Жизнь на две стороны

В столице небольшой страны на юго-западе Европы небо было затянуто тяжёлыми, плотными тучами. Ливень заливал неудачливых прохожих, брусчатку тёмных улиц, еле освещаемых керосиновыми фонарями. Проливной дождь глушил своим шумом практически все звуки, в том числе и крики в одном из частных домов на окраине. В постели лежал черноволосый парень лет двадцати пяти и выл от дикой боли в горле и голове, которые обильно кровоточили. На лбу терновым венцом прорезались кресты-стигматы, а на шее, в районе кадыка был один, но крупный крест. Обезумевший парень всякий раз пытался разодрать раны ещё сильнее, но двое слуг крепко держали его руки. Глаза заливало кровью и слезами, губы были искусаны так, словно их резали тупым ножом. Врач, стоявший рядом с пациентом, готовил лекарство. Приказав зафиксировать руку больного, что слуги и сделали, доктор обеззаразил кожу спиртом и стал с помощью полой иглы внутривенно вводить жидкость. Сразу после процедуры, врач стал аккуратно обмывать лоб, убирая кровь, однако буйство парня не давало быстро это сделать. С помощью слуг удалось забинтовать раны на голове, тяжелее пришлось на шее, но лекарство стало действовать, и больной медленно впадал в забытье. За этим ужасным зрелищем наблюдал со стороны осунувшийся тридцатилетний мужчина – старший брат. Они, конечно, достаточно часто ругались из-за свободолюбивой натуры парня, часто убегающего из дома, но такой участи младшему мужчина даже в мыслях не желал. Ему было очень больно смотреть за мучениями брата, а особенно было противно за себя, ведь ничего не мог сделать для него. Только молиться богам и верить, что всё обойдётся и брат переживёт. Когда врач после выписки рекомендаций ушёл, мужчина сразу же сел на табурет у постели брата, выгнав слуг. Парень оставался в сознании, но после лекарства был вялым и тихим. Он смотрел вверх уставшими и безучастными карими глазами. Старший брат держал его за руку и молчал, хотя тишина сильно давила и душила. - Шерил, мои раны похожи на стигматы, да? – вдруг тихим и охриплым от криков голосом заговорил молодой брюнет, не сводя безразличный взгляд с потолка. - Да, это стигматы… - еле выдавил из себя мужчина. Он не был сильно религиозен, но ввиду своего достаточно высокого положения среди знати ему приходилось читать Библию и Евангелия. Стигматы – признак того, что Бог избрал человека и через страдания помогает очиститься и встать подле него*. Шерил понимал, что зачастую стигматиками становятся религиозные люди, но его брата никак нельзя было таким считать. - Если Бог заберёт меня к себе, клянусь, я плюну ему в лицо! – рычаще шипел парень с чистой ненавистью, сжав с силой кулак и ударив им по постели. – Я не хочу быть его шавкой, тем более такой ценой!!! Будь он проклят!.. Ненавижу… - Тики, тише, - Шерил накрыл его ладонь своей, - ты всё переживёшь… Тут в дверь постучали и, не открывая её, дворецкий сообщил, что пришли гости из министерства внутренних дел и требуется присутствие главы. Мужчина сначала хотел отказаться, но он не мог так просто выпроводить высокопоставленных лиц. - Сейчас подойду. Пока обслужите их на высоком уровне. – Шерил отпустил руку брата и тихо встал, поправляя жилет. – Тики, я вернусь, как только разберусь с делами. Отдохни пока. Мужчина ушёл, оставив Тики одного, но тот словно и не заметил этого. Он сильно устал от своих мук, а ненависть и безумие накатывало всё сильнее и сильнее, захлёстывая с головой. Парень лишь хотел собственными руками раздавить сердце Бога, сердце… Чистой Силы. Тики когда-то слышал это слово от матери, но никогда не задумывался над его значением. Тем