***
— Да блядь! — Айк? Что там? — Хуйня, — ответил мужчина и вытер пот со лба. — Не хочет эта хрень работать. Я техник, а не волшебник, чтобы мастерить из нихуя шедевры! — Жопа? — Задница Морского Дьявола, — ответил Айк и вздохнул, откладывая в сторону ящик инструментов, поднимаясь с пола. — И что делать? — Для начала доложу старпому Марко и пожру, а дальше посмотрим. Нужны запчасти. Айк протиснулся мимо товарища, вытирая тряпкой руки. Чертова система водоснабжения все не хотела работать. И если пробоину уже заделали, то вот с наладкой всего этого великолепия никак не клеилось. Ребята даже дно от ракушек почистить успели. И вообще почти все починили. Они застряли на этом острове уже как три недели. А ведь задержка планировалась максимум на одну. — Как дела, Айк? — не успел техник войти в кают-компанию, как его уже окликнул первый комдив, что сидел на стуле, «оседлав» его, расслабленно навалившись на спинку рукой, упершись подбородком в подставленный кулак, лениво просматривая какие-то отчеты. — Херня, — выдохнул мужчина. Марко посмотрел на него долгим взглядом поверх очков. — Действительно, — хмыкнул он. — Херня. Айк благодарно кивнул, когда комдив протянул ему кружку с водой. Вспотевший и уставший, отказываться не стал, лишь вздохнул, одним махом осушая кружку. В офицерской кают-компании первый комдив находился один. Айку хотелось задать много вопросов, но он прекрасно понимал, что лезть в дела вышестоящих — дело гиблое. Точнее… он не знал, с какой стороны подъехать со своими мыслями. Как начать разговор? Подозрения зародились давно и вот теперь… они наконец созрели. Чтобы починить и чтобы подорвать все это — нужно время, а главное мозги. Обычный винтик к такому взрыву бы не привел. Не та система. Тот, кто это делал, знал, куда и что совать. Айк еще какое-то время посидел в тишине рядом с комдивом, который его не торопил, разбираясь с какими-то бумагами, после чего наконец придвинулся ближе и склонился над уступающим в росте Марко. — Феникс, — тихо выдохнул техник. — У меня есть все основания утверждать, что это была диверсия. Правая рука Белоуса по-птичьи склонил голову к плечу и усмехнулся. — Спасибо, что подтвердил мои опасения, йой, — светловолосый мужчина отложил листы в сторону и переплел длинные пальцы рук между собой. — Поэтому у меня будет к тебе просьба, Айк. — Всегда готов, — не мешкая, ответил техник. Реакция Феникса вызвала одновременно и спокойствие, и новую тревогу. Значит, он не ошибся — подозрения не беспочвенны. — Присмотрись к ребятам из своего окружения, — Марко чуть прикрыл глаза. — И подумай над моим предложением стать временным руководителем второй дивизии, хорошо? — Комдивом? — напрягся Айк. — Нет, я знаю, что ты не хочешь эту должность. Но помоги, побыв моими ушами и глазами, хорошо? Этот остров — ловушка, но одновременно и отличная возможность устроить чистку. — Отец? — Одобрил. — Хорошо. Но ты уверен, что во второй?.. — Не совсем, — Феникс задумчиво постучал пяткой об ножку стула. — Но вторая дивизия слишком давно находится без командира. Это расслабляет и позволяет многим думать не мозгами, а задницей. Особенно тем, кто вступил к нам не так уж и давно. Да и тем, кто плавает достаточно долго, на пользу не идет.***
Эйс на разведку ходил всегда один. Это было негласным правилом, что ли. Из Луффи разведчик никакой, Сабо не всегда хорош в этой роли, но успокоить младшего брата он мог гораздо лучше Эйса. Да и самый старший брат действительно был талантлив в этом деле. Как-то так получилось, что с пиратами они пришли к негласному соглашению. Гости не лезли к ним, они не лезли в ответ. Эйс даже специально несколько раз показывался, но пираты только кричали, смотрели и свистели, пытаясь его подозвать, — сами не подходили. Приказ капитана? Эйс не знал, но относиться к чужакам стал спокойнее. Месяц им удавалось сосуществовать в мире. В этот раз Эйс не столько собирался на разведку, сколько был обеспокоен вновь вернувшимися кошмарами Сабо, и, когда они даже не думали прекращаться спустя несколько дней, он принял решение сбегать к водоему за одной успокаивающей травой, которая здорово помогала спать без снов. Смотреть на измученного и