***
Заканчивался первый месяц путешествия по Европе в безрезультатных поисках одного из самых неуловимых генералов - Мариана Кросса. Первый месяц разрушительного одиночества. Почти как десять лет назад, когда Аллен выживал в одиночку в цирке, но тогда он изначально был один, нежели сейчас, когда парень успел прочувствовать сладость любви и веселья, трепет от наличия дома, где тебя всегда ждут. Из-за миссии пришлось оборвать практически все связи. Аллен уже в который раз маленьким комочком вжимался в холодный угол такой же холодной съемной комнаты. Он не плачет, глаза сухи. Он не ребенок. Уже не ребенок. Но отрыв от близких и смирение с этим оказалось задачей посложнее, чем внедрение к врагу, и намного болезненнее, чем он ожидал. - Всегда рядом порхающая бабочка, редкие полуночные разговоры с тобой, конечно, спасают иногда, и основное задание идет как должно, но внутри всë равно как-то... Больно... Когда это началось? С разрушения врат Ковчега? С согласия вступить в семью ужаснейших злодеев этого мира? Или может всë-таки с моего нежелательного рождения? Не зря же мои биологические родители бросили в цирке уродов. Не зря же меня в шутку кидали к голодным тиграм в клетку. Не зря же на мне выпускали пар от неудавшегося трюка или просто от плохого настроения. Не зря же меня кидали на самое дно. От таких рассуждений так... Грустно... Одиночество съедает, разрывает медленно, смакуя каждый маленький кусочек. Невольное высматривание родных лиц в прохожих - бесполезное и убивающее занятие, но я не могу заставить себя прекратить. А вдруг?.. Но ничего не случается, ничего не меняется, кроме жилья, улиц, городов и стран. Ни намека на акум, семью, экзорцистов и проклятого генерала. Серое небо, тусклая зелень, холодные стены, безликие незнакомцы. Я оторван от мира и жизни, словно нахожусь в тесной толпе, двигаюсь вместе с ней, но чувствую себя выброшенной маленькой игрушкой. Я сам согласился. Я знал, что так будет, но как же... Плохо... Хочется выть и лезть на стены, разорвать первому встречному глотку и себе заодно. Разницы особой я не вижу, тем более я уже убивал, но пока на моей совести только одно косвенное убийство. Раздражение на пределе, но я не могу отрицать, что мне... Страшно... А если найти Кросса не получится? А если тот не примет, что мне делать? А если меня раскроют, то меня убьют или будут ставить эксперименты? А если я окажусь бесполезной пешкой, семья меня бросит? А если ты от долгой разлуки охладеешь и не будешь воспринимать всерьез мои чувства? А если... это просто забава, жестокий розыгрыш надо мной, преданным щенком? Верить не хочу, но мысли скользкими ядовитыми змеями ползают под кожей, шипят где-то за моей спиной, играючи покусывают грудь, липкими темными хвостами обвивают шею, лезут противным комом в горло. Сейчас я даже не уверен, что смогу приблизиться хоть чуть-чуть к концу этого личного кошмара под названием "миссия"... Тики гнетуще молчал, которую ночь выслушивая полные уныния душевные терзания молодого любовника. Он искренне сочувствовал и переживал, ведь прекрасно знал, что за маской наглого, хамоватого, независимого взрослого скрывается простой подросток, терзаемый бушующими гормонами, тайно желающий, как и все его нормальные сверстники, теплые объятия и живое общение, не обремененное расстояниями и сложными отношениями. Когда-то Тики сам страдал от этого в его возрасте, лживо улыбаясь лицемерным гримасам, которыми был постоянно окружен, без возможности повеселиться с настоящими друзьями, а не с заносчивыми крысами. Но с такими чувствами и желаниями в их среде жить небезопасно, и оба это знали, потому Тики всё больше молчал и всё меньше говорил добрые слова поддержки. Его раздражала их долгая разлука, его раздражали тайные ночные побеги из барака, его раздражало, что чем дольше, тем более унылым и апатичным казался его некогда игривый ангел. Чаша полна. Раз добрыми словами не достучаться, значит придется действовать по-другому, даже если придется сломать. - Аллен, - голос собеседника был до ужаса отрезвляющим и непривычно холодным, что парень вздрогнул и замер, как от пощечины. Его имя с этих уст слетает настолько редко, что ясно одно: Тики крайне зол. - Жалкое зрелище. Тебе разве пять лет? Ведешь себя как крайне инфантильное дитя, аж тошно. Наши тренировки, наши разговоры, наши наставления, вся подготовка - к чему всё это? Ты это игнорируешь, ты от всего отрекаешься. Скажи, ради чего? Чтобы сейчас вместо выполнения