Ты моя вселенная.

Вдруг позади Лань Ванцзи послышался странный шум, словно что-то глухо бухнулось на пол. «Вэй Ин! Вернулся! Как же так? Учеников я услышал, как возвращались, а его нет! Странно! " Сердце ожило, забилось в груди. Лань Ванцзи молниеносно обернулся. Взору его предстали раскрывшиеся створки окна, которые всё ещё покачивались на ночном ветру, то закрываясь, то открываясь вновь. А под тонким одеялом на кровати неожиданно возник бугор. Вэй Усянь ворвался в комнату через окно, прокатился кубарем по полу и теперь, свернувшись калачиком, с шорохом устраивался под одеялом. «Горюшко мое! Наконец то!» Некоторое время постояв в безмолвии, Лань Ванцзи перевел дух, сосчитал мысленно до десяти, потом аккуратно затворил дверь, вернулся в комнату, по пути задув фонарь, закрыл створки окна и лёг в кровать. Он устроился рядом с бугром, молча натянул на себя другое одеяло и закрыл глаза. Вскоре к нему под покров прошмыгнул ужасно холодный Вэй Усянь. Его пропащее солнце, источающее ледяной холод, извиваясь, забралось на него, устроилось на груди и с радостью объявило: — Лань Чжань, я вернулся! Скорее приветствуй меня. Лань Ванцзи приобнял его, прижав к себе: — Почему ты такой холодный? Вэй Усянь ответил: — Я полдня провёл на ветру. Помоги мне согреться. Лань Ванцзи прижал Вэй Усяня к себе покрепче, отдавая ему тепло своего тела. — Хотя бы… сними сапоги. Вэй Усянь отозвался: — Ладненько! — скинув обувь без помощи рук, одними ногами, он вновь юркнул под одеяло, морозить Лань Ванцзи. Через время этот бесстыдник согрелся начал приставать, как и ожидалось. Сначала он стащил с нефрита рубаху, потом штаны. Лань Ванцзи терпел, но когда потом его бесстыдник схватил его за определенную часть тела, почувствовал возбуждение, но снова неимоверными усилиями кое как сдержался. Тогда этот наглый красавчик сжал довольно ощутимо. Лань Ванцзи, еле сдерживаясь, стараясь придать голосу бесцветный тон, произнёс: — Не давай волю рукам. Наглое солнышко усмехнулось: — Я уже в твоей кровати, а ты хочешь, чтобы я не давал волю рукам? — Дядя возвратился. Сказав это, он тут же пожалел. Он отлично понимал, что это вредное счастье не упустит возможности досадить Лань Цижэню. А самый лучший способ—это наделать побольше неприличного шума. Лань Ванцзи собрал все свои силы, чтобы сдержать свои страстные порывы, но не тут то было. Вэй Усянь просунул колено между ног Лань Ванцзи, тот уже не в силах сопротивляться, почувствовал, что его ноги сами собой разьезжаются и уже совершенно нет сил лежать в подобающей позе. Тогда это нахальное солнце преднамеренно завлекая, пару раз подтянуло наверх коленку, придавив кое что и откровенно выражая свои намерения действиями. Бессонная ночь в тревоге, такой же тревожный день, внезапная радость от его возвращения, все смешалось. И этот хаос поднял в душе такую бурю эмоций, что нарастающее возбуждение и дикое желание достигло предела и стало переливаться через край. Спустя мгновения молчания, не в силах больше сдерживаться, Лань Ванцзи сорвал с него одежду, не заботясь о том, что нужно аккуратно все сложить. Одежда Вэй Усяня спланировала легким облачком на белые одежды раскиданные по полу. Затем резким движением перевернулся, придавив Вэй Усяня собой к кровати. Взял с тумбочки масло. Увидев его действия, тот прикинулся возмущенным: — Постой, постой, постой… по… стой! Лань Ванцзи прижал Вэй Усяня к кровати так, что тот не мог шевельнуться, затем проник на