Какао, мед, корица

Запах алкоголя уже не так сильно бил в нос, а в кабаке держался стабильный полумрак. Я сидел напротив юноши, размышляя. Осознал. Я понял недавнее поведение парня, понял ситуацию у костра, понял это жалкое «да так…», произнесённое пару минут назад. Немо изучал меня взглядом, не выпуская из рук кружки. — Для чего?.. — Тихо, но чётко выдохнул тот, не сводя с меня глаз. Я вскинул брови, дожидаясь пояснения. — Для чего сказал? Не стыдно было ему об этом говорить? Не страшно? Или ты уверен, что он не разболтает? — Процедил юноша, прожигая меня взглядом. Сел напротив, всматриваясь в мальчишечье лицо. — Ты не хочешь, чтобы я говорил, что ты мне важен? — Немо потрясённо усмехнулся. Этот смешок прозвучал так, как хрустит стекло, когда по его осколкам проходят сапогом. По телу пробежала короткая дрожь, я передёрнул плечами. Парень замотал головой, отрицая мои слова. — Для чего?.. Ты мне вчера сказал, что я тебя выставляю цирковой зверушкой. — Надломленным голосом прошептал парень, качая головой. — Общение со мной, интерес мной, поцелуи, объятия, да даже простое сидение рядом — это стыдно, неправильно и опасно. Я, моя компания делает тебя «цирковой зверушкой», тогда для чего ты сейчас сказал? — С вопросом в глазах поинтересовался негромко парень, разглядывая меня. Я закусил щёку, делая медленный вдох. Если подумать, то Вагнер знает. Элиас знает. Эдвард знает. Хел догадывалась. Спецотряд догадывается. Вальтер теперь отступник и останется здесь. Опасность может прийти за счёт доноса, но… на этой стороне нет запрета на такие отношения. Пока. Достаточно не ходить, не кричать об этом, и всем будет всё равно. Да, глаза Дорис опять будут по пять копеек, а Вагнер усмехнётся, но…. Да, Яков, показывай всем свои слабости. Слабости. Я не… Я его люблю. Я люблю Вальтера Майера. Слова несмотря на то, что были когда-то сказаны, усердно игнорировались сознанием. Они были чем-то инородным, мешающим всему, что спокойно жило в голове. Я не могу его любить. У меня нет… Я не мог… Вальтер не может быть в моей жизни. Это… это всё фантазии, игра, короткая иллюзия счастья. Тот просто… Он всегда рядом. Бросит потом. Я не могу быть с Вальтером или с кем-либо другим. Это неправильно. Вся эта счастливая жизнь, общие планы на будущее — это просто сказка, в которую меня пытается впихнуть шпион. Всегда нужно выживать. Не будет ни одной спокойной минуты. Это всё блажь. Мне нужно прекратить. Тогда для чего подпустил? Он тебя любит, Яков. Золотистые глаза чувственно смотрели на меня, говоря об ожидании ответа. Он. брехня. Даже если любит, значит идиот. Точно, у парня просто проблемы с головой, раз тот хочет чего-то от меня добиться. Он знает, кто я. Объяснить иначе это глупое упорство и желание быть рядом невозможно. Чем Вальтера не устроила Дорис? Она с радостью будет везде за ним бегать, пытаться помочь, любить, лелеять и всё по списку. Любому другому человеку будут приятны отношения с заботливым, мягким и слегка задорным юношей. Я не могу себе это позволить. Это не для меня. Он… он не для меня. — У тебя когда-нибудь было сокровенное желание? — Тихо спросил я, пока Немо вскинул брови. Поднялся с места и пересел к парню, стягивая на подбородок маску. — Да… — Не особо уверенно кивнул он, всматриваясь в меня. Я усмехнулся и вытащил из мальчишечьих рук стакан, отставляя его подальше. Парень выпил всего полторы кружки за вечер, несмотря на то что брал её часто. Облокотившись на стол, оглянулся, проверяя отсутствие лишних глаз. — Так вот, — придвинулся к юноше, чувствуя его дыхание на своих губах. Настороженный взгляд касался моего лица. — Моё сокровенное желание — это ты. — Едва слышно прошептал я. — Это ты, твои чувства и, будет удача, твоя правда. Я хочу, чтобы это было правдой. — Ладонью коснулся щеки Немо, спуская взгляд к его губам. — Хочу, чтобы твои