Я искала вас

Мужчину вмиг окружили массивные колонны. Огромное помещение давило своими высокими потолками, грозясь обрушить всю мощь мрамора ему на голову. Какузу всегда было не особо уютно в подобных местах, но этот храм напрягал его ещё больше, напоминая множественными изваяниями о том, в честь кого он возведён. Уродливые статуи демонов с отрытыми клыкастыми пастями, казалось, следили за мужчиной, пока тот шёл мимо них. Они медленно провожали его силуэт взглядом сотен маленьких глазок, и в каждом глазке будто отражались радужки живых людей. О, боги… Те, кто это стоил, были явно не в себе, иначе зачем делать на стенах столь правдоподобные сцены разнообразных убийств? Это не то, чтобы пугало, но настораживало ещё больше, доводя до судорог спинные мышцы Какузу. Он кожей чувствовал опасливое копошение чёрных нитей внутри себя, а это был плохой знак. Очень плохой. Вывернув из-за очередной колонны, мужчина попал в ещё большую залу. Здесь света было чуть больше, так как цветные витражи пропускали внутрь лунное свечение. Насладиться открывшимися ещё более жуткими украшениями храма ему не дал приглушаемый эхом голос. — Ка-а-а-кузу! Мы давно тебя ждём, верно, Миямото-сан? — вещал незнакомый голос со всех сторон. Наёмник напряжённо вгляделся в тьму: за колонной стоял какой-то человек и к нему полусгорбленно прижималась Атами. Как потом разглядел Какузу, её держали за волосы. — Простите… — скорбно всхлипнула женщина. Видимо эту поганую привычку извиняться, когда уже всё сделано, Ясу переняла от своей матери. Незнакомый человек наконец вышел из теней, и Какузу узнал в нём Рьюки, собственно, ожидать здесь кого-то другого было бы глупо. Юноша был нелепо похож на Хидана или же пытался быть похожим, точно также укладывая волосы и забавно хмурясь. Он выглядел болезненно тощим и мертвецки бледным. Один из рукавов его рясы был высоко завязан в узел и болтался при каждом трепыхании заложницы. Теперь сомнений не осталось вовсе, это был он. Рьюки тряхнул единственной имеющейся рукой с копной чужих волос, приподнимая мать Ясуко вровень со своим исхудалым лицом. — За что же ты извиняешься? — издевательски спокойно спросил он, — Сама же говорила о том, что общине нужен новый лидер, желательно в таком же объеме верующий, и я, по твоим словам, идеально подходил на эту роль. Что же сейчас поменялось в твоём крохотном мозгу? Женщина снова попыталась вырваться, отрицательно замотав головой, но костлявая рука держала так крепко, словно она давно подверглась трупному окоченению. — Простите, Какузу… Я совершила ошибку, забывшись в собственном горе, — тихий голос Атами вдруг сменился криком, — Просто уходите, не думайте обо мне! Хидан может быть в- Рьюки ударил женщину коленом в солнечное сплетение, и та потеряла сознание, так и не закончив свой восклик. Она размякшей тряпицей оседала на пол, пока вовсе не упала на него, когда её волосы всё же отпустили. Юноша брезгливо стряхнул осыпавшиеся волоски с ладони. — Заткнись, грёбаная еретичка… А ты, Какузу, наоборот можешь поговорить со мной, рассказать про себя, — Рьюки приветливо отвёл руку в сторону в дружеском жесте, — Быть может, в приятной беседе ты поддержишь мои взгляды на мир, и мы с тобой сработаемся, как когда-то ты сработался с Хиданом. Какузу брезгливо поморщился при упоминании этим полутрупом такого знакомого слова, кое обычно использовал у себя в мыслях. «Сработаетесь», — когда-то сказал ему лидер Акацки. «Сработаемся», — повторял себе словно мантру Какузу каждый раз, когда новый напарник доводил его до белого каления. — Я никогда не срабатывался с ним, — процедил наёмник, сглатывая комок