«За большой властью по пятам следует огромная ответственность, порой нестоящая самой власти»
Жаркое солнце сильно слепит в глаза, заставляя щуриться, оно нагревает асфальт, отчего тот буквально дымится на глазах, а по траве гуляют солнечные зайчики, что отражаются от стёкол. В небе лишь редкие облака и далёкие, кажущиеся совсем мелкими, птицы; лёгкий ветерок обдувает улицы, гуляет вдоль домов, поднимая ввысь пыль с дорог, а духота в воздухе забивает нос. Неприметный с первого взгляда дом, стоящий вдалеке от главной дороги и отгороженный просторами полей и высотами деревьев ото всей цивилизации, сейчас полон: на въезде стоят спорткары, припаркованные в один ряд, а изнутри раздаются громкие разговоры и весёлый искренний смех. — Юнги, что там с организацией гонки? Первый этап уже завтра, — спрашивает Тэхён, смахивая пряди со лба. Он сидит на удобном диване, распивая газировку, рядом с ним развалились Чимин и Сокджин, а Намджун с Хосоком и Юнги копались в кимовой мазерати, матерясь и что-то шипя себе под нос. Типичная картина для снежных драконов. На них нет венецианских масок, у всех открытые лица, ведь здесь, в этом доме в полнейшей глуши, они не боятся разоблачения: все друг друга знают слишком долго, чтобы что-то прятать. Всё, что когда-то было скрыто друг от друга, теперь известно, и никто не думает умалчивать или скрывать какие-либо секреты. Они прошли через многие трудности рука об руку, ни на миг не допуская мысли сдаться и отпустить: вместе добивались всеобщего признания, вместе терпели насмешки со стороны опытных стритрейсеров, вместе отбивались от желающих узнать личности, скрываемые под масками. Терпели, срывали ярость друг на друге, и ссорились до драк из-за сдавших нервов, закрывали глаза, когда плевали в лицо и слушали глупые насмешки вкупе с грязными сплетнями. Прошли отрицание, неверие, насмешки, зависть и страх со стороны людей, но друг в друге не усомнились ни разу. Они не оступились на тернистом пути и вместе добились уважения и славы, которую сейчас имеют. Всё, что у них есть заработано честным, долгим и упорным трудом, десятками неудач и провалов, сбитыми в пух и прах нервами и исправлением собственных ошибок. — Трасса, вашими усилиями, проверена; камеры на ней проставлены; напитки, еда, помещение подготовлены; охрану я нанял и раздал нужные указания; наши медики и спасатели тоже прибудут завтра на нужные точки. Полицию на себя возьмут наши технари, будут отслеживать их и если что пойдёт не так — будут отвлекать, — не спеша выкладывал Юнги, подходя к дивану и забирая бутылку пива со стола. Чимин в ответ на это приподнял голову и неожиданно грозно посмотрел на Мина, протягивая руку. В заляпанной футболке со следами от еды и дорогими часами на запястье, с растрёпанными волосами, надутыми губами и нахмуренными бровями со стороны Пак выглядел жуть как комично и являл собой все противоречия, что можно было когда-либо собрать. — Давай сюда, — серьёзно проговаривает без единого намёка на привычную улыбку и сощуренные от неё глаза. — Почему это? — недоумённо хмурится тот и даже замирает: знает Чимина лучше всех и сейчас остро чувствует опасность. Тэхён на эту перепалку лишь глаза закатывает и бурчит себе под нос что-то наподобие «Каждый раз одно и то же». Остальные ребята, как и он, смотрят на парней и улыбаются себе под нос, весело сверкая глазами. — Потому, балбес, что ты сейчас напьёшься, а потом кто за руль в таком состоянии сядет и поедет проверять ещё раз место для завтрашней гонки? Ты, что-ли? Так ты себе это представляешь? — издевательски тянет Пак. Он тоже знает Юнги как облупленного, знает, что, когда и как тот делает и угадывает каждое его действие. — Бутылку. — серьёзно продолжает, оставляя руку вытянутой в его сторону. — Ц, держи, мамочка, — недовольно закатывает глаза Юнги, вкладывая пиво в руку мужчины. Он слегка хмурится и поджимает губы, но возражать не пытается. А затем его глаза, кажется, вспыхивают от какой-то мысли, неожиданно пришедшей мужчине в голову, загораются яркими звёздами: Мин будто случайно задерживает чиминову руку, дёрнувшуюся от прикосновения назад, и поглаживает светлую кожу кончиками пальцев. Пак же спокойно выхватывает бутылку, прикладывая чуть больше усилий, и разрывает контакт, сохраняя невозмутимое лицо. — Всё, ты свободен. Чего встал-то? — Чимин не будет Чимином, если не подколет Юнги в ответ. Ведь сейчас мужчина находится в совершенно невыгодном с его стороны положении: грубить нельзя, но очень хочется. — Чимин-а, слушай, как твоя агера? — решает ненавязчиво вмешаться Тэхён, ведь сейчас счёт ведётся на мгновения: ещё немного и Юнги вспылит, выкинув что-нибудь эдакое, а потом взорвётся Чимин, и они будут спорить как ворчливая парочка, женатая лет пятьдесят. — Не помешало бы заменить резину, совсем истёрлась, — задумчиво тянет в ответ, тут же переключаясь на излюбленную тему. Юнги облегчённо вздыхает, благодарно кивает за оказанную помощь и отходит к Намджуну, включаясь в начатый спор. — Джун-а, посмотришь её? — спрашивает Пак. — Давай. Закончу со своей и потом посмотрю твою. Остальным не надо? — Ким отходит от собственной мазерати, оставляя Хосока и Мина разбираться самостоятельно и крутит в руках гаечный ключ. Солнце освещает его накаченные руки и грудь, отсвечивает от очков, прикрытых волосами. Белая майка испачкана брызгами масла и лёгким слоем пыли с пола, а широкие штаны свободно болтаются на бёдрах. — Я тебе свою бугатти и под пушечным выстрелом не отдам, — хмуро бросает Тэхён, привычный к таким разговорам. Он знает, зачем Намджун задал этот вопрос, понимает, какой сейчас будет разговор, но всё равно повторяет излюбленную фразу. Что напичкано в его спорткар знает только сам его владелец, даже для банды это тайна. По отношению к своей машине он жуткий собственник и не позволяет никому в ней копаться, даже одним глазком взглянуть не даёт, а Намджун всё хочет попытаться уломать того дать посмотреть, однако безрезультатно. — Посмотри ещё мою, на всякий, — отвечает Сокджин, повернув к нему голову. Он нежно улыбается мужчине и смотрит ему в глаза, а Ким кивает и легко улыбается в ответ, отходя к мазерати и вновь залезая под капот. — Ох, ну опять ваши сюсюканья, — стонет притворно Чимин. Он мило дует губы и тыкает пальцами в этих двоих, обвиняюще зыркая на них. Хосок от этого тут же начинает громко смеяться, Юнги широко ухмыляется, показывая дёсны, а Тэхён еле сдерживает собственный смех. Все знают, что никто не имеет ничего против отношений Джина и Намджуна, никто и не думает осуждать их или презирать, поливать грязью и обсуждать грязное бельё за спиной. Все наоборот считают их прекрасной парой, воплощением стабильности и верности, той константой, за которую хочется держаться всегда, тем маяком, что всегда укажет верный путь и будет светить даже в полной тьме. В них видятся те отношения, которые хотелось бы иметь у себя: полное понимание, поддержка и молчаливое присутствие; готовность защитить и выслушать, помочь в случае чего. Они встречаются уже настолько долго, что все вокруг них удивляются всему подряд в их отношениях: как они ещё вместе, как только не надоели друг другу, как могут находить темы для разговоров, как спустя столько лет каждый день узнают друг о друге что-то новое, как только не надоело день за днём видеть одно и то же лицо. Но для них это привычно, и даже если постараться и подумать, ответа всё равно не найдётся. Они будто всю жизнь уже проходят трудности вместе, каждый день встречают рука об руку, живут в гармонии и понимании, всегда готовы слушать и понимать друг друга, принимать всегда и во всём. Снежные драконы любят их всем сердцем и никогда не вздумают осуждать, просто иногда хочется их слегка подколоть, придумать новую шутку и поделиться ею с остальными. Тэхён ставит банку с газировкой на столик, встаёт и слегка потягивается, проходя к Хосоку. Шаг его спокоен, звук от каждого движения отражается от стен и возвращается эхом, спина идеально ровная, и ни один мускул не дёргается на лице. Он безразлично оглядывает мазерати сверху донизу, пристально смотрит на лежащего на полу Намджуна и наконец спрашивает: — Вы будете участвовать? — и это тот вопрос, которого все ждали. Он не требует уточнений и иных вопросов, вопрошающих взглядов и приподнятых в непонимании бровей. Если драконы примут участие в гонке, никто из них и не подумает сдаться, поддаться другому по давней дружбе. Тогда случится настоящее сражение с огромным соперничеством и напряжением, в котором победитель будет лишь один. Если они начнут, то не закончат до самого конца, до последнего заезда, будут раз за разом соревноваться друг с другом, что для них уже давно табу. Нарушать собственные правила, вылезать за поставленные рамки для них не впервой, им не сложно, но данная ситуация всё же заставляет слегка напрячься. — Да, — хором проносится ото всех после небольшой паузы. Лица их превратились в серьёзные маски, хотя секунду назад они улыбались. Все понимают, что данный вопрос серьёзен как никогда и будет иметь свои последствия. — Другого я от вас и не ожидал, — ухмыляется Тэхён в ответ, заглядывая в глаза каждому. Знает, что будет интересно и немного сложно, ведь его драконы лучшие из лучших, знает, что поддаваться никто не будет, знает, что придётся постараться. Но так ведь только интереснее, верно? — Джун, Джин, как будете отмечать годовщину в этот раз? — легко переводит тему Ким, и у него это получается не в пример хорошо: атмосфера сразу теплеет, и все переключаются на обсуждение новых посиделок и приключений. Хосок предлагает кучу вариантов и поводов для проведения вечеринки, Чимин вслух рассуждает, какую выпивку лучше купить, Юнги раздражённо закатывает глаза на каждый радостный отклик от Чимина и Хосока, а Намджун и Сокджин, как обычно, отнекиваются от всех предложений, не желая устраивать грандиозную пьянку и переплетают ладони, вставая ближе друг к другу. Тэхён же лишь молча наблюдает за ними, приподнимая уголки губ в счастливой улыбке.***
Вновь толпы зевак собираются на заднем дворе, и вновь громкая музыка льётся непрерывным потоком из колонок, что прыгают на месте от переизбытка напряжения. Вновь кромешная темнота и ни звука на сотни миль, вновь яркие лучи то тут, то там вспыхивают ослепительными вспышками, ослепляя и восхищая одновременно. Они светят в лица сотням людей, показывают их особенные черты лица, их восхищение, трепет и восторг, а потом тут же затухают, оставляя в кромешной тьме с цветными звёздами перед глазами. Гуляют по небу, окрашивая его в причудливые узоры, ходят по земле, отсвечивая на траве и деревьях, создают странную картину на трассе, мелькая маленькими отблесками на блестящих капотах спорткаров, специально начищенных до блеску. Люди кричат и трепещут, занимают в ожидании места на трибунах, считают купюры и принимают ставки, подходят к рейсерам и спрашивают у них что-то, подолгу прожигают дырки в спорткарах самых разных мастей, желая заиметь подобные. Все эти люди будто пришли из разных миров, приехали из разных городов и штатов ради одного: гонки за звание короля дорог, самой масштабной из возможных. Противостояния, что проходит лишь раз в два года и определяет лучшего гонщика, противостояния, на которое съезжаются толпы народа только для того, чтобы посмотреть на мастерство стритрейсеров и насладиться витающим в воздухе напряжением и адреналином, противостояния, поучаствовать в котором — это огромная честь для любого гонщика, хоть раз слышавшего о титуле короля дорог. Ведь король дорог — не просто глупое имя, которым кличут кого душе угодно. Король Америки — это роскошь и величие, популярность, слава и власть в одном флаконе. Король — это мир у твоих ног, это вершина возможностей. Король — это титул, ведь властителем дорог не называют простого человека, лишь достойного. Показавшего, что готов взять на себя ответственность, что справится и не подведёт, что приведёт стритрейсеров к величию и процветанию, что будет работать на них и исполнять их просьбы, внимать пожеланиям. Он должен быть мудрым и расчётливым, оберегать всех и каждого на своей земле, быть строгим и жёстким, когда необходимо, решать все проблемы самостоятельно, не скидывая их в мусорку и не забрасывая свои обязанности. Не забывать кем он является, не теряться в робости и смущении перед толпой, уметь говорить так, чтобы слушали и внимали, не смели перечить, но не боялись. Король — это привилегии, ведь он властен над всеми гонщиками. Они не имеют права ослушаться его