***
— Рейзо? — Больше никаких детей! — рявкнул стрелок вместо приветствия, ступая по вязкому песку широкими шагами. Дикс с перевязанной головой устало улыбнулся, махнув рукой в приветствии. Они вышли на побережье вечером. Когда пришел Намур и клыкасто сообщил, что все в порядке. Было время прилива. Эйс, все время держа Луффи за спиной, косился снизу вверх на всех встреченных пиратов злобно и недоверчиво. Сабо просто стоял рядом с напряженной улыбкой, делающей его… жутким. — Так это они местные дикари? — хохотнул кто-то из пиратов, разглядывая одетых в лохмотья детей. Эйс было оскалился, но его отвлек Луффи, который выскользнул из-за их с Сабо спин и, абсолютно не обращая внимания, целенаправленно двинулся, утопая босыми ногами в песке, вдоль побережья к Веселому Псу. Сабо поднял руку, останавливая Эйса, не давая окликнуть младшего брата или броситься следом. Луффи нетерпеливо шел вперед, вприпрыжку, размахивая руками, напевая себе под нос какую-то мелодию, и улыбался широко и радостно. — Он не был дома два месяца, — тихо шепнул Сабо. Эйс поджал губы. Луффи… Монки Д. Луффи было не важно, где он спал, что он ел, в какие приключения вляпывался. Для него все не важно, кроме его сокровищ. Его братья знали, что самое главное его сокровище — семья. И старый корабль Монки Д. Гарпа был именно ее частью. Это странная и одинокая картина. Мальчишка в одних грязных и подранных шортах шел босиком по побережью к такому же потрепанному кораблю. — Пойдем, — дернул за руку брата Эйс. — Мы тоже там давно не были. — Эй, детишки! Стало плевать и на пиратов, и на всех вокруг. На предстоящий разговор, какие-то разборки. Важны были только следы на песке и мальчишка, идущий с улыбкой на лице к старому разбитому кораблю. Веселый Пес, даже накренившись и завалившись на бок, все так же улыбался, держа кость во рту, и ждал. Верно и преданно ждал. — Привет! Соскучился, Пес?! Не бойся, с нами все в порядке! А еще с нами случилось тако-о-ое приключение! Не поверишь! — звонкий голос ребенка подхватил ветер и шум волн, разнося по всему побережью. — Да он сумасшедший! — фыркнул кто-то за спинами Эйса и Сабо, заставляя их криво усмехнуться. Братья всегда отпускали Луффи на корабль. Позволяли ему бродить там без присмотра, хотя в другое время почти не расставались, да и вообще следили друг за другом. Они никогда не оставляли младшего брата в одиночестве. А на Веселом Псе Луффи никогда не был одинок. Внезапно младший брат рассмеялся ни с того ни с сего. Громко, весело махая руками кораблю? Кому-то на корабле?.. Пираты явно не понимали происходящего, а братья не стремились им это объяснять. И вторя его звонкому хохоту, в порыве ветра, шепоте песка под ногами и шуме волн в ответ на радость Луффи раздался веселый лающий смех. Громкий, раскатистый, так подходящий Монки Д. Гарпу и его кораблю. Луффи уже бежал по песку, чтобы поскорее забраться на Веселого Пса. Эйс впервые за долгое время улыбнулся ярко и широко, наблюдая за младшим братом, закинув руку на плечо Сабо, обнимая его. Уцепившись за марс, Луффи, растянув руки, прыгнул на носовую фигуру, которая теперь была направлена к морю, и вытащил из-за пазухи кривой игрушечный корабль с простой уродливой «собачьей» головой. Каждый раз одно и то же, попытка переселить Веселого Пса на другой корабль. Это было… грустно. Закат окрашивал горизонт в восхитительные цвета, а Луффи стоял на носу корабля и улыбался. Пираты, оставленные за спиной, напряженно наблюдали, схватившись за оружие. — Это же… Клабаутерман? Дух корабля? — зашептались они. — Если он появился, то… — Но как он все еще жив?! Портгас Д. Сабо слабо, бесшумно всхлипнул, сжимая свою руку на плече Эйса. Корабль уже не починить, и он умирает. Они знали это. Пес рассказал им, еще когда уплывал, уходя от погони из Ист Блю. Искалеченный, он держался из последних сил, присматривая за ними. Особенно за Луффи. Все те кораблики, которые строил младший, — попытка задержать, остановить умирание и хоть как-то спасти Веселого Пса, которого он бесконечно любил. Они знали, что корабль умирает уже очень давно. И последние месяцы провели… не с ним. Сабо касается дерева ладонями, забираясь на борт, протягивает руку Эйсу, помогая залезть следом, и вздыхает, слыша, как радуется корабль их приходу, приветствуя скрипом. «Добро пожаловать домой!» — шепчет он обрывками парусов и вант. — Мы дома! — улыбается Сабо, касаясь разбитых перил, аккуратно взбираясь на наклонившуюся палубу.***