чувства ко мне были правдой. — Усмехнулся, а Немо всё также продолжал безропотно на меня смотреть, слушая. — Хочу чувствовать, что ты меня любишь, быть уверенным в этом. Я люблю тебя, люблю твою компанию, твои касания, твоё милое лживое личико, врущее мне каждый день. Это сказка, Вальтер. Моя жизнь с тобой — это сказка, пропитанная иллюзией. И, что отвратительней всего, я хочу тебе верить. — С губ сошёл горький смешок, пока я оглаживал щёку парня, понимая всю глупость сказанного. Это желание. Просто маленькое желание. Иллюзия. Обман. Именно поэтому шпион. Поэтому меня к нему тянет. Жалкая человеческая надежда на счастье, кое даёт почувствовать Вальтер. — Ты моё сокровенное желание, Немо. А сокровенными желаниями никто никогда не делится. Вальтер недолго смотрел на меня, раздумывая над услышанным. Затем он потёрся щекой о мою ладонь, положив поверх неё свою. — Я тебя люблю. — Тихо выпалил он, а на пухлых губах я увидел слабую улыбку, разящую теплом. — Я думал, тебе противно быть рядом со мной при других. Думал, что… — Мне противно ловить шокированные взгляды идиотов и знать, что те видят в тебе мою слабость, но быть в твоей компании мне не противно никогда. — Спустил ладонь к подбородку, задирая оный. Немо слабо стиснул губы, сдерживая искреннюю улыбку. — Я не твоя слабость, Яков. И никогда ей не буду. Ты всегда можешь на меня положиться, и я не подведу. — Запястье чуть сжала загрубелая ладонь в знак поддержки. Я чуть усмехнулся и кратко коснулся потресканных губ. — Тогда для начала не пей эту дрянь, разрушающую твой и так уже не работающий мозг. — Поднимаясь с места и натягивая маску, протянул я, смотря на полупустую кружку. Немо глянул туда же, медленно вставая следом. — Пожалуйста. — Вскинул брови, скопировал мальчонку, который, поняв пародию, закатил глаза. Вскоре мы вышли из кабака. Свежий воздух приятно попал в лёгкие, балуя их своей чистотой. Над городом простилалась чёрная бездна, поглотившая все звёзды и луну, а по тёмным переулкам гуляли тени, пряча лезвия жестокой правды. Кожу чуть щекотал мороз, вызывая слабые и непрекращающиеся мурашки. Стянул на пару мгновений маску на подбородок, вдыхая полной грудью. Дойдя до лагеря у города, мы помедлили. Запястье схватила ладонь, призывая взглянуть на юношу. — Ты спать… будешь? — Кинув взор в сторону горящего костра, спросил Немо и посмотрел на меня. — Хочешь предложить мне довериться твоему пьяному мозгу, шпион? — Усмехнулся я, пока юноша поджал губу, жалея, что пил. — Хотя бы пару час… — Немо, — прервал парня я. — Яш. Пожалуйста. Тебе нужен сон. — Взмолился он, слабо сжимая моё запястье. Ложь. Просто отговорка. Я не могу ему верить. — Доброй ночи. — Кинул я, смотря на мальчишку. Отстраняться первым не стал, ожидая, когда тот отпустит моё запястье. Немо понял жест и отстранился, с сожалением глядя на меня. — Доброй. — Едва слышно выдохнул он, пока я любовался слегка стиснутыми губами, изогнувшимися в болезненном выражении. Я уснул со шпионом. Ошибка. Больше допустить этого я не могу. Давать юноше какую-то надежду, говоря о любви, также было ошибкой. Юноша направился к одной из повозок, а я устроился у рыжего костра, дышащего пламенем в небо. Дремать всё же приходилось, чтобы не повторить ту ситуацию, но каждый шорох, каждый проходящий мимо заставлял открывать глаза и проверять обстановку. Ночь проходила тихо. Однако стоило одной мысли скользнуть в сторону старого воспоминания, тело обдавало дрожью, а мышцы невольно напрягались. Это были первые месяцы. Первые месяцы тех кругов ада, что пришлось проходить, стиснув зубы и закрыв глаза. Тогда ещё все верили, что из этого выйдет что-то хорошее. Вера угасала с каждым днём, когда приходилось лезть на стену от боли, сжигающей мозг и убивающей тело. — Поймите, мы с вами заключили договор… — Я хочу его порвать! — Воскликнул я, с злостью смотря