приказов, не имеют права на отказ, обязаны подчиниться и исполнить сказанное. Абсолютная и неограниченная власть появляется у властителя, она бездонна и нет у неё рамок, некому их поставить, некому ограничить. И если король злоупотребляет своими возможностями, если власть затмевает разум и затуманивает здравый рассудок, если правитель превращается в деспота и тирана, карает неповинных и раздаёт указы во вред стритрейсерам, простой люд имеет право свергнуть короля, выразить протест. Имеет полное право кинуть вызов если так уверен в своей победе или же свергнуть силой и без согласия, а следом доказать собственное достоинство путём правильных поступков и верных решений. Король — это возможности, ведь правитель не имеет границ, никто не может его остановить в собственных решениях и поступках. Он волен поступать как знает, волен делать, что ему захочется, волен самостоятельно вершить судьбу не только свою, но и сотен гонщиков. Его возможности неограниченны: он получает доступ к высшему обществу опытных рейсеров, к лучшим вечеринкам и гонкам этого города и многих других, может бросить вызов кому угодно, может заявиться в любой город и запросить помощи у любого стритрейсера, а тот не сможет отказать. Властитель может делать всё, что ему будет угодно. Король — это репутация и слава. Король дорог сам строит линию поведения, сам решает как общаться со стритрейсерами, сам решает у кого просить совета и участвовать ли в гонках. Он сам составляет мнение о себе, и тут важен каждый шаг, даже самый маленький и неуверенный. Его тоже рассмотрят под микроскопом, разберут на атомы и соберут обратно, интерпретируя как будет удобно. Король может лишь повлиять на это мнение: улучшить или ухудшить зависит только от него самого и от того, что он собирается предпринять и насколько хорошо справится. Единственное, что стоит запомнить, так это то, что общественное мнение есть всегда, оно остаётся и проносится сквозь века. От народа зависит слишком многое, хоть иногда это и незаметно. Мелкие волнения, незначительные протесты, слабые возгласы превращаются в огромную лавину, сносящую неугомонного. Она не подчинялась, не подчиняется и не будет подчиняться грубым приказам и воззванию к Всевышнему, угрозам и бесполезным брюзжаниям слюной. Её не смогли подавить подписи на красивых бумагах с росписью и печатью короля; глашатаи, объявляющие об увеличении налогов; воины, пришедшие забрать нарушителей в тюрьмы и темницы без судебных разбирательств. Эту волну нельзя остановить и подавить, можно лишь договориться в ущерб себе: малый или большой - зависит лишь от властителя и его мудрости. Так было и будет всегда. Ким Тэхён хоть и скрывает собственную личность и мысли от стритрейсеров, ими всё равно уважаем и любим. Да, у него постоянно маска на лице; да, его законы и обращение с нарушителями жёсткие, но справедливые; да, он почти ни с кем не общается и ни у кого не просит совета; да, он не веселится и не напивается как все, предаваясь всеобщей деградации; да, он нелюдим и редко разговаривает с посторонними, однако это людей не пугает, лишь интригует. Ведь когда ты не обращаешь на них внимание, они сами начинают к тебе тянуться. А два года всё же достаточно большой срок, чтобы составить мнение о человеке. О Ким Тэхёне мнение, у кого не спроси, определённо неоднозначное. Он загадочный и скрытный, что настораживает, однако при нём стычки между гонщиками и их бандами закончились, а все причастные жёстко карались, несчастные случаи на гонках можно сосчитать по пальцам одной руки, наконец появились технари, готовые отвлекать полицию от рейсеров во время заездов, гонки проводятся почти каждый день и принимают всё большие обороты во многих городах, драк стало на порядок меньше, нелегальной деятельности и продажи запрещённых веществ тоже. Стритрейсеры будто стали одной единой семьёй. Да, со своими нюансами, со своими правилами и законами, но семьёй. Той, что поможет если будет нужно, той, что готова объединиться и отомстить, той, что не ругает за провалы, а лишь учит как стать лучше, той, что примет в любом виде, той, что поверит на слово если заслужишь доверие и той, что никогда не отвернётся. Именно такая атмосфера теперь царит среди мира стритрейсеров, именно это упорно создавал Тэхён все два года и именно этот мир — это то, что Ким ни за что не потеряет, даже если победу нужно будет вырывать зубами. Он готов сражаться за звание короля, ведь по праву считает себя достойным, он уверен в своей победе, ведь люди любят и знают его, они благодарны ему за то, что он сделал для них. Толпа встречает своего короля громкими овациями, пронзительным свистом и рыком спорткаров. Его бугатти рычит оглушительно громко, заглушает голоса сотен людей, что желают посмотреть на короля и останавливается в первом ряду прямо перед полосой старта, а ещё пять спорткаров окружают болид слева и справа, выстраиваясь в единую линию. Король дорог и его снежные драконы готовы соревноваться за победу. Даже друг с другом. По толпе побежали громкие шепотки, такие, что даже Тэхён мог их слышать. Люди, как и обычно, шептались о появлении снежных драконов, обсуждали, что же могло значить их построение, ведь банда короля за последние два года ни разу не соревновалась между собой ни на одном заезде, они всегда участвовали в разных гонках и никогда не гоняли друг против друга. Сейчас снежные драконы были готовы показать всё своё могущество и величие, доказать, что достойны находиться рядом с королём и быть в его банде, ощутить давно забытое чувство азарта, интереса, скорости в триста в час, пульсирующей крови, текущей по венам, и быстро бьющегося сердца. Им это было нужно как воздух, они желали испытать дух соперничества и злости, погонять с королём по-настоящему, не поддаваясь и не играясь. Так, чтобы победитель был лишь один. Тэхён выходит из спорткара первым, приглушая двигатель и закрывая дверь. На нём растянутые джоггеры с цепями на карманах, чёрная водолазка, плотно прилегающая к телу и показывающая его накаченный пресс, маленькие серьги в ушах, белая венецианская маска на пол лица, закреплённая настолько прочно, насколько это вообще возможно и никакой укладки на голове. Он ступает по асфальту и оглядывает обширную толпу, пестрящую обилием цветов; рассматривает сегодняшних противников, которых уже собралось у старта около сотни, оценивает свои силы и ищет взором владельцев незнакомых спорткаров. Снежные драконы подходят к нему минутой позже, обступая и показывая короля. Они вместе подходят к парочке знакомых гонщиков, обмениваются незначительными фразами и желают удачи, однако никто так и не спрашивает, что же означают автомобили драконов у старта: на это никто не решается, ведь не знают, какой будет реакция. Толпа расступается перед королём, все осматривают его с ног до головы, сканируют взглядами и пытаются заглянуть в глаза, однако Тэхён не задерживается взглядом надолго ни на одном человеке. Просто проходит мимо, скользя равнодушными глазами, разговаривает вежливо, но холодно, ни разу не сказав больше пары фраз одному человеку и переносит вместе с собой атмосферу холода и отчуждённости, мороза и вьюги, что больно бьёт в лицо, щипая и колясь. А выпивка в это время льётся рекой, люди всё прибывают и прибывают, визг шин и рычание спорткаров разносятся по всей округе, извещая о новых гостях. Чуткий слух Тэхёна улавливает знакомые марки машин, распознаёт их по одному лишь звуку шин и рычанию; меткий взор сканирует новоприбывших, следит за действиями охраны в их сторону. Время неумолимо приближается к двенадцати ночи, к тому времени, когда начнётся гонка. Из приятной, но иногда такой раздражающей эвфонии звуков резко выделяется рычание, схожее с кошачьим. Оно звучит иначе: тихо, но чётко, опасно и загадочно; его легко выловить из других звуков и отличить. Ким, стоявший рядом с бугатти, спокойно и неспеша повернул голову в сторону звука и выцепил из сотни других чёрный блестящий в прожекторах спорткар с плавными изгибами, схожими с линиями ночных волн в океане. Он ярко выделялся среди прочих, завораживая своей оригинальностью и непохожестью, привлекал внимание и окутывал волшебным ощущением восхищения мастерством людских рук, что создали это творение. — Хеннесси веном ф5, — уважительно мычит Тэхён глубоким голосом. Хосок, стоявший рядом, резво разворачивается и начинает пялиться на автомобиль, разглядывая тот во все глаза, чего никто не видит из-за венецианской маски на лице. Однако Ким знает Чона как облупленного, поэтому его выражение лица ярко светится перед глазами, подсказывая и заставляя сдерживать себя от улыбки. По толпе начинают ползти ревнивые шепотки, многие алчно поглядывают на спорткар в желании прикоснуться, однако не решаются и замирают растерянно, агрессивно выкрикивают что-то, тычут пальцами и стреляют взглядами прямо в лобовое стекло, целясь на место водителя. Желают увидеть владельца спорткара, заглянуть ему в глаза, а потом начать разносить сплетни по округе, выдумывать истории и сказки, уверяя, что это правда. — При желании и хорошем рейсере он может обогнать твою малышку, — нараспев тянет Чимин, незаметно подошедший сзади. Юнги, что гармонично смотрится рядом с низким Паком, только кивает в подтверждение и пристально смотрит Киму в глаза, молча передавая свои мысли. — Никто и никогда не обгонит нас, — низким голосом произносит Тэхён, переводя взгляд на дверь спорткара, что плавно отъехала в сторону и теперь не давала рассмотреть владельца этой малышки во всей его красе. Его телосложение было крепким и накаченным, судя по мощным рукам и голеням, на крепких бёдрах отлично сидели широкие чёрные джинсы, а на ногах были берцы на шнуровке. Тэхёну уже нравилось. К хеннессею справа подъехала чёрная ламборгини, из которой легко выпорхнула прекрасная девушка. Она выглядела по ангельски-красиво: выпрямленные тёмные волосы, по бокам собранные в маленькие косички, множество колец и цепей, поблёскивающих в свете прожекторов, спортивная одежда и яркий макияж. Она казалась очень хрупкой и совсем не походила на стритрейсершу, о чём не преминули пошептаться близстоящие парни, даже не постаравшись понизить тон. Прекрасная незнакомка бросила на них лишь один безразличный взгляд, а потом метко и точно ударила одному из них в лицо сжатым кулаком, кажется даже сломав что-то. Послышалось яростное шипение от пострадавшего, а все наблюдавшие данное зрелище насмешливо заулюлюкали; девушка же легко смахнула мешающиеся волосы указательным пальцем и осмотрела толпу острым взглядом, поворачиваясь в сторону мужчины, что так и оставался закрыт для Тэхён дверцей автомобиля. Да, он мог сдвинуться с места, да, мог повернуть голову чуть в сторону, однако делать этого по какой-то причине не хотелось. Хотелось стоять именно так, не двигаясь и разглядывая лишь частички прекрасного тела, что привлекало своей мускулистостью, сохранять в воздухе лёгкую тайну и гору предвкушения от её раскрытия, перебирать в голове всевозможные образы мужчины, что владел хеннессеем, думать об уровне его профессионализма, об его специализации, размышлять и гадать откуда он родом, зачем и почему приехал, откидывая подозрительные ассоциации с одним небезызвестным человеком на задворки сознания и не позволяя подозрительности захватить разум. Загадочный незнакомец тем временем перекинулся парой слов с девушкой-тайной, что одной левой уложила парня ростом под два метра, взмахнул рукой, смазано показав выбитые на ней татуировки, за которые Ким ухватился боковым зрением, не переставая, впрочем, идеально поддерживать разговор с Сокджином на тему их следующей гонки. Татуировки же были яркими и запоминающимися, красочными и хорошо прорисованными, уже сейчас лишь их самазанная картинка плотно врезалась Киму в память; видно было, что сделаны они были с любовью и особой тщательностью и много значили для мужчины. Вскоре колоритная парочка закончила разговор и мужчина первым залез в автомобиль, закрывая дверь. Девушка напоследок кивнула ему поверх закрывающейся двери и сама села в спорткар, нежно проведя рукой по капоту. Люди, поняв, что никаких слухов или сплетен им узнать здесь не удастся, погундели недовольно ещё минуты две и разошлись в сторону под давлением охраны, освобождая место. — Ви? — окликнул его Намджун. Только этим именем позволено им называть в этом мире Тэхёна, иначе нельзя. — М? — вопросительно промычал тот, отрывая взгляд от чёрного спорткара. — Осталось две минуты, — произносит вместо него Сокджин, вмиг становясь хмурым