одном дыхании и неподвижно замер, сам испугавшись своего неожиданного порыва, опасаясь причинить боль. Вэй Усянь два раза глубоко вдохнул и тряхнул головой, собрался вырваться, но Лань Ванцзи предугадал его намерения и крепко удержал за талию. — А! — громко вскрикнул Вэй Усянь. — Ханьгуан-цзюнь! Лань Ванцзи некоторое время сдерживался, затем тихо сказал: — Ты сам напросился. Волосы Вэй Усяня рассыпались по кровати, лицо окрасилось всполохами румянца, как когда то в сумасшедших снах и мечтах юного нефрита. И это было такое зрелище, возбуждающее и соблазняющее. Ну разве возможно было остановиться? Он потихоньку сдвигался назад и вместе с каждым движением Лань Ванцзи вскрикивал. Лань Ванцзи еще раз убедился в том, что когда он молчит, то лучше выглядит. Ну кто нефрита за язык дергал, сообщить про дядю? А теперь это его нахальное счастье раздразнило его настолько, что уже нет возможности остановиться, тормоза совершенно отказали! Насилу сдерживая дыхание, что рвалось из яростно вздымающейся груди, он прошептал: — Веди… веди себя потише. Вместо ответа Вэй Усянь вытянул руку и погладил его по щеке. — Гэгэ, ты не хочешь слышать, как я кричу? Лань Ванцзи остановился, не в силах произнести ни слова, пытаясь хоть как-то сдержать яростную страсть, рвущуюся из груди. Вэй Усянь продолжил: — Боишься, что кто-то меня услышит? Проще простого — наложи заклятие молчания! Грудь Лань Ванцзи яростно вздымалась, он по прежнему не мог произнести ни слова, так как еле переводил дыхание. Ведь знает, что зануда нефрит никогда такого делать не будет. Специально издевается! Вэй Усянь принялся снова поддразнивать: — Давай же! Наложи заклятие, а потом поимей как хочешь, можешь довести меня до исступления, я даже не пискну… Не дав ему договорить, Лань Ванцзи склонился и накрыл его губы своими, целуя глубже. Ведь знал же, что Вэй Усянь обязательно выкинет что нибудь подобное, зная что дядя его не любит и потому специально шумел все больше и больше. Лань Ванцзи ничего не мог с этим поделать. Солнце все-таки вырвалось из его обьятий. Они уже давно катались по кровати и шутливо боролись, что заканчивалось тем, что Лань Ванцзи неизменно ловил его и все начиналось снова. Ну абсолютно никакой романтики! А какой то кошмар и хаос, который устроил сегодня Вэй Усянь, который то громко смеялся, то кричал, то бесконечно болтал, настрой у него был просто пошалить и досадить дяде. И зануда нефрит никак не мог это прекратить, даже зная, что для его солнца это все просто шалость! Уже была глубокая ночь, но по завершении двух сражений подряд, Вэй Усянь по-прежнему крепко держал талию Лань Ванцзи обеими ногами, не давая тому отстраниться. Лань Ванцзи своим телом накрывал Вэй Усяня целиком, осторожно, стараясь не придавить его. Лань Ванцзи, казалось, хотел подняться, но стоило ему чуть шевельнуться, и Вэй Усянь прижал его ногами, затем лениво произнёс: — Не двигайся. Сквозит. Полежим немного. Лань Ванцзи, как было велено, застыл. Спустя некоторое время он спросил Вэй Усяня: — Ты не чувствуешь дискомфорта? Вэй Усянь состроил несчастный вид: — Чувствую! Ты совсем не слушал, а ведь я так истошно вопил. — Я встаю. Вэй Усянь немедленно сменил маску и без обиняков произнёс: — Но мне как раз вот так нравится с тобой лежать. С такими словами он рывком сжал мышцы ещё крепче. Стало так больно, что Лань Ванцзи на мгновение замер, боясь пошевелиться. Он терпел довольно долго, но затем с его губ осипшим голосом