гнева, что внезапно подступил к горлу. От его вида было мерзко, было мерзко и от его панибратской речи, но Какузу нельзя этого показывать. Если он изольёт наружу хоть каплю агрессии, это ознаменует его немедленную капитуляцию. Этот пацан только выводит его из себя, тянет время, заковыристо отвлекает, так как знает, что с таким противником ему никогда не справиться. — Тем не менее, сейчас ты стоишь передо мной, — улыбнулся Рьюки, — Мне очень по душе сильные духом люди, а твоё поведение лишний раз доказывает, что ты умеешь быть очень преданным и сильным. Юноша расплывался в гадливой улыбочке, раздражая наёмника до чёртиков и дрожи в руках. «Держись, нельзя давать этому отродью и намёка на победу», — думал Какузу, сжимая кулаки до боли в побелевших костяшках. — Я здесь только ради своих денег, — решительно прервал чужие размышления он. — Не лги самому себе, Какузу. Ты проделал такой путь, только чтобы вновь увидеть Хидана. Мужчина замер, будто его огрели по голове чем-то тяжелым. Может, страшные высокие потолки всё же обвалились? Нет, быть такого не может, как и не может быть того, что он пришёл сюда за чем-то ещё, кроме денег. Тем временем, Рьюки не унимал свой трёп, продолжая разжигать внутри Какузу страх и ненависть. — Чем же ты его так зацепил? Знаешь, учитель постоянно грезил о тебе, словно считал богом… видимо совсем рассудок потерял. Мы тоже были близки с ним… даже очень, — парень извращённо хихикнул, а затем сразу же вернул гримасу сожаления, — Но едва ли он вспоминал обо мне днём. В Какузу росло желание размазать придурка по стенам этого долбанного храма и поскорее свалить отсюда нахрен. Да он был согласен даже просто позорно сбежать, лишь бы не слушать этих речей со странным подтекстом. — Может, у вас были какие-то иного рода отношения? Ещё более интимные, чем у нас с ним. Как же ты его удовлетворял? Руками, что уже даже не по локоть, а по плечо в крови? Может быть своим немногословным ртом? — добивал Рьюки остатки чужого самообладания, — Впрочем, это не важно. Я смогу простить его, если ты славно мне послужишь. Как он вообще смел упоминать их с Хиданом взаимоотношения, да ещё в таком ключе, будто Какузу с ним трахался? Ему было сугубо срать на то, с кем спал Хидан, но он не потерпит такого опошленного базарного трёпа в свою сторону. Нити терпения одна за другой натужено трещали, а затем звонко лопались, хлёстко ударяя по соседним нитям и запуская цепную реакцию неподдельной ярости вперемешку с чем-то ещё более сильным. Из-под диафрагмы через плотно сомкнутые зубы вырвалось утробное рычание. Наёмник всё же вскипел, не смог удержать свой пылкий нрав и угрожающе ступил вперёд. — Чёрта с два я буду снюхиваться с какими-то сектантами, — сцеживал Какузу рвущуюся наружу желчь, — Религия мне не интересна. — Хм, тогда мне придётся убить тебя, — Рьюки ехидно осклабился, делая шаг навстречу концентрату гнева. — Попробуй. Юноша вальяжно покачивался из стороны в сторону, изображая хромого, прежде чем бросился прямо в упор, хохоча при этом что-то о бессмертии. Уклоняться от его частых атак было нетрудно, Рьюки практически не планировал свои действия, никаких уловок или обманчивых движений, он просто старался попасть в бреши защиты, даже не удосуживался обороняться, за что получил затвердевшим кулаком прямо в нос и прокатился по сколькому мраморному полу добрых метров десять. Парень со стоном схватился рукой за пострадавшую часть лица. — Сука! Мой нос… как же больно! — белугой завыл Рьюки, не замечая приближающегося противника. Где-то сверху затемнел высокий силуэт, и орущий юноша наконец-то отвлёкся от интенсивного