не менее он всё больше и больше проникался отвращением к Чистой Силе, как к заклятому врагу. Тики продолжал сыпать проклятиями и ругательствами и Бога, и Чистую Силу, что не обратил внимания на появившуюся в воздухе из ниоткуда странную дверь, украшенную ромбовидным ярким узором. Когда дверь открылась, на пол опустился тяжёлый туман, и в комнату зашел грузный мужчина в нелепом цилиндре и пальто, юная девочка в готическом платьице с пышной юбкой и светлый мальчик, что так сильно контрастировал на фоне своих спутников. У него не было ни тёмной кожи, ни хитрого янтарного взгляда, ни стигмат, ни чёрных волос. Он был чистой белой звёздочкой среди сущностей тьмы. Поэтому Тики и заметил его раньше, чем других гостей. В глазах, что начинали блестеть золотыми переливами, мелькнуло удивление. - Ангел? – тихо прошептал парень, перестав выругиваться на Всевышнего. Аллен тоже был удивлён, но больше испуган сменой обстановки спустя столько дней проживания в небольшой комнате, из-за чего и спрятался сразу за полой пальто Графа. На высказывание пробуждающегося Ноя Роад надула губки, уперев руки в бока. - Не ангел, а Аллен! Граф негромко рассмеялся на замечание девочки и подошел поближе к парню, вновь уходящего в лихорадку. Мужчина наклонился и погладил по волосам нового члена семьи. - Тики, ты один из тринадцати апостолов, несущих гены Ноя. Все твои страдания – память о прошлом, сохранившаяся в генах… - Граф всё гладил по волосам, прогоняя прочь боль, муки и кошмары и излечивая уставшую душу. – Твоё пробуждение завершено, брат. У Тики потекли слёзы, знаменуя этим долгожданное освобождение от земных оков. Он закрыл глаза, прижимая к лицу подушку. Роад бесшумно присела на кровать, ласково улыбаясь новому Ною и нашептывая приободряющие слова. Она нежно поглаживала его по спине, накрытой одеялом. В окружении семьи и пришедшего спокойствия Тики быстро впал в забытье, не отпуская подушку. И только когда парень затих, Аллен всё-таки выглянул из-за спины Графа с нескрываемым детским любопытством. Мужчина это заметил, улыбнулся и мягко подтолкнул мальчика к спящему, приобняв большими руками за плечи. - Не хочешь побыть с ним, пока он не проснётся? – Аллен был очень удивлен вопросу и поначалу даже опешил. Страх и интерес яростно боролись между собой внутри маленькой головки. Страх проиграл в этой тяжёлой битве, и мальчик робко кивнул. Аллен хотел подойти ещё ближе, но дверь в комнату неожиданно открылась, пусть и тихо. Шерил стремительно вошёл, сходу не сразу сообразив, что в помещении, кроме брата, есть ещё люди. Когда он увидел посторонних, тем более незнакомых посетителей, повисла неловкая пауза, при которой все замерли на своих местах. И резко Шерил взмахнул рукой, мотивируя прислугу, стоящую позади него, позвать охрану, Аллен в одно мгновение прошмыгнул под пальто Графа, благо огромная разница в росте позволила это сделать, Роад вновь вызвала дверь, которая до этого исчезла, а Граф же полностью выпрямился, отряхнув рукава. - Кто вы?! – Шерил явно был не рад нарушителям. Его лицо побагровело, а жилистая ладонь чуть дрожала, но с силой сжимала резной набалдашник трости. Зло рассматривая нежеланных гостей, мужчина на секунду даже замер: у девчонки были абсолютно такие же, как у Тики, но уже зажившие стигматы. Весь гнев от милого личика девочки куда-то улетучился, вернув на место здравый рассудок. – Вы такие же, как и брат? Пришли забрать его? - Правильно мыслишь, Шерил Камелот. Неудивительно, что ты уже дошёл до таких высот. – Граф похлопал в ладоши, хохотнув в привычной манере. – Утром он вернётся к нам, его новой семье. И вы не