слетело: — …Бесстыдник! Вэй Усянь, видя, что тот скоро придёт в отчаяние от его действий, посмеиваясь, поцеловал Лань Ванцзи в губы. — Гэгэ, чем мы только с тобой не занимались, а ты всё смущаешься? Лань Ванцзи, не в силах ничего предпринять, мягко покачал головой и тихо произнёс: — Отпусти меня, тебе нужно вымыться. Вэй Усянь уже захотел спать и будто сквозь сон проговорил: — Не буду мыться, завтра помоюсь. Сегодня я до смерти устал. Лань Ванцзи тронул поцелуем его лоб. — Нужно вымыться. Побереги себя от недомоганий. Вэй Усянь сделался таким сонным, что не стал больше держать Лань Ванцзи, поэтому наконец мягко опустил руки и ноги. Лань Ванцзи встал с кровати и первым делом поднял одеяло, которое они сбросили на пол, и плотно укрыл им Вэй Усяня, затем собрал разбросанную одежду и повесил на ширму одну деталь за другой. Набросил одеяния на себя, быстро привёл их в положенный вид и вышел за порог, чтобы приготовить всё для омовения. Спустя четверть часа он осторожно, как ребенка, поднял на руки почти уснувшего Вэй Усяня и аккуратно опустил его в бочку, которую поставил рядом со своим письменным столом. Вэй Усянь проснулся: — Не составишь мне компанию? Ханьгуан-цзюнь! — Чуть позже. — Почему это чуть позже? Давай сейчас! Лань Ванцзи бросил на него взгляд, сказал: — За четыре дня с тех пор, как мы вернулись. В цзинши сломано четыре бочки. — Не я виноват в том, что бочка сломалась в прошлый раз. Лань Ванцзи положил коробочку с мыльным корнем поближе, чтобы Вэй Усянь мог дотянуться, и спокойно произнёс: — Это я виноват. — Ага. И в позапрошлый раз я тоже ни при чём. По правде, если рассуждать логически, каждый раз это ведь ты их разбиваешь. С самого первого раза ты так и не изменил дурной привычке. Лань Ванцзи поднялся и вышел в другую комнату, а когда вернулся, поставил возле руки Вэй Усяня сосуд Улыбки Императора, затем снова сел за письменный стол и произнёс: — Да. Вэй Усянь протянул руку и пощекотал Лань Ванцзи по подбородку. Лань Ванцзи, наконец успокоился. Солнце рядом, сидит в бочке, рядом любимое вино. Вэй Усянь, отмокая в воде, открыл сосуд с вином, сделал глоток, запрокинув голову, и между прочим спросил: — Что ты читаешь? — Записи о ночной охоте. — Те, что ребятня написала? Но ведь в твои обязанности не входит проверка их записей, разве нет? Помнится, этим занимался твой дядя. — Дяде недосуг. У него другие дела. Теперь я это делаю. Вэй Усянь вытянул руку и взял пару листов. Просмотрев их, он произнёс: — Твой дядя… на два абзаца строк всегда расписывал примерно пару сотен иероглифов замечаний, а в конце ещё подводил итог на тысячу. Я даже не представляю, где он брал столько времени, чтобы писать всю эту критику. А твои комментарии в самом деле очень краткие. — Разве краткость — это плохо? — Хорошо! Лаконично и ясно. Вэй Усянь сам помыл голову, затем взял со стола листы с записями, быстро просмотрел и вдруг прыснул, не в силах сдержать смех: — Кто это написал? Так много ошибок. Так и знал, что это Цзинъи. Ты поставил ему И (1) — Да. — Из всей огромной стопки я увидел И только у него. Бедняжечка. — Слишком много ошибок и пространных описаний. — Что ему грозит за такую оценку? — Ничего. Перепишет заново. — Он должен благодарить тебя за это, всё же такое наказание намного лучше, чем переписывать в стойке на руках. Лань Ванцзи молча собрал все записи учеников, которые Вэй Усянь разбросал как попало, аккуратно упорядочил и сложил рядом ровной