потирания своего сломанного носа, и словно расстроенный ребёнок уставился наверх. — П-подожди, давай договоримся! — он выставил трясущуюся руку вперёд, пытаясь прикрыться от сверлящего его взгляда. Но у Какузу не располагал настроением для переговоров. Он завёл за голову тяжёлую руку и впечатал её в беспокойную голову снизу. Рьюки, конвульсивно дёрнувшись пару раз, замолк. Под его затылком начала скапливаться кровь, густо заполняя паутину трещин на глянцевом полу, и Какузу с отвращением шагнул подальше от трупа, чтобы вытекающие мозги ненароком не запачкали его подошвы. Что же, всё получилось куда быстрее, чем представлял себе наёмник. Было даже как-то обидно, потому что он не успел выпустить весь накопившийся пар. Рьюки оказался слишком слабым, хотя этого и стоило ожидать, ведь Хидан упоминал о какой-то его болезни, но Какузу почему-то всё равно теплил надежды на какие-то уловки. — Дерьмовый же ты учитель, — нечаянно озвучил свои мысли мужчина. Кажется, лежащая в углу женщина наконец начала приходить в себя, слабо шевеля раскинутыми руками в попытке подняться. Какузу сразу же направился к пострадавшей и помог ей сесть. Атами что-то тихо нашёптывала. — Бегите… бегите, Какузу. Уходите скорее, — смог наконец услышать её речь наёмник. Атами из всех сил пыталась оттолкнуть от себя широкий корпус, служивший опорой. — Он уже мёртв, не беспокойтесь, — попытался вразумить барахтающееся тело Какузу. — Нет… Хидан… он, может быть, прячется в месте своего возрождения. Скорее отправляйтесь туда, — тихо изрекла свою мысль Миямото. За их спинами послышалось шарканье. Ещё минуту назад лежавший бездыханным трупом Рьюки внезапно ожил. Он рвано глотал воздух ртом, с хрустом сгибался из-за судорог, но упорно держался на ногах. Очередной неровный вздох его вылился ужасным криком боли. Ходячий мертвец мандражно пощупал синими пальцами расколовшийся череп и снова залился душераздирающим воплем, увидев на ладони свежую кровь. — Ужас… какой ужас ты сотворил с моим телом. Я же просил, просил тебя остановиться… — на секунду дрожащий голос Рьюки пропал, а затем безумец залился хохотом, — Больно! И это нихрена не отчищает! Лишь наполняет ненавистью, и… болью. Как только Хидан это терпел? Единственный вопрос, который был поистине интересен Какузу: «Как только Рьюки выжил?» Он вышиб ему мозги, это точно… Похоже какая-то уловка всё-таки присутствовала, неужели Рьюки обладал бессмертием? Тогда понятно, почему он дрался так самодовольно, прощупывал почву или, быть может, просто испытывал терпение наёмника и игрался. Чёрт, дела совсем плохи. Если помимо бессмертия этот отброс обладал ещё и такой же, как у Хидана, назойливостью, то Какузу не вынесет его компании более ни минуты. Нужно всё-таки попробовать добить его и умудриться при этом не потратить слишком много сил. Может, Рьюки был всего лишь чрезмерно живучим. Юноша без длительного лирического отступления кинулся в бой. Он падал от сильных ударов, плевался кровью, давился собственными слезами и осколками зубов, дико орал с каждым новым сломанным пальцем, но продолжал вставать, продолжал остервенело лезть на рожон, продолжал подставлять под удары свою кровоточащую плоть. Каждый раз, когда рука или нога наёмника настигала переломанное тело противника, Какузу охватывал омерзительный страх. Это было просто не по-человечески терпеть такую адскую боль, но Рьюки и не вёл себя как человек. Он то упоённо смеялся, то рычал диким зверем, то умоляюще поднимал взгляд на своего истязателя. Его эмоции менялись с безумной скоростью — именно это пугало Какузу больше всего. Если вспоминать времена, когда он так же