The games you played were never fun You'd say you'd stay but then you'd run
***
Хогвартс
20 октября 1998 года
Гермиона ещё минут пятнадцать после ухода Малфоя пыталась унять дрожь в руках и что-то сделать с собой, чтобы успокоиться. Голова продолжала раскалываться, зелье сняло боль всего лишь на час, а весь остаток ночи прошел в бессоннице и мыслях, что делать дальше. На языке вертелось сочетание “цветки моли”, но разум словно не давал ей ухватиться за воспоминание, отчего черепную коробку вновь пронзали тысячи маленьких иголок. — Гермиона, послушай, я не уверен, что находиться рядом с Малфоем безопасно. Возможно, стоит поговорить с ним, чтобы он отправился в Мэнор? — Гарри пил черный чай с тремя ложками сахара, удобно устроившись на диване, на котором до этого спал Малфой. Лучший друг выглядел не менее помято, чем она сама, но судя по всему, он хотя бы периодически спал. Гермиона еле стояла на ногах. Помимо боли началось еще и головокружение. — Нет, Гарри. Я думаю, будет лучше, если он будет под наблюдением. То есть, я не знаю… — Мерлин, я понял, — лучший друг с опаской взглянул на неё, — тебе не здоровится? — Голова. Не понимаю почему, — Гермиона наконец-то опустилась на кресло и спрятала лицо в ладонях. Слишком много событий за один день. Гарри странно прищурится и как-то чересчур громко отхлебнул чай. — Послушай, тебе сейчас нужно успокоиться. Давай я поговорю с Макгонагалл и устроим тебе выходной? Сходим вдвоем в Хогсмид, выпьем. — Гарри, я не могу… — Пропускать учебу, я знаю, — Поттер фыркнул, — я еле смог вырваться к тебе. И мне пришлось отпроситься на целый день. Поэтому, будь любезна, собирайся сейчас же. Это не обсуждается. Гермиона нахмурилась. В поведении друга было нечто странное, он явно был на взводе. И, возможно, она докопалась бы до правды, если бы не кровь стучащая в ушах и заполняющая собой все пространство. — Хорошо, хорошо. Сейчас только найду зелье. Гарри Поттер проводил подругу долгим взглядом и отставил белую фарфоровую чашку. Он должен был помочь Гермионе, но не знал как.***
Было достаточно прохладно для середины октября. Повсюду желтели листья, а под ногами было грязно. Гермиона замоталась в гриффиндорский шарф по самый нос и шла, периодически шмыгая носом. Она злилась на Гарри. Он легко смог отпросить ее с занятий и теперь шагал справа. — Не понимаю, зачем ты меня вытянул из замка. Погода отвратительная, — в этот момент подул ветер, чуть не сбив ее с ног. Ее черные ботиночки погрязли в перегное и ей пришлось приложить усилие, чтобы шагнуть дальше. — Если бы видела себя со стороны, ты бы поняла, почему я это сделал, Герм, — Поттер остановился, поправляя очки. — Послушай, Джинни часто пишет мне письма, я знаю о твоем состоянии. Я могу чем-то помочь? — Боюсь, что мне ничего не может помочь, — ее голос дрожал, то ли от холода, то ли от переживаний, — у меня постоянное ощущение, что я что-то забыла. Словно… — Что ты могла забыть? — Гарри резко перебил подругу. — Какое-то заклинание или рецепт зелья? Это ведь неудивительно, ты ведь столько учишься. Я бы уже умер от объема информации. — Мерлин, нет! Это что-то важное, очень важное, — она знала, что сходит с ума. Это было очевидно. Голова болела далеко не первый день, но впервые это ощущалось так сильно. Вчера она чувствовала, что это как-то связано с Малфоем, она была уверена. Его присутствие влияло на нее, обжигая разум. — Давай мы посидим где-нибудь и ты мне расскажешь. Они медленно пошли в сторону Трех Метел, Гермиона взяла Гарри под руку. — Помнишь, мы как-то уже ходили так? В Годриковой Впадине? — Это сложно забыть, — друг пробурчал эту фразу себе под нос. Его глаза заблестели. — Такое не забывается. — Тут и не поспоришь. Кстати, как у вас с Джинни? — Не знаю, у