своей задачи убого ныть над необоснованными проблемами? Достань свои глаза из задницы и посмотри на себя. Ты сейчас в своем зеркале - никто, лишь отражение маленького дурачка... - голос на секунду остановился, словно Тики пытался перевести дух или... он просто кусал язык из-за нехарактерных ему выражений? Ной продолжил уже более мягко, хотя и сыпал соль на раны. - Аллен, чтобы повзрослеть, надо встать на ноги и выйти из вечного замкнутого круга, в который ты себя загнал. Хватит унижаться и жалеть себя. Как только начинаешь жалеть, жизнь превращается в сущий кошмар... Знаешь, хочешь вернуться - возвращайся и живи с чувством стыда и собственной ничтожности, раз не смог выполнить одну-единственную миссию. Или же ты загоняешь свою никчемность куда подальше и, наконец, начинаешь думать головой. У тебя же есть цель, знания, навыки, ресурсы, поддержка и, в конце концов, у тебя есть я, так чего тебе еще не хватает? Раз желаешь вернуться домой, так убей в себе нытика и выполни свое чертово задание. Ты меня понял, Малыш? В ответ тишина: юноша завершил звонок. На языке горько-солоноватый вкус от нещадно прокусанных губ и языка. Микк совершенно не хотел произносить все эти несвойственные ему слова, но лучшего варианта, кроме как ввести в отрезвляющее шоковое состояние, он придумать не смог. Тики знал, что Аллен очень предан, но все равно боялся, что тот его возненавидит за такую "лестную" речь или просто отстранится. Кому будет приятно слышать подобное от самого близкого человека, пусть это и сделано с благими мыслями? Он извинится, когда придет время. Аллен лежал на холодном деревянном полу, раскинув руки и смотря словно сквозь побеленный потолок. Резко пришло смирение. Тики абсолютно прав от начала и до конца. Жалкий, излишне эмоциональный идиот. Все обещания тонкой нитью промелькнули на грани сознания. Он ни одно не выполнил и не сдержал. Взять себя в руки. Взять. себя. в. руки. Улыбнись, посмейся как можно более естественно, разве это так сложно? Он охотничий пес, спущенный с поводка на разведку, ему грешно проявлять яркие, тем более настоящие эмоции в такой ситуации. А если начнут подозревать, плевать. Всё всегда можно списать на тяжелое детство, в котором парень успел познать абсолютно все оттенки негатива со стороны общества. Прекрасная отмазка на все времена. Он знает, как обольстить, какой улыбкой заставить безоговорочно верить каждому слову и движению, как развязать собеседнику язык и как заставить заткнуться. И ни одним умением он так и не воспользовался, хотя давно пора было. Так же пора, как и встать и привести себя в порядок. Тики абсолютно прав. В отражении на него смотрел глупый ребенок с белой до голубизны кожей, впалыми стеклянными глазами, всклокоченными грязными патлами и убитой улыбкой. Тики прав. Смотреть тошно, насколько жалко он выглядел. Вот чем ему обошлась слабость, которой Аллен так быстро дал волю, забыв о собственных стремлениях. Он найдет чертового Кросса, заполучит от него рекомендательное письмо, станет экзорцистом и будет сливать информацию семье, параллельно удовлетворяя жажду Чистой Силы в крови акум. Он покажет Тики, что смог повзрослеть и избавиться от позорной инфантильности. Он станет клоуном-смертником в рядах врага. Семья прикажет убить - убьет, умереть - умрет. Не важно, станет ли он к тому времени Ноем, но он вобьет себе эту мысль в каждую свою косточку, глубоко, чтобы никогда не забывать свое место и предназначение. Забыть недели слабости как туманный сон, вычеркнуть из памяти и больше о ней никогда не упоминать. Он Аллен Уолкер. Актер, клоун, шулер-картежник, проклятый отпрыск Семьи Ноя. Но никак не слабое никчемное дитя, хныкающее от того, что оказалось оторвано от близких.***
Не так быстро, как тому хотелось, Аллен взял себя в руки, отбросив всякую жалость, оброс равнодушием, как непробиваемой броней. Несмотря на частые кошмары, он не давал себе ни секунды слабости, чтобы не сорваться. Без самоконтроля воспитание жёсткой дисциплины невозможно. Еще больше подбивало резко возникшее чувство того, что за ним кто-то наблюдает. Казалось бы, просто так сказывается на воспаленной психике и истощенном теле недосып от переездов и тревожных снов, но что-то в подсознании подсказывало, что слежка вполне реальна. Это точно не были акума, ведь их взгляд неживой, в отличие от преследователя, и точно не Нои, Аллен мог их узнать без единой ошибки. Больше о нем никто не знал. Долго гадать не пришлось. Когда в