвавшись от любимых губ, Лань Ванцзи приносил ему завтрак и уходил на урок. После урока он спешил к себе в цзинши, чтобы полюбоваться на спящего Вэй Усяня. Сев на краешек кровати, он рассматривал прекрасные безмятежные черты, на которых отдыхала такая сонная нега, что хотелось притронуться к этой красоте. Он тихонько протягивал руку и касался длинных шелковых прядей, разметавшимися по кровати. Вэй Усянь, почувствовав его присутствие, протягивал руки, обнимая нефрита за бедра. Лань Ванцзи наклонялся, касался губами его волос, виска, щеки, переходил нежным прикосновением красиво очерченных губ, замирал в тихом восторге. Колокол на башне, оповещяющий о конце перемены, выводил из состояния сонного оцепенения. Он с сожалением отрывался от любимых губ: —Я пошел. Тебе надо отдыхать. Вэй Усянь сонно потягивался, зевал, отпускал своего зануду и снова начинал сладко сопеть. Лань Ванцзи, бросил последний взгляд на свое солнце, поспешил на урок. После второго урока он снова поспешил в цзинши. Потом после третьего, четвертого. На последней перемене Вэй Усянь уже почти проснулся. Он лежал, соблазнительно потягиваясь. Лань Ванцзи провел руками по его спине, груди, руки скользнули по кубикам пресса, потом ниже живота, послушали что творится в нижнем дантяне, с удовольствием задержались на сладком твердом бугорке внизу. Под ладонями Хангуан Цзюня он значительно увеличился в размерах, нефрит счастливо вздохнул и уже хотел прикоснуться губами к такому вкусному месту на теле любимого солнца, как опять зазвучал колокол. Он еле довел последний урок до конца. Как назло после урока его окружили ученики, которые принесли на проверку свои работы. Он немного задержался, потому шел быстрым шагом. Его губы щекотало от воспоминаний, как он целовал волосы своего солнца, руки хранили еще прикосновение к обжигающей плоти на теле любимого. Он, как на крыльях влетел в цзинши… Там никого не было. Смятые простыни хранили очертание изящной фигуры, подушка еще пахла цветами и горными травами. Вэй Усяня нигде не было. Лань Ванцзи обошел цзинши, заглянул во все углы, его не было! Как так? Вот только что он был здесь, был так сладко возбужден от прикосновений любимого зануды. Куда ушел? Может пошел к кроликам? Лань Ванцзи вышел и пошел на полянку. На полянке увидел Сычжуя с той же самой девушкой. Они кормили пушистых зверьков, о чем то весело болтали и смеялись. Его сын с девушкой. А ведь у него такой возраст, в котором многие уже женятся! Лань Ванцзи вдруг ощутил себя таким старым! А ведь он только недавно обрел свое счастье, он только начал жить! Лань Ванцзи неслышно покинул полянку, чтобы не мешать своему сыну. Подумал: «Хорошо, что дядя терпеть не может всяких животных и не ходит на полянку. Иначе его бы точно хватил инфаркт! Правил в отношении женщин не убавилось.» Покинув полянку, отойдя на значительное расстояние, он подумал: «Нет, я не старый. Я сейчас даже моложе, чем двадцать лет назад.» Дошел до цзинши, заглянул, Вэй Усяня до сих пор не было. Начал волноваться. Далеко он не должен был уйти. Решил пока пойти на кухню и приготовить ужин. На кухне никого не было. Повара уже закончили свою работу и ушли отдыхать. Лань Ванцзи приготовил любимые кушанья своего солнышка. Правда тревога так и не отпускала. Разложив по тарелочкам кушанья, составил в корзинку и понес в цзинши. Придя к себе, Вэй Усяня так и не обнаружил. Поставил корзинку на стол, вышел из комнаты. В это время возвращались адепты с дежурства. Они приветсвовали его поклоном: —Хангуан Цзюнь. Лань Ванцзи, стараясь придать голосу спокойный тон, спросил: —Учитель Вэй сегодня за территорию не выходил? —Никак нет, не выходил. Лань Ванцзи был вообще в растерянности. Куда он мог подеваться? Может пошел в библиотеку? Куда он мог еще пойти? Лань Ванцзи повернулся, чтобы сходить туда. Дорога шла мимо дядиной комнаты. Спросить у дяди? Нет. Что если… Не может быть. Он обещал. Душа Лань