сможете ему препятствовать, как бы не старались. - Я не отпущу его! Он всё ещё мой брат! - Тсс, - Роад в тот же момент подлетела к мужчине и приложила свой тонкий пальчик к его губам, - вы же не хотите прервать спокойный сон Тики? Он же впервые может поспать без боли и кошмаров. Он уже не обычный человек, а Ной, вы его не удержите. - Но… Что мне делать? – Шерил потихоньку понимал, в какой ситуации оказался, хотя и старался всё отрицать. - Отпустить и забыть или умереть, - девочка обворожительно улыбнулась, несмотря на произнесённые ей жестокие слова. – У вас нет другого выбора. Камелот рухнул обессиленно в ближайшее кресло и обхватил голову руками, бросив трость. Он, конечно, был рад тому, что брат выживет, но такого расклада он никак не ожидал. У братьев были не самые лучшие отношения, особенно после смерти матери. Шерил больше погружался в карьеру и политику, чтобы поднять статус рода, а Тики, отказавшись от своей фамилии, взял новую – Микк. Уже с этой фамилией он часто сбегал из дома в странствия, от города к городу, от деревни до деревни работая то грузчиком, то шахтёром, то почтальоном. Он проживал самые простые бродяжьи дни из года в год, знакомясь с такими же бродягами, как и он, пока Шерил не находил его и не приводил обратно. В такие дни дом всегда разрывался громкими скандалами и ссорами до тех пор, пока Тики вновь не сбегал со скудными пожитками. Камелот часто пытался себя убедить, что на младшем брате так сильно сказывается смерть матери и переходный возраст, но злость на незрелость иногда неизбежно накатывала, сопровождаясь новой порцией успокоительных. Мужчина не знал, что делать с непутёвым братом. Он хотел оставить его в покое, однако Тики сам вернулся, правда, уже страдающий от прорезавшихся на лбу и шее кровоточащих ран. Сначала братья считали, что это инфекция, зашедшая в царапины в не самых благополучных районах страны, но представитель Церкви сразу узнал в ранах божественные стигматы и хотел забрать Тики в храм. Братья наотрез отказались идти туда, решив самостоятельно. Лечение не несло какой-либо пользы, и в итоге вот до чего всё это докатилось. - Я… никак не могу оставить брата возле себя? - Нет. – сказали как отрезали Граф и Роад, но дальше продолжила девочка. – Он отоспится и придёт к нам. Кстати, не позволили бы вы оставить нашего младшенького присмотреть за ним до утра? Аллен, давай выходи из своего укрытия, дорогому Графу неудобно. Полы пальто робко зашевелились, и из-под них вылез десятилетний милый мальчик в светлом плаще, украшенном голубыми ромбиками по краю, и с длинной, такой же голубой перчаткой на левой руке. Его невинность и чистоту не затмевал даже яркий шрам на лице, выделяющейся на бело-розовой коже. Аллен боязливо взглянул на мужчину, который до этого его испугал своим резким появлением, и ещё сильнее сжался, когда почувствовал тяжёлый взгляд главы Камелот. На самом деле Шерил просто измотанно рассматривал ребёнка, не думая о том, как ему навредить или обидеть. У него даже промелькнула мысль, что неплохо бы, если и мальчик, и девочка стали его приёмными детьми. Мужчина тяжко вздохнул и разрешил ему остаться, а сам вышел за дверь, чтобы разобраться с пришедшей на его приказ охраной. Аллен через несколько секунд после его ухода расслабился, что чуть не упал. Граф его усадил в мягкое кресло у кровати и погладил по светлой макушке. Учитывая то, что они виделись редко, мужчина уже проникся глубокими родительскими чувствами к этому ребёнку. Аллен был глотком свежего воздуха посреди душной лжи, слёз и страданий, которые окружали Графа на протяжении долгих тысячелетий. Он и сам