каждой забегаловке, куда захаживал красноволосый генерал, на имя Уолкера стали появляться долговые расписки, парню не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять: Кросс его вычислил. Не показывался, наблюдал со стороны, осыпая горе-искателя непомерными долгами. Аллен не думал, что его мастерство в покере и клоунская акробатика будут спасать от голодной собачьей смерти. Он у этого генерала даже волоска не видел, а уже дико ненавидел до нервного тика за такие измывания. У Кросса, вроде как, одним из оружий является пистолет? Значит, скоро сам будет пристрелен собственной Чистой Силой. Без вариантов. Проклятый даже забыл, что какое-то время назад предавался апатии и нытью и получил словесную пощёчину от Тики, настолько сильно его взбесил генерал. Единственное, что оставалось неизменным, - это дежурная улыбка, которая, казалось, даже во время сна не пропадала. Как пожизненная маска, которую изменить можно только осознанным физическим усилием. Поначалу это несколько пугало, а после стало привычным, не требующим особого внимания. А что в этом такого? Приветливый галантный парень с незавидной судьбой, ничего более. Акума пропали, Кросс не мелькал, бабочка-голем новой информации не давала, долги росли, Тики на звонки не отвечал. Хочется смеяться, плакать и орать одновременно. Не на чем выпустить пар, но Аллен хороший мальчик, он потерпит. До поры до времени. Очередное выступление на улице с подаренными картами и найденными в переулках маленькими мячиками. Маска на лице, тело и волосы спрятаны в длинной загадочной мантии с прорезями для рук. Рядом играла веселая музыка из кафе, дополняя представление. Аллен не мог отрицать, что толпа взрослых и детей вокруг него ласкала его эго. Больше людей - больше монет и купюр в его запыленном войлочном котелке, невинно украденном у интеллигента где-то в Сицилии. Дети восторженно визжат, родители и старички восхищенно охают от быстро и непредсказуемо летающих из одной руки в другую мячиков. Длинные пальцы, скрытые плотными перчатками, ловко ловили тканевые шарики и кидали то за спину, то высоко вверх, то друг через друга без всякой отработанной программы. Чистая импровизация, построенная на опыте. Вечереет, и народа всё больше. Проклятый глаз давно горел и до боли зудел от дюжины акум в этой толпе, но за маской никто не видел изменений. Парень не собирался удовлетворять жажду крови Чистой Силы. Если он сейчас нападет, то паника, хаос и обвинения в убийствах будут ему обеспечены со стопроцентной вероятностью. Аллен такой мороки не хотел, да и не хотелось лишать жизни невинных, хотя Уолкер вроде как "злодей". Злодей с благородными мыслями - до чего забавное сочетание. Окружающим стоит его за это поблагодарить. Скучно, руки понемногу устают. Бабочка-голем порхала кругами вокруг юношеской головы, прикрытой капюшоном, чудом не попадая под лихо летающие мячики. Вот кому точно нет дела до долгов, голода и переживаний, так это бездушной бабочке. Безмятежной пушинкой летаешь рядом с хозяином, играешь лучами Солнца на тончайших крыльях и ни о чем не беспокоишься. Аллен завидовал этому хрупкому набору механизмов из металла и Темной Материи, как бы абсурдно это не звучало. У бабочки нет личности, ни эмоций. Она не может мыслить и рассуждать. У нее нет тяжелых и сложных задач, ей достаточно лететь туда, куда указывают данные акум. Она не может навредить ни действием, ни словом. Она ни к кому душой не привязана, ведь ее попросту нет. Обрабатывай информацию и лети, не зная усталости и бытовых проблем, что может быть лучше? Уолкер невольно улыбнулся маленькому голему, неспешно пролетающему перед его лицом, не сразу осознав, что его любимая бабочка оказалась в зубастой пасти золотого шарика с крыльями и длинным хвостом. Истошно в десятки голосов закричала толпа от того, как тела некоторых людей стало выворачивать, демонстрируя жуткие детали, трубки и пушки. В подсознание закралась паника. Что случилось? Почему акума так резко активизировались? Что с бабочкой? Аллен быстро прижал к себе мать с ребенком, которые стояли к нему ближе всего, защищая огромной когтистой лапой от града ядовитых пуль. Как только первый обстрел закончился, парень погнал спасенных подальше от разрушительной битвы, прикрывая опешивших от страха его бывших зрителей. Уничтожив с фееричным взрывом одного из акум, седой подросток побежал навстречу следующей обезумевшей цели. "Что с ними не так? Эти механические мешки ведут себя так, словно