превращал в фарш Хидана, то становилось ещё страшнее, потому что бывший напарник вёл себя куда сдержаннее, не верещал так сильно, не рвал кожу на душащих его руках, не сопротивлялся, когда понимал, что уже поздно было что-либо предпринимать. Обобщая, он был хоть капельку предсказуемее своего нерадивого ученика, а Какузу не слишком часто пытался убить бессмертных, чтобы привыкнуть к такой буре противоречий. Мужчина постепенно выдыхался, пропуская с каждой минутой боя всё больше ударов противника, а он на них не скупился. Будто с каждым сломанным ребром в его теле продуцировалось ещё больше энергии. Пора было убираться отсюда, всё равно Какузу уже получил то, что хотел, заодно и Миямото успела скрыться за время, пока они с ним дрались. Снова отправленный в длительный полёт через весь храм Рьюки вставать не торопился, и мужчина с пользой использовал время его отключки, чтобы методично смотаться куда подальше. Сердца заполошно отстукивали быстрый ритм, пока Какузу искал ту самую улицу с выходом. Он потратил непростительно много времени на сражение с Рьюки, и солнце уже высоко поднялось над горизонтом, однако до поселения его лучи ещё не добирались из-за высоких гор вокруг. На тропинках уже появлялись редкие прохожие, они с удивлением оглядывались на проносящуюся мимо них тень. Действительно, куда можно так спешить ранним утром? Ответ был прост — куда подальше. В ближайший город, в соседнюю страну, да в принципе куда угодно, лишь бы не оставаться подле этого безмозглого инвалида. Перемахнуть через высокие валуны не составило особого труда. Какузу напоследок взглянул на мшистые камни, поросшие лианами. Смотрелось уютно, да и сам город был уютным, если бы не плывущие в памяти картинки с оголёнными мышцами и кровавыми гематомами Рьюки. Чёрт, почему Хидан доставляет проблем, даже не находясь рядом? Мужчина презрительно фыркнул через маску, подумав: «Пусть чёрт сам разбирается со своими чертятами». Точно, Хидан… Какое ещё нахрен место возрождения?! В разгаре боя Какузу забыл обработать фразу Атами, и что же теперь она значила для него? Правильно, ровным счётом ничего, набор слов да и только. Откуда он мог знать, что это за место такое? Возрождение… Ну и сказанула же, нет бы хоть описать местность. Это наверняка было что-то, связанное с Джашинизмом, но мужчина не был посвящён во все тонкости этой религии. Наёмник уткнулся лицом в ладони. Какое же мучение. Он уже собирался скрыться где-нибудь в горах, переждать день-два, хорошенько все обдумав, но в кустах под стеной поселения послышалось какое-то движение. Погоня? Нет, вряд ли, он бы почувствовал пока покидал город. Это всего-то была Ясу, немного сонная, но уже взвинченная чем-то. — Какузу-сан! Слава Джашину, вы живы! Я знаю. Всё-всё-всё знаю, мама мне рассказала. Она плакала, очень много плакала, а потом сказала, что с вами мне будет безопаснее, — тараторила выбирающаяся из кустов девчонка, — Прошу, возьмите меня с собой. Обещаю, я помогу вам! В заключение своей бойкой речи, Ясу резко согнулась пополам в поклоне. Девочка была одета как подобает всякому шиноби, но мелкие неряшливые детали наводили на мысль о том, что она собиралась в спешке. На её бедре болталась слабо пристёгнутая сумка с сюрикенами, бинты на поясе были плохо завязаны, один из них вообще смешно оттопырился в сторону и колыхался на ветру. Какузу насмешливо хмыкнул, однако было не время поддаваться моменту. Хоть и опасения наёмника насчёт погони не оправдали себя, отнюдь не исключено, что за ними могли отправить слежку. Нужно было срочно заметать следы. — Пошли, — коротко отрезал наёмник, наблюдая периферийным