понимает, что мальчик повзрослеет и в любом случае потеряет эту детскую невинность, особенно среди столь мрачных людей. Поэтому мужчина надеется только на то, что Аллен сохранит свою искренность в окружении семьи, ведь внешний мир добродушных не терпит. - Аллен, мы тогда тебя оставляем здесь. Если почувствуешь опасность, сразу же убегай и усердно мысленно зови нас. Мы тебя выручим, - Граф мягко похлопал младшенького по плечу, а Роад юрко в тот же момент повисла на шее главы. Мальчик неуверенно кивнул, перебирая край плаща тонкими пальцами правой руки: левая ещё плохо двигалась, хотя с помощью Роад он её каждый день разрабатывал. Попрощавшись с ним, Нои ушли, и он остался наедине с крепко спящим парнем. Сняв ботиночки, Аллен забрался на кресло вместе с ногами, укутавшись по нос в свой тёплый плащ, и стал наблюдать за соседом по комнате, у которого видел только чёрную макушку и длинные жилистые пальцы, впившиеся в подушку. Миролюбивую тишину нарушило тихое появление служанки с тележкой, на которой стояло горячее какао, посыпанное тертым шоколадом, кусочек ароматного яблочного пирога, ещё пышущего теплом печи, и плед. Аллен сначала испугался, хотел спрятаться, но добрый вид пожилой служанки, чьё лицо и руки уже давно покрылись глубокими морщинами, не вызывал опасений. Она что-то говорила, но мальчик не понимал её: она говорила на португальском, который он не знал, а она не знала английского. Но даже так Аллен по её мягкому тембру почувствовал, что всё хорошо, тогда же он обратил внимание на еду, что ему принесли, и живот жалобно проурчал. Служанка улыбнулась и, подъехав к ближайшему для Аллена столику, поставила привезённое, на спинку кресла повесила плед. Почти сразу она тихонько ушла вместе с тележкой, чтобы не смущать ребёнка и не будить младшего господина. За дверью был слышен краткий разговор этой служанки с Шерилом, но тот так и не зашел. Аллен робко подсел ближе к столику и, довольно прижмурившись, вдыхал тёплый и сладкий пар, исходящий от только приготовленного какао и пирога. Когда они подостыли, он принялся осторожно пробовать. Его глаза в приятном сумраке засияли, словно две звездочки. Бледное лицо тронула лёгкая, но искренняя улыбка. Аллен обхватил маленькими ладошками кружку и прижал к груди, греясь её уютным теплом. Присматривая за Тики, мальчик ел и пил по чуть-чуть, пытаясь растянуть приятные минуты. Пусть Аллен один, но ему казалось, что он в безопасности и никакие невзгоды никогда не тронут его уютный мирок. Когда какао и пирог закончились, Аллен снял плащ, повесив его на подлокотник кресла, и завернулся в принесённый служанкой тёплый плед. Устроившись поудобнее в кресле, мальчик продолжал рассматривать мирно спящего Тики, пока сам не уснул незаметно для себя. Проснулся же он уже пасмурным утром от шорохов. Аллен протёр глаза, и их взгляды пересеклись. Тики сидел на кровати и отмывал лицо и шею от засохшей крови влажным платком. На нём были домашние штаны и свободная белая рубаха с закатанными рукавами. Она контрастировала с серо-смуглой кожей и золотыми глазами. Аллен ещё приметил на его лице кокетливую родинку под левым глазом. Мальчик был заворожен его видом. - Такой красивый… - тихо прошептал Аллен, не сводя сияющие серые глаза с парня. - То же самое могу сказать и про тебя, Малыш, - с усмешкой сказал Тики. Он помнил этого ангелочка, пришедшего вместе с его новыми родными, но он совсем не думал, что ангел будет рядом с ним. В комнате повисла неловкая тишина. Аллен в смущении спрятал личико в пледе, но уши пылали. Тики же рассмеялся, хотя столь неожиданный комплимент немного выбил его из колеи. Он такие