увидели заклятого врага и потеряли его. Что, черт возьми, происходит?" Сердце стучит где-то в ушах, взгляд лихорадочно метается между смазанными от бега силуэтами в поисках врага. Пара акум второго уровня противно горланила на крыше маленькой гостиницы. Взрыв, яркие вспышки, и огромная пуля вспорола бедро. Больно. Дико больно. Подросток завалился между обломками стены и упавшим фонарным столбом, зло и подавленно шипя. Яд в несколько мгновений поглотился звездой на лице, но кровотечение она не могла остановить. Проклятая рука в обычное состояние. Быстрая перевязка клочком грязной мантии ничего хорошего не предвещает, но выбора нет. Аллен побежал вон из убежища, спасаясь от очередной атаки, но нога от острой ноющей боли невольно подкашивалась при каждом шаге. Скорость сильно снизилась, но парень смог добить всех первоуровневых акум. Только вот главная проблема возникла прямо перед лицом. Уродливый акума второго уровня, похожий на расплавленного оловянного солдатика, чуть не разрубил его пополам левитирующей шпагой. Где-то сверху гоготал второй акума а образе неудачно мутировавшей вороны. Сил точно не хватит. Как бы он сейчас не старался, против двоих он не выстоит. Раненая нога и потеря крови сильно портили положение дел. На акум давно не действует приказ о неприкосновенности воспитанника их создателя. Не убежать и не победить. Ситуация хуже некуда. Аллен еле успевал уворачиваться от атак и отражать их, о контратаке даже говорить нет смысла. Механизированные монстры игрались с ним, как кошки с полуживой мышкой, толкали, хватали, разрезали воздух в миллиметрах от его кожи, взрывали землю под ногами, чувствуя превосходство над измотанным мальчишкой. И страшно, и бесит. Собственное бессилие раздражает и унижает, но поменять не получится. Финита ля комедия. Какой позор. А впрочем. Уже не столь важно. Аллен привалился к полуразрушенной стене, чуть оскалившись от рези в ногах. Маска в пылу битвы слетела давным-давно, как и капюшон, не мешая пыли оседать на лице и бесцветных волосах. Во рту неприятно сухо, глаза невольно закрываются от усталости. Он готов. - Уже сдался, сопляк? "Суд Божий" Оба акума с истошным визгом взорвались яркими бомбами, не выдержав мощи прилетевших в них пуль. Как только пыль осела, к Аллену подошел статный мужчина с револьвером в правой руке."Красные волосы, странная маска, золотой голем. Это точно генерал Кросс! Почему он вышел только сейчас!? Мог бы хоть пораньше высунуться или просто бы дал сдохнуть!"
- Вы спасли мне жизнь, как же я вам благодарен! Могу я узнать ваше имя? - с натуральным восхищением и радостью прощебетал Аллен с измотанной, но счастливой улыбкой. Он попытался встать, но чуть горячее от выстрелов дуло оружия прижалось ко лбу. Палец на спусковом крючке не обещал ничего хорошего. - Ты же его и так знаешь, шавка Тысячелетнего, так зачем спрашиваешь? - холодно усмехнулся мужчина, прижимая дулом затылок парня к стене и смотря в растерянные и невинные глаза своего преследователя. - О ч-чëм вы? Я ни вас, ни, как вы назвали, Тысячелетнего не з-знаю! Вы меня с кем-то пут-таете! - Не притворяйся, Аллен Уолкер. Я уже давно почувствовал, что ты меня разыскиваешь... Тим, вообще-то я сейчас твой хозяин. А золотому голему плевать. Он довольно устроился в волосах подростка, устроив себе подобие гнездышка. Аллен немного выпал из реальности от такого поведения вражеского помощника, но давление в лоб мигом отрезвило. - Отвечай. Что тебе от меня надо? Для убийцы ты слишком слаб. - Я вас не понимаю! Я просто бродяга с проклятой рукой, - в голосе мелькала паника, но Аллен продолжал держать образ улыбчивого интеллигента. - Сними уже эту отвратительную маску, неудачливый ты кусок дерьма. - Кросс бросил тлеющий окурок сигареты под ноги парню. - Данные с твоей бабочки сдали тебя с потрохами. Да, Тим? Голем одобрительно похлопал крылышками, а Уолкер на мгновение прикусил губу, взглянув прямо в глаза своей цели, и понял. Его загнали в угол. Взгляд сразу стал более резким, а с лица сошла улыбка. Аллен уже не скрывал раздражение и усталость. Мужчина удовлетворенно хмыкнул, но револьвер не отпустил. - Да, я от Графа. И что с того? Но и вы ведь не всегда были на стороне Ватикана, не так ли? - парень оскалился, неосознанно получая удовольствие от появившейся свободы в эмоциях. - У меня сообщение от господина Тысячелетнего. - Валяй. Удиви меня. - "Я прекрасно знаю, что ты сделал с моей невесткой, дорогой Мариан Кросс. Я очень