на одного из врачей, пришедших прокалывать вторую дозу. Это было невозможно. Всё тело будто билось в агонии от первого приёма. Они хотят меня прикончить?! — Вы подписали соглашение, и теперь вы не можете… — Я отказываюсь продолжать с вами работать! — Чуть морщился от громкости своего же голоса. В голове всё плыло, но принять второй раз неизвестную херню я не мог. Сердце било громкий ритм, пока ладони не выпускали полку, на которой я сидел. — Успокойтесь. — Бездушно выдохнул очкастый пижон, не выпуская из руки шприц, наполненный грязно-бордовой жидкостью. — Вы согласились. Теперь имейте мужество отвечать за свои поступки. — С высокомерием бросил он, делая шаг ко мне. Я отполз к стене, с недоверием смотря на иголку в чужих руках. Дыхание стало шумным и быстрым, а ужас от последствий сковывал тело. — Вон пошли! Я больше не буду в этом участвовать! — До хрипа крикнул я. Тот меня не слышал. В запястье вцепилась рука, тяня. Пнул мужчину в живот, требуя прекратить. Тот не отстранился, не выпуская мою руку. Не жалея сил, пытался его оттолкнуть, игнорируя панические содрогания тела, но до этого спящая группа поддержки поспешила на помощь. Я дёрнулся, с животным страхом смотря, как мужчина вводит тёмную жидкость под побелевшую в последнее время кожу. Хватка на волосах заставляла стискивать зубы, пошевелить рукой или ногой было невозможно. Я марионетка. Просто кукла, кролик, над которым проводят эксперимент. Бежать некуда. Скорое дыхание не помогало успокоиться. В глазах начало мутнеть. Я не видел, когда те отстранились, не знал, когда ушли. Рухнув на бок, дышал через рот, испытывая пробирающий тело жар. Руки цеплялись за лавку, а сознание плыло. Подтянул ноги к груди, пытаясь восстановить дыхание. По голове били молотком, а вскоре меня начало рвать. Сил не было даже чтобы перевеситься через полку. Лежал на боку, расплывчато видя выходящую изнутри кровь. Рубашка, волосы, руки, на всём оставались бордово-чёрные разводы. По щекам бежали горячие мокрые дорожки от убивающей тело боли, а рвотные кровавые порывы не останавливались ещё несколько часов. Передёрнул плечами, отрывая взгляд от огня. Дыхание вновь участилось. Это ко мне сейчас никак не относится. Ничего не мешает этому повториться. Чуть стиснул губы, концентрируясь на дыхании. Поднялся с места, отправился на короткий обход. Этого не будет. Последующий день прошёл в делах, кинутых мне Вагнером, и вечерней посиделкой, аналогичной вчерашней. Только, в отличии от того мероприятия, на этом Вальтер не пил. Следственно, после этого пошли очередные уговоры. — Яков, тебе нужн…. — Зат-кнись. — Процедил по слогам я, закрыв чужой рот ладонью. Юноша, сидящий рядом, поморщился и отодвинул мою ладонь, с неодобрением смотря на меня. — Тебе плохо, Яков. — Вблизи играл с воздухом рыжеватый огонь, а небо было усеяно белыми светлячками. — Мне хорошо, Немо. Я в порядке. — Врёшь. — Выдохнул шпион с… толикой грусти? Обернулся на мальчишку. Парочка золотисто-карамельных прядей ниспадала к глазам, что выражали какое-то тихое разочарование. Но там не было обиды. На милом личике играли блики костра, делая кожу более тёплой на вид. — Яков, ты, — на ладонь легла юношеская, — Ты не спишь, не ешь, на тебе форма висит, — Немо склонился ко мне, заглядывая в глаза. Это болезненное выражение на его лице вызывало тошноту и желание отвернуться. — Синяки уже темней глаз, а кожа посерела. Яков, это ненормально, это нехорошо. — Прошептал он, пока я стиснул губы, не сводя взгляда с чужого лица. Он просто заговаривает мне зубы. Вальтер — враг. Я его люблю. Неправда. — Я никогда не причиню тебе вред, Яков. Ты самое дорогое, что у меня есть. — Щёку, скрытую маской, огладила загрубелая ладонь. Внутри что-то ломалось с противным хрустом. — Я люблю тебя. Всегда буду любить. — Я помотал головой, отстраняясь от руки парня. Немо