Пекарня счастья «У дяди Ричарда»

После скандала с женой — провал. Рокэ не помнит, как оказался в центре города, что он пил по дороге, и сколько на всё это потратил — но сейчас у него в бумажнике три тысячи рублей, жалкие остатки зарплаты, которых едва хватит на койку в хостеле на пару дней. Блинский блин… Рокэ потерянно смотрит в черное небо. С неба моросит мелкий дождь, оседает на лице, и вроде как скрывает тот факт, что по щекам текут слезы. Блинский блин, завтра утром Димка проснется, а папы — нет. Они собирались пойти в музей кораблестроения, а потом смотреть подлодки на Неве, но как? Если даже в квартиру не попасть! Хотя… Как он мог забыть о рукастом театральном слесаре! Мировой мужик, никогда не откажется помочь. Надо только найти его номер телефона, ведь в театре он уже год как не работает. Рокэ становится чуть легче, и тут он видит невдалеке неоновую вывеску «ХОСТЕЛ» — бинго! Алкоголь уже не греет, и косуха с казаками изрядно намокли от блужданий под весенним дождем. И вот в одно мгновение у него появились и надежда на ночлег, и план на завтрашний день — целое богатство, мать его. Вышагивая к заветной вывеске, Рокэ роется замерзшими пальцами в телефоне. Он не помнит, есть ли у него контакт деда-слесаря, но наверняка этот контакт есть у Роберта — это его дружище-каскадер, и Ро, кстати, тоже можно попросить о помощи. Залезет в квартиру через балкон, делов-то… Задумавшись о том, как будет вызволять Димку из плена, Рокэ не замечает, что ступил с поребрика на проезжую часть. И уж подавно он не замечает вынырнувшую из-за угла иномарку — фары не горят, машина едет тихо, с прицелом найти место для парковки. Водитель иномарки тоже погружен в свои мысли — он владелец пекарни на улице Гороховой, дом 46, и его заветная мечта — припарковаться у этого самого дома, потому что тащить коробки с мукой за сто километров, перепрыгивая через лужи, дураков нет. — Мать твою!!! Куда!!! Водитель едва успевает дать по тормозам и выкручивает руль влево. Машина с пронзительным визгом делает разворот, глухой удар, и всё стихает. Он выскакивает из машины и кидается к лежащему на асфальте мужчине. Тот уже шевелится — жив! От сердца отлегает, а на смену панике приходит злость. — Ты куда смотришь! Урод бухой, шляются тут всякие! — водитель самозабвенно орет на свою «жертву», спуская пар. Так и хочется пнуть этого козла ногой. Он ведь цел и невредим, максимум царапины на ладонях. — Ты хоть цел, невменяшка? — смягчившись спрашивает Ричард. И тут урод-козел-невменяшка переворачивается на спину. Свет от фонаря выхватывает из стылой питерской ночи нечто совершенно необычайное. Красивое, аристократически спокойное лицо с ярко-синими глазами. Выражение в глазах тоже, кстати, аристократическое — поймав его на себе, Ричард резко забывает все матерные и даже просто грубые слова. Руки сами начинают тянуться к незнакомцу, чтобы помочь ему поскорее встать с грязной мостовой. — Спасибо, — говорит тот, охотно принимая помощь. — Извини. Это я виноват. Машина цела? Сам цел? Ричард в ответ лишь хлопает ресницами и улыбается. Голос у его «жертвы» тоже необычайный — глубокий, проникновенный. Он пекарь, а не писатель — подбирать эпитеты не его стезя. Но одно Ричард может сказать точно — голос синеглазки незабываем, словно из сердца в сердце вибрации идут… — Я вызову скорую. — Не надо, юноша, я в порядке. — Тогда идем ко мне, — говорит рекомый «юноша» севшим, словно бы чужим голосом. — Виноват, не виноват — тебе надо приземлиться где-нибудь. Меня Ричард, кстати, зовут. — Надо же! — незнакомец белозубо улыбается и, обтерев окровавленную ладонь о штанину, протягивает её для рукопожатия. –А я — Рокэ. Нашли друг друга два одиночества! — Нашли… — Ричард зеркалит широкую улыбку Рокэ (ну и имечко!) и, конечно же, пожимает протянутую ему руку. Но старается делать это осторожно. — Добро пожаловать, — говорит он и, подтолкнув Рокэ к дверям пекарни, нажимает кнопку на брелоке. Сигнализация отключается, электрический замок отпирается сам. Ричард включает свет, пропускает гостя внутрь и уходит ставить машину. Обратно возвращается бегом — нет, он не боится, что подвыпивший мужик отчудит что-нибудь в пекарне. Боится, что тот может уйти… К счастью, сбитый летчик Рокэ оказывается на месте. От тепла его слегка повело, но не настолько, чтоб уснуть — сидит за столиком, вытянув скрещенные ноги к батарее, и разглядывает потолок. Ричард гордится этим потолком — ручная роспись, и не абы какая, а прикольная. Сам придумал, что надо нарисовать голубое небо, а по нему пустить порхающих крылатых поросят. Художника хорошего нанял, во все детали вникал, и в итоге на эту фреску весь город ходил смотреть после открытия! Но в глазах сбитого летчика лишь скука и усталость. Жаль, Ричарду очень хочется снова увидеть его улыбку. Но, наверное, уже не сегодня — после всего произошедшего… Гм… — Пошли на второй этаж, — говорит он Рокэ. Тот вопросительно, если не сказать презрительно, поводит бровью — «нафига»? Приходится пояснить. — Я живу на втором этаже. Там есть кофейный зал, а за ним уже моя квартира начинается. Отдохнешь, а я пока тут поработаю. — Ладно, спасибо. В квартире Ричард долго ищет аптечку, но так и не находит её. Гость тем временем уже спит — от пережитого стресса срубился как только чернявая голова коснулась подушки. Но так не годится! Надо дезинфицировать раны! Отчаявшись найти то, чего у него возможно и нет, Ричард отыскивает в холодильнике початую бутылку коньяку и, поплескав им на кухонное полотенце, протирает ладони спящего. Смыв с них кровь, он видит, что серьезных повреждений нет — бывалому походнику такие вещи сразу бросаются в глаза. У Рокэ все ок — ни один палец не распух до ненормального размера, как бывает при вывихе и переломе. Просто царапины. Просто красивый мужик в его гостиной. Едва удержавшись от того, чтобы поцеловать пахнущую коньяком ладонь, Ричард идет спать, чтобы через несколько часов дисциплинированно встать по будильнику — ему нужно таскать муку, месить тесто и выпекать экспериментальный хлеб, новинку, которую заждались клиенты его заведения. Лучшего в городе, кстати. Поздним утром аромат, источаемый плодами трудов Ричарда, будит Рокэ. Часы на телефоне показывают десять, а еще напоминают, что вчера был пиздецки неудачный день — экран смартфона весь в трещинах. Впрочем, ни один кусочек стекла не отвалился, и вообще — хватит ныть! Могло не повезти и валялся бы сейчас в морге со сломанной шеей. Мысленно взбодрив себя мысленным же пинком, Рокэ встает с дивана. Как ни странно, тело не болит, а еще… — он подносит руки к лицу и принюхивается, — от него пахнет дорогим коньяком. Он такое вчера точно не пил!