огорчен. Ты ведь и сам понимаешь, что если он вернется, а он обязательно вернется, и узнает, то даже ты, его близкий друг, не выживешь?". Это всë, что хотел передать господин. Аллен удивленно, но не без трепета наблюдал за тем, как красноволосый мужчина напрягся, стиснул револьвер и опустил его. Парень не мог не заметить замешательство и растерянность в чужом лице. Он сам не понимал, что этим хотел сказать Граф, но результат такого воздействия очень радовал. Генерал отошел на два шага и убрал оружие в кобуру на бедре, находясь в мрачной задумчивости. Голем легонько оттолкнулся от чужой головы и перелетел на плечо хозяину. - Собирай свои раскиданные вещи. Жду тебя в кафе при гостинице Рувенно через 10 минут. Не опаздывай. Мужчина ушел вдоль по улице и скрылся за поворотом, оставляя парнишку одного среди разрухи. Чемоданчик чудом уцелел, а вот котелок был безбожно смят вместе с деньгами упавшим столбом. Дешевая маска, в которой он выступал, так и пропала среди пыли и развалин. Бережливо разгладив грязные купюры, Аллен всунул их в черный кожаный кошелек, а монеты - в отдельный мешочек, с молчаливым восторгом ощущая их вес. Как же прекрасно, когда деньги растягивают своим объемом и весом кошель. Отряхнув от осевшей пыли мантию и аккуратно уложив ее в чемодан, Аллен накинул на плечи бежевое пальто и, насколько возможно с раненой ногой, быстро зашагал к кафе. Времени оставалось совсем чуть-чуть. На удивление, странного потрепанного парнишку впустили в заведение без лишних вопросов. Внутри обстановка была по-уютному минималистична. Простенькая мебель из светлых пород дерева ненавязчиво контрастировала с ажурным тюлем из яркой пряжи на огромных окнах. На фоне звучали мелодичные переливы гитары в руках пожилого музыканта-любителя, сидевшего в компании своих друзей. Людей было немного, и сидящий в отдалении красноволосый мужчина нашелся быстро. Бесшумно поставив чемоданчик рядом и отодвинув стул, Аллен присел и чуть протянул раненую ногу под столом. Началась молчаливая борьба взглядов. Тëмно-бордовый, презрительно прищуренный глаз напротив светло-стальных, усталых, но выразительно глядящих исподлобья. Могли даже проискрить опасные молнии, но золотой крылатый шарик вовремя запорхал между ними, обрывая контакт. - И что же тебе и жирному эльфу от меня надо? – без интереса спросил Кросс, отточенными движениями поджигая кончик сигареты. - Думаю, вы и сами всё давно поняли, - с натянутой улыбкой и дернувшимся глазом пролепетал седой подросток, а сам незаметно чуть сжал отрезвляюще ноющее бедро, которое не прекращало кровоточить от постоянных движений. – Мне всего-навсего надо заручиться вашей поддержкой и официально стать экзорцистом. Ничего сложного, не так ли? - … Так уж и быть, - через паузу и очередную затяжку согласился мужчина, - ты станешь моим учеником, но тебе придется со мной попутешествовать до отправления в главный штаб. Это станет тебе алиби, да и мне источник денег не помешал бы. - Как скажете, учитель… Мариан усмехнулся от саркастического тона новоиспеченного воспитанника и осмотрел его вновь. Несмотря на вполне успешные попытки того натянуть на себя маску сильного и независимого, от опытного вояки не скрылась болезненная бледность лица, с трудом фокусирующийся взгляд и слабая дрожь в пальцах. Выдохнув клубок дыма и подозвав владелицу гостиницы, Кросс вышел изо стола. - Выглядишь хуже полудохлой рыбы. Хозяйка проведет тебя в номер, там и отдохнешь пару дней, а после отправимся в путь. Уолкер с искренним удивлением проводил взглядом вышедшего с големом генерала и даже не сразу заметил подошедшую женщину, помогшую ему подняться. Чтобы Мариан Кросс, да и проявил заботу? Бред полнейший. Но Аллен соврет, если скажет, что его это не тронуло.***
Благодаря врачу и хозяйке Аллен быстро пошел на поправку, хотя и пришлось после оплачивать из своего кармана их труд. Жизнь молодого седого парня практически не изменилась после примыкания к скандальному генералу, только теперь тот стал мелькать перед глазами и с новой силой и частотой выкачивать деньги из горе-ученика на выпивку и посещение борделей. Без ставшей родной механизированной бабочки было скучно и немного одиноко, но золотой голем с забавными рожками и лапками, милыми крылышками и хвостом очень скоро заполнил образовавшуюся пустоту. Он частенько улетал от хозяина хотя бы на несколько минут, чтобы свить в светлых волосах себе гнездышко или погреться на солнышке, сидя на остром плече. Кросс