слова слышал только от матери давным-давно. Тики не знал, как вести себя с детьми, потому и не мог придумать что-то стоящее, чтобы развлечь маленького соседа, отвлечь его от ненужных мыслей. Смочив вновь платок в посудине с водой, парень подумал и протянул его Аллену. - Малыш, я не вижу, всё ли я стёр. Можешь, пожалуйста, помочь мне? Аллен в замешательстве заелозил в кресле. Он неуверенно вылез из пледа, боязливо спустив на пол сначала одну ножку в белом носочке, потом и вторую. Мальчик осторожно подошёл и чуть дрожащими ручками взял влажный платок. Чтобы не спугнуть трусящего крольчонка, Тики со всей бережностью, на которую был способен, усадил его себе на колени для удобства обоим. Аллен всё же испугался, захотел сразу сбежать, но обещание Мане мимолётным воспоминанием возникло в голове, как и во все дни его реабилитации. Глубоко вздохнув для успокоения, мальчик уже уверенно стал стирать остатки подсохшей крови с крепкой шеи, а потом и с лица. Тики с незаметной улыбкой прикрыл глаза. Ему казалось забавным чувствовать внимательный взгляд маленького человечка, который со всем усердием и аккуратностью помогал ему. Аллен не успел закончить свою работу, как в дверь глухо постучался, а после вошёл Шерил. И вновь мужчина застопорился, пытаясь понять, что он вообще видит. Брат уже здоровый, но с необычно тёмной кожей, а «белый» мальчик сверху сидит с тряпкой и оттирает ему лицо. Аллен немного сжался, стараясь казаться меньше: он ещё не избавился от своей нездоровой боязни всего и вся. Однако он теперь в панике не прятался за всем, чем только мог, и это неслабое продвижение. Тики погладил мальчишку по голове и, чуть повернув голову, взглянул на брата янтарным хищным взглядом. - Доброе утро, Шерил. Как видишь, я уже в порядке. - Доброго… - Мужчина подошел к чёрно-белой парочке и обхватил лицо парня холодными, сухими ладонями, начиная его изучать. – Всё точно в порядке? Шерил хотел быть безразличным, хотя он и вправду волновался за здоровье и жизнь родного младшего брата. Камелот всматривался в знакомые и совершенно чужие черты, вновь осознавая, что возможно они больше не увидятся. Этот факт сильно огорчал Шерила, ведь он больше любил Тики, чем его ненавидел. Парень немного сморщил лоб, увенчанный стигматами, отодвигаясь от брата. - Ааа, отпусти! Нормально всё, прошло! Шерил остановился на пару секунд и начал с усердием и со всей братской любовью тискать щеки Ноя, мять их и пощипывать. Тики, издавая непонятные и забавные возгласы и чудом не переходя на ругательства, пытался изо всех сил отцепить мужчину от себя, но всё ещё сидящий на коленях Аллен не давал парню свободу действий. Обняв мальчика одной рукой, ладонью второй же Тики обхватил лицо брата, отодвигая от себя, что слабо помогло. Тогда же парень сообразил и, оттягиваясь от Шерила, упёрся босыми ногами ему в живот. Выпрямляя их, Тики всё же смог освободить своё многострадальное лицо. Камелот еле удержался на ногах, даже как-то по-детски надув губы. Оба отдышались и резко вспомнили, что в комнате они были не одни. Аллен лежал на груди в объятиях парня, в полном непонимании происходящего. Он хлопал белёсыми ресницами, смотря куда-то в сторону в полной прострации. Тики сразу же вместе с ним поднялся вновь в сидячее положение, Шерил, отряхнув жилетку и пригладив волосы, откашлялся. Братьям стало как-то стыдно за своё поведение перед ребёнком. - Может… Может спустимся в столовую? Завтрак уже готов, — невозмутимо спросил мужчина, делая вид, что ничего не было. Тики хотел отказаться, но, посмотрев на Аллена, кивнул головой. В столовую троица спустилась вместе в неловкой