Ты моя вселенная.

Вэй Усянь погладил по щеке своего любимого зануду, совсем не обращая внимания на то, как смотрит на них Лань Сичэнь. Лань Ванцзи же заметил взгляд брата. Взгляд тревожный и печальный с какой то ноткой сожаления. Но было не до уксуса. Сам был в тревоге. Вэй Усянь спросил: —Лань Чжань, Сычжую будем что нибудь говорить? Лань Сичэнь сказал: —Я ему уже сказал, что вы вместе уходите на ночную охоту. Я же должен отвлечь Ванцзи. Это требование Цзинь Гуаньяо. Вэй Усянь обратился к Лань Ванцзи: —Я тебе еще нарисую пропуск и защитное поле. Для него. На всякий случай. —Хорошо. —Ну все. Все подготовительные работы завершены. Инструктаж проведен. Теперь надо как следует отдохнуть. Пойдем к кроликам сходим. Они вышли из ханьши и пошли к овощехранилищу. Лань Ванцзи вынес полную корзину моркови и капустных листьев. На полянке резвились маленькие пушистики, завидев мужчин с корзинкой овощей, они весело подбежали в предвкушении угощения. Вэй Усянь присел на корточки, вытащил из корзинки листья капусты, кролики поднимались на задние лапки и начали наперебой выхватывать из рук мужчины бледно зеленые капустные листья. Лань Ванцзи в это время кормил зверьков морковкой и любовался на свое счастье. На белом фоне кроличьей полянки особенно четко вырисовывался стройный изящный силуэт в черных одеждах. Длинные густые пряди падали на прекрасное лицо, когда он низко наклонялся, играя с беленькими как снежки зверьками. Он тихонько смеялся. Движения его были плавными и мягкими. Какое то умиротворение охватывало душу при взгляде на прекрасную картину. Лань Ванцзи присел сзади своего солнца, обвил его руками за талию и прислонился лицом к его спине, не говоря ни слова. Пока Вэй Усянь забавлялся с кроликами, все это время зануда нефрит не отлипал от своего солнца. Он просто наслаждался тем, что он у него есть, впитывал в себя его родное тепло. Хорошо, что кроме них и Сычжуя сюда никто не приходил. И им никто не мог помешать. Они провели вместе весь остаток этого дня и весь вечер. Играли на музыкальных инструментах, гуляли, любуясь цветами и водопадами. Вместе пообедали, потом поужинали. Весь день был наполнен грустью и нежностью. Все время было такое щемящее ощущение скорой разлуки. Лань Ванцзи все время держал за руку свое счастье. Они обнимались, даря друг другу свое тепло и ласку, и говорили, говорили, словно никак не могли наговориться. Лань Ванцзи перед сном искупал свое солнце, наслаждаясь прикосновениями к его атласной коже. Когда он мыл ему голову, Вэй Усянь спросил: —Лань Чжань, а что ты почувствовал, когда впервые увидел меня? Лань Ванцзи улыбнулся: —Злость. —За что? За вино? —Нет, на себя. За то, что так неожиданно влип. За то, что ты такой красивый. Вэй Усянь рассмеялся: —Серьезно? Ты рассмотрел мою красоту? —Я услышал про твою красоту задолго до нашей встречи. Но, когда увидел тебя, понял, что слухи недооценивают тебя. —Почему? —Ты оказался гораздо красивее. —А? Лань Ванцзи с удовольствием заметил, как заливаются нежным румянцем его щеки. Они сейчас были похожи на прекрасные лепестки лотоса. Он опять смутил его. Не удержавшись, он подкрался сзади и чмокнул его в горячую щеку. Потом в другую. Вэй Усянь зажмурил глаза: —Хангуан Цзюнь, ты просто мастер соблазнять. Кто бы мог подумать, в кого превратился мой скучный зануда? —Мгм, —согласился Лань Ванцзи, спускаясь губами на длинную изящную шею. Отодвинул мокрые пряди, коснулся губами плеч, спины, замер, прислонившись разгоряченным лицом к плечу своего солнца. Почувствовал, как