и серьёзным. Ким оглядывается, замечая грид-гёрл, стоящую у старта с огромными флагами в руках и тоже слегка хмурится, ещё раз проводя взглядом поверх своих соперников, однако их настолько много, что рассмотреть и поймать взглядом всех очень трудно. — Тогда нам стоит расходиться, — отвечает мужчина, смотря в глаза каждому. Для снежных драконов это будто одобрение, поддержка и ощущение семьи в одном флаконе. Они не произносят слов поддержки и благодарности, не считая это чем-то необходимым, не кивают благодарно и не совершают лишних телодвижений. Незачем ещё раз сотрясать воздух бесполезными словами и действиями, когда взгляд передаст всё с точностью до малейших эмоций и последних слов, не давая другим узнать лишнего. — Да, — кивают снежные драконы своему королю и легко скользят мимо прочих спорткаров, находя свои и хлопая дверцами. Тэхён каждого провожает взглядом, ждёт до последней захлопнувшейся двери, ожидает терпеливо когда на воздухе никого из гонщиков больше не остаётся. Смотрит на толпу, что сидит на трибунах и стоит на земле, заполняя всё возможное пространство, крича и поддерживая, склоняет голову в благодарность за их признание и приязнь и сам залезает в бугатти, кивая напоследок грид-гёрл, что улыбается ему в ответ. Гонка готова начаться и в ней будет один единственный победитель. Даже если гонка эта не решающая, даже если она определит лишь пятьдесят кандидатов, достойных пройти дальше, даже если за неё никто не получит и доллара. Для Тэхёна важна каждая из них. Они все для него как воздух, как кислород, без которого жить невозможно, он может выцепить из памяти каждую из них, вспомнить до мельчайших деталей и прокрутить от начала до конца. Он заводит спорткар, разнося по округе оглушающие до звона в ушах звуки, от которых многие испуганно вздрагивают, озираются по сторонам в поисках источника, но вокруг столько ярких и бросающихся в глаза спорткаров, что найти тот самый, не зная его в лицо, оказывается трудно. Однако тот, кто знает короля дорог и его малышку, кто слышал её хоть раз, с лёгкостью отыщет взором нужный, на слух определит её, ведь увидев бугатти короля лишь раз — запомнишь на всю жизнь. Она будто светится изнутри яркой живой энергией, будто создаёт вокруг себя особую атмосферу, так подходящую ночи, будто окунает тебя в тёмную-тёмную воду, погружает прямо на дно, окутывая мёртвой тишиной и спокойствием, в которой звуки вокруг перестают существовать, ощущения обостряются до покалывания на кончиках пальцев, а все твои движения кажутся заторможенными и до невозможности медлительными. Бугатти затмевает собой остальных, прочно врезаясь в память и производит неизгладимое впечатление, сражая наповал. Тэхён зло ухмыляется и только наслаждается подобной реакцией, впитывает в себя полностью и обращает в тепло. Грид-гёрл выходит прямо в середину трассы, встаёт перед сотнями спорткаров и поднимает в воздух огромные флаги с изображением величественной ирбис: она перегрызает глотку оленю, а на фоне виднеются высокие пальмы, увенчанные виноградными лозами. Это изображение знакомо многим, оно встречается во многих местах ночного мира, ведь это — знак нынешнего короля дорог, его символ. Символ ночной Америки. Последние разговоры смолкают, затихая в ночной тиши, яркие экраны над трибунами уже готовы показать зрителям то, как рейсеры будут соревноваться между собой за победу, яркая луна выходит из-за облаков, готовясь следить за своими детьми, помочь в случае чего. Три… Два… Один… Грид-гёрл резко опускает флаги вниз, а спорткары тут же срываются вперёд, поднимая пыль с дороги. Визг шин ещё долго стоит в ушах, а свет фар мелькает маленькими точками перед глазами. Атмосфера на трибунах накаляется, и все с замиранием сердца ожидают первых рейсеров, что вырвутся вперёд; в воздухе витает предвкушение и лёгкое напряжение, и никто не берётся сказать, даже предположительно, кто выиграет сегодня. Тэхён не теряет времени и тут же переключает скорость, набирая сто в час за рекордные две секунды. Его захватывает ощущение азарта, адреналин течёт горькой патокой в крови, затмевая разум, а в голове находится лишь белёсый туман, отодвигающий лишние мысли на задворки сознания. Его ощущения обостряются, и он весь будто один раскалённый нерв; глаза улавливают мельчайшие изменения на дороге, быстро осматривая через зеркала заднего вида; уши ловят мельчайшие выкрики редких птиц, городской шум, порыкивание любимой бугатти и свист ветра. В голове играет какая-то жутковатая мелодия, услышанная где-то лишь раз, но так подходящая к атмосфере, витающей вокруг, ветер пробивается в салон сквозь приоткрытое окно, шепча на ухо королю обо всех противниках, что ещё готовы сражаться, а стрелка на спидометре приближается к отметке в триста пятьдесят. И Киму всё ещё мало. Оглядывается в зеркала заднего вида, и замечает кёнигсегг джеско, что легко огибает намджунову мазерати, приближаясь к Киму, чиминову кёнигсегг агеру, что легко разгоняется до трёхсот тридцати, оставаясь прямо за Юнги, яркий спорткар Сокджина и жёлтую мазерати Хосока, которые едут почти вровень с Намджуном. Всех своих драконов замечает и гордится их упорством, отбрасывает незнакомые спорткары и следит только за своими, знает, что достойны и видит этому доказательство в сотый раз. Видит также незнакомую туатару с яркими красными полосами на капоте, что достаточно сильна для выхода в победители, незамеченный им на старте бугатти широн с оранжевым низом, знакомый тёмный римак здешнего стритрейсера, что часто участвует в гонках, красную японку — ниссан катану, парочку кёнигсеггов, которые были подмечены им ещё на старте, последним зацепляется за черный хеннессей и так и задерживается на нём взглядом, прожигая дыру в лобовом стекле. Тэхён замечает сильных соперников, откидывает неумелых новичков и ожидает более сложных моментов на трассе, которую знает как облупленную, чтобы проверить рейсеров, посмотреть на что те способны. Узнать, правда ли они так хороши, как кажутся, или эти результаты лишь за счёт дорогих спорткаров? Сотни деревьев за один миг проносятся мимо мчащегося спорткара, редкие вывески с рекламой мелькают на периферии, а луна на небе ведёт короля за собой, указывая путь. Сегодня природа необычайно спокойна, она будто затихла в ожидании победителя, даёт остаться с мыслями и собраться с силами. Кёнигсегг джеско одновременно с бугатти широном ускоряются, пытаясь обогнать Тэхёна, однако тот недобро ухмыляется: — Не тут-то было. Не обогнать вам короля дорог, — и переключает скорость ещё раз, достигая четырёхсот в час с лёгкостью, присущей лишь профессионалам. Уносится вперёд, пока снежные драконы отрезают от прохождения вперёд ниссан и римак, заставляя их глотать пыль. Они сильны, он это знает, однако даже с лучшей начинкой от Намджуна и на максимальной скорости им его не обогнать, но никто не мешает им побороться за второе и третье место, получить знакомые и родные эмоции от гонки, постараться сделать хоть что-то. Бугатти широн сдаваться не собирается, с трудом, но огибает кёнигсегг Юнги и старается нагнать болид, забрать победу, однако Тэхён за неё держится настолько прочно, что не отобрать. Рычит на жалкие попытки что-то изменить и скалится яростно, лишь увеличивая разрыв между ними. Спустя три минуты Ким доезжает до первого препятствия: дороги, что находится рядом с обрывом. Отсюда открывается живописный вид, такой, что впору бы засмотреться и остаться на часик-другой, понаблюдать за ночным океаном и звёздным небом, что на горизонте совсем неотличимы и переходят одно в другое. Совсем рядом с этим местом дежурят медики, готовые помочь в случае несчастных случаев, сторожат спасатели, чтобы вытащить в случае чего, ведь им не нужны ничьи смерти, это лишь гонка. Однако если оступишься — автоматически выпадешь из противостояния. Тэхён по этой трассе просто проносится, не замечая трудностей, а следом через пару секунд пролетает встреченный сегодня несколько ранее хеннессей веном, что ловко прорвался через снежных драконов и остальных соперников, оставляя пыль после себя и также легко набирая четыреста в час. Остальные сотни соперников будто отрезаны от них, они остались где-то там, позади. Бугатти огибает высокий песчаный холм с небольшими кустарниками, скрывающий широкую пустующую трассу, и Тэхён вновь ускоряется, слыша визг шин и доходя до четырёхсот пятидесяти в час. Ветер больно жалит руки и лицо, норовя сорвать маску с лица, яркая луна светит в лицо, открывая все тайны и смывая всё притворство, рык откуда-то сзади приятно укачивает и успокаивает, а дьяволы внутри шепчут на ухо лишь ускоряться, ощущать превосходство и адреналин всё больше, обгонять всех соперников и не позволить никому даже на шаг приблизиться к заветной победе. Знакомый хеннессей веном ф5 показывается из-за поворота и тоже начинает ускоряться. Его фары ярко светят вокруг, а рык приятно ложится на слух. — Не позволю, — рычит яростно и злостно, скрываясь за резким поворотом на сто двадцать градусов. Идеально входит в дрифт на прежней скорости, оставляя следы от шин на трассе и легко выруливает автомобиль, вновь несясь только вперёд. Хеннессей не отстаёт, также ловко дрифтует, лишь чуть-чуть съезжая с дороги и будто хвостиком тащится за тёмной и устрашающей бугатти, желая обогнать. Такая целеустремлённость и упорство вкупе с неординарными способностями и прекрасными навыками сильно подкупают Тэхёна. Это и правда достойный соперник, с которым не стыдно погонять в какой-нибудь из свободных дней. Он признаёт это и уважает за это. Однако каким бы хорошим и опытным он ни был, победы ему всё равно не достать. Тэхён не делает поблажек. До финиша остаётся около пяти минут на той же скорости, а впереди лишь прямая дорога с редкими поворотами. Тэхён мчится первым, ни разу не сдав позиции, легко разгоняется почти до пятисот в час, достигая немыслимой для некоторых спорткаров скорости. Его бугатти громко и злостно рычит, нагреваясь, стрелка на спидометре трясётся от напряжения, а у Тэхёна по виску стекает капля пота, хотя ему совсем не жарко. Его челюсть напряжена, а желваки играют на лице; брови сведены к переносице так сильно, что голова начинает болеть от такого напряжения, на глаза наворачиваются слёзы от постоянного ветра и редких песчинок, попадающих на глаза. Вот уже совсем близко виднеется огромная трибуна с ярким освещением, слышится волна аплодисментов. Огромная ухмылка расползается на лице Тэхёна, сносящая с ног лавина удовлетворения накрывает с головой, а руки постепенно отпускают руль, за который Ким держался очень уж крепко, до побелевших костяшек. До знакомой полосы финиша остаются считанные секунды, и… Толпа взрывается оглушительными криками. Такими, что даже Тэхён слегка морщится, однако это не мешает ему, не сбавляя скорости, свернуть на площадку для дрифта и резко вывернуть руль направо. Он оставляет яркие полосы от шин на асфальте, пока кружится по кругу, постепенно замедляясь и выруливая на главную трассу. Следом за ним черту финиша пересекает Юнги, под конец успевший вырваться из плена хеннессея, затем одновременно с Чимином, что паркуется рядом с Мином, приезжает хеннессей, замыкают снежных драконов Намджун, Сокджин и Хосок. На большие экраны тут же выводят таблицу мест, а болельщики уже шуршат купюрами, раздавая выигранные доли. Тэхён паркуется рядом со своей бандой и выходит первым, оставаясь у машины. Следом, почти одновременно, вылезают Юнги и Чимин, что хлопают друг друга по плечу в знак поддержки, а в конце появляются остальные. — Шуга, еле обогнал, — качает головой Ким, ничего больше не произнося. Однако Мин и так догадывается, о ком говорит мужчина. — Но обогнал же, — парирует, вздёргивая подбородок и злостно прищуриваясь. Тэхён на это лишь хмыкает, ничего не говоря. — Вы молодцы, — произносит спустя минуту, одаривая каждого взглядом. — Соперники в этот раз были достойными. Механик, тебе отдельное почтение, — подмечает Тэхён, не называя имён. Кто угодно может их слышать, а они не хотят быть узнанными. — Я вообще в шоке. — восклицает Сокджин, взмахивая рукой. — Как ты, Ты! Мог обогнать меня! — тычет пальцем в грудь Намджуна, начиная распаляться. — На двадцать в час разница, причём в мою пользу, а ты умудрился выскользнуть в последний момент! — Ловкость рук и никакого мухлежа, — ухмыляется Джун в ответ, даря Джину пристальный взгляд. — Давно мы все вместе не гоняли, — вставляет свой комментарий Хосок, — я уже и забыл, насколько ты хорош. — Да, полностью согласен. Мы ни разу не смогли тебя обогнать! Даже приблизиться! — поддакивает Пак, кивая толпе вокруг на их громкие поздравления. — Моё уважение. — Благодарю, — шутливо кланяется им Тэхён, а снежные драконы тихо посмеиваются, хлопая его по плечу. Они вместе около двадцати минут дожидаются приезда последнего участника гонки, и грид-гёрл выходит в центр вместе с микрофоном в руках. Свет прожекторов направлен на неё, а музыку заглушают разговоры сотен зрителей, что ожидают результатов. — Первый этап гонки за звание короля дорог закончен! — толпа взрывается громкими криками, сотни включённых фонариков мелькают вдалеке. — Пятьдесят участников, пригнавших к финишу первыми, проходят во второй тур, который состоится здесь через два дня, в это же время. Их имена вы сможете разглядеть на экранах, — она заканчивает свою речь эффектным взмахом руки и уходит вглубь толпы, пока все рассматривают победителей первого раунда. — Думаю, нам здесь делать больше нечего, поехали, — решает Тэхён и кивает всем, залезая в бугатти. Дожидается остальных, и они вместе, никому ничего не говоря, скрываются в ночи, оставляя лишь вспышки от света фар и поднятую с дорог пыль.***