тишине. «Ангелочек» шёл сам, но тонкими маленькими пальчиками крепко вцепился в штанину Тики, который смог цвет кожи вернуть на естественный, чтобы не пугать прислугу. Они сели за большой стол и только тогда слуги на подносах принесли лёгкий завтрак. Тики помогал в чём мог Аллену, из-за чего чувствовал себя не в своей тарелке: он никогда ни о ком не заботился, особенно о детях, а особенно о тех детях, с которыми знаком меньше суток. Ной не мог понять своё поведение, но возможно это всё из-за неосознанного умения привязывать к себе и таинственной притягательности. И эта притягательность вовсе не обоснована ни выделяющимся шрамом на пол-лица, ни несвойственным для маленького ребёнка белёсыми волосами, ни ассиметричным ношением плотных перчаток. Было что-то совершенно другое, не связанное с внешностью. Может это внутренний невинный свет, исходящий из всех мельчайших пор, рассеивающийся в серебристых глазах. Может это его поведение, вызывающее ассоциации с маленькими милыми зверятами, которых невозможно не приласкать. Может что-то иное, но Тики всё равно не мог чётко ответить, как и Роад, и Граф. - После завтрака вы уже уходите? – Прервал поток мыслей брата Шерил, элегантно протерев платком губы в конце трапезы. Тики кивнул и отложил приборы. Он спокойно ждал, когда Аллен допьёт понравившееся ему какао. – Никакие вещи собирать не будешь? - Здесь у меня ничего нет. При надобности ещё успею прийти. – Тики поднялся, пытаясь нащупать что-то в нагрудном кармане. – Тц, сейчас вернусь. Тики быстро ушёл обратно на верхний этаж, оставив Аллена на Шерила. Когда же он вернулся, то уже раскуривал только начатую сигарету. Невесомая сизая нить дыма росла от тлеющего конца и растворялась в воздухе, оставляя терпкий аромат табака. Шерил в это время пытался разговорить «ангелочка» о его любимых вещах и занятиях, но мальчик в растерянности отвечал односложно. - Может у тебя есть девиз? - Девиз? – Тихо спросил Аллен, заинтересовавшись новым словом. - Правило, по которому хочешь жить, - ответил вместо старшего Тики. Аллен задумался, опустив голову. - Никогда не останавливайся, продолжай двигаться вперёд… Так Мана говорил… Братья были в полном замешательстве, особенно Шерил. Он не мог поверить, что фразу, которую часто под конец жизни повторяла их мать, точь-в-точь воспроизвёл этот мальчик. Мужчина помнил, что эти слова когда-то сказал их отец, который без вести пропал двадцать пять лет назад. Шерил не помнил его ни имени, ни лица, что уж говорить про Тики, родившегося уже после исчезновения. Аллен забеспокоился из-за резко наступившего молчания, его взгляд в лёгкой панике метался то на одного мужчину, то на другого. Первым пришёл в себя Тики, подошёл и потрепал мальчика по голове, зажав сигарету в зубах. - Хороший девиз, Малыш. Тогда не будем останавливаться и пойдём в новый дом? Аллен сразу же закивал. Шерил подавленно вздохнул и встал, чтобы их проводить. Служанки к тому моменту уже принесли детский плащ, в котором пришёл маленький гость и драповое пальто младшего господина. Одевшись, Аллен и Тики повернулись к Камелоту. Тот обнял брата, похлопав по спине. - Надеюсь, мы ещё увидимся. Парень лишь с усмешкой хмыкнул, отстранившись от Шерила, и взял мальчика за руку. Они вместе пошли к выходу, оставляя этот дом. Мужчина пробубнил под нос слова прощания и как-то рефлекторно протёр тыльной стороной ладони лоб с грустной полуулыбкой. Камелот хотел было опустить руку, но странное ощущение влаги на лбу и руке, которой провёл по лицу, заставило обратить на себя внимание. Он посмотрел на ладонь, испачканную в крови, и пальцы чуть дрогнули. - Что?..