меня так много работы, что я еле справляюсь. У меня редко получается бывать в Хогвартсе, ты знаешь. После нашей прогулки я планировал встретиться с ней и провести вечер. — Это хорошо. — Как Блейз? — Хочет устроить алко-пати в честь тебя, представляешь? — Гермиона улыбнулась, на секунду растворяясь в теплоте момента. Ей не хватало этого. Разговоров с друзьями, прогулок по Хогсмиду. И в моменте ей хватило только того, что Гарри сейчас улыбался ей в ответ. Три Метлы встретили их теплом и запахом сладкого сливочного пива, повисшего в воздухе. Гермиона давно тут не была, и наверное, не пришла бы больше, если не Гарри Поттер со своей фанатичной идеей вывести ее в люди. Она стянула с себя светлое теплое пальто, но не стала снимать шарф. В заведении было достаточно пусто, что неудивительно. Будний день, все ученики в школе. — Чего желаете, ребята? — Мадам Розмерта словно материализовалась из воздуха. — Ох, мистер Поттер, я вас даже не узнала. Вы возмужали. — Благодарю, — Гарри смутился, — можно нам… — Два стакана огневиски, — проговорила Гермиона. — Мисс Грейнджер, вы все еще ученица Хогвартса. — Совершеннолетняя ученица, мадам, прошу заметить, — парировала она, глядя на Розмерту из-под длинных темных ресниц. — Мадам Розмерта? — Гарри взглядом указал на свою аврорскую форму и женщине пришлось принять поражение в этой "битве". Дождавшись, когда она уйдет, друг уставился на Гермиону с таким выражением лица, что ей захотелось дать ему затрещину. Так было всегда, когда она говорила что-либо, что выходило за его познания мира Гермионы Грейнджер. — Огневиски, значит? — Не зря же ты меня сюда привел, — грустно усмехнулась она. — Гарри, я не знаю, что со мной. Ладно бы кошмары… Мне кажется, что это короткие обрывки воспоминаний. — Ты думаешь, что кто-то мог применить к тебе Обливиэйт? — Поттер помрачнел, складывая руки в замок на деревянном столе. — Я не думаю, я уверена. Я читала, что подобное заклинание проявляется именно так. Причем, — Гермиона замялась, раздумывая стоит ли говорить это, — память подтерта идеально, нет никаких расхождений. Но! В это мгновение мадам Розмерта поставила перед ребятами сразу четыре стакана с огневиски и тарелку с колбасной нарезкой. — За счет заведения, мистер Поттер. — Спасибо, — одновременно отозвались ребята и проследили, чтобы вездесущая женщина удалилась обратно за барную стойку. Кроме них в заведении было всего три человека и Гермиона пришлось понизить голос. — Так вот… Когда заклинатель не уверен, что хочет применять Обливиэйт, нить может сбиться. И воспоминания могут вернуться. — Ты полагаешь, что тот, кто, возможно, зачищал тебе воспоминания, не хотел этого делать? — Поттер откинулся на спинку стула и постучал пальцами по столешнице. Он выглядел… подозрительно взвинченным. Последний раз Гермиона видела его таким, когда он носил на шее крестраж. — Именно. И мне кажется, что я знаю кто это. Запах ментола вперемешку с вишневыми сигаретами вызывал у нее спазмы, дрожь в коленках и жар внизу живота. Она была уверена, если не на сто процентов, то на все девяносто девять. — Что? — рука Гарри дернулась и он залпом влил в себя огневиски, целенаправленно не пересекаясь с ней взглядом. — Гарри Джеймс Поттер, ты ведешь себя очень странно. Может ты хочешь что-то мне сказать? — она повысила тональность голоса. Еще секунда и она бы вспыхнула как спичка. Гарри вел себя только в те моменты, когда врал. Нагло врал. — О чем ты? Конечно, притворяйся дальше дурачком. — Ты знаешь, что Малфой подчищал мои воспоминания? — спросила Гермиона, выпивая свой стакан до дна и морщась. Внутренности обожгло жаром и девушка едва сдержала кашель. Но это было необходимо, чтобы прийти в себя. — Что ты несешь? — сколько бы Гарри не пытался делать