Ночные дороги и вправду прекрасны: тихий свет от фонарей рассеивается по воздуху, пальмы раскачиваются на лёгком ветру, а из ночных клубов разносится оглушающая музыка. На небе ярко светит луна в окружении тысяч звёзд, а тёмный океан шумит где-то вдалеке. Тэхён, совершенно не думая ни о чём, проносится на скорости триста в час прямо в центре вдоль высоких небоскрёбов, уходящих верхушками прямо в небо и скрывающихся в ночной темноте, обгоняет редкие машины и пролетает на красный, зная, что полиция сейчас бессильна. Монстры в груди уже перестали громко рычать и скалить длинные клыки, желая победы, они спали, вдоволь насладившись гонкой. Адреналин в крови не бушевал, застилая глаза и затуманивая разум, а лишь спокойно тёк по венам, разнося приятное томление в животе и заставляя сердце биться быстрее обычного. Мысли медленно текли по белёсой реке, руки несильно сжимали руль, обрывки песен, когда-то и где-то услышанных лишь раз, воспроизводились в голове раз за разом, непонятные фразы отскакивали от стен разума, эхом разносясь вокруг. Однако порой ему хотелось полной тишины… Без мыслей и без людей, без громкой музыки по ночам и без громкого ветра. Хотелось простого спокойствия, такого, чтобы не было мыслей и посторонних звуков, от которых порой хочется завыть в голос, чтобы никто не беспокоил и не вспоминал, чтобы можно было забыть обо всём и делать то, что хочется, чтобы не следили за каждым шагом и чтобы не давили сотнями просьб на мозг. Чтобы было тихо: без осуждения, без неуважения, без косых взглядов и без чужого ненужного мнения, которое лишь раздражает мысли и поднимает ненужные эмоции. Иногда Тэхён правда устаёт от общества, от громких звуков, отдающих болью в виски, от ярких цветов, раздражающих глаза, от сотен проблем, что нужно решить. Иногда бывает так, что его начинает раздражать всё вокруг, мельчайшие промахи поднимают огненную бурю внутри и желание зарычать злостно, а каких-то эмоций остаётся всё меньше. Иногда ему нужно взять передышку и провести время в одиночестве, отдохнуть от всего мира. Но в то же время, ему нравится быть в центре внимания — под сотней взглядов, под прицелом камер и вспышек телефонов, слышать восхищённые шепотки и видеть, как перед тобой расступаются люди, боясь даже взглянуть в глаза. Ему приятно видеть как им восхищаются, как с ним желают встретиться все подряд, как сильно желают получить автограф, услышать лишь пару слов от него, как его ставят в пример себе, как он становится чьей-то мотивацией в достижении собственных целей. Ради таких моментов он пашет каждый день, встаёт по утрам. Ему нравится это ощущение принадлежности к чему-то большему, нравится понимание того, что его ежедневно кто-то вспоминает, нравится осознание того, что для кого-то его жизнь — это жизнь мечты. Нравится, что им хотят стать, что с ним хотят поговорить, что хотят увидеть. Нравится-нравится-нравится… это слово ложится приятной сладостью на язык, раскатывается в голове громким эхом и надолго отпечатывается в памяти как нечто важное. Ему есть ради кого вставать по утрам, есть ради кого пахать каждый день, есть ради кого стараться стать лучше и лучше. Этот человек — он сам. Ежедневная головная боль от бесчисленного количества отчётов и десятков уравнений, распухшие мозги от кучи встреч и договоров, слипающиеся глаза от постоянной работы и напряжения — всё это он порой терпит лишь ради себя. Он трудится каждый день, чтобы достичь своего идеала, не того, что рисует себе общество, а того, который является примером подражания для самого Тэхёна. Того идеала, той цели, которую он перед собой поставил единожды и ни разу не изменил, до сих пор работая над собой изо дня в день. Он не пытается прыгнуть выше своей головы, выше возможностей своего тела, не пытается быть кем-то другим, не пытается кому-то подражать и перенимать чьё-то поведение, душа настоящего себя. Не пытается самоутверждаться за счёт других, не пользуется своей славой и влиянием, чтобы насолить кому-то. Ему не нужно быть кем-то другим, чтобы нравиться людям и самому себе — Тэхён любит себя таким, какой он есть. Он любит свои нелепые привычки и низкий хриплый голос, растрёпанные волосы и распухшие глаза по утрам, прекрасный стиль и вкус, поздние пробуждения. И люди тоже любят его. Уверенность Кима влечёт к себе точно магнит, заставляет восхищаться и смотреть заинтересованно, его ум и мудрость, что значительно превышают его возраст, привлекают к себе взгляды профессионалов, его успех и растущее богатство становятся источником безустанных сплетен и разговоров. Его дружелюбность и простота, несмотря на всю его популярность, помогают его фанатам увидеть его настоящего, не скрытого за масками и притворством, его доступность и радушность со всеми, его толерантность восхищают и привлекают сотрудников его компании, тех, с кем он ежедневно работает. Доступный и открытый любым предложениям, учтивый и спокойный, никогда никому без причины не отказывающий и не грубящий Ким Тэхён заслужил ту популярность, которую сейчас имеет, собственным трудом. Часы чтения книг, поиски новой информации в интернете, постоянное обучение на прошлых ошибках, изучение деятельности компании выработали в мужчине много полезных качеств: терпение и усидчивость, хорошую память и логическое мышление, уважение к тем, кто каждый день сидит в офисах, строча отчёты, способность быстро мыслить и многое другое. Однако, помимо всех полезных качеств, которые конечно не раз выручали Кима, Тэхён также научился ценить время, выделенное для отдыха. Да, он мог взять отпуск в любой момент, чтобы отправиться куда только его душе будет угодно (благо финансовая сторона вопросов не вызывала уже давно) и никто ему ничего бы не сказал, однако у него даже мысли такой не возникало никогда. Он не мог оставить дело жизни, которым правда горит и которое искренне любит, не мог доверить кому-то ещё свою компанию, попросту зная, что отдохнуть нормально у него не получится, что все мысли будут забиты одними и теми же предположениями и волнениями, что будет звонить и просить у заместителя отчёты о деятельности компании каждый час и, не выдержав, прилетит на следующий же день первым рейсом. Так что, то время, когда он отдыхал не только телом, но и душой, Ким ценил особенно сильно. Он искренне наслаждался всем, что связано с машинами и гонками: жил всем этим миром и невыносимо сильно берёг. Тэхён любил коллекционировать спорткары, любил подолгу разбираться в них и пытаться что-то улучшить, любил участвовать в гонках и побеждать в них, любил проводить ночи в логове, слыша крики гонщиков и громкую музыку. Он любил кататься ночью по городу, любил наблюдать за мелькающими огнями фонарей у дороги, считать пальмы в центре города, вырастающие прямо из асфальта, прослеживать в боковые зеркала мелькающую белую полосу на трассе, слушать любимую музыку и ловить рукой потоки прохладного ветра, пришедшего с океана. Ему нравилось глубоко вдыхать морской запах, нравилось смотреть на далёкие горы Лос-Анджелеса, нравилось наблюдать за рассветом на берегу океана, создававшего шум и брызги от волн, разбивающихся о песчаный берег. Кажется, этот список никогда не закончится. И мужчина так сильно зависим от всего этого, что впору бы считать его сумасшедшим. Но кто его осудит, если единственные люди, которые знают про него буквально всё на свете, такие же сумасшедшие как и он? Единственные, кто знают его настоящего, тоже зависимы и тоже сошли с ума. И его это порой так сильно смешит. Сам факт того, что каждодневно вокруг него находится столько людей, которые не знают его настоящего, думая совсем наоборот, столько людей, что совсем не лестно отзываются о стритрейсерах, а потом подмазываются к Тэхёну, дабы заслужить его расположение, невероятно ироничен. Дело даже не в стритрейсерах и в том, что его это как-то оскорбляет. Киму давно всё равно на чужое мнение, однако закономерность здесь проста и понятна: если они отзываются так об одних людях, значит способны сказать плохо и про других, вот что важно. И те, находясь рядом с ним, порой совсем не подозревают что за человек перед ними. Они ослеплены собственными проблемами и желаниями настолько, что даже не замечают очевидного, маячащего перед носом; настолько погружены в себя, что не реагируют и не воспринимают всерьёз то, что к ним не относится. Их не волнуют чужие жизни, проблемы и радости, ведь зачем им забивать голову ненужной информацией? Порой Тэхёну кажется, что даже животные на фоне людей выглядят человечнее. Все эти мысли часто крутятся в его голове, и каждый раз он приходит к одним и тем же выводам. Он знает наизусть каждую фразу, произнесённую внутренним голосом, знает с каким тоном и когда она высветится в его голове, но эти мысли по какой-то причине приятны ему, и он раз за разом позволяет им крутиться в голове, прямо как сейчас. Когда совсем рядом раздаётся вой сирены, Тэхён даже не дёргается. Он прибавляет скорости, разгоняясь и улетая из центра ЛА, где настолько ярко ночью, что слепит глаза. Постепенно яркие здания и громкие звуки, редкие пешеходы и медленные автомобили сменяются полной темнотой, в которой не видно дальше света от фар. Вокруг вырастают зелёные холмы и песчаные горы, редкие фонари, встречающиеся на дороге, почти не светят, а машин не остаётся вовсе. Сегодня ночь прохладная и спокойная, луна сопровождает короля дорог до самого особняка, скрытого за лесом. Она провожает его и контролирует, смотрит за ним с высока и молчаливо гордится, окатывает своим светом и нашёптывает на ухо. Дом встречает Кима светом уличных ламп и высокими воротами, тёмными фасадами и ровными линиями стен, будто вымеренными по линейке, панорамными окнами в пол и прекрасными садами. Тэхён всегда рад вернуться сюда, с радостью бы остался навечно и жил здесь, однако не может так поступить. Мужчина надолго не задерживается: быстро проверяет Виолу, меняет машину на чёрную ламборгини и выезжает обратно. До второго дома ехать Тэхёну оказывается недолго: широкая трасса пуста, в этой части Лос-Анджелеса полицейских не бывает никогда, поэтому мужчина мчится на скорости триста пятьдесят в час, сильно вжимая педаль в пол и выжимая из ламборгини её максимум. Это не его родная бугатти, что способна на невозможные вещи, однако ламборгини он любит искренне и сильно, поэтому не прочь иногда покататься на ней. В глазах горит адский огонь прямо из преисподней, волосы слегка растрёпаны, блестя в лунном свете, глаза следят за малейшим изменением на дорогах, а руки расслабленно держат руль. Заезжая за ворота, и следя боковым зрением как те медленно закрываются, Тэхён кивает охраннику, стоящему у дома, зная, что тот точно видит. Затем переводит взгляд чуть дальше, и в глаза Киму бросается чёрный спорткар с горящими фарами, который по-дьявольски греховно смотрится на фоне особняка, белым пятном выделяющегося на фоне тёмного звёздного неба в окружении зеленеющих деревьев и ярких цветов. — Неожиданно, — только и произносит он, распознав автомобиль. Хеннессей веном ф5. — Тот же, что был сегодня… этого, наверное, стоило ожидать. — продолжает Тэхён. В голове совмещаются картинки сегодняшней гонки с образом Чонгука, они прокручиваются в голове с сумасшедшей скоростью и совпадений слишком много, чтобы продолжать отрицать очевидное. И теперь, когда Тэхён неожиданно узнал про Чона и его жизнь что-то тайное и близкое ему самому, на смену недоверию и равнодушию приходит огромное уважение и даже… восхищение? Наверное именно оно. Тэхёна восхищает Чонгук, его профессионализм, его спорткар и его наглость. Он поражён тем, насколько тесен порой бывает мир. Глазами Ким следит за тем, как мужчина выходит из машины, как зачёсывает длинные волосы широкой татуированной ладонью и как проводит кончиками пальцев по капоту, окидывая пристальным взглядом хеннессей. А затем вдруг переводит взгляд прямо на тэхёнову ламборгини, упираясь им в лобовое стекло и в точности попадая глаза в глаза. Тэхён вновь поражён. Взгляд Чонгука требовательный и тёмный, предупреждающий об опасности. В нём черти пляшут и огонь жарким костром горит, а затянувшаяся пауза и бездействие Кима только подливает бензина в пламя, что только этого и ждёт, разгорается лишь сильнее, вспыхивает ослепляющей вспышкой. Но Тэхёну давно не страшно, скорее интересно. Он ухмыляется хитро и кивает сам себе, заглушая автомобиль и медленно выходя на свежий воздух. Сохраняет зрительный контакт, продолжая играться и забавляться, злить Чонгука ещё сильнее, медленно вдыхает ночной воздух полной грудью и прикрывает глаза от удовольствия, разрывая зрительный контакт лишь на миг. Плавно обходит бугатти и бесшумно ступает массивными ботинками по зелёному газону, подминая травинки. Минуты растягиваются в секунды и мгновения, тянутся как ярко-розовая жвачка из рекламы, все движения замедляются и Тэхён ощущает себя как на сцене: все восхищённые взгляды направлены лишь на него, свет прожектора освещает только его фигуру. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — произносит первым Тэхён, поравнявшись с мужчиной. Он кидает взгляд на мускулистые руки, скрытые за кожанкой и сжатые в кулаки; оглядывает хеннессей оценивающим взглядом и удовлетворённо кивает, а затем заглядывает прямо в глаза Чону. Пауза затягивается, пока Чонгук вновь пытается составить полную картину в голове, и никто не спешит её прерывать. Даже злой взгляд Чонгука не ухудшает настроения, ведь тишь приятна и спокойна, им обоим нравится слушать лишь тихое дыхание напротив, улавливать завывание ветра и шум океана и смотреть только в глаза друг другу. Если спросите почему им это так приятно, они не найдут на это ответа. Наверное. Но тот лёд, что был между ними всю эту неделю, кажется, начинает таять под жарким калифорнийским солнцем и таинственной луной. Злость и недоверие никуда не уходят, лишь увеличиваются, но вместе с ними в груди у обоих появляются и другие чувства: описать их словами не получается и разобрать на какие-то отдельные тоже. Они похожи на яркий клубок ниток, который катается из стороны в сторону где-то внутри, вызывая лёгкое покалывание, и от этого иногда хочется замурчать. — Зачем следил за мной? — первое, что решает спросить Чон. Знает, что невежливо вопросом на вопрос, но ему как-то всё равно. Не в первый раз и далеко не в последний. — Я? Я, между прочим, приехал минуты две назад, — ухмыляется Ким, сокращая расстояние. В животе появляется приятное томление в ожидании чего-то неизвестного, пока Чонгук наконец сдаётся и окидывает мужчину напротив пристальным взглядом. Задерживается взглядом на объёмных бёдрах и длинных пальцах, ярко-красных пухлых губах и красивых глазах; ловит взглядом мелкие детали и наслаждается так, будто пришёл в лучший музей мира. — Почему ты не ожидал меня здесь увидеть? — резко переводит тему Чон, продолжая говорить спокойным тоном. — Думал, ты будешь дома позднее, — просто отвечает Тэхён. Чонгук в удивлении приподнимает одну бровь, молча задавая вопрос. — Ну, ты же был на гонке, — решает продолжить Ким. Он произносит это с полным спокойствием, будто в этом мире стритрейсеров любят все и каждый поголовно, будто это здесь обычное дело и в этом нет ничего такого. Будто сам им является… — Почему же ты так думаешь? — разговор приобретает интересные обороты и несётся с невероятной скоростью в темноту, туда, где каждый шаг под вопросом, туда, где каждое движение может принести за собой любые последствия. Чонгук лишь прибавляет скорости и не пытается остановиться. На лице Кима появляется лисья ухмылка, и у Чона появляется раздражающее чувство дежавю, но он не может поймать нужное воспоминание, оно теряется и не поддаётся, из-за чего мужчина лишь сильнее злится. Он чувствует, что это что-то важное, знает, что ему нужно узнать ответ, но он просто не может. — Я своих в лицо узнаю, — спустя минуту тишины совсем глухо произносит Тэхён. Его губы двигаются совсем незаметно, пока он это шепчет, и Чонгуку даже на мгновение кажется, что ему послышалось. Но вот он вновь заглядывает в тёмные глаза напротив, видит наглый взгляд, горящий огнём и понимает, что не мог он так ошибиться. Ведь вокруг абсолютная тишина и ни души на мили вперёд. — Как думаешь, что насчёт погонять вместе, скажем… завтра. — вдруг говорит мужчина. Чонгук слегка приподнимает брови, удивляясь, но решает ничего больше не спрашивать, лишь кивает в ответ и отводит взгляд, разрывая странную атмосферу таинственности. Он не понимает почему согласился, ведь через два дня гонка и ему бы впору отоспаться пока есть таковой шанс, однако он сделал это почти не раздумывая. И в голове проносится: «И сделал бы ещё раз.» Картина приобретает новые краски, а Тэхён и Чонгук молча двигаются к дому, так и не произнося ни слова. В нос опять забивается аромат вишни.***
Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь неплотно задёрнутые серые шторы, никак не хотели уходить и жутко мешали Тэхёну спать. Они слепили в глаза, как бы сильно он не жмурился и как бы не пытался от них уйти. Было ощущение, что они буквально повсюду, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как приоткрыть глаза и вынырнуть из приятных волн сна. Он откинул руку на правую половину кровати, чувствуя давно остывшую поверхность и тяжело вздохнул. В груди слегка сдавило, а потом отпустило. И это было всё, что теперь чувствовал Тэхён, когда Сара в очередной раз оставляла его одного. Сначала было неприятно и слегка обидно, а потом, день за днём ощущая одну и ту же обиду и неприязнь, которая отравляла его и мешала нормально жить, ему надоело, и он просто перестал думать об этом. Порой ему казалось, что в этом доме он жил один. Ведь Сара раз за разом оставляла его в одиночестве с утра, так и не привыкнув к тому, что Ким видел её только проснувшееся лицо с вмятинами от подушки, её растрёпанные и неуложенные волосы, видел её в пижаме. Для неё это было неприемлемо, она, наверное, считала себя некрасивой в такие моменты и не желала, чтобы Тэхён её такой видел: ненакрашенной, сонной, со слегка опухшим лицом. Но мужчине, если быть честным, всегда было всё равно на подобные мелочи и хотелось поздних совместных пробуждений, долгих поцелуев под лучами утреннего солнца и тихих разговоров под шум далёкого океана. Ему хотелось бы не вылазить из постели ещё полчаса-час, насладиться тёплыми объятиями и улыбками, спокойно полежать в кровати, не думая ни о чём и просто расслабиться. Начать день именно с этого. А не с постоянного ощущения холода и пустоты. Тэхён делает глубокий вдох, отгоняя грустные мысли, и встаёт с кровати, оглядывая себя в зеркало. — Думаю, можно сразу в спортзал, — ведёт разговор сам с собой, оглядывая чистую футболку и шорты, свои слегка растрёпанные волосы и чистое лицо без единого синяка под глазами и без единой вмятины от подушки. Как у него это получалось, не знал даже сам мужчина. Возможно, Сара даже завидовала ему и злилась из-за того, что она прикладывала тонны усилий, дабы быть красивой, а Тэхён не делал для этого практически ничего. Он отходит от зеркала, подхватывая по дороге бутылку с водой и приоткрывая окно, и выходит из спальни. Тэхён заходит в спортзал и слегка щурится от светлых тонов стен, смешавшихся с лучами солнца. Затем оглядывается по сторонам, но так никого и не находит. — Видимо наш безумец ещё не проснулся, — произносит в пустоту Ким и подходит к беговой дорожке, начиная утреннюю тренировку. Мысли постепенно растворяются, оставляя лишь белёсую дымку, привычную Тэхёну. Ему нравятся моменты, когда он может отключиться от размышлений и ни о чём не думать, просто отдохнуть от постоянных мыслей, которые порой слишком безжалостны и не отпускают его из своих сетей. Его мозг постоянно обдумывает что-то, без передышки: отчёты, договора, цифры, встречи, цели на день. Иногда хочется просто отключиться от них, оставить за непробиваемой стеной и побыть в тишине. Хотя бы на мгновение. Ему нравится быть свободным от множества размышлений на самые разнообразные темы, от постоянных напоминаний о делах, которые всплывают в голове. Нравится ходить по плотному туману, который отгораживает от реальности и погружает в иной мир, такой, в котором нет ничего и никого, кроме Тэхёна. — Эй, месяц мой! — раздаётся вдруг в голове и Ким моргает, возвращаясь в реальность. Рядом с ним стоял Чонгук и как-то странно смотрел на него. Он был одет в спортивные штаны и растянутую тёмную футболку; его волосы были слегка растрёпаны, а на лбу выступила испарина. Брови были сведены к центру, а губы поджаты. «А откуда он вообще здесь взялся?» — проносится в голове тут же. — Что такое? — спокойно спрашивает Тэхён и продолжает подтягиваться на турнике. — У тебя был слишком отсутствующий взгляд, и ты не отзывался на своё имя, — под конец реплики Чонгук вдруг начал ухмыляться и продолжил более злорадным тоном, — на тебя подействовало только «месяц мой». Тэхён просто пропустил мимо ушей явную подколку, только глаза закатил и продолжил заниматься молча, так и не взглянув нормально на мужчину. Чонгук глупым не был и намёк понял, также приступив к тренировке. Его завлекла привычная рутина; слабое жжение в руках отдавало приятной болью в мышцы, лёгкая усталость, перемешавшаяся с зарождающейся бодростью, придавала Чону больше сил, а солнце, светившее сквозь панорамные окна, грело иногда слишком сильно, заставляя ручьи пота катиться по спине. В голове ненавязчиво, как на кассете, прокручивался их ночной разговор, а сердце отстукивало какой-то странный ритм и будто пыталось что-то сказать. Раз за разом в мыслях раздавались его и Тэхёна реплики, прокручивались их взгляды друг на друга и повторялись заезженные чувства. Время от времени смотря на Кима боковым зрением, Чонгук делал себе лишь хуже: их ночные разговоры не уходили из его головы, а лишь повторялись по кругу с усиленным упорством. Прекрасно отточенные движения и сосредоточенное лицо мужчины подливали бензина в и так ярко горевший пожар; Чонгук ощущал, что проведя с этим человеком под одной крышей всего неделю, он уже был заинтересован в нём. И это чувство лишь росло. Его склад ума, его спокойный голос, его ледяные глаза, его прекрасное тело и его увлечения — всё это привлекало к себе внимание и одновременно выделяло среди других людей. Тэхён не был похож на остальных, он был другим, но в то же время таким же, как и другие. И эта его способность совмещать в себе все черты сразу невозможно сильно возбуждала Чона. Видя сейчас вспотевшую и загорелую кожу, блестящую на солнце, сильные мышцы и спокойные глаза цвета тёмного шоколада, Чонгук ощущал ни с чем несравнимый азарт, чувствовал яркий и острый, почти болезненный интерес и любопытство. И ему банально нравилось это ощущение, нравилось то, что именно этот человек, по сути ему совсем незнакомый, вызывал эти чувства. Ему нравилось, что это был человек, перед которым не нужно нести ответственность за чувства, скрывать их или подавлять, нравилось, что он его не знал вовсе и сам Чонгук был словно чистый белый лист. Его это не стесняло и не смущало как могло бы многих, наоборот, лишь интересовало. Ведь чего смущаться? Собственных чувств? Да бросьте. Ведь стесняться собственных чувств это то же самое, что стесняться самого себя.***