зрением, как лицо девочки воссияло благодарной улыбкой. Они остановились в каком-то подлеске, довольно далеко отойдя от поселения. Странно, но никаких отрядов на своём пути они так и не встретили. Возможно, Рьюки надеялся, что Какузу сдастся в поисках, но как же было с его стороны опрометчиво так полагать. Теперь наёмник не отступится от этого дела, слишком велико его себялюбие и слишком сильно какое-то неведомое, давно забытое чувство. Нельзя было ударить в грязь лицом, нельзя было показать слабость и опорочить свою репутацию, и было нужно, просто жизненно необходимо, выяснить, что же это за гнетущее чувство где-то в области желудка. Это был точно не гнев или раздражение, как сначала думал Какузу, также это не было ностальгией, хотя в каком-то смысле это чувство имело что-то схожее с ней, но всё равно было не то. Все эмоции, которые мужчина хоть как-то мог определить в себе, лишь отдалённо напоминали то, что он испытывал к Хидану. Это была квинтэссенция тревоги и эйфории, словно он настолько хотел его увидеть, что мог забыть даже про себя самого. Какузу покачал головой в ответ на свои мысли и направил взор на сереющее небо. Нет, это смятение — лишь результат его недолговременного, но очень выбивающего из колеи общения с тем болезненным идиотом. Всё это ему внушил Рьюки, иначе и быть не может. Собирался дождь. Капли мерно застучали по земле, несколько из них шлёпнулись мужчине на лицо, и он отёр их рукавом кофты. Дождь всегда приносил Какузу какое-то спокойствие, словно вместе с водой с него стекали все мысли, оставляя после себя звенящую пустоту, что была так кстати прямо сейчас. Но в этот раз почему-то пустота не звенела, а тонким вакуумом стягивала извилины, высасывая последние силы на раздумья, и единственное, что смог из себя выжать мозг — нужда в укрытии. Мокнуть не хотелось. — Какузу-сан, сюда! — пробился через шум дождя голос девочки. Она неплохо ориентировалась в этом лесу и довольно быстро нашла какое-то углубление в холме наподобие пещеры. Может, она знала эту местность? Впрочем, это было не так уж важно. Полумрак небольшой пещеры холодно окутал прибывших гостей. Здесь вполне можно было развести костёр, и даже поесть, потому что отловить в кишащем всякой животиной лесу какого-нибудь кролика для масок не составило бы особого труда. Пока наёмник размышлял об этом, Ясу скрылась где-то в черноте. Похоже, пещера была куда глубже, чем могла показаться на первый взгляд, и Какузу решил осмотреть её полностью, двигаясь наощупь по шершавой каменистой стенке. — Я жила здесь какое-то время, — донеслось откуда-то спереди, — Тут нас никто не найдёт, даже если очень захочет. Этого места нет ни на одной карте… Мужчина постепенно привыкал к темноте и видел, как Ясу любовно оглаживала своды пещеры. Её пальчики повторяли ход извитых изображений, выскобленных на стенах, по-видимому, очень давно. Гравюры местами уже были стёрты, но Какузу теперь безошибочно мог узнавать подобные картинки, это снова были жуткие изображения демонов и сцен расчленения, впрочем, из-за их плохой сохранности они не нагоняли такой гнетущей атмосферы, как в поселенческом храме. Тоннель вёл всё глубже под землю и сужался, пока они не наткнулись на обвал, который, по-видимому, скрывал все оставшиеся помещения древнего изваяния. Ясу припала к валунам всем корпусом, как бы обнимая их, и закрыла глаза. — Иногда казалось, что оттуда меня кто-то зовёт. У этого места остались собственные духи, наверное, это они разговаривают, слышите? — прошептала девочка. Какузу напряжённо смотрел в чужие малиновые глазёнки, в которых переливались до тошноты знакомые нотки