удивленное лицо, у него получалось из рук вон плохо. Он никогда не умел врать. Его брови поднялись в удивлении, но глаза... — Я не знаю на что опираться, но я уверена, что это он применил ко мне Обливиэйт. — Гермиона, — друг хмыкнул, — сначала ты вызываешь меня, чтобы я ему помог, а теперь обвиняешь его в зачистке твоей памяти? Грейнджер вздрогнула. Действительно, что за чертовщина. — Я не обвиняю. Возможно, у него была причина… — Выкинь это из головы, ради Мерлина. Это бред. Зачем Малфою заниматься этим? Гарри выглядел уверенным, но он абсолютно забыл насколько хорошо Гермиона его знает. Судя по всему, он ей ничего не расскажет. Отлично, значит придется идти к самому объекту обсуждения и задавать вопрос в лоб. От одной только мысли об этом холодели руки, загоняя страх глубоко. Так глубоко, что дышать становилось невозможно. В глазах начало темнеть. — Кажется, мне все же не стоило пить сегодня…, — с этими словами Гермиона потеряла сознание. ...Часы показывали ровно одиннадцать, когда она вывернула в коридор, ведущий к выходу из Хогвартса. В коридорах было зябко и достаточно темно, но его фигуру она могла различить. Малфой играл с палочкой в руках, сливаясь со стенами в своем черном костюме. — Привет, — тихо поздоровалась она, подходя ближе. С ним надо было быть осторожней, особенно после слов Гарри о том, что Малфой вполне может быть Пожирателем. — И тебе не хворать. Удивительно, как твои верные псы отпустили тебя одну, — он вышел из темноты под теплый свет факела, — Слизнорт, насколько я знаю, выписал разрешение всего на час. То есть, нам надо до двенадцати вернуться в школу. — Верно. — Тогда чего встала? Двигайся и пошли. Малфой прошел мимо нее, "случайно" задев плечом. Гермиона стиснула зубы, но промолчала. Не хватало еще пререканий. Они шли вдоль внутреннего дворика, когда Малфой внезапно остановился и повернулся к ней. Желудок сделал кульбит. Кажется, сейчас он… — Насчет паучьих лапок. Я договорился со Снейпом, их искать не надо. И убивать пауков тоже не придется. Нам нужно только найти цветы. Губы Гермионы округлились. — О, это хорошо. Спасибо! Малфой фыркнул, явно не считая ее благодарность в достаточной мере необходимой. Между ними повисла тяжелая, гнетущая тишина. По мере приближения к Запретному Лесу, становилось холодней. Над Хогвартсом зависла полная луна. К моменту, как они подошли к кромке лесополосы, Гермиона чувствовала, что у нее начали мерзнуть кончики пальцев. Согревающее заклинание особо не помогло, лишь заставило поморщиться от жара приливающего к ногам. Но не к рукам… — Чего ты там застыла? — голос Малфоя на секунду вернул ей чувствительность. Она пожала плечами, разглядывая школьного врага. Надменный взгляд, идеальное черное пальто и перчатки. Мерлин, она бы сейчас убила за перчатки на руках. — Ты замерзла что ли? Грейнджер? Он пощелкал пальцами в черной перчатке перед ее носом и, не получив реакции, закатил глаза. — Фоверус Максима! — его легкий взмах палочкой и ей стало тепло. — Не обольщайся, Грейнджер. Твои псы с ума сойдут, если ты не вернешься после прогулки со мной. — Его серые глаза-льдинки просканировали ее. — Ты не взяла перчатки? — Нет, я как-то не подумала. — Удивительно. Гриффиндорская зазнайка не умеет думать. Надо подать материал в Пророк, думаю, что Скиттер заинтересуется... Грудь сжимало тисками, будто она переломала себе все ребра. Пошевелиться не получалось, глаза отказывались открываться, а рот отказывался воспроизводить звуки. Где-то далеко раздавались приглушенные голоса. — Мистер Поттер, вы вовремя среагировали. Я думаю, что она просто переутомилась. Не переживайте, мы быстро поставим ее на ноги. — Мадам Помфри, я надеюсь на вас. Мне нужно идти, но если Гермионе что-то понадобится, дайте мне знать. — Конечно, мистер Поттер, само собой. Голоса становились тише, Гермиона снова проваливалась в сон, даже не пытаясь удержаться на краю сознания. ...