Детективное агентство "Анна и её духи". Восьмое дело.

Аня так спешила, что не видела, куда бежит. Слова про осквернение храма и побивание камнями стучали в ушах, слёзы выступили на глазах, но хуже всего было ощущение того, что кюре был прав. Эта мысль, запрятанная далеко под кожу и вылезающая только в самые черные и страшные минуты, почти с самого первого дня, когда Анна действительно осознала, что говорит с мёртвыми, неотступно преследовала её. Как могло быть иначе? Она верила в Бога, ходила в церковь и читала Библию. Её дар — это грех! Ведь кюре не первый, кто так говорит! Не он один так считает! И в Затонске ей батюшка то же самое сказал. С тех пор прошло много времени, конечно. Столько с ней произошло, столько ночей она провела без сна, в мучительных раздумьях, стараясь найти в себе желание и силы жить дальше! Когда Штольман пропал, Аня всерьез думала, что она в этом виновата. Это её наказывают сверху за её дар. Заплатить в тот момент дороже она бы не могла. Ей долго пришлось убеждать себя, что всё это её домыслы. И у неё получилось. Тем более, что она больше не могла говорить с духами. Видно, всё было выплачено окончательно. Так ей казалось. А сейчас она забыла. Забыла о том, что всё имеет свою цену. Слишком много счастья обрушилось на неё в их маленьком особняке на улице Ришард. Здесь всё изменилось. Она перестала ожидать удара в спину, сплетен, косых взглядов. Анна сегодня радовалась счастью Антуана и Элен и никак не могла ожидать, что здесь кто-то знает о её даре. Знает и ненавидит его и её саму. Она не сумела защититься. Именно поэтому ей было сейчас так больно. Она не замечала ничего перед собой, поэтому с разбега влетела в объятия Штольмана, который отправил молодоженов и мадам Перре к ним домой и пошел искать Аню, которая уже должна была вернуться. — Господи, Аня, что случилось? — воскликнул Яков, обхватывая её за плечи и пытаясь рассмотреть её лицо. Она дрожала, цеплялась за его запястья и головы не поднимала. — Всё из-за меня, из-за меня, — повторяла она, и Штольман услышал, что она не просто напугана, она в ужасе, который мешает ей сейчас трезво мыслить. Она за него хваталась, почти делая ему больно и не понимая этого. Да что тут произошло?! — Аня, — позвал он, стараясь не повышать голос и не пугать её еще сильнее. Он освободил руки, пригладил Анины растрепавшиеся волосы и поправил сползшую набок шляпку. Она наконец взглянула на него. Господи! Да что произошло? — Скажи мне, что случилось? — Это не от Бога, не от Бога, понимаешь! — Анна снова схватила Якова за плечи и с отчаяньем посмотрела ему в глаза. Он немедленно все понял. Он уже видел у неё такой взгляд. Отсутствующий, устремленный в себя, но при этом потрясенный, испуганный, сломленный. В Затонске это был отец Фёдор, здесь кюре или дьякон. Так же, как и много лет назад, внутри вскипела холодная ярость. Он поднял голову и принялся искать глазами чуткого и доброжелательного человека, который видел перед собой только каменные скрижали с догматами, не понимая человеческой души. — Ну что ты такое говоришь, Анечка! — в этот раз он был гораздо мягче, чем тогда, шесть лет назад. Он понимал её лучше, не имел никаких причин сдерживаться, мог проявлять любовь сколь угодно полно без оглядки на что-либо. — Разве может то, что помогает людям обрести покой после смерти и восстановить справедливость, быть не от Бога? Не слушай никого! Это неправда. Судить может только Бог. — На мне кровь! — замотала головой Анна. — Моя душа проклята! Меня нужно казнить! Ну всё! Это была последняя капля. Внушить такое его Ане?! Холодная ярость перекипела в горячую. Сейчас он отправится в храм и поговорит с доблестным защитником христианских ценностей о том, что не нужно лезть туда, куда его не просят. И когда разговариваешь с чужой женой, стоит выбирать выражения! Штольман полагал, что это был кюре, потому что дьякон ушел провожать гостей к воротам храма. И вообще, откуда ему известно, что Аня видит духов? Сейчас, однако, ему было плевать на это. Он никому не позволит и слова про нее сказать! Тем более католическому священнику, который видит её в первый раз и ничего про неё не знает! Надо же! Высказать всё женщине с глазу на глаз! С ним бы он не был так резок, надо полагать! Трусливая душонка! Он погладил Аню по голове, поцеловал в лоб, без слов говоря, что всё, что она слышала, неправда, и уже дернулся, чтобы пойти в церковь, но Анна наконец зарыдала, выплескивая страх и напряжение, бурлящие внутри, и уткнулась ему в грудь. В этот раз Штольман не совершил той же ошибки, которую сделал той зимой: он не стал отталкивать её, не оставил один на один с её страхами, не стал говорить банальщины. Он смирил себя, заставив всё свои порывы ждать до поры до времени, крепко обнял Анну и принялся утешать, поглаживая по спине и шепча что-то ласковое на ухо. Сейчас это было самое главное. Всё остальное подождёт!