Тэхён любит смотреть на главное здание своей компании по утрам: то, как прекрасно выглядит небоскрёб в центре Лос-Анджелеса под лучами солнца, как от панорамных стёкол отсвечивают яркие лучи, как по-современному выглядит здание. Ему нравится видеть что-то отличное от однообразных стеклянных высоток в центре, нравится видеть широкое здание с плавными белыми линиями, обрамляющими здание как лианы и уходящими на самый верх. Ким вышел из тонированного автомобиля, поправил воротник светло-коричневой рубашки с коротким рукавом, встряхнул рукой, поправляя тонкий браслет из золота, и быстро прошёл внутрь. Сегодня ему не хотелось задерживаться. Здание встретило его стеклянными автоматическими дверьми, пройдя сквозь которые, Кима обдало потоком прохладного воздуха. Рядом со входом было пару зелёных растений в бежевых горшках, а следом стояли турникеты. В конце большого светлого зала было два лифта, стойка, выполненная из светлого матового материала, большое зеркало в пол, подсвеченное небольшими светильниками, несколько белых диванов и пару столиков с красивыми цветами на них. Мебель сияла ярким блеском, от неё веяло чистотой и приятным запахом кондиционера, а светлые тона придавали уюта и спокойствия. Сквозь широкие окна в помещение попадал яркий солнечный свет, его лучи ходили по полу причудливыми картинами, кое-где виднелись тоненькие полоски ярких радуг. Сейчас было позднее утро, около одиннадцати, поэтому сотрудников на первом этаже было очень мало: пара охранников, секретарь на стойке у входа и несколько бухгалтеров и юристов, спустившихся вниз. Они все приветствуют мужчину, легко улыбаются и возвращаются к своим делам. Тэхён же кивает им в ответ и заходит в лифт, нажимая на нужную кнопку. Он молча слушает, как лифт несёт его с огромной скоростью наверх и смотрит на открывающиеся виды с высоты: маленькие разноцветные точки машин, тоненькие ниточки дорог, еле заметные очертания людей. Когда лифт оповещает мужчину о том, что пора выходить, тот кидает последний взгляд на небо, что теперь кажется ближе земли, и молча проходит прямо по коридору мимо нескольких конференц-залов. — Здравствуй, Миа, — приветственно кивает секретарю Ким и закрывает за собой дверь кабинета, оставаясь в полной тишине. Его кабинет обставлен просто, но со вкусом: Тэхён сам разрабатывал дизайн и следил за его созданием, советовался с дизайнерами и архитекторами. У входа стоят торшеры, что по вечерам так приятно и ненавязчиво освещают помещение своим тёплым светом; на полу лежит светло-серый пушистый ковёр, и в центре стоит прозрачный столик, усеянный парочкой скучных книг и журналов, статуэткой и свечами, что лежат чисто для красоты; совсем рядом находится пару кресел тёмных тонов и небольшой плед, накинутый на спинку одного из них. Напротив входа стоит длинный стол, выполненный из светлого дерева, а позади него удобное кожаное кресло. На самом столе находится множество бумаг, аккуратно сложенных в чёрные папки, небольшие статуэтки, будто по линейке сложенные карандаши и ручки, большая настольная лампа и два новейших ноутбука с встроенными прямо в стол зарядными устройствами и разъёмами для проводов. В стене сзади проглядывается множество полок, заставленных различными бумагами, стопками папок и органайзерами с чертежами и моделями, с расчётами и отчётами различных отделов компании; там даже есть несколько интересных книг из коллекции мужчины, которые он читает, когда хочет отвлечься от работы, есть и небольшие безделушки, подаренные кем-то, живописные пейзажи известных мировых художников. Однако самое главное, что есть в его кабинете — это панорамное окно во всю левую стену, открывающее превосходный вид на Лос-Анджелес. Отсюда Тэхёну видны все небоскрёбы, виден океан во всей его красоте и даже часть гор возвышается справа огромными великанами. Вечером мужчине нравится наблюдать за закатным солнцем, что опускается над водной гладью и оставляет на ней своё яркое отражение, нравится смотреть, как постепенно по всему городу зажигаются ночные огни, как медленно темнеет небо, окрашиваясь в тёмно-синие и фиолетовые тона, нравится ловить взглядом редкие детали: яркие неоновые вывески каких-то магазинчиков, видные издалека, редкие птицы, пролетающие в небе, тихий гул с дорог. Тэхён кладёт свой телефон на стол, включает ноутбук и достаёт необходимые для работы бумаги: скоро конец месяца, поэтому в компании сейчас творится небольшой хаос. Все сотрудники торопятся доделать отчёты к концу месяца, надеются завершить всё в срок и закончить поставленные на месяц цели. У мужчины впереди множество отчётов, которые необходимо прочитать и к тому же вникнуть в них, поставить свою подпись и задать вопросы, если таковые появятся; месячная инвентаризация на складах и заводах, следом завоз новых материалов и деталей, их сортировка, а также ежемесячные планёрки и совещания с главами различных отделов компании по отдельности и со всеми сразу, где, Тэхён уже знает наверняка, будет задано сотни вопросов, пройдёт несколько серьёзных споров и недопониманий, пока они не придут к согласию в том или ином аспекте, а голова не будет распухать от количества информации. Помимо этого на его плечах всё ещё оставались расчёты графика и планы на новый месяц, раздача главных задач сотрудникам, сбор эксклюзивных заказов от покупателей и многое другое. Дел настолько много, что кажется, скоро голова пойдёт кругом, да? Вот и Тэхёну тоже порой. Однако ему необходимо было начать работу, поэтому он открыл свой план на день, любезно оставленный на столе его секретаршей Мией, и решил начать со своей самой неприятной лягушки — разбора отчётов. Когда солнце за окном уже село, а весь центр начал сиять разноцветными огнями клубов и баров с казино, Тэхён наконец закрыл последний документ и положил их в шкаф на одну из полок. Голова от цифр и букв уже шла кругом и осмыслить ничего не получалось. Ему приходилось раз за разом перечитывать одно и то же предложение, чтобы вникнуть в его суть, однако в голове ничего полезного всё равно не оставалось поэтому решив себя больше не мучить, мужчина выключил ноутбук, прибрался на столе и был готов уходить. Выходя из кабинета, он мельком посмотрел на себя в зеркало, удовлетворённо кивнув, и закрыл за собой дверь на ключ. Сев в свою бмв и включив ненавязчивую музыку из своего плейлиста, он, проклиная центр города за его вечернюю загруженность, медленно двинулся по дороге, рассматривая ночные улочки, большие компании подростков и различные машины, надеясь выцепить интересный экземпляр на калифорнийских дорогах. Пару раз на дороге промелькнула тёмная ламборгини, красная лаферрари и макларен, однако на этом интересные спорткары заканчивались, поэтому вскоре Тэхёну вновь стало слегка скучно от такого медленного движения. Приехав домой в девятом часу, Тэхён оставил машину на улице, а сам прошёл в дом, скидывая обувь и сладко жмурясь от приятной прохлады, что стояла в доме. Сара уехала ещё днём, и будет дома ещё не скоро: её вызвали в соседний штат по работе, поэтому девушка обещала вернуться послезавтра к обеду. Мужчина был только рад провести несколько дней в одиночестве, ведь тогда он смог бы быстрее закончить важные дела без упрёков своей девушки о том, что он совсем себя не жалеет. Эта навязчивая забота со стороны дико выводила Тэхёна из себя, ведь она буквально не давала ему спокойно дышать: постоянно оказывалось, что он что-то да сделал не так, как нужно было Саре, и за это его буквально сравнивали с землёй, отчитывая не лучше пятилетнего ребёнка, коим он уже давно не являлся. Ему не нравился этот постоянный контроль от Сары, когда его просили отчитываться где и с кем он был, почему сделал так, а не по-другому; не нравилось, что девушка сначала говорила ему резкие слова, а потом извинялась за это, не нравилось, что когда он говорил ей, что ему не нравится то, как она упрекает его за любую мелочь, девушка либо отрицала подобное, либо резко переводила тему, не позволяя Тэхёну выяснить ничего путного. После таких разговоров Сара некоторое время вела себя просто образцово, ни капельки его не напрягая, и Ким постоянно думал, что всё уже прекратилось, однако потом всё начиналось заново, и так по кругу. Однако Тэхён редко запоминал подобные ситуации, не желая на них зацикливаться, поэтому всё это было схоже с каким-то белым шумом на периферии: особого дискомфорта не приносило и жилось вполне спокойно, но без шума было бы всё равно несколько лучше. Продолжая думать о чём-то поверхностном, Тэхён перекусил бутербродами, наспех сделанными из первого, что он отрыл в холодильнике, и решил, что сейчас самое время съездить к Виоле и провести с ней какое-то время: она наверняка жутчайше соскучилась по нему также, как и он по ней. Тэхёну нравилось проводить время в компании своей ирбис. Он вырастил её как своего ребёнка, заботился о ней и был привязан к ней также, как и она к нему. С ней было тихо и спокойно, никто не гомонил у него над ухом, не задавал бессмысленных вопросов и ничего от него не требовал. Между ними чувствовалась лишь чистые любовь, привязанность и доброта, которых порой так не хватало Киму в людях, таких фальшивых и притворчивых, лживых и угодливых тем, кому надо угодить. А Виола будто была его лучшим другом, который всегда мог выслушать и понять, успокоить, однако не стал бы врать в лицо, улыбаясь как обычно, таким другом, который укажет на твои ошибки, не боясь осуждения. Порой ему казалось, что его любимица могла говорить с ним, настолько красноречивыми и понятными были её взгляды, поведение и интонация в голосе; она всегда знала, как его приободрить, всегда смотрела с пониманием в глазах, с соучастием к нему и его проблемам. Всегда мило мурчала у него на коленях, когда он был не в настроении, даже делилась с ним собственной едой, надеясь его развеселить, приносила ему свои игрушки и тянула за штанину на улицу. И всё это было настолько… приятно и человечно, что Тэхён никогда не мог оставаться безучастным к Виоле и её играм и всегда оттаивал, отдаваясь играм и забывая про проблемы. Ирбис была его домом, в котором всегда было тепло и спокойно. В этот раз путь до дома не занял много времени. Стоило Тэхёну съехать с главной трассы на более узкую и почти неприметную на первый взгляд и ещё пару раз свернуть то направо, то налево, постепенно уходя всё дальше и дальше, вокруг мужчины развернулся многолетний лес. Деревья возвышались вокруг него неприступными великанами, темнота поглощала всё вокруг, скрываясь за широкими стволами деревьев, а шелест листьев на ветру и редкие звуки леса прерывали устоявшуюся тишину. — Ви! — воскликнул Тэхён в очередной раз, когда мурчащий на всю округу комок шерсти буквально набросился на него как только мужчина вышел из машины. На улице всё ещё было душно, так как стояло жаркое и сухое лето, а ирбис вовсе не жаловала жару, выбирая отлёживаться дома или бегать по лесу, где было прохладно в любое время года, однако сейчас она вышла только ради Кима, преодолевая свою нелюбовь к духоте. — Пойдём скорее домой. Ты настолько сильно соскучилась? — участливо спросил мужчина, запуская руку в мягкую шерсть и следуя за животным в дом. В ответ послышалось несколько оскорблённое «Мяу», как будто Виола даже не рассматривала варианта не соскучиться по Тэхёну. Впрочем, Ким её понимал. Сам жутко скучал. — Ладно, понял. Глупый вопрос, — закатив глаза, продолжил Тэхён. — Идём поиграем. И первым сорвался на бег, преодолевая коридоры и мчась к выходу на задний двор. Сзади слышалось ворчание Виолы и стук когтей об пол, пока та старалась нагнать мужчину и одновременно не врезаться ни в одну стену. Выбежав на задний двор и переведя дух, Ким выставил руку в воздух прямо перед ней, и ирбис резко затормозила, начав вылизывать её своим большим языком. — Ну Виола! Прекрати, — протянул тот, ткнув животное в нос и продолжил идти, подбирая ветки с земли. Ветер развивал его волосы, а от леса тянуло прекрасной прохладой, такой, что Тэхён вдохнул полной грудью и счастливо улыбнулся. Его нос защипало от столь резкого прилива воздуха, а на языке загорчил вкус хвои, принесённый из леса. Ким прикрыл глаза и, сильно замахнувшись, швырнул одну из подобранных палок далеко вперёд, а следом услышал, как зашелестела трава и прямо рядом с ним пронеслась Виола, обдав его лёгким порывом ветра. Так и не открывая глаз, он простоял примерно минуту, прислушиваясь к шелесту травы и тихому мяуканью, а потом в руку ему ткнулась твёрдая палка вместе с шерстью. Тэхён открыл глаза и перевёл их на ирбис, ухмыльнувшись. — Умница, — почесав её за ухом, он вновь швырнул палку, прослеживая, как она тут же срывается с места убегая ближе к лесу, подхватывает добычу, несколько раз пробегая за деревьями начинающегося леса, а потом радостно приносит её ему. Они играли и играли, а Виола всё не уставала, резвясь и играясь, забегая порой далеко в лес, радостно порыкивая и бегая с места на место, наконец получив возможность потратить накопившуюся энергию. В очередной раз прибежав к Тэхёну и вложив палку в его руки, Виола настолько разыгралась, что слегка прикусила мужчине пальцы. — Так, Виола, стоп. — строгий тон