Она стоит на квиддичном поле, высоко задрав голову, высматривая его. — Не меня ищешь, Грейнджер? — этот напыщенный голос. Медленно обернулась, умоляя себя быть наготове, когда столкнется с ним взглядом. Не получилось. Уверенность растворилась как туман в утренней дымке. Малфой стоял, облокотившись на метлу и скривив губы. — Тебя. Профессор Слизнорт просил передать тебе твой табель. — Почему именно тебя, Грейнджер? - он был непозволительно близко. Слишком. Гермиона растерялась и он явно прочел это в ее глазах. Возможно, даже залез в голову. Вся школа знала, что он замечательный легилимент. Это было его стихией. Вытаскивать из людей мысли, а потом их высмеивать. Девушка проверила свою стену в голове и это вызвало у него ухмылку. — Боишься? — Я никогда не буду тебя бояться, Малфой, — она протянула ему пергамент, умоляя, чтобы это поскорей закончилось. Вместо того чтобы просто принять табель, слизеринский засранец схватил ее за запястье. — Какого черта? Он наклонился настолько близко к ее лицу, что она задержала дыхание. Нет, она не боялась его, она боялась тех ощущений, что он вызывает в ней. — Вот именно. Какого черта? Ты забыла отдать мне перчатки, Грейнджер. Мои перчатки. От него явственно чувствовался запах мяты вперемешку с потом. И это не казалось ей отвратительным. — Я верну тебе их, только отпусти, ради Мерлина, безмозглое ты существо, — проговорила она, вырывая свое запястье. Пергамент вылетел из ее рук и теперь валялся на поле. Но, кажется, Малфоя это мало волновало. — Стоять! Мы еще не закончили, Грейнджер. — Мы и не начинали, — огрызнулась она. — Разве?...***
Хогвартс
23 октября 1998 года
Вишневые сигареты — вот, что почувствовала Гермиона Грейнджер, когда наконец-то открыла глаза. Больничное крыло. Было темно, не было слышно хождений мадам Помфри. Зато был прекрасно виден кончик тлеющей сигареты в руках того человека, который ей снился. Она попыталась что-то сказать, но лишь закашлялась. Губы пересохли. — Воды? — его голос был тихим, движения медленными. Как будто он боялся, что она вот-вот его проклянет. Гермиона кивнула, пытаясь собрать остатки снов. Вероятней всего, это были воспоминания. Но, почему они были такими размытыми? И что же в них было такого, что он решил стереть их? Малфой потушил сигарету прямо об пол и наступил сверху подошвой дорогих туфель. Налил воду из графина, а затем одним движением просунул руку под ее спину, оставляя после прикосновения мурашки. — Я помогу тебе сесть, — сказал он, оправдывая свое покушение на личное пространство. Но Гермиона не имела ничего против. Запах вишневых сигарет еще стоял в палате и это мешало собрать мысли в кучу. Второй рукой он придерживал стакан, пока она пила. — Ты была в отключке около трех дней, — предусмотрительно сообщил он, когда поставил пустой стакан на тумбу, на которой стояло два больших букета — белые розы и ирисы? — Почему ты здесь? — наконец-то смогла спросить девушка, подтягивая слабыми руками одеяло. — Соскучился, — фыркнул он, — тебе надо поспать еще, ложись. — Издеваешься? — пробормотала Гермиона, осознавая, что действительно выключается. Он поправил подушку, чтобы она легла поудобней. — Ответишь на вопрос? — Задавай, — она почувствовала, как зажглась новая сигарета. Такой Малфой отличался от Малфоя из ее снов. Глаза предательски слипались. — Ты стер мне воспоминания, это правда? Он молчал, делая затяжку, молчал, касаясь кончиками пальцев ее волос. И в этом молчании было столько невысказанных слов вперемешку с чем-то еще, что пока что не поддавалось ее разуму. Глубокий вдох. — Спи, Грейнджер. Просто спи.