пытался с этим бороться, но после очередного провала просто плюнул на это дело. Бывало, с похмелья или от сильного опьянения генерал норовил избить ученика, которому даже ответить на это нельзя было, но тогда своего хозяина быстро успокаивала выходившая из своего гроба Мария, нежно касаясь изящными руками чужих широких плеч. Кросс практически всегда её выпускал на волю, когда выпадал случай провести вечер в компании дорогого алкоголя, чтобы полюбоваться её голосом и бессмертной красотой. Такому поведению удивлялись оба, но благодаря этому Аллен невольно пропитался симпатией к трупу экзорцистки, хотя, казалось бы, она уже давно мертва, переделана в оружие и не должна выражать какие-либо чувства. Тики так и не объявлялся, акума налетали кучками, долги росли в геометрической прогрессии, а учитель с учеником скакали по Евразии с заходом в Африку в бешеном темпе, и вечно работающий, вечно уставший подросток смог вздохнуть спокойно и поспать больше трех часов только в Индии, где генерал решил осесть на недельку-другую. Рутину дней в роли мальчика на побегушках скрасило знакомство с Нарейном – слугой во дворце Махараджи и его ровесником. Он оказался на редкость хорошим собеседником и очень начитанным в медицине для своего возраста и статуса. Нарейн с радостью помогал подлечивать травмы, полученные, например, при случайном падении с крыши, и с такой же радостью давал дружеский подзатыльник, чтобы был внимательнее в следующий раз. В нерабочее время мальчики часто забирали с собой на прогулки сестру Нарейна Мину. Милая скромная девочка, тепло сияющая изнутри, совершенно не испачканная злобой. Аллену нравилось находиться рядом с ними, такими добрыми и светлыми, тянуться к этим лучикам света из своей кромешной тьмы, но он постоянно себя отдергивал от наваждений. Ему нет там места, у него есть своя семья, свои принципы и цели. Он останется во мраке ради счастья семьи и благополучия ни в чём не повинных людей, как Нарейн и Мина. Они стали первыми настоящими друзьями из внешнего мира, не ограниченного стенами Ковчега. С ними хочется смеяться, рассказывать небылицы, лежа на сене, проникать по ночам в дворцовый сад, тщетно считать россыпь звезд на иссиня-черном небосводе, но явно не смотреть за их маленькой развернувшейся трагедией. Сердце пропустило удар, стоило увидеть сгорбившегося Нарейна, рыдающего рядом с телом сестры. В руках мелко трясся толстый медицинский словарь. - Сестра пошла в город… купить мне книгу, и перед ней возник жуткий монстр… - придушенный слезами голос судорожно дрожал. - Пока все бежали, здание обрушилось, и… Ни в одной из книг не написано, как мне ее вернуть!.. Сколько бы я ни изучал медицину, я все равно буду бессилен! Я никогда не увижу сестру! Аллен прикусил губу, молча, с болью в сердце оглядывая то скрюченную в душевных терзаниях фигуру друга, то побледневшее, но всё так же прекрасное лицо молоденькой индианки. Он был там, он убил того акуму, атаковавшего рынок и здания поблизости. Аллен бы успел убить его до обрушения, но он в это время ругался с учителем из-за денег, чуть ли не буквально заработанных потом и кровью. Нет, не стоит вешать вину на кого-то, лишь сильнее затянешь удавку на собственной шее. Это просто трагичное стечение обстоятельств, не более. Но в груди, несмотря на это, что-то тяжело тянуло, не давая свободно вдохнуть. Уолкер медленно поставил принесенную корзину с фруктами у порога и внимательно посмотрел на паренька напротив. - Нарейн, если была бы возможность… Ты бы захотел вернуть Мину на этот свет? - А такое возможно?.. По спине прошелся неприятный холодок. Аллен знает этот тон и взгляд. У него самого они были такие же тогда, на промерзлом кладбище несколько лет назад. Так же отвечали все, к кому приходил Граф. - Она будет страдать. - Но сестра ведь будет жива, разве не это важно? Стеклянные глаза безумно сверкнули, и Нарейн вновь отвернулся к телу девушки, бормоча в бреду что-то несвязное. Аллен поджал губы в смятении. Он не хотел для первых друзей того темного будущего, которое их будет ждать после встречи с Тысячелетним. Они не заслуживают этого. Парень расстегнул поношенный жилет, и в свете закатных лучей сверкнула начищенная сталь клинка. Похолодевшие пальцы чуть дрожали, пока Уолкер тихо подходил к измученному горем другу. - Это ради твоего же блага. Прости меня, Нарейн…***