подействовал на неё отрезвляюще, и она села на месте, осознанно смотря в его глаза. — На сегодня хватит, ты и так играла целый час. Идём. Он оставил палки на месте и зашёл в дом, бросив взгляд на часы. Пол-одиннадцатого. У него был ещё час, а потом ему нужно было выдвигаться домой, если он не хотел опоздать. Он оставил ирбис на первом этаже вместе с её игрушками и едой, предварительно помыв её лапы, а сам поднялся наверх, надеясь немного прибраться во всём доме. Мужчина включил музыку так, что теперь её было хорошо слышно по всему второму этажу и приступил к уборке: несколько ванных комнат, пару спален и гардеробных, спортзалы, кабинет. Его затянула простая уборка, и он полностью погрузился в неё, порой совершенно по-глупому подпевая некоторым песням, раздававшимся из колонок. Когда он закончил уборку в последней комнате, время перевалило за одиннадцать, поэтому Тэхён решил возвращаться. Ким переоделся в более удобную для гонки одежду, спустился вниз, потискался с Виолой на прощание и затем, пройдя сквозь совсем неприметную с первого взгляда дверь, очутился на подземной парковке, где стояло множество спорткаров разных мастей: и его родная бугатти, и ламборгини разных цветов и моделей, и кёнигсегги. Машин было много, они стояли в рядах, накрытые чехлами или наоборот, открытые, так как Тэхён в них что-то исправлял или добавлял; они сверкали под светом ярких ламп, захватывали внимание и приковывали к себе взгляд. Сегодня ему нельзя было брать на гонку свою бугатти, хоть и очень хотелось испробовать её в гонке один на один с Чоном, однако сохранность своей личности в тайне для Тэхёна была важнее. Он и так ходил по лезвию раскалённого до предела ножа из-за своих игр с Чонгуком, ещё больше рисковать он был не намерен. Единственное, что вводило его в лёгкую задумчивость, было выбором, который ему предстояло сейчас сделать: ему было необходимо обойти хеннессей веном ф5 без помощи своей бугатти, поэтому Тэхёну стоило подыскать достаточно достойного для этого противника. Он нашёлся достаточно быстро, привлекая внимание Тэхёна почти с первой секунды — Czinger 21 °C. Американский гибридный гиперкар, шасси и кузов напечатаны на 3D принтере, 1250 лошадиных сил и максимальная скорость в 432 километра в час. Мужчине удавалось пару раз гонять на нём с друзьями, и показал он себя достаточно хорошо: плавные повороты без помарок, быстрый разгон и лёгкое управление. Этот автомобиль был будто вылеплен из пластилина: податливый и лёгкий в управлении, послушный и такой плавный. Ким мог сравнить его с пантерой: хищный вид, плавные и тихие, почти незаметные, движения. Остановив свой взгляд именно на нём, Тэхён наконец сел в салон, включив гиперкар, и, нажав необходимую кнопку на панели управления, закрыл дверь. Послышалось приятное лёгкое рычание откуда-то сзади, и мужчина легко ухмыльнулся, когда этот звук откликнулся приятным томлением в животе. Поездка обратно в особняк заняла у Тэхёна даже меньше времени, чем ожидалось: Czinger буквально рвался на пустые ночные дороги, с лёгкостью развивая скорость в 300 километров в час. Окружающие мужчину холмы быстро сменялись другими, деревья мелькали перед глазами смешанными пятнами, а луна на небе следовала по пятам, провожая и освещая путь. Когда Тэхён заехал на территорию особняка, спорткар Чона уже был там, а сам он стоял, прислонившись к капоту. На нём были кожаные джинсы, так чертовски правильно сидевшие на его широких бёдрах, чёрная майка и чёрная кожанка с кучей цепей повсюду; волосы растрепались из-за постоянного ветра, на шее в свете фар блестело пару мощных цепей, а в губе опять виднелось это тонкое колечко, что буквально завладевало мыслями Тэхёна и ассоциировалось теперь только с Чоном. Как только мужчина проехал за ворота, взгляд Чонгука, опасный и горящий огнём, по пятам следовал за ним, опять подозрительно точно упираясь ему именно в глаза. Тэхён припарковался прямо за хеннессеем и приглушил автомобиль, открывая себе дверь. Он медленно, как хищная пантера, выбрался наружу, также медленно и не спеша закрывая дверь гиперкара. Окинув коротким взглядом Czinger, его взгляд вновь упёрся прямо в глаза напротив, и это стало походить на их любимую игру: кто первый сдастся, кто отведёт взгляд и кто признает своё поражение в этот раз. — Здравствуй, Чонгук, — глубоким голосом произнёс Тэхён. Видимо Чон идти на контакт первым не желал. — Интересная тачка. — задумчиво протянул Чонгук, впрочем, даже не постаравшись ни поздороваться, ни оторвать взгляд от Тэхёна, показывая насколько «интересный» автомобиль за его спиной. — Czinger 21 °C, местная, Лос-Анджелесская, кузов и шасси напечатаны на 3D принтере, 432 километра в час. Приличная тачка, доводилось на ней кататься, однако недостаточно хороша, чтобы обойти мою, не думаешь? — спокойно продолжает мужчина, сверкая огнём в тёмных глазах. — Ну, посмотрим. Не суди книгу по обложке, — фраза прозвучала достаточно двусмысленно, однако именно этого и добивался Ким: загнать Чонгука в ступор, заставить отступить, потерявшись в сетях секретов и тайн. — Месяц мой, зачем приезжать на такой тачке, если знаешь, что не сможешь меня обойти? Зачем кидать вызов, заведомо зная о своём проигрыше? — продолжает раздражать и злить мужчина напротив, не желая отступать. Даже возвращает любимое прозвище, надеясь вызвать определённую реакцию, однако Тэхёна таким не возьмёшь, его терпение подобно стали, и когда необходимо, его не сломать. Хотя эти игры с прозвищами начали невероятно подбешивать мужчину, вызывая в душе холодную ярость. — А ты знаешь, кто я такой, что из себя представляю? Зачем же ты соглашаешься на гонку со мной, даже не зная меня? Возможно я совсем не тот, кем хочу показаться, и это ты заведомо проиграл, а не я? — хитро ухмыляясь, делает ответный выпад Ким. В тёмных глазах напротив черти пляшут, взрываются огромные вулканы и горят огненные костры злости, сжигая всё на своём пути. — Один-один, месяц мой. — ухмыляется Чонгук и отводит взгляд, осматривая Тэхёна с головы до ног. Подмечает коричневую кожанку, чёрную майку, открывающую вид на ключицы, широкие чёрные джинсы и ботинки на высокой подошве, обводит взглядом ещё раз, не может оторваться. — Каковы правила гонки? — произносит спустя минутную паузу Тэхён. Видит, как Чон на него пялится и позволяет ему это делать, зная насколько хорош. Такое внимание со стороны вызывает приятное томление в груди. — Маршрут определяем вместе, никаких жестоких приёмов, доводящих до серьёзных травм, — начинает перечислять Чонгук, — гоняем на желание. — добавляет тот, ухмыляясь так, что любой демон позавидует. В тёмных глазах будто Ад настал: злорадство и злость там, черти и демоны правят, огонь кострами горит, не думая затихать. Каждое новое слово, каждый жест и взгляд со стороны распаляет лишь сильнее, заставляет демонов внутри рычать злостно и яростно, желать совершить жестокие поступки, покарать. Тэхёну нравится. — Какого твоё условие, безумец? — в ответ усмехается мужчина. — Секс, — просто произносит Чонгук. Тэхён и не думает переспрашивать, на слух ещё не жалуется, однако подобное желание его поражает и заставляет замолчать на некоторое время, пытаясь принять простую истину: Чон не стал бы загадывать подобное, не желай он его в подобном плане. Это было бы просто глупо и неразумно, да и не в его стиле. У него была масса возможностей, он мог загадать что угодно, попросить денег, машину, да что угодно, однако по какой-то причине выбрал именно это. Похоже, причина была до безумия проста. И именно это осознание того, что Чон его хочет настолько, что выбрал это желание среди остальных невероятно льстит и ложится бальзамом на душу, заставляя мурчать в душе и разливая что-то тёплое в груди. — Ладно, — соглашается Ким спустя пол минуты, пожимая плечами. Чонгук, безусловно, не ожидал столь резкого ответа, поэтому не удержался от вопросительного взгляда и поднятой брови. На ней, чёрт возьми, тоже был пирсинг. Тэхён скоро с ним с ума сойдёт. — Тогда моё условие будет таковым. Если я выиграю, ты отдаёшь мне свою тачку, — всё ещё следя взглядом за бровью, отстранённо ответил Ким. Чон поражённо хмыкнул, однако лишь кивнул, принимая подобные условия. — Сразу за особняком начинается трасса, с неё сворачиваем налево ближе к океану, ночью там не так уж много машин, едем прямо по Пасифик Кост Хайуэй, затем сворачиваем на Лонг Бич Фриуэй, доезжаем до Чайнатауна и по Голливуд Фриуэй доезжаем до поворота на Север-Альвадоро стрит, делаем разворот на Голден Стэйт и сворачиваем на Арройо Секо, делая разворот на 360. После переходим на Харбор Фриуэй, оттуда прямо, пока не упрёшься в крутой поворот налево перед океаном, там на Сисайд Фриуэй и прямо по дороге до особняка, — составил маршрут Ким и посмотрел на Чонгука, ожидая его слов. — Отлично, давай начнём. Без пяти двенадцать, — поправив кожанку на плечах и добившись острого взгляда от Тэхёна, согласился мужчина и первым сел в хеннессей, выруливая за забор. Ким, недолго думая, также сел в гиперкар и двинулся за Чоном. Сразу за особняком в округе не было ничего, кроме высоких холмов, широких деревьев и завываний ветра. Луна освещала землю приятным светом, а на небе мерцали мелкие звёзды. Поравнявшись с хеннессеем, Тэхён открыл окно слева и посмотрел прямо в тёмные глаза Чонгука, также открывшего окно. Всё вокруг них замерло, перестав иметь хоть какое-то значение. Важным были лишь глаза напротив, что смотрели с тем же упорством, важен был лишь рык автомобилей, разносившийся по округе, важны были лишь собственные чувства и эмоции, поддёрнутые дымкой адреналина и лёгкого нетерпения, важна была лишь пустота в голове, окружённая лёгким туманом. Губы обоих почти одновременно начали двигаться, считая мгновения до начала гонки. Три. Два. Один. Как только было произнесено последнее слово, они, всё ещё глядя друг на друга, а не на дорогу, сорвались вперёд, сразу же набирая максимальную скорость. Тэхён, вцепившись одной рукой в руль, быстро переключал скорость и закрывал окно, за рекордные две секунды разгоняясь до ста, а Чонгук всё не отставал, мчась наравне с гиперкаром. Мыслей в голове не осталось, лишь вместе с биением собственного сердца, как мантра, повторялось в голове: — Победить, победить, победить… И так по кругу, одно и тоже. Мимо проносились редкие магазинчики и дома, а Тэхён всё мчал и мчал вперёд, постоянно отслеживая Чонгука: тот был совсем близко, будто ожидал чего-то. Светил яркими фарами и привлекал к себе внимание, рыча яростно и громко. Свернув на Пасифик Кост, Ким прибавил скорости: на трассе машин не было вовсе, фонари тускло освещали её, лишь мешая, а белая полоса на дороге маячила перед глазами. Совсем рядом, будто на ладони, возвышался тёмный океан, на водной глади ярко отражалась луна, а боковым зрением Тэхён отслеживал, как огромные волны разбиваются о камни, разнося брызги по камням. Проезжая на красный и даже не думая останавливаться, мужчина гнал и гнал, выпуская адреналин и чувствуя как об стену бьются рычащие львы, желающие ещё большего. Тэхён желал их выпустить, однако было рано. Он загнал их ещё глубже, не давая поблажек, не позволяя, сдерживая. Вот только слева его только что обогнал хеннессей, сверкнув фарами будто ему в насмешку. И он позволил им. Сорвал цепи и дал в руки контроль над собой. Львы зарычали пуще прежнего, дорвавшись до желаемого. Сердце заколотилось в бешеном ритме, а на лице проступила испарина; глаза следили лишь за спорткаром впереди, а в ушах стучал пульс, заглушая остальные звуки. Океан и луна вдруг стали совершенно неважны, оставшись в прошлом. Рука Кима потянулась к панели, переключая скорость и глаза его неотрывно следили за тем, как цифры на экране сменяют друг друга: 330, 335, 340, 341, 342, 343, 345… 350. Вот он уже ехал наравне с хеннессеем, однако ему мало: он повысил скорость, доходя до трёхсот семидесяти и угнал вперёд, пролетая мимо одинокой машины, казавшейся медленной улиткой. Лонг Бич Фриуэй пролетел незаметно, не оставив после себя ни одной машины, лишь огромное облако пыли и грязи на дороге, следы от шин на асфальте. Вот уже замелькали огни ресторанов и магазинов, будто из-под земли вырастали высотки, появлялось больше машин, слышался размеренный гул голосов и город будто оживал на глазах: приближался Чайнатаун, а значит и центр Лос-Анджелеса. Чонгук оставался позади, буквально дышал ему в спину, однако Тэхён не собирался ничего менять, поэтому плавно вилял из стороны в сторону, не сбавляя скорости и не давая Чону вырваться