Детективное агентство "Анна и её духи". Восьмое дело.

— Что за… — Штольман проглотил ругательство, неподобающее церкви. Только что Анины руки пахли смертью и тленом, он ведь чувствовал, а теперь снова лишь лимонная вербена витает в воздухе. Аня так же потрясенно уставилась на свои ладони. Что тут происходит? Она растерянно подняла взгляд на Якова, но сказать ей ничего не удалось. Буквально за одну секунду Штольман и Анна оказались окруженными высоким, даже долговязым мужчиной с залысинами и полнотелой, решительной дамой. Это были Эжен Ратте, председатель церковного совета, который распределял бюджет, и Мадлен Леру, ответственная за присмотр за сиротами и помощь немощным. Робена Крепо, третьего члена церковного совета, комиссар Эжени уже забрал на допрос, инспектор был занят, а сержантов на таких важных свидетелей начальник отделения решил не пускать, вот они и атаковали двух человек, которые казались относительно не занятыми делом. Штольман даже машинально передвинулся ближе к Ане, так споро наскочили на них члены совета. — Вы ведь господин Штольман, не так ли? — спросила мадам Леру, глядя почему-то на Аню, а не на Якова. Анне немедленно показалось, что смотрела она с завистью, хотя ничего не могло предвещать такого отношения. Но тем не менее неприязнь в отношении Ани была неприкрыта и очевидна. — Да, это я, — согласился Штольман, который всё тоже заметил, решив, что пока ничего предпринимать не будет. Нужно посмотреть, во что это выльется. — А это моя жена Анна. — Мы наслышаны, — сухо ответила Мадлен, изобразив приветственный кивок так, будто в спину ей упиралось дуло ружья. Яков вышел из себя. Это еще что за тон? Да сколько можно? Неужто в конце девятнадцатого века — не пятнадцатого, заметьте! — женщина не может быть доктором и заниматься расследованиями без того, чтобы вот такая напыщенная матрона не выразила своего к этому отношения? — Комиссар Эжени сказал, что мы можем поговорить с вами, пока Робена опрашивают, — постарался сгладить неприятное впечатление Эжен Ратте, который напротив смотрел на Анну с нескрываемым восхищением, чем окончательно довел Штольмана до белого каления. Сговорились они сегодня, что ли? — Можете, — снова не стал противоречить Яков, который никак не мог решить то ли защищать Аню от оценивающе поглядывающей на неё мадам Леру, то ли спасать от очередного восторженного почитателя за сегодняшний день. Злили они его оба, и выбор сделать было слишком трудно. — Скажите, что вы делали сегодня ранним утром около церкви? Раздражение Якова достигло апогея и вырвалось наружу этим возможно несвоевременным, но весьма метким вопросом. Эффект от слов Штольмана был колоссальный. Леру и Ратте отшатнулись, настолько испугавшись, что цветом походить стали на белый саван. — Что? — залепетал председатель приходского совета, моргая, как сова. — Почему? Откуда? — Вас видели, — отрезал Яков, не давая ему передышки. — У нас есть свидетели! А вас, мадам Леру, слышали этим утром около церкви, никаких сомнений быть не может! — Что?! — Мадлен взревела так, что сомнений в том, что её могли услышать и вовсе на другом конце Парижа, ни у кого не осталось! — Клевета! Бессовестная ложь! — Ничуть, — так же неумолимо напирал Яков. — Свидетели надежные. Показания приложены к делу. Аня старалась не улыбаться, глядя на него. Штольман разошелся и теперь так правильно дергал за ниточки, что противиться ему было бесполезно. — А ну и пусть! — задрала нос мадам Леру, решив идти ва-банк. — Ну были мы тут, ну и что же? У нас скоро будет праздноваться Пятидесятница! Хлопот полон рот! Нужно было разобраться с запасами. — Церковный совет? В полном составе? — уточнил Яков, подняв бровь. — Уважаемые люди в предрассветной тьме ползают по хозяйственным постройкам? Мадам Леру покраснела, а потом задрал нос еще выше. — Да, — поджала она губы. — Мы все контролируем сами. Иначе приходской бюджет разойдется в один день! Вы ведь не можете доказать обратное! Вы что-то хотите на это сказать? — Нет, — покачал головой Яков, решив до поры до времени оставить этот вопрос. — Вы видели или слышали что-то необычное? — Нет, ничего, — тут же неубедительно заверил Штольмана Ратте. — Всё было, как обычно. Мы не заходили в церковь, только за ограду выходили. — Понимаю, — сказал Яков, который не ждал ничего другого. Пока нужно было сделать паузу. — Последний вопрос, если позволите. Скажите, в вашей церкви ведь происходят настоящие чудеса? — Нет, — почти фыркнула Мадлен. — Да, — одновременно с ней произнес Ратте и снова растерянно заморгал. — Мадлен, мы ведь уже обсуждали это! Женщина повела плечом и отвернулась, говоря, что мнения своего она не переменит. Эжен неловко улыбнулся и принялся что-то говорить ей на ухо, увлекая Мадлен в сторону ризницы. — Что же тут такое происходит? — воскликнула Аня, качая головой. Она совершенно ничего не понимала. — Ты заметила? — спросил Яков, задумчиво глядя вслед их собеседникам. — Что? — поинтересовалась Анна. — Никто не говорит о кюре. Никак. Убийство — свершившийся факт, но никто даже слезинки не уронил. Неужели ни у кого нет ни капли сострадания к покойному священнику?