защипало глаза, как из глаз закапали слезы. Испугался, что Вэй Усянь догадается, начал активно поливать его плечи теплой водой из ковшика. Вэй Усянь промолчал, скорее всего ничего не понял. Это хорошо, что не понял. А может и не совсем хорошо. Тогда он не пойдет на риск? Пойдет, но будет мучиться угрызениями совести. А это нельзя было допустить. Да и сам Вэй Усянь будет переживать за спокойствие своего зануды. Ничего хорошего от этого не будет. Они тогда запросто провалят всю так тщательно продуманую и подготовленную операцию. Еще была отвратительная мысль, которую он гнал от себя. Этому Гуаньяо нужно было тело его любимого. Было мерзко и тревожно. Но… Как об этом сказать своему солнцу? —Вэй Ин. —Что? —Ему ведь от тебя не только печать нужна. —Лань Чжань, с чего ты взял? —Стихи. —Думаешь? Мне кажется это всего лишь уловка, чтобы сбить с толку. —Я так не думаю. —Ну, на этот случай тоже есть вариант. У меня есть ты. Лань Чжань, не напоминай мне, пожалуйста, об этом. Хорошо? —Хорошо, —ответил Лань Ванцзи охрипшим голосом. Ему не нравятся подобные намеки. Так что… Запечатать отрицательные эмоции и не показывать виду. Не портить своему солнцу настрой на завтра. Наконец Лань Ванцзи лег рядом со своим любимым солнышком, обнял его, вздохнул. Вэй Усянь вдруг спросил: —Лань Чжань, помнишь в Цишане, когда нас пригнали на перевоспитание, ты не хотел меня замечать? —Я боялся показаться тебе слабым. —Я так и подумал. Лань Ванцзи обял его покрепче, спросил: —А помнишь, когда ты меня спросил, нравится ли мне Мянь Мянь? —Лань Чжань, ты даже это помнишь? А ты знаешь, я так и подумал. Ты так ревниво сделал замечание насчет стихотворения про Юаньдао. —Я ревновал. Тебя. —А как ты на меня тогда в пещере посмотрел, как на ненормального? Лань Ванцзи снова печально улыбнулся: —Знаешь? А я тогда чуть не сказал что то подобное. Но, сдержался. Вэй Усянь тихо засмеялся: —Ох, какой я был тогда молодой и смешной! Кстати! Лань Чжань, я никогда не напоминал тебе об этом. Не хотел обидеть. Помнишь, ты меня покусал? Лань Ванцзи вздохнул: —Ты был раздет по пояс. Ты столько меня дразнил. Мне просто хотелось сьесть тебя, ты был такой вкусный. Я… Я возбудился… Прости… И решил, что лучше покажусь тебе странным, чем влюбленным идиотом. Вэй Усянь взял его за подбородок: —Ох, Лань Чжань, я даже не догадывался. Почему я был такой? Да, даже раньше. Когда мы с тобой сидели месяц в библиотеке. Ты так отпрыгнул от той книжки. А если бы подобную книжку тебе подсунул бы Цзян Чэн? Или Хуайсан? —Отнес бы книжку дяде, а их просто отвел бы и наказал. Вэй Усянь засмеялся: —Мою тогда тоже хотел дяде отнести? —Нет. —А куда бы дел? —Не спрашивай, —улыбнулся Лань Ванцзи. —Значит все-таки ты уже видел подобные книжки? И эта порнушка уже крутилась в твоей голове? С моим участием. Как тот сон. Помнишь? —Да. —Это же был не единственный подобный сон? —Нет, конечно. —Я совсем не знал. Меня это нисколько не насторожило. Даже другие заметили. А я даже в уме такое не держал. Да еще и Цзян Чэн все время говорил, что ты меня терпеть не можешь. Лань Ванцзи ответил: —Он тебя оберегал. Как мог. —Лань Чжань, Лань Чжань. Какой ты все-таки невероятный. Столько лет ты меня любил. С самой юности. Какой же я недогадливый! Так все твои случайные встречи были совсем не случайные? —Конечно нет, не случайные. Я сам искал встречи с тобой. —А почему ты так реагировал, когда я просил твою ленту? Помнишь гора Байфэн? Лань Ванцзи погладил его по плечу: —Я готов был ее отдать. Но не для