вперёд. Вывески на английском резко сменились неоновыми вывесками на китайском, множество округлых красных фонарей висели на зданиях и светили своим ярким светом, вокруг ходили люди, но замечая два диких спорткара, останавливались на месте, провожая их взглядом, яркие здания с символами драконов приковывали к себе внимание, однако столь быстро сменялись другими, что разглядеть их было невозможно. В пагодах с красными фонарями расположились традиционные китайские рестораны, закусочные с димсамами и пекарни, а также магазины со специализированными товарами и лавки с подарками. Здесь машин прибавилось, поэтому и Чонгуку, и Тэхёну пришлось сбавить скорость до трёхсот в час и даже один раз увильнуть от полицейских машин. Однако Чайнатаун быстро кончился, и они въехали в центр Лос-Анджелеса. Здесь было громко и слишком светло, слышалась музыка из клубов, виднелось множество круглосуточных магазинчиков, на глаза попадались вывески баров и ресторанов, работающих до поздна. Ким, сохраняя лидирующую позицию, вилял между машинами и вскоре Голливуд Фриуэй закончился, сменившись плавным поворотом на широкую трассу, ведущую глубже в центр, прямо в тот мир, где ночи не существовало вовсе: света было столь много, что тьма рассеивалась, оставляя после себя лёгкую прохладу и дымку, а люди здесь жили, казалось, круглосуточно: народу здесь не убывало, лишь прибавлялось. Север-Альвадоро стрит пролетела быстро и вот перед Тэхёном был вновь поворот на Голден Стэйт, что был непривычно пустен, хотя обычно машин здесь было хоть отбавляй. Сейчас же это сыграло им на руку, и Ким, не теряя времени, вновь увеличил скорость, слыша лишь удовлетворённый рык львов. Обстановка между рейсерами неумолимо накалялась, а те только подливали бензина в огонь, с садистским наслаждением следя за тем, как он разгорается шире, приносит лишь больше адреналина и свободы ото всех и вся, как разум затуманивается, окунаясь в несравнимое ни с чем удовольствие, как пейзажи за окном перестают волновать, а всё твоё существо сосредотачивается на одном лишь руле в твоих руках. Когда Чонгук обходит Кима, тот раздражённо рычит, начиная прибавлять скорость и силясь обогнать его. Однако тот угоняет вперёд, видимо более не собираясь играться в поддавки: он достигает четырёхсот в час, мчится с открытым окном, ловя порывы воздуха, что больно бьют в лицо и заставляют щурить глаза, они развивают волосы и хлещут по рукам обжигающими волнами. Спустя каких-то десять минут, в течении которых Чонгук будто играючи не позволял Киму его обогнать, мужчина вынужден был признать, что гонял он прекрасно и был настоящим профессионалом, лишь где-то уступающим Тэхёну. У мужчины, признаться честно, давно не было достойных противников, от того Чона он начинал уважать лишь ещё сильнее. Его стиль был резким и хищным, завораживающим Кима и таким, который хотелось изучить получше. Все движения Чонгука были резкими и точными, хорошо продуманными. Оставалось посмотреть, как у Чона с круговым дрифтом. Оказалось, что очень даже неплохо. На повороте к Арройо Секо машин всегда было много, однако трасса была достаточно широкой, чтобы проделать трюк с поворотом на 360 и вырваться вперёд. Чонгук довольно хорошо вошёл в поворот, лишь слегка сбавив скорость, однако этого всё равно было недостаточно, чтобы у него получилось обогнать Тэхёна, для которого дрифт был целым миром и отдельной вселенной. Он всегда справлялся с ним на «ура», а Czinger 21 °C, так плавно и легко скользящий по калифорнийским дорогам лишь улучшал навыки мужчины. Поэтому когда Тэхён вошёл в круговой дрифт лишь на секунду позже и, сделав ровно один круг, выровнял машину и рванул вперёд, Чонгук остался позади. Будто внимая ярости хозяина, хеннессей, издав яростный рык, также двинулся следом за гиперкаром, нагоняя, но не обгоняя. Обратный путь из центра был проще и легче: люди ночью больше стремились попасть в центр, чем уехать из него, поэтому на обратной дороге машин встречалось ещё меньше, трасса была почти пуста. Знакомая дорога раскинулась перед глазами, небоскрёбы постепенно перерастали в высокие квартирные дома, те в отдельные двухэтажные постройки, а затем их не осталось вовсе. Вокруг вновь вырос океан, обдавая свежестью и морским бризом, ветер лишь усилился, принося влагу и соль с океана. То Тэхён, то Чонгук брали лидерство в свои руки, и ни один из них не хотел отдавать победу другому. Доехав до Пасифик Кост, Чон поравнялся с Кимом, и они так и продолжили ехать наравне. Львы внутри мужчины продолжали бушевать, желая вырвать победу у наглеца, однако сказать в этот раз было намного проще, чем сделать: Чонгук был поистине выдающимся гонщиком, и его профессионализм и маневренность на дороге не вызывала ни единого вопроса. Он был достойным противником, и одного заезда с ним Тэхёну было слишком мало: хотелось больше, больше адреналина и острых ощущений, больше злостного соперничества и сумасшедшего флирта после. До финиша оставались считанные секунды, однако никто из них так и не смог вырваться вперёд окончательно: то Чонгук, то Тэхён на пару метров отставали от другого, но через пару секунд тут же нагоняли, и так по кругу. Мгновения пролетали с огромной скоростью, мозг просто не успевал обрабатывать столько информации и всё будто стало замедляться: вот Чонгук едет буквально напротив Кима и ему видно, как вращаются колёса, поднимая пыль с дороги, вот колышутся деревья на ветру, вот пролетел мимо какой-то продуктовый магазинчик, а вот и огромная волна, достигшая берега. Завидев свой особняк на невысоком холме, Тэхён лишь сильнее вцепился в руль, увеличивая скорость на максимум, однако Чонгук пристал к нему и не хотел отцепляться, также увеличивая скорость. Они рычали друг на друга и скалились, буквально приказывая наконец отцепиться и дать победить, однако никто не поддавался уговорам и безмолвным угрозам, продолжая гнуть свою линию и увеличивать скорость на максимум, заставляя воздух вокруг нагреваться до предела и трещать яркими искрами от напряжения. Финиш они пересекли вместе. Это было понятно как Чону, так и Киму, и отрицать не было смысла: каждый из них был хорош. Тэхён резко затормозил совсем рядом с хеннессеем и откинулся на спинку сидения, убрав мешающуюся прядь с лица. Он тяжело вздохнул, заглушил автомобиль и первым вышел из гиперкара, лишь после кидая взгляд на открывшуюся дверь спорткара. — Что же, это определённо была ничья, — первым произносит Тэхён, поравнявшись с Чоном и заглядывая ему в глаза. С прошлого раза в них почти ничего не изменилось, лишь прибавилась некоторая дикость, да огонь горел ещё жарче, подстёгнутый недавней гонкой. Волосы мужчины были растрёпаны, а кожанка еле держалась на плечах, норовя сорваться. Дыхание было слегка прерывистым, впрочем, как и у самого Кима, а сердце оглушительно стучало в груди. — Ага, — вздохнул тот, изрядно удивив Тэхёна. Тот-то думал, что он будет отрицать и говорить только о собственной победе. Что ж, похоже, это было совсем не так, и Чонгук приятно удивил мужчину. — Что будем делать с нашим условием? — перешёл к главному Тэхён, поправив свою кожанку и растрепав волосы ещё сильнее. Чувствовалось какое-то странное спокойствие и умиротворение, вкупе с недосказанностью и какой-то таинственностью. — Хм, — как-то странно хмыкнул Чон, ухмыльнувшись совсем не по-доброму. Атмосфера вдруг накололась и затрещала как на углях, а напряжение достигло своей наивысшей точки. Их взгляды стали острее и жарче, две яростные бури столкнулись друг с другом в битве, пока Чонгук медленно сокращал и так небольшое расстояние, остававшееся между ними. Ким стоял молча и не показывал никаких эмоций, лишь неотрывно следил за движениями мужчины напротив. Его сердце билось почти спокойно, а остатки адреналина в крови лишь заставляли томление в животе нарастать и нарастать с каждой секундой. Что-то должно было случиться. Когда между ними расстояния не осталось вовсе, и их тела соприкоснулись, Чонгук, всё ещё не отрывая глаз от Кима, заговорил хриплым шёпотом, таким, что от него у мужчины по затылку пробежались лёгкие мурашки: — Ты можешь один раз прокатиться на моём хеннессее, безусловно, только под моим присмотром, месяц мой, — он вдруг поднял руку и положил её Тэхёну на шею, продолжив, — ты согласен? — Да, — также хрипло ответил Тэхён, оставаясь на месте и не уходя от прикосновения. Под ладонью кожа неистово горела, буквально полыхала и приятно покалывала: руки Чонгука были мягкими и приятными, они не давили, лишь прикасались, даря лёгкое тепло, — что же с твоим условием? — приподняв бровь, поинтересовался Тэхён, хотя заранее уже знал ответ: понять Чона было порой очень просто, а сейчас ответ и вовсе читался в глазах напротив. И это не вызывало отторжения, мужчине не хотелось отстраняться и разрывать эту атмосферу; что-то внутри наоборот поднималось всё ближе к сердцу, заставляя его биться быстрее, и лёгким так, что приходилось вдыхать глубже, забивать их чужим запахом до покалывания в носу. Хотелось сделать глубокий вздох, такой, чтобы почти до боли, чтобы задохнуться кислородом до неприятного покалывания и напряжения во всём теле. — Думаю, мне хватит… — начал хрипло Чон, приближаясь ещё ближе, всматриваясь в бесконечную темноту уверенного взгляда напротив, буквально прикасаясь своим носом к носу Кима и опаляя его губы своим дыханием, — ...этого. И прижался к его губам в крепком поцелуе. Мир не застыл в одном мгновении, позволяя вдоволь насладиться, не взорвался яркими красками от большого количества чувств, и не предстал чем-то волшебным и новым для обоих. Присутствовало лишь ощущение некой… правильности происходящего. Оно было эфемерным и незначительным. Оттого все вокруг ощущалось… как обычно. Ветер продолжал яростно завывать, забираясь под одежду, ночные огни тускло рассеивали цепкие и холодные лапы тьмы, а океан тихо шумел где-то вдалеке, сливаясь с тёмным небом на горизонте. Кажется, где-то чирикали птицы, а листва шумела приятным перезвоном; сердце не выпрыгивало из груди от волнения или страсти, воздух всё ещё стабильно поступал в лёгкие, а конечности, вот какое удивление, были способны двигаться без сбоев. Однако Чонгук целовался очень хорошо, настолько, что Тэхёну правда захотелось ответить. Не думая, а просто наслаждаясь: впиться в ответ, наконец задеть языком стальное колечко, сжать руками чужие шелковистые волосы. Картинки завертелись в голове, вспыхивали перед открытыми глазами, заменялись одна другой, а действия Чона только подстёгивали к ответным: его губы умело посасывали то верхнюю, то нижнюю, не заходя дальше, рука, что была на его щеке, незаметно перебралась на затылок и прижала к себе ещё сильнее, как-то нежно и не давя, без принуждения, а вторая надёжно устроилась на талии. Пирсинг в его нижней губе неожиданно приятно холодил горячие губы, принося лёгкое покалывание на грани боли так, что по телу разлилось тепло и побежали лёгкие мурашки. Чёрные глаза, одновременно схожие с ночным небом и бушующим океаном, волны которого ветер яростно вздымает в воздух, поднимая белёсую пену, встретились с тёмно-коричневыми, почти такими же тёмными, похожими на глубокий горький шоколад, на кофе из самых качественных и отборных зёрен. Сотни слов промелькнули в них, блеснули яркими звёздами и отразились напротив, тысячи эмоций и чувств единым вихрем пролетели там, всколыхнули волны и ветер. И Тэхён, наконец, поддался напору со стороны мужчины и собственного разума: с тем же напором начал целовать в ответ, чуть укусил за губу и кончиком языка задел колечко в губе, слыша, как шикнул на него Чон; руками обнял его за шею, чувствуя приятное тепло всё сильнее и сильнее: оно распространялось по всему телу и будто освещало его изнутри. Злость на Чона и азарт от гонки в крови, так и не ушедшие оттуда, сильно стучащее сердце от высокой скорости, лунный свет, освещавший их будто прожектор, влажные губы и холодное кольцо пирсинга — всё смешалось в одно единое чувство и будто взорвалось лёгким ураганом в теле. В данное мгновение жизнь чувствовалась слишком чётко, слишком ярко и до невозможности приятно: каждое лёгкое задувание ветра, приносящее солёный воздух, каждое невесомое прикосновение волос Чона к его коже, каждый звук в округе слышался отчётливо и различался с легкостью. Мелодия окружающей среды в дуэте со стуком их сердец, слившихся воедино, предстала перед Тэхёном истинным искусством. Неповторимым, возможно желанным, чем-то волшебным и запредельно прекрасным. Ведь ночью иная степень свободы.