Луффи просыпается раньше своих братьев. Выпутывается из их объятий, набрасывает на них парусину, которую они использовали вместо одеяла, потягивается и зевает, идя по накренившемуся кораблю, полусонно спотыкаясь. Выйдя на палубу, он лезет на фальшборт и свешивает ноги вниз между столбиков, намереваясь встретить рассвет. Лохматый пес, звонко лающий и прыгающий по песку на берегу моря, оказывается совершенно неожиданной компанией. Монки Д. Луффи не помнит, как его зовут. Да ему и не важно. — Привет, Псоус! — кричит он громко, а потом ойкает. — Эй-эй, надо потише, а то Сабо и Эйс проснутся и будут ругаться! — Вуф! — Прости, я потерял твою кость! — улыбается Луффи, свесившись вниз. — Вуф! — Я рад, что ты не обижаешься! — смеется мальчик. — Хочешь ко мне? Псоус отвечает ему лаем, и Луффи принимает этот ответ за согласие. Растянуться для него проще простого, главное ноги крепко в столбиках фальшборта зафиксировать. Лохматая светлая шерсть лезет в лицо, пес широко открывает рот навстречу ветру и болтает длинным влажным языком, вызывая у Луффи смех. — Вуф! — лает Псоус, облизывая мальчишке щеки. — Пес! — смеется ребенок, запрокидывая голову. — Смотри, это Псоус! Я тебе вчера рассказывал! Корабль отвечает скрипом и своим особым, слышным только некоторым смехом, искренне радуясь за маленького друга и подопечного. Лохматый гость на его борту забавный, но главное — он приносит радость Луффи. Клабаутерман радуется каждую секунду, зная, что ему осталось недолго. Ему грустно, но он и так продержался, сколько мог. Море шумит, и редкие порывы ветра, доносящиеся с Гранд Лайна, приносят с собой спокойствие. Луффи болтает ногами рядом с обнюхивающим новое место Псоусом и смотрит на горизонт в ожидании рассвета. Когда небо светлеет, к Веселому Псу, идя вдоль побережья, начинает приближаться огромный человек. Он шагает по песку, оставляя за собой глубокие следы на берегу, с которого отхлынуло море. На его плечах капитанский плащ, и сам он выглядит как настоящий пиратский капитан. Терпение Луффи не свойственно, но он ждет, улыбаясь все шире и шире при приближении большого усатого дядьки. Он встает рядом с кораблем и изучающе смотрит на Луффи своими желтыми глазами. Вероятно, считает, что разговор начнет именно Луффи, но тот не хочет и просто наклоняет голову к плечу, разглядывая незнакомца. — Ну здравствуй. Луффи широко улыбается, размахивая ногами особенно сильно, упирается руками в треснутый фальшборт, и в глазах его неуемное любопытство. — Привет, Большой Усатый Дядька! — Меня зовут Эдвард Ньюгейт, — не менее широко улыбается старый пират, забавляясь. — Также известен как Белоус. Луффи пожимает плечами. — Это слишком сложно! — тянет он недовольно. — Сложнее, чем понять, что Псоус — это не Псоус! — Псоус? Эдвард Ньюгейт непонимающе смотрит на мальчишку. — Это он! Псоус! — ребенок просто показывает на сидящего рядом довольного и сбежавшего опять с Моби Дика Стефана. — Его зовут Стефан. — Эйс говорил, что он пес. — Это так. — Ну то есть собака! — Он собака. — Но он совсем не похож на Веселого Пса! Поэтому он и Псоус! А! А еще у него усы прям как у тебя, Большой Усатый Дядька! Белоус едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. — Ты не сказал, как тебя зовут, — Белоус садится на песок, скрестив ноги, и смотрит на ребенка, что сейчас чуть выше его головы. — А? Забыл, — мотнул головой мальчик. — Я — Луффи. — И что тут делаешь, Луффи? — Встречаю рассвет с Псоусом, Псом и тобой… Блоусом! — Белоусом, — наливая себе принесенный алкоголь, поправляет он ребенка, замечая его хитрый и смеющийся взгляд. — А я знаю, — у Луффи шкодливое выражение лица. — Но так ску-у-учно! — Согласен, — алкоголь радует и делает это утро еще лучше. Печаль, одолевшая его в последние дни, улетучивается, когда он разговаривает с забавным и бесстрашным ребенком, безумно похожим на… Белоус вздрагивает и смотрит прямо на мальчишку, что глядит на него в ответ с интересом, продолжая слегка покачивать