Пекарня счастья «У дяди Ричарда»

— Ри-и-ич? — хриплым непроснувшимся голосом зовёт Рокэ. — Ты там что?.. Зачем?.. О-о-о! Юноша делает вид, что не слышит. Начал он с того, что покрывал поцелуями спину и плечи Рокэ, а теперь принялся откровенно ласкать их языком и пустил в дело пальцы — водит ими по груди и животу. И он точно знает, как доставить ими удовольствие — при всем желании, Рокэ не может сдержаться и начинает стонать, сначала тихо и робко, а потом всё откровеннее. Ну а как не стонать? Ещё б не смущаться, а то щеки и уши до сих пор горят от стыда, что такое возможно — находиться в постели с мужиком, позволять ему играть с тобой, во все эти игры… Быть таким пассивным и неприлично счастливым от того, что не ты стараешься и ублажаешь кого-то, а ублажают тебя. Быть желанным, быть не инициатором близости, просто соглашаться и получать удовольствие, когда у тебя просят — он тает даже от этих мыслей, проговаривая их про себя, а действия Ричарда превращают это утреннее блаженство в истинный рай… А ещё похоже, у него будет ДОСТАТОЧНО секса. У женщин секс нужно выпрашивать, и дают его отнюдь не всегда. То есть, даже когда вы вроде в отношениях, у неё может болеть голова, «не хочу», «некогда», «ты не заметил мою новую прическу». С Ричардом всё будет иначе — Рокэ уже знает, как именно. Он будет просыпаться и засыпать с ощущением, что его ХОТЯТ. Страстно, безрассудно, и будут добиваться взаимности всеми уловками и ухищрениями, которые есть в арсенале мужчины. От того, что Рокэ они прекрасно известны — только приятнее. — Мой нежный, мой любимый… — шепчет Дик и, как бы невзначай, укладывает его на спину. — Моя южная роза… — повторяет он, прокладывая кончиком языка влажные дорожки по его груди, кружа вокруг сосков, спускаясь, как по ступенькам, от солнечного сплетения к пупку. Нежно, неторопливо, отмечая каждую венку и впадинку. Рокэ так хорошо, что он начинает безотчетно подаваться наверх — тянуться за лаской, выпрашивать ещё. Поразительно, он реально делает это. Дик пробудил в нём что-то, чего раньше не он не знал в себе, обнаружил чувственность таких мест, от прикосновения к которым захочется ныть, дрожать и делать всякие глупости. — Рокэ, ты у меня самый красивый, у тебя мягкая нежная кожа… — шепчет ему Дик, подтянувшись наверх. Опираясь на руки, фактически в планке, он ласкает губами его шею и ухо, и начинает уговаривать на продолжение, которого Рокэ боится больше всего. — Давай я сниму с тебя белье? — Дик… Я не готов… — А мне кажется, уже немножко готов. — Сейчас уже полдень, наверное. пора вставать. — О да, у меня встал, еще как. Хочешь потрогать его? — Нет! — О, прости-прости! — Дик в три раза нежнее целует его, покрывает поцелуями всё, до чего может дотянуться. И стоит на своем: — Ты — моя страсть, ты моя любовь. Я сгорю, если не прикоснусь к тебе ТАМ. Но очень нежно, очень. Ты же моя роза, нежность моя — я никогда не причиню тебе боль . — Хорошо, — отвечает Рокэ чуть дрожащим голосом. Ему страшно, но… Он уже доверяет этому человеку. В его руках, с его поддержкой, он способен на многое. — О да, спасибо! — Дик восторженно целует его в губы, просовывает в рот язык и, отвлекая Рокэ этим маневром, начинает стягивать с него трусы. — Вот так, давай немного разведем ноги и расслабимся. Мой хороший, моя нежность… За окном ярко светит солнце, пробиваясь даже сквозь блэк-аут занавески. При всем желании и стремлении не видеть, что происходит там внизу, Рокэ смотрит. И не может поверить своим глазам — между его ног мужчина, а ему просто неприлично хорошо, разве так бывает? Да, бывает! Пусть и страшно, и непривычно, но это новое, жаркое, головокружительное удовольствие поглощает его целиком. Да, он по-прежнему чувствует себя смущённым и каким-то развратным, неправильным, но о-о-о, как же восхитительно, что Ричарду нет до этого дела! Не обращая внимание на слабые лицемерные протесты Рокэ, он продолжает покрывать поцелуями и всячески ласкать его возбужденный до предела, подрагивающий от напряжения член. «Это за гранью» — со смесью ужаса и восторга думает Рокэ. Но как же он заблуждается! Когда Ричард обнажает головку и прикасается к ней языком в первый раз, он испытывает такую гамму чувств, что это похоже на остановку сердца. Только со знаком «плюс». А Ричард ведь только начал! Ритмично всасывая член умелыми губами, он то замедляется, то наоборот, усиливает напор, и Рокэ сам не замечает, что уж стонет в голос. Он умоляет любовника не останавливаться. — Да, да, молодец, глубже, да… Ричард его слышит и, не прекращая своего занятия, скользит ладонью вверх — гладит Рокэ по животу, по бёдрам. Ощупью находит кисть Рокэ и кладёт себе на затылок, приглашая управлять процессом. Дважды уговаривать не нужно: охватив кистью затылок, впустив пальцы в короткие русые волосы — сначала осторожно, а потом всё наглее, — Рокэ начинает направлять его. Теперь Ричард без отдыха скользит губами по стволу, двигается в ритме беспощадном, как стук секундомера. А Рокэ делает встречные движения бедрами, всё глубже проталкиваясь в его тёплый податливый рот. От замаячившего на горизонте удовольствия Рокэ уже ничего не соображает. Ему плевать, что еще день назад он боялся мысли о сексе с мужчиной. Теперь он смотрит на это иначе, и пальцы буквально вгрызены в бедного Дика — и от того, как безропотно этот сильный, волевой, самый лучший мужчина прогибается под его желание, делает всё, ради удовольствия любовника… Это и есть самое главное удовольствие.