Пекарня счастья «У дяди Ричарда»

Запинаясь о валяющееся на полу вещи, Рокэ бредет прочь из комнаты. В кухне он застает такой же бардак, как и в гостиной — это не просто бардак, а прямо-таки холостяцкий срач, который бросается в глаза. Навестив туалет и ванную, Рокэ недолго думая берется навести в квартире порядок. Больше ему нечем отблагодарить этого сероглазого юношу, а отблагодарить непременно надо. Тот повел себя по-человечески — предлагал скорую вызвать, потащил к себе домой… Хороший парень. Управившись с уборкой, Рокэ решил не останавливаться и сварганил быстро-обед из того, что валялось в холодильнике. Когда он закончил с этим всем, на часах было четыре часа дня. Елена велела явиться в шесть, и это значило, что самое время позвать хозяина квартиры, ведь не будешь же есть за его столом его еду в одно рыло. Но хозяин телепатически почуял, что без него никак, и явился сам. — Ого, чем так вкусно пахнет??? — Ричард, потирая перепачканные мукой ладони, юркнул за стол и воззрился на Рокэ выжидательно. Тот улыбнулся. Ну еще бы, кто же не любит гренки в омлете на сливочном масле. Позавтракали они молча. Хоть и было уже 4 часа после полудня, сам Алва еще не ел, а Ричард только перекусил выпечкой в начале рабочего дня — оба были голодны, это раз, ну и два — Рокэ же виртуоз в готовке. — Это восхитительно, — не стал скрывать Ричард. — Я и сам не дурак приготовить что-нибудь этакое, но ты просто профи. — Любитель высшей категории, — нескромно улыбнулся Рокэ. — На самом деле, это просто хорошая наследственность. Моя бабуля — испанка, щедро делилась опытом и знаниями, а брал их только я. Ни мать, ни сестры готовить не умеют, а у меня что ни блюдо, то… — Рокэ шутливо приложил пальцы к губам и причмокнул. — Белиссимо! — Ты, наверное, актер? — не скрывая восхищения, поинтересовался Ричард. Если ночью ему лишь показалось, что он влюблен, то сейчас — при свете занимающейся зари, — он уже мог сказать точно. Пропал, втрескался по уши. — Я — актер? — Рокэ заразительно рассмеялся. — Ну разве что актер погорелого театра. — А обаяние и харизма — как у кинозвезды. — Ну спасибо, юноша, приятно, — Рокэ деловито подвинул к себе заварник, плеснул в него кипятка и накрыл сложенным вчетверо полотенцем. — На самом деле я музыкант. Безработный и свободный, как ветер. Чайку? Ничего, что я у тебя тут хозяйничаю? — Я только за, — искренне заверил его Ричард. — У меня тут берлога, сам видел. Такого крутого завтрака, как сегодня, эта кухня не видела со времен прошлых владельцев. — А давно ты тут живешь? — М-м-м… — Ричард задумчиво посмотрел в потолок. — Наверное, года четыре назад переехал. Мне тогда было девятнадцать. — Сколько-сколько? — Рокэ подавился чаем и закашлялся. Ричарду пришлось перегнуться через стол и пару раз огреть гостя по спине, за что тот благодарно кивнул. — Ты мне в сыновья годишься, прикинь. А я думал… Ну, тридцать минимум. — Да, знаю, мне все дают больше, чем есть. Ну и отлично, для бизнеса это хорошо — конкуренты уважают, в банке кредит проще взять. — Логично, — согласился Рокэ, а про себя подумал, что вот ведь какие разные миры у разных людей. Он всю жизнь крутится в среде, где только юность и свежесть в почете. И не важно, мужчина ты, женщина — все, кто занят в театре, на тв, все дрочат на молодость. Ты старый? Ты никому не нужен. А тут — поди ж ты, всё иначе… — Может что-то покрепче чая? — Ричард прервал его размышления, постучав ногтем по бутылке коньяка. Рокэ накануне убрал её в холодильник, а юноша достал. — Не откажусь, — вздохнул Рокэ. И понеслась. Они выпили с юношей по сто грамм, потом ещё по сто. Обменялись всеми соцсетями и номерами телефонов. Диалоги становились всё интереснее. Сначала хозяин дома горячо благодарил гостя за уборку и готовку, а потом начал плавно переходить на личности: — Ты всё-таки актёр, признайся. — Да с чего ты взял? — Ты красивый! — на голубом глазу заявил Рич. — Ну не бывает, чтобы такой статный мужик, да ещё и с волосами до плеч, был не связан с шоубизом. Поди устал, что все автографы просят, вот и шифруешься? — Если бы… — Рокэ невесело вздохнул. На