Ванцзи металась от желания потребовать от дяди ответа, до… Ох, как было тяжело! Что делать? Куда он мог деться? Не может быть, чтобы его заманили куда нибудь? Ужас… Как теперь? Что делать? Нервы были натянуты как струны. Сердце начало невыносимо болеть. Лань Ванцзи сжал правой рукой Бичэнь до хруста в костяшках пальцев. Он был готов в ярости положить всех, если его солнцу причинят вред. Он судорожно вздохнул и только собрался зайти к Лань Цижэню, как вдруг из-за угла показалась стройная фигура в черном. Сердце второго молодого господина Ланя дрогнуло и замерло. Это было его дорогое горюшко! Вернее… Его счастьюшко! Лань Ванцзи устремился ему навстречу и заключил в обьятия, даже не оглядевшись вокруг, вдруг кто нибудь смотрит! Ну и пусть смотрят! Что они ему сделают? Да и кто посмеет? Важнее сейчас было то, что родное солнце нашлось! —Вэй Ин! С тобой все в порядке? Вэй Усянь очень удивился тревожному голосу своего зануды: —Хангуан Цзюнь, что случилось? Лань Ванцзи смотрел в его лицо, словно не видел его целую вечность: —Тебя долго не было. Я волновался. —Смотри, что нашел, —Вэй Усянь продемонстрировал замысловатую штуку, которую нес в руках. Лань Ванцзи, продолжая держать свое счастье в обьятиях, завел его в цзинши. Не в силах терпеть, начал целовать. Вэй Усянь рассмеялся: —Хангуан Цзюнь, погоди. Он отстранился от Лань Ванцзи и поставил на стол предмет, который держал в руках. По форме предмет походил на зверя с телом медведя, слоновьим хоботом, глазами носорога, хвостом быка и тигриными лапами. —Что это? —Не знаю. Похоже на курильницу для благовоний. Лань Ванцзи потрогал хобот и спросил: —Где ты ее взял? —В «Комнате древностей», где Орден Гусу Лань хранит редкие и драгоценные артефакты, —без тени смущения ответил Вэй Усянь. Лань Ванцзи удивился: —Ключ у дяди. Как ты туда попал? Вэй Усянь рассмеялся: —Лань Чжань, ты у меня спрашиваешь? Ловкость рук и никакого взлома. Там даже серьезного защитного барьера нет. Не бойся, твой дядя даже не заметит. Его ключ не сработает. Да, как Лань Ванцзи забыл, что еще с юных лет Вэй Усянь является мастером по взлому даже самых сложных защитных барьеров! Кажется его солнышку скучно, раз начал искать приключений! Лань Ванцзи покачал головой: —Сначала поешь. И начал расставлять кушанья. Вэй Усянь взял палочки, потянул носом аппетитный запах: —Хангуан Цзюнь, тебе нет равных! Ты просто поразителен! Одарив его самым восторженным взглядом, Вэй Усянь принялся за еду. Лань Ванцзи сидел напротив своего солнца, он почти ничего не взял в рот. Пережитое волнение, перебило аппетит. А теперь он боялся упустить даже минутку, любуясь на то, как Вэй Усянь отправляет в рот кусочки еды и восторженными глазами поглядывает на своего зануду. В такие минуты было так тепло и уютно на душе, второй молодой господин Лань постепенно успокоился, волнение уступило место умиротворению и ощущению тихого домашнего счастья. После ужина, решили исследовать интересную вещицу. Вэй Усянь внимательно рассмотрел вещь. Это действительно была курильница. Брюхо курильницы служило печкой, где возжигались ароматные травы, после чего лёгкий дымок выходил клубами через пасть диковинного зверя. Вэй Усянь произнёс: — Эта вещица на вид весьма чудная, от неё не исходит ни жажды убийства, ни тёмной энергии, что неоспоримо указывает на совершенную безвредность. Лань Чжань, тебе известно, для чего она используется? Лань Ванцзи покачал головой. Тогда Вэй Усянь понюхал ароматный дымок, но также не обнаружил ничего необычного. Лань Ванцзи не мог больше терпеть и снова привлек к себе свое счастье, поцеловал. Опустив руку на низ живота своего солнца, снова ощутил то самое сладкое место, до которого так не терпелось сегодня добраться. Потому они, решив не гадать понапрасну, убрали курильницу, чтобы изучить позже, как представится возможность. Но… стоило лечь в постель, оба ощутили ужасную усталость и… тяжело провалились в сон.