опустил глаза и отстранился, продолжая молча сидеть рядом. Тело слегка дрожало, а мысли путались. Он не может. Он любит. Нет. Через два часа стало хуже. Сердце громким боем отдавалось во всём теле, а руки тряслись. С бревна не вставал, так как подкашивались ноги. Дыхание прерывисто. Вокруг были только белые стены, штукатурка которых быстро отваливалась, в нос била сырость, а тело ломали на части. Звук разрывающейся плоти ударял в уши, как и хрип, исходящий из горла. На белом быстро и просто рисовались тёмно-бордовые пятна, а живот уже переставал чувствоваться от пронзающей без остановки боли. Гниль. Всё гнило. Свернулся калачиком, не в силах понять, где именно больно. Трясся в беспамятстве, отхаркивая забивающую горло кровь. Жгло. Жгло руки, тело, лёгкие. Перед глазами только цвела на белом полу красная краска. Яш? Дёрнулся, что отозвалось в теле невыносимым дискомфортом. Оставил попытки, не веря, но женский родной голос вновь и вновь повторялся в голове, доводя до безумия. Хрипы стали громче. Выблёвывать уже было нечего. В теле была полноценная пустота, но это не прекращалось. Не прекращалось. Я не мог это остановить. Скорое дыхание. Щёки мокры. Тело трясёт от дрожи. Руки сжимают что-то мягкое. Перед глазами ночные светлячки. — Яш, всё х…? — Оттолкнул парня, склоняясь вбок и выблёвывая желудочный сок. Руки дрожат, сжимая бревно. Дышать нечем. Рваные хрипы были недолги. Желудок вязало, и хотелось разрезать этот чёртов узел ножом. Голову сжимали тиски. На спину легла ладонь, едва гладя, пока парень не знал, что делать. Отхаркнув чёрную жидкость, вытер рот запястьем, испытывая отвращение. Меня продолжало трясти, а по щекам проходили небольшие влажные дорожки. — Яков, — обернулся к юноше, что с ужасом смотрел на меня. — Что с… тобой? — Только и вымолвил он, на что я рассмеялся, дрожа от холода. Смех шёл из души и прекратить его не получалось. Вся ситуация казалась настолько глупой, настолько мелкой. Яков привязался?! Прекрасно! Яков лажает на каждом шагу?! Потрясающе! Вальтер ёбнет Якова?! Великолепно, больше не придётся выживать! Я мертвец! И чего не смеётся Вальтер?! Всё ещё боится, что я не куплюсь?! Пожалуйста, Вальтер, я тебе верю! Убивай! Ты же этого хотел! — Прекрати. — Плечо схватила грубая рука, заставляя замереть. Серьёзный взор. Меня продолжило трясти, а в глазах мутнело от влаги. Я покачал головой, ухмыляясь. — Убей. — Взмолился я, продолжая смеяться. Рыжие глаза округлились, а все эмоции с лица мальчишки пропали. Немо поражённо смотрел на меня. Схватился за его жилетку, притягивая юношескую физиономию. — Убей! Убей меня! — Судорожно шептал я, боясь, что он передумает, что не захочет меня убивать. — Давай, Вальтер, я хочу, чтобы ты меня убил! — Смешки выходили вместе со всхлипами. — Убей! — Впихнул в чужую руку револьвер, пока Вальтер продолжал на меня пялиться. Схватил чужую руку, упирая револьвер в себя. На губах гуляла вольная улыбка, а тело содрогалось. Пихнул палец парня к курку, но тот отдёрнул руку с оружием. Поднял глаза к мальчишке, трясясь от предвкушения. Он меня убьёт! Прекрасно! Револьвер упал на землю, на затылок легла рука, притягивая к юноше. Уткнулся носом в чужое плечо, не прекращая смеяться. Идиот! Я дал ему возможность! — Я тебя не убью. — Прижимая меня к себе, цедил он, пока я дрожал в чужих руках. — Я тебя не убью, Яков. Я тебя люблю. Правда люблю. Ты мне важен. Я никому не позволю тебя убить. — Лицо продолжало мокнуть. Я не отталкивал юношу, продолжая тихо смеяться. — Ты мне дорог, Яков. Я не причиню тебе вреда. — Убей. — Едва слышно выдохнул я. — Ни за что. — Прошептал тот. По голове ходила ладонь, гладя, а какие-то нежные слова звучали над ухом. Руки дрожали, зубы стучали, а я не мог прекратить смех. Не мог. Перед глазами начало темнеть. Умираю. Я умираю. Смешок ещё сошёл с губ, а следом всё онемело.