стопкой. Краем глаза проследил за тем, как улыбался Вэй Усянь наблюдая за ним. В сердце стало тепло от этой улыбки. — Что ты поставил Сычжую? — спросил он. Лань Ванцзи вытянул из стопки два листа и протянул ему: — Высшую оценку. Вэй Усянь взял записи Лань Сычжуя, просмотрел их и заключил: — Иероглифы написаны очень аккуратно. — Изложение упорядоченное и детальное, чётко прослеживается нить повествования, всё сказанное — по существу, точно подмечено главное. Вэй Усянь пролистал стопку в руках, затем обратил взгляд на ту, что ещё осталась на столе, и спросил: — И ты будешь всё это проверять? Может, я помогу тебе с какой-то частью? — Хорошо. — Если увижу ошибку, просто выделить её и написать замечание, верно? Он дотянулся и взял со стола б́ольшую половину записей. Лань Ванцзи хотел забрать стопку назад, но Вэй Усянь потянул на себя: — Что ты делаешь? — Слишком много. Ты не закончил омовение. — Я же как раз омываюсь. Всё равно мне больше нечем заняться, а читать записи и сочинения детворы оказалось до странного увлекательно. — После омовения нужно идти спать. — Посмотри, разве я похож на того, кто сейчас уснёт? Я чувствую в себе достаточно сил даже на то, чтобы ещё пару раз возлечь с тобой. Лань Ванцзи бросил на него взгляд. Он издевается? Он то, конечно, не против, но его солнышку просто необходимо отдохнуть. Опираясь на край бочки, Вэй Усянь принялся внимательно просматривать записи, время от времени дотягиваясь локтем до письменного стола, чтобы что-то написать. Лань Ванцзи, наблюдал за ним, ему было так тёпло и уютно. Серьезный и сосредоточенный Вэй Усянь был особенно красив в этот момент. Вэй Усянь добросовестно, закончил вносить правки в свою половину сочинений, бросил стопку на стол. Лань Ванцзи видел, что он уже устал. Ведь целые сутки он носился с юношами по горам, потом занимался тем, что усиленно соблазнял своего зануду, чтобы основательно пошуметь, а на это тоже нужны были силы. Мало того, он еще и проверил половину отчетов, которые Лань Ванцзи должен был проверить еще вечером, а значит сделал больше половины его работы! Стало стыдно, надо было не накручивать себя, а проверить работы. И тогда Вэй Усянь лег бы вовремя спать. «Лань Чжань, ты совсем не бережешь своего супруга!» Конечно же он устал, что и следовало ожидать. Потому Вэй Усянь просто сполз обратно в воду, нырнув с головой. Опасаясь что тот захлебнется, Лань Ванцзи отреагировал мгновенно — быстро, но мягко поднял его из бочки, осторожно и нежно вытер насухо, наслаждаясь процессом. Потом отнёс на руках на кровать. Заботливо укрыл плотно одеялом, тот немедленно закрыл глаза и уснул. Лань Ванцзи быстро омылся сам, лег на постель и прижал Вэй Усяня к своей груди. Тот снова ненадолго проснулся и сонно пробормотал, уткнувшись в его ключицу: — Ваши юные заклинатели пишут неплохие сочинения, только вот на ночной охоте показывают себя чуть-чуть похуже. — Мгм. — Но это не страшно… Я в ускоренном порядке восполню этот пробел в их обучении, пока нахожусь в Облачных Глубинах. Завтра… опять возьму их в горы, нападём на гнездо шаньсяо. Лань Ванцзи подумал: «Завтра? Опять? Я, кажется, не выдержу. Очень плохо без него. Но… Лань Чжань, ты обещал, что будешь меняться. Не будешь же ты за ним носиться как нянька. Он этого не любит. Ты знал, на что шел. Терпи. Иначе, ты уже видел чем это может закончиться. Ты же знаешь, что Вэй Ин посягательств на свою свободу спокойно терпеть не будет.» Одноногие горные