того, чтобы впечатлять тех напыщенных господ. Много чести для них. А еще мы же с тобой одни и те же правила переписывали. Было обидно. Я так хотел тебя видеть. А ты всегда издевался. Вэй Усянь вздохнул: —Лань Чжань, прости, я совсем не придал тогда значения этой вашей ленте. Не думал, что это настолько серьезно. Всему виной моя память. Прости, пожалуйста. Лань Ванцзи прислонился губами к его лбу: —Ничего. Не нужно извиняться. Я потом так и понял. Ты просто не думал об этом. Я понимаю. —Лань Чжань, ты знаешь. Мне никогда не нравились мужчины. Мне нравились только очень красивые девушки. Лань Ванцзи поцеловал его волосы: —Мне тоже никогда не нравились мужчины. А девушек я и не видел толком, мы то живем раздельно. А потом я увидел тебя… —Лань Чжань, это любовь с первого взгляда! —Да. Ты у меня первый и последний. Единственный. —Лань Чжань, какой ты все-таки у меня! Лань Ванцзи заботливо подоткнул одеяло под бок своему солнцу: —А ты у меня. Они еще долго разговаривали. Столько нового они узнавали друг о друге, словно по новой знакомились. Они никак не могли наговориться, не могли наслушаться друг друга. Лань Ванцзи снова ощущал, что его любовь обретает новые краски, он любит с новой силой, по новому, более нежно и бережно, более восторженно. Он каждый раз открывался для него с новой стороны. И каждая эта новая сторона была для него настолько прекрасна, что невозможно было не любить еще больше и больше. Вэй Усянь сказал: —Знаешь, Лань Чжань, моя голова настолько была забита всякими идеями, изобретениями и новыми открытиями. Столько всего хотелось успеть создать и усовершенствовать. Лань Ванцзи задумчиво сказал: —Я уже потом это понял. Когда увидел сколько изобретений ты совершил за короткий промежуток времени. Вэй Усянь рассмеялся: —Лань Чжань, прости меня, что не понял тебя. —Я сам не хотел, чтобы ты узнал. —Понимаю. Теперь все по другому. —Да, теперь ты мой. —А ты мой, —сказал Вэй Усянь и погладил Лань Ванцзи по щеке, —давай спать. Тебе нужно хорошо отдохнуть. Завтра ответственный день. Лань Ванцзи чмокнул его в макушку: —Спокойной ночи, Вэй Ин. —Спокойной ночи, Лань Чжань. Вэй Усянь уже аппетитно посапывал, уютно устроившись в надежных обьятиях своего любимого зануды. Лань Ванцзи долго любовался на свое солнце, иногда легонько касался губами волос. «Прости, Вэй Ин, но в этот раз я не буду просто смотреть. И мне уже плевать, что это не его тело. Отрежу не только руку. Я не отдам тебя. Ни за что. Никаким Гуаньяо.» Он молчал, ничего не говорил о своих сомнениях и опасениях. Не хотел показаться снова ревнивцем. Но эти его письма не давали покоя. Что если он успеет воспользоваться беспомощным состоянием Вэй Усяня? Нет! Нет! И еще раз нет!!! Он никому его не отдаст. «Вэй Ин! Прости! Я вмешаюсь тогда, когда посчитаю нужным. Даже если мой брат будет в опасности!» Мысли долго метались от отчаяния до решимости послать все к чертям, схватить и сбежать! Но что скажет его солнце, когда очнется? Не пошлет ли он самого Хангуан Цзюня туда же? Не помчится ли один навстречу опасности? А он может. Лань Ванцзи знал, что если его горюшко что нибудь задумало, его никто не в состоянии остановить. «Солнце мое! Может хватит спасать мир? Подумай о нас с тобой! Как сладко тебя любить! Как опасно тебя любить! И не любить просто невозможно!» Он крепче прижал к себе свое солнце. Тронул легким поцелуем волосы. В конце концов пара бессонных ночей дала о себе знать. Он забылся тяжелым сном, в котором ему опять приснилось, что он потерял свое солнце.