сонного Сабо уже просто не было сил, а зная, что днем у воды околачиваются пираты, идти туда он решил ночью, совсем не рассчитывая вляпаться в приключения. — Вот так, тише-тише, Тод, — Эйс, прижавшийся к земле, почти перестал дышать. Незнакомый голос с тихими смешками разнесся в ночи. Пахло металлом, и было слышно, как булькала кровь, когда кто-то пытался дышать. — Ублюдок… — Знаешь, в чем твоя беда, Тод? В любопытстве. Но ты не обижайся на меня, не надо. Ничего личного, просто не нужно было лезть, куда не просят. — Тич… — захрипел мужчина, заставляя Эйса пригнуться еще сильнее. — Ты уже труп… — Правда? А мне кажется, ты что-то путаешь? Раненый тяжело охнул, получив еще один удар ножом, и упал на землю, доживая последние минуты. — Ублюдок… — Всего лишь пират. Прощай. Эйс слышал, как убийца скрылся, и аккуратно, очень аккуратно покинул свое укрытие, выждав время, подскочив к мужчине, который хрипел кровью. Не то чтобы он собирался помочь, просто… Даже в лунном свете видно, что у молодого парня шансов не было. Рука, которая, казалось, совсем ослабла, лежа на траве, внезапно схватила Эйса за ногу, и лежащий на животе умирающий человек прошептал: — Помоги… — Тебе уже не помочь, — тихо проговорил Эйс, вытаскивая ногу из слабой хватки, но, подумав, опустился на колени, наклоняя голову, когда тот пытался что-то сказать. — Скажи… скажи Марко о Черной Бороде… скажи ему о Тиче… Эйс нагнулся к едва шепчущему мужчине, почти касаясь ухом его губ, и нахмурился. — Я не знаю, кто такой Марко. — Синяя… — Что? — Птица… Мужчина умер. Его глаза влажно блестели при свете луны. Эйс не уверен, но покойникам, кажется, опускают веки, да?.. Эйс не впервые видит мертвецов, но это не значит, что после такого зрелища не остается мерзкого, холодного, чертовски неприятного осадка. — Вот же морские черти! — шепчет он, тяжело вздыхая. — Прости, но мне нет дела до вас. И уж тем более я не буду искать какого-то Марко. Подросток срывает траву в другом месте и возвращается окружной дорогой. Ввязываться в разборки пиратов он не желает. Это не его дело. Его дело — позаботиться о братьях.***
Задремавший Харута едва не проворонил одного из пацанов, которого хрен знает зачем среди ночи понесло в сторону водоема. Будучи пиратом, он как-то расслабился, отвык от жизни наемного убийцы, что не очень хорошо. И он винит себя за это, когда становится свидетелем того, как мальчишка, явно что-то услышав, закрывает глаза уже мертвому Тоду. Тоду! О черт, Тод! Харута слышит, как гаснет, затихает «голос» его жизни, и это бьет по живому, едва не заставляя совершить еще одну ошибку и наброситься на ребенка. — Прости… я не буду искать какого-то Марко. Но он еще не растерял все свои навыки и поэтому замирает, заковывая себя в железный самоконтроль, после чего, дождавшись, когда мальчишка уйдет, кидается к телу Тода, парня из первой дивизии, что был в прямом смысле слова тем еще сплетником. Он собирал слухи, был ушами и глазами Марко, обладал неуемным любопытством, и частенько сам Феникс, опекающий совсем еще молодого девятнадцатилетнего парнишку, «засылал» его в стан врага. «Сплетник» Тод был мертв. — Твою мать, Тод… Пират умер с улыбкой на губах, и эхо его «голоса» звучало удовлетворенно и мирно, будто он успел сделать что-то… Что-то. Харута сжимает кулаки. Они и раньше с другими комдивами подозревали о крысах, но сейчас все стало куда серьезней. Мальчик. Мальчик что-то слышал. Игры кончились. Но торопиться нельзя. Нельзя. Харута хладнокровно просчитывает варианты. Тода найдут утром. Свидетелей его убийства не было, начнутся разборки и расследование — крысы занервничают. Особенно те, кто друг о друге ни сном ни духом. Вероятно, на их корабле завелось несколько видов. Правительственные? От других Йонко? Морского Дозора? Революционеры? Вариантов масса. Но если уж и травить, то всех и сразу. — Прости меня, брат. Харута не плачет, нет. Он не плаксивая барышня. Харута просто зол.***