- Так ты убил его? Кросс стоял за несколько метров от Аллена, сидящего на мощеной набережной реки. Он стеклянным, ничего не выражающим взглядом обводил багрово-фиолетовый горизонт. Солнце уже село, а его лучи всё еще окрашивали небо и редкие перистые облака во все оттенки от рыже-розового до сиренево-голубого. Но больше всего преобладал цвет свежей пролитой крови. - У меня не было выбора. Я… Я не мог позволить Графу забрать их, как бы я ни хотел его увидеть… Нарейн не смог бы жить без Мины, он уже не мог мыслить трезво. Разве… Разве я не поступил правильно? Кросс тяжело выдохнул сигаретный дым в душный воздух. Его отнюдь не нравился безжизненный тон и радикальные методы, но это логичное следствие войны. - Ты ведь мог ему всё объяснить об акумах и Тысячелетнем Графе, раз этот мальчишка был твоим другом, а не убивать его так категорично. Аллен, мы боремся за жизни людей, уничтожая акум, но мы не в праве вершить судьбы других, запомни это. Парень ничего не ответил, уткнувшись лбом в сложенные на коленях руки. На ладонях засыхала алая кровь, неприятно стягивала кожу, забивалась в ее складки и бороздки. В голове пусто, в душе паршиво. Он мог поступить по-другому, найти более благоприятный вариант, в котором Нарейн был бы жив и даже смириться со смертью сестры, или подождать, когда бы тот заключил контракт с Графом, и убить законным образом. Но нет, он решил испачкаться в крови близкого человека, собственноручно вскрыть ему горло одним точным движением, возложив тяжелый грех на душу. - Я убийца, да?.. Ха, теперь я точно достоин своей семьи… - … Я заранее отправлю письмо смотрителю Комуи. До рассвета покинь эту страну и отправляйся в главный штаб, пока стража тебя не поймала. Тимкампи я отдаю тебе, записи о нашей встрече я отредактировал, чтобы верхушка ничего не заподозрила. - А как же вы?.. Аллен всё-таки поднял взлохмаченную голову и повернулся к учителю, так и стоявшему в отдалении. Мужчина хмыкнул и, затянувшись, пошел в сторону дворца. - Я ненавижу это место. Уолкер сделал всё так, как сказал генерал, и, собрав немногочисленные пожитки, сбежал из страны. Стремительные и постоянные переезды, заработки на картах и выступлениях и даже само осознание скорого проникновения в главное подразделение Черного Ордена помогли выветрить из головы тяжелые мысли и принять свои поступки вместе с последствиями. Весь опыт приходит через ошибки, и эти уроки он усвоил хорошо. Ни в коем случае не привязываться к людям и существам со «светлой» стороны, иначе будешь страдать. Не убивать тех, кто не мешает Графу или будет ему полезен. Поездами, кораблями, попутными каретами и повозками цель была всё ближе и ближе. И вновь Европа. Тим неплохо справлялся с ролью компаса и проводника, но его способность привлекать внимание уличных кошек своим блестящим брюшком сильно портила картину. И вот снова, стоило пробраться в заброшенную церковь на ночь, так голема поймал на удивление прыткий, но жирный кот, убегая куда-то вглубь помещений. Аллен закатил устало глаза и поставил чемодан рядом со скамьей, на которой он вообще-то планировал поспать прямо сейчас. Перспектива гоняться на ночь глядя за несчастным и наглым животным совсем не радовала, но хуже этого только потерять того единственного, кто хоть как-то умеет ориентироваться в пространстве. Половицы скрипят, ветер гуляет и воет через разбитые окна и стаи летучих мышей, которых всполошил чертов кот, летают и перегораживают весь обзор. Пушистый хвост мелькнул в дверном проеме. Ещё чуть-чуть и шерстяное жирное облако будет у него в руках! - Поймал! – С нескрываемым счастьем выдохнул парень, но только вот пальцы ощущали под собой отнюдь не грязную шерсть, а плотную ткань. Только тогда глаза заметили женщину в полицейской форме. – А, человек?«Здесь же не было людей, когда я пришел сюда! Еще и полицейский, теперь точно проблем не оберешься…»
На запястье грозно щелкнули наручники да так, что Аллен невольно вздрогнул. Ему уже пару раз приходилось сбегать от стражей порядка и это не самое лучшие воспоминания. - Попался! Ты кто такой!? – женщина явно была раздражена. - П-простите, я кошку ловил… Ну, то есть я как бы путешественник. Играть роль несмышленого дурачка было проще простого, главное, что бы глаз и уголок рта не дергался. Со всей возможной наивностью и эмоциональностью рассказывая о своей тяжелой судьбе и обвиняя во всех грехах сидящего рядом кота, Аллен незаметно расслабился, когда понял, что полицейская перестала воспринимать его всерьез. Осталось только тонкие запястья вывернуть из наручников и дело с концом. - Так, сиди тихонько