душе стало пасмурно, не смотря на то что её грел коньяк и комплименты едва знакомого собутыльника. Сколько раз ему пели дифирамбы про стать и красу, про шикарный голос — не счесть. А кончалось это всегда одним и тем же — предложением пройти к дивану. Причём грязные предложения поступали как от дамочек бальзаковского возраста, так и от… мужчин. И хотя это были жирные пузаны, сальные и мерзкие, а перед ним сидит молодой симпатичный парень — всё равно неприятно слышать от него такие вещи. Надоело, что все в нём видят не то, что он на самом деле из себя представляет. — Знаешь, отчасти ты прав. Я музыкант. Но со звездностью мимо: никогда не мечтал о громкой славе или чем-то типа того. Веришь? — Верю. — Вот и правильно, потому что это правда. Но мало кто верит. — Почему? — Не знаю… — Рокэ по-птичьи наклонил голову к плечу, задумался. Говорить о наболевшем первому встречному? А почему бы и нет, глаза у Рича на редкость понимающие. — Стереотипы, мать их. У нас же считается, что мужик должен с пелёнок валить мамонтов, побеждать на рыцарских турнирах… А мне чем дальше, тем больше хочется совсем другого. — Чего? — Готовить вкусные борщи, водить сына в садик, мыть полы и поливать цветы на окошке. Короче, сидеть дома и быть домохозяином, а когда есть настроение — писать музыку и песни. Не для славы, а для себя и друзей. Но как ты знаешь, погрязшее в стереотипах общество против подобных извращений, мужчина обязан быть добытчиком и точка. Если деньги в семье зарабатывает жена, то ты автоматом альфонс, содержант и «каблук»… Такие вот странные хотелки. — Не странные, а классные! — горячо возразил Ричард. Рокэ аж вздрогнул, так резко он это выпалил. — Офигенные желания! Мы должны выпить за это! — За что именно? — не веря своим ушам переспросил Рокэ, беря полную рюмку. — За свободу! — провозгласил Ричард. — От стереотипов и скреп! Я тоже считаю, что нечестно это: женщина может сидеть дома, а мужчина нет! Какого чёрта? Мужчина шеф-повар никого не смущает, а если он любит готовить для своих близких — это признак ненормальности. За свободу! — За свободу. Коньяк пошёл хорошо, и настроение Рокэ улучшилось — ведь ему показалось, что впервые в жизни он нашел единомышленника. Правда этот парень, в отличие от него, точно альфонс — вон какие шмотки на нём дорогие, да и машина — зверь, и квартира в самом центре. По ночам тусуется. Наверное, нашел себе сладкую милфу, которая оплачивает счета и не требует ничего взамен, кроме… (тут Рокэ усмехнулся, покосившись на Ричарда), кроме крепкого стояка. Ну и ладно, всё равно приятно найти понимающего человека. — Вообще, я не понимаю этих баб, — продолжал радовать его юноша. -Вечно им нужно то, не знаю что. Много работает муж — плохо. Мало работает — плохо. Никакой бережности к сильному полу. Если мужчина красивый, хозяйственный, любит детей — ну вот как ты. О таком надо заботиться, пылинки сдувать, обеспечивать! — Ха, расскажи это моей жене. Гм. Моей бывшей жене. — А я бы и рассказал, — с жаром отозвался Ричард. Рокэ почему-то показалось, что он не шутит. — Это лишнее, но спасибо, — сказал он. И поймал себя на мысли, что его никогда никто не хотел защитить. А ведь это чертовски приятно! Пусть и в форме пьяной болтовни, но этот парень умеет поднять настроение! Елена вечно унижала его за отсутствие амбиций. За то, что не может заработать больше, чем она, за то что не грезит о Грэмми или хотя бы о Золотом граммофоне. В её глазах он всегда был вторым сортом, недочеловеком, о которого можно вытирать ноги. Как он раньше не замечал этого, дурак… — Не ожидал, что у нас настолько совпадут взгляды, Ричард. Редко встретишь мужика, который понимает, что все мы разные. Как говорится, каждому своё: одному подавай копьё и шкуру мамонта, а другому — швабру и домашний уют. — Ага, — радостно закивал Ричард, разливая коньячок по стопками. — И заметь: я не просто понимаю эту истину, а доказываю делом! Я всех своих любовников всегда обеспечивал, — со сдержанной гордостью заявил он. Рокэ чуть не подавился коньяком, а парень между тем внимательно наблюдал за его реакцией. И продолжал вещать.