религиозного фанатизма. Ему не хотелось вслушиваться в тишину вокруг, но его мозг на автомате вычленял звуки неизвестности. Это был не ветер, наёмник не желал думать о природе странного шума, однако осознавал, что-то был некий шёпот. Глухой, еле проходящий через неприступные стены почвы шёпот. Становилось не по себе, словно Какузу был лишним собеседником в данной ситуации, но он продолжал с замиранием сердец наблюдать за тем, как его спутница перешёптывается с камнями. Наконец она прервалась, с неохотой отлипая от обвала, и будто неживая прошла мимо мужчины. — Какузу-сан, — не оборачиваясь спросила девочка, — Вы совсем-совсем не верите в богов? Конечно, он верил, просто не так сильно, как остальные: не тратил деньги на храмы, не соблюдал какие-либо обряды, но некие мысли о богах он имел. В конце концов, Какузу уже успел побывать на том свете. Не то, чтобы там было хоть что-то походящее на описание загробного мира, если честно, он помнил лишь обрывки, которые всплывали в определённые моменты его теперешнего существования. Однако мужчина точно помнил, что в любом таком обрывке, так или иначе, фигурировал Хидан. Видимо, он являлся самой запоминающейся личностью в предыдущей жизни Какузу, потому и постоянно тормошил своими явлениями. — Не верю, — соврал наёмник. Этот ответ был исчерпывающе непрекословен, поэтому Ясу не продолжила свою мысль, и пещера вновь погрузилась в свербящую тишину. Какузу проклял свою несговорчивость. Очень хотелось поговорить или хотя бы послушать чужой голос, чтобы хоть так отвлечься от неимоверно долго тянущегося времени. Костёр, что они с Ясу добыли совместными усилиями, ритмично потрескивал. Они просто смотрели на него, находясь по разные стороны вселенной, не пересекались даже взглядами, не то, что мыслями. Какузу думал понятное дело о чём, а точнее о ком. Хидан продолжал посещать его голову. Почему они считали, что он знает где их жрец? Собственно, даже сам Хидан надеялся на хрен знает что, возлагая ответственность за свою жизнь на самого ненавистного им человека. Наёмник вновь потёр переносицу, кажется, такими темпами он вскоре проделает в кости дырку. Конечно, после прочтения дневника складывалось чувство, что между ними были предельно тёплые отношения, как считал один конкретный придурок, даже интимные, но в далёкой реальности всё было диаметрально противоположно. Они грызлись насмерть и абсолютно не сходились как характерами, так и жизненными убеждениями. Хидан был слишком набожным, резким и в принципе дурным на всю голову. Какузу же не имел ничего от этого в пределах своего разума и тела, ценил лишь собственные силы и деньги. Никакого бога и никаких эмоций, потому и цеплялся за любую хидановскую оплошность, не брезгуя упомянуть его пресловутого божка, чтобы просто на просто довести Хидана до очередного бесящего Какузу действия или слова. И так колесо Сансары их взаимоотношений набирало обороты. Наёмник понуро вздохнул. Маска начинала душить то ли из-за растущей злости на Хидана, то ли из-за растущей злости на самого себя, и мужчина незамедлительно снял её. Всё равно уже не было смысла скрывать выражение своего лица от Ясу. Однако же, он продолжал скрывать своё внутреннее беспокойство. Думал, что скрывал. Всё-таки девчонка была не из обычных детей, и наёмник осознавал всю мощь её природного чутья обстановки. Она наверняка имела своё мнение обо всех метаниях Какузу, но тактично молчала, так же из-за своей эмпатии зная, что тот не оценит душетрепещущих разговоров. Какузу вновь подумал о том, что лучше бы он высказался на тему религии и потонул в речах Ясу. Теперь он точно злился на себя.