здесь, а я… - массируя переносицу начала говорить полицейская, но ее резко оборвал болезненный мужской крик и грохот где-то с первого этажа. – Оставайся здесь! Перепуганная, но собранная женщина вылетела из комнаты к лестницам, и седовласый смог спокойно избавиться от пут. Это умение стало неотъемлемой частью его жизни из-за бесконечных «сюрпризов» со стороны сумасшедших близнецов и сейчас оно не подвело. Злобно зыркнув на кота, Аллен схватил его за шкирку, чтоб не сбежал, и пошел за полицейской. Классическая картина встречи с акумой: погром, следы от пуль и рассыпающийся ядовитой взвесью в воздухе труп взрослого мужчины. Единственное, только знакомая уже задыхалась в этом облаке. Цыкнув, Уолкер выпустил из рук животное и подбежал к шатенке, прикрывая ей нос и рот чистым платком и поддерживая за худые плечи. - Будьте осторожнее, воздух ядовит. Вам надо на свежий воздух. Эй, вы меня слышите? Черт… Женщина отключилась еще на первых словах, и не оставалось ничего иного, как вытаскивать ее на улицу подышать свежим воздухом. Пришлось еще снова искать кота, но тот быстро нашелся под лестницей полуудушенный от яда. Вызывать рвоту у ничего не соображающего дворового животного не самое приятное занятие, но убивать его не хотелось. Возможно, кто-нибудь из семьи сейчас бы посмеялся над его мягкотелостью, но парню было плевать. Не в его праве уничтожать то, что раньше так ценил и любил дорогой Мана. Тимкампи, выбравшись из плена, стал активно смахивать с себя кошачью слюну и соки. Аллен устало выдохнул и, выкинув испорченные перчатки, вернулся за оставшимся в церкви чемоданом. Присматривать за полицейским и тем более идти в участок лишняя морока, как и целенаправленные поиски акумы, разгромившего первый этаж церкви. И вновь Уолкер в странствии, даже не успев хотя бы пять минут подремать на жесткой скамье. В полусонном состоянии он не различал ни что вещала сидевшая напротив него в повозке циркачка, ни детского крика об объявившемся акуме. Лишь бы добраться до последнего города перед штабом Ордена и поспать хоть пару часов. Кровать в захудалом номере гостиницы была жесткой и скрипучей, но даже она блаженство для усталого путника, не спавшего больше суток. Голова тяжела и пуста, а глаза устали на столько, что им больно не только оставаться открытыми, но и быть закрытыми. Ноги гудели, а тело чесалось под одеждой из-за грязи, но желание помыться легким мановением откинулось на второй план. Конечно же, Аллен поспал не пару часов, а почти сутки, из-за чего казалось, что состояние стало более разбитым. В такие моменты ледяной душ становится практически единственным спасением от плохого настроения и убитого состояния. С холодными каплями утекает грязь и усталость, а промокшие насквозь отросшие волосы приносили своей тяжестью ненавязчивое удовольствие. Так и хотелось простоять до того момента, как тело не начнет коченеть, но пара покашливаний оборвало все мечтания. - Как дела у моего Малыша? Не утонул там еще? Знакомый бархатный, чуть пробирающий своей хрипотцой голос за дверью ванной комнаты заставил сердце разогнаться до немыслимых значений, а губы растянуться в счастливой улыбке. Спустя столько времени после того разговора Аллен наконец смог услышать этот чертовски любимый голос. - А ты где всё это время пропадал? Я вообще-то ждал, когда ты на звонок ответишь. И что ты здесь забыл? Всей семье запретили со мной видеться, и ты не исключение. Пришлось притвориться бесстрастным и слегка недовольным, он же повзрослел, негоже ему пищать от восторга из-за встречи после долгой разлуки. За дверью послышался неловкий смех, словно он не ожидал такой атаки. - Я заключил сделку с Графом через Роад, так что в обмен на помощь я смог себе выторговать несколько минут на свидание с тобой. Всё это время я был занят. – Тики замолк, услышав, как вода перестала течь. – Знаешь… Я рад за тебя, ты молодец… И мы все скучаем по тебе. Дверь тихонько приоткрылась, и белая макушка выглянула в образовавшуюся щель. Ной стоял в полуметре от него в черном костюме-тройке и с цилиндром в руках. Некогда загорелая кожа стала более бледной, а щеки чуть впали, проявляя острые скулы и идеальную линию подбородка. - А ты… ты скучал по мне, Тики? - Естественно. И я тебя дождусь, сколько времени бы не прошло. Секундный обмен взглядами перерос в нежный и скромный поцелуй, передающий всю тоску и счастье. Никакого напора и укусов, лишь мягкие соприкосновения губ и крепко переплетенные пальцы.