— Отец, — голос у Марко усталый и убитый. — Я облажался, йой. — Все. — Что? — Мы все облажались, сын. Экстренно созванный совет присутствующих командиров проходил в кабинете у Эдварда Ньюгейта, что выглядел печальным. И злым. — Мы потеряли связь с другими Моби, — Марко устало трет глаза. — Это диверсия. Ден-ден муши сдохли, но об этом пока что не было объявлено. — Твои братья и сестры не так слабы. Они удержат территории до нашего возвращения, — твердо проговорил Белоус. — Но все равно, Отец! — Что вы выяснили? — Эдвард Ньюгейт всем своим видом дает понять, что сейчас его не волнуют проблемы вне этого острова. Его волнует смерть сына, их накама, предатели и дети, которых подставили, причем очень ловко, так как Тод был убит самодельным оружием местных жителей. Харута обнаружил улику недалеко от места расправы. Ребенок не обыскивал местность, скорее всего, потому, что не подумал о таком варианте. Или потому, что идти за убийцей не посчитал нужным. И хорошо, что не пошел. Еще и детского трупа не хватало… В любом случае двенадцатый комдив наоборот решил выставить улику напоказ, подставив мальчишек, чтобы выиграть время и слегка потанцевать на нервах у всех. Рискованно. Иногда хладнокровие и рациональность известного в обычной жизни балагура и шутника просто поражали. Как и его быстрая реакция. Хотя Ньюгейт такой подход не всегда одобрял. — Кто-то в ярости и хочет устроить самосуд, те, кто поумнее, уже все поняли. — Крысы? — Предварительно шестнадцать имен, — отчитывается Изо. — Пятеро из второй дивизии. Двое из… — Тич? — переспрашивает Белоус и хмурится, расслышав знакомое имя. — Он слишком давно в нашей семье, в отличие от других. Марко, до этого молча слушающий разговоры, встрепенулся. — Тича заподозрил Тод. — Но Тич чист! — нахмурился Татч, почесывая довольного Стефана, которого наконец-то отперли, выпустив из кладовки. — Это глупо! Марко не отвечает. Он ни в чем уже не уверен. Тод не должен был пострадать. Никто не должен был, так как всем известна цена предательства, да и вообще покушения на жизнь сыновей Белоуса. Марко не понимает, не может понять. Слишком неразумно. Нелогично. Безумно было убивать Тода, когда они застряли здесь. Правильнее убить в море или на острове с возможностью сбежать. Тод нашел нечто важное. Узнал что-то, что стоило ему его жизни. Марко ни в чем не уверен. Он кивает Харуте напоследок, молча подтверждая, что придет на встречу. Харута тоже молодец — творит все, что ему вздумается. Все идет не по плану, чтоб всю эту ситуацию Морской Дьявол подрал!***
— Мы это сделаем, — кивает мрачный Харута. — Дети тут ни при чем, йой. Марко слишком устал, хотя внутри него, свернувшись кольцами, притаилась злобная змея, готовая к броску. — Поэтому мы их и предупредим. — Харута. — Да что? — Не забывай, что ты больше не наемный убийца. Харута, растеряв жестокое выражение на своем лице, виновато отводит взгляд. За его душой немало крови и смертей, и он не отрицал, что в каких-то моментах был той еще мразью, но… Пираты Белоуса — для него семья, и он эгоистично не хотел их терять. Они — что-то дорогое и теплое, невероятно родное. Он искренне предан Белоусу и любит его как Отца, уважает безмерно и благодарен, что ему сохранили жизнь и, самое главное, дали шанс на новую, где ему не придется ходить в ошейнике, служа своему прошлому хозяину, работая на мафиозного босса. Харута творил много всякой мерзости и больше возвращаться к ней не хотел. Но от прошлого не избавиться так просто, да и он не пытался, приняв ублюдка, что жил в нем всегда и никуда не делся, как часть себя, но честно старался быть лучше. Ради своей семьи он готов был измазаться в чужой крови от макушки до пят, прыгнуть в морскую пучину и убивать всех, если они только попросят. Харута… все еще забывал, что его об этом не просили и что такие жертвы его братьям и команде были не нужны. Особенно они были не нужны его Отцу. — Прости, Марко, — у Харуты ломается голос. — Я… — Мы воспользуемся твоим планом, йой. — Но!.. — Но больше не смей вмешивать невиновных, хорошо? — Марко положил руку на макушку младшему брату, растрепав ему волосы. — Отец понимающий, но грань переступать не стоит. — Он недоволен? — Нет, — Феникс ободряюще хмыкает. — Ты же знаешь, он на нас не злится. Просто самому потом тошно от себя будет. Поверь, я знаю, йой. — Да, Отец одним взглядом может заставить понять всю глубину своей неправоты, — смеется Харута.