монстры шаньсяо обладали недюжинной силой, тела их покрывала чёрная шерсть, а людей они пожирали в один присест. Для такого человека как Вэй Усянь они опасности никак не могли представлять. Но из уст Вэй Усяня это звучало до того забавно, что Лань Ванцзи улыбнулся: — Сегодня тоже охотились на шаньсяо? Вэй Усянь ответил: — Ага. Поэтому я и говорю, что им ещё тренироваться и тренироваться. Ведь у шаньсяо всего одна нога. А если они одноногого не могут перегнать, что уж говорить о четвероногих ящерицах, восьминогих пауках, сколопендрах с парой сотен лапок? Если им попадутся такие, что же, придётся сразу лечь и дожидаться смерти?.. Лань Ванцзи улыбался еще и потому, что его тревоги были напрасными. Все эти монстры боялись Вэй Усяня больше, чем огня. И он не раз уже убеждался в этом. Но на свободе где то гулял тот, кто украл поддельные рукописи. Наверняка этот человек был хитер и коварен. Вэй Усянь снова пробормотал: —О, кстати, Ханьгуан-цзюнь, я истратил все деньги, пожалуй мне ещё немного, а? Лань Ванцзи теперь начал догадываться, почему его солнце вернулось так поздно, скорее всего что то натворили, что теперь надо возместить ущерб. Но спрашивать не стал, только сказал: — Возьми с собой нефритовый жетон, и сможешь получить деньги. Вэй Усянь усмехнулся и спросил: — С тем жетоном, что ты мне дал, помимо прохода через барьер… ещё можно и денег выручить? — Да, — ответил Лань Ванцзи. — Вы разбили лавку торговца или какую-то постройку? — Нет… что ты… я истратил деньги, потому что после ночной охоты повёл их в посёлок Цайи, в ту харчевню хунаньской кухни… ту самую, в которую я ужасно хотел тебя затащить, а ты никак не желал идти… Я так хочу спать… Лань Чжань, хватит уже со мной разговаривать… — Хорошо. Да, хорошо, что они ничего не натворили. Про себя Лань Ванцзи подумал, что если бы Вэй Усянь не обожал так проходить через барьер без жетона, то не просил бы денег, а просто показал бы жетон и хозяин записал бы на счет ордена Гусу Лань. А в конце месяца глава клана выдал бы трактирщику деньги. Но для Вэй Усяня не существовало барьеров, он их просто не замечал. Если в юности ему нужно было щелкнуть пальцами, то сейчас он просто проходил и все! И потому он так удивился, когда Лань Ванцзи дал ему жетон. После того, как Вэй Усянь ушел, Лань Ванцзи обнаружил жетон на столе, он не посчитал нужным его брать. «Ох ты мое талантливое счастье. Не перестаю удивляться и восхищаться!» —подумал зануда нефрит. Вэй Усянь, словно услышал его мысли, завозился во сне: — …Я же прошу, не разговаривай… Стоит тебе сказать хоть слово, и я уже не могу удержаться от того, чтобы что-то к нему добавить… Ну всё, Лань Чжань, давай спать, я… больше не могу… правда засыпаю… увидимся завтра, Лань Чжань… Он поцеловал Лань Чжаня в шею и, в подтверждение слов, вскоре крепко заснул. В цзинши воцарились темнота и тишина. Сладкая нега отдыхала на длинных ресницах дорогого солнца, отзываясь бесконечным умиротворением в сердце второго нефрита. Он долго любовался прекрасным человеком в своих обьятиях. Спустя некоторое время Лань Ванцзи запечатлел на челе Вэй Усяня нежный поцелуй и прошептал: — Увидимся завтра, Вэй Ин. Пусть бури, ураганы и ненастья. С тобой мы вместе, да, мы справимся вдвоем. Нас не сломали расставанья и несчастья. Там где ты есть, там мой уютный дом. (1) Имеется в виду четырёхбальная оценочная система: Цзя, И, Бин, Дин. Оценка И примерно соответствует четвёрке в пятибальной системе.)