ногой, наклонившись вперед, чтобы разглядеть собеседника лучше. Взгляд чистых черных глаз сверху вниз будто заглядывает в самую душу. Всего на мгновение ему, старику, мерещится Роджер. — Рассвет, — внезапно разорвав их переглядки, говорит ребенок и отвлекается на встающий из-за горизонта дрожащий неровный желто-оранжевый диск. Они молчат, наблюдая за восходом солнца. Белоус пьет и размышляет обо всем и ни о чем сразу. В душе за долгое время вместо тревоги и напряжения возникает какое-то спокойствие и… легкость? Ощущение, что все будет хорошо. — Эй, Луффи, — окликает он ребенка и смотрит внимательно, пытаясь разглядеть каждую эмоцию на и так открытом лице. — Ты меня ведь не боишься, так? — Неа, — отвечает ребенок, подставляя лицо солнцу, жмурясь и явно наслаждаясь этим утром, беря от жизни все ощущения. — Ты не выглядишь пугающим. — Неужели? Давненько он такого о себе не слышал. Особенно от маленьких и чужих детей. — Когда я был маленьким, — звонкий голос разносится по округе. — Как фасолина, если слушать Эйса. Сморщенная такая и противная! Меня хотели убить. И братьев тоже. Я ничего не помню об этом, потому что Сабо говорит, что я слишком сильно испугался! Но мне не нравится это! — Не нравится не помнить? — хмурится Ньюгейт. — Да! — кивает мальчик. — Сабо и Эйс говорили, что там было что-то очень и очень плохое, но… я бы хотел помнить даже это. Потому что там был дедушка, мой родной остров, добрая девушка… никогда не видел девушек, кстати! И страшная горная бандитка по имени Дадан. Мно-о-ого кто был! А я забыл. В голосе ребенка такое разочарование и обида, что эти чувства, кажется, можно потрогать. — И ты решил больше не бояться? — спрашивает пират, сжимая в пальцах бутылку, вспоминая отчеты о том, какая адская бездна творилась в Ист Блю. — Да! — солнечно улыбается мальчик. — Потому что я хочу помнить все! — Даже если больно? — Особенно когда больно! Потому что не помнить совсем — еще больней! Солнце поднималось все выше и выше. Ребенок смотрел на Эдварда Ньюгейта сверху вниз, качая грязными босыми ногами, освещаемый солнцем, с блестящей от слюны Стефана щекой. На худом теле болталась изодранная рубашка уже давно без рукавов, видно отысканная на этом же корабле среди оставшегося хлама. Ньюгейт не знает, чем руководствуется, задавая этот вопрос. — Какая у тебя мечта, дитя? Луффи вскидывает руки и разводит в стороны, будто пытаясь обнять весь мир. Широко-широко, насколько хватает длины, поднимает голову, щурясь солнцу, расправляет дыханием тощую грудь и выдает громко и звонко: — Я хочу стать самым свободным человеком в этом мире! Увидеть и запомнить все-все! Стать сильным, не дать больше никому навредить моей семье! — Это хорошая ме… — Поэтому я стану Королем Пиратов — самым свободным человеком в этом мире! Его слова, словно удары колокола, разносятся по побережью. Пират слышит за звонким голосом другой. Такой же… сильный. «Мои сокровища? Берите их, если сможете! Теперь вы знаете, где я их оставил!» Эдвард Ньюгейт смотрит на ребенка долгое мгновение, после чего широко улыбается в усы. — Что ж, тебе придется хорошенько постараться для этого, Луффи! — Я знаю, Большой Усатый Дядька! Белоус чувствует себя… молодым. Невероятно живым. Будто стряхнувшим печаль и усталость прожитых годов и потерь. Будто этот ребенок вернул его назад в прошлое, тогда, когда он еще не так сильно устал от этой жизни. А впрочем, разве он устал? Пират широко улыбается, отпивая алкоголь, и набирает полную грудь воздуха, пропитанного морем. Он чувствует соль на губах, тепло солнечных лучей, легкий-легкий бриз, долетевший с Гранд Лайна, и в наслаждении прикрывает глаза. Выпивка за долгое время становится… невероятно вкусной и насыщенной. Внезапное открытие. Хотя в хорошей компании и вода слаще. Даже если эта компания — странный ребенок. Эдвард Ньюгейт впервые за долгое время наслаждается жизнью и будто просыпается. «Старый дурак… неужели ты решил, что возраст хоть что-то значит?» — думает он и смотрит на мальчишку. — Эй, Луффи, не хочешь отправиться навстречу своей мечте с нами? Белоусу мерещится соломенная шляпа с яркой красной лентой, а после мираж пропадает